Новейшая история 
Великая Отечественная Катастрофа
Великая Отечественная Катастрофа
Трифонов Е.
Великая Отечественная война 1941-45 гг. стала главной коммунистической иконой, важнее Ленина, выше Сталина. Со временем, когда поблёкли лубочные картинки октябрьского переворота, гражданской войны и «великих» строек, когда население почувствовало, что живёт, мягко говоря, плоховато, война, по сути, превратилась в единственное оправдание советской власти. Советской власти нет вот уже четверть века, а война так и остаётся символом веры – правда, теперь уже непонятно, во что. В Россию? Тогда, в 1941-45-м, её не было. В русский народ и его мужество? Но воевали представители всех народов СССР. В братство этих воевавших народов? Вот в это давно никто не верит…
Знаменная группа сводного полка 1-го Украинского фронта перед Парадом Победы. Первый слева дважды Герой Советского Союза маршал Иван Степанович Конев (1897-1973), справа у знамени Герой Советского Союза генерал-майор Глеб Владимирович Бакланов (1910-1976).
Главенствующая идеологема проста: да, в советское время было много плохого, даже ужасного, но советская власть оказалась способной выиграть величайшую войну в истории человечества. Она – единственная в мире – смогла провести небывалую мобилизацию экономики и всех ресурсов страны для отпора небывалому по силе врагу. Она сумела и сплотить советское общество перед лицом врага, и народ, ведомый этой властью, был готов на любые жертвы и лишения, чтобы отстоять Родину. Подразумевается – именно советскую Родину.
Принципиально важная составляющая советского мифа о войне – это то, что СССР выиграл войну практически в одиночку, в лучшем случае при минимальном, не имевшем сколько-нибудь серьёзного значения участии союзников. До 1991 г. ещё признавалась роль европейского движения Сопротивления, особенно в Югославии, Франции и Италии, но потом его значение вообще начали отрицать. Более того, даже разгром милитаристской Японии, с которой союзники воевали 3,5 года, а советские войска – всего три недели - был объявлен именно советской заслугой.
Как готовились к войне
В советское время антисталинисты постоянно спорили со сталинистами: был СССР готов к войне или не был?
СССР к войне готов, конечно, не был. Готовился он изо всех сил – но так, как умел, то есть из рук вон плохо. «К началу войны в армии фактически отсутствовала материальная часть. Посмотрим, о чем свидетельствуют документы. Из политического сообщения политотдела 11-го механизированного корпуса военному совету Западного фронта от 15 июля 1941 г.: «Нападение фашистской Германии застало 11-й механизированный корпус не обеспеченным материально-техническим имуществом. <…>
До 10-15% танков в поход не было взято - они были в ремонте. Артиллерийские полки не были укомплектованы полностью орудиями, тракторами и автомашинами. Автомашинами корпус был обеспечен на 10-15%. Мотоциклетный полк – пулемётный батальон, батальон связи, понтонные батальоны – вообще не были обеспечены инженерным и специальным имуществом. Батальон связи корпуса из 19 раций, которые ему полагалось иметь, имел одну 5-А. Карт топографических, районов боевых действий совершенно не было...»
Пограничные округа были обеспечены радиостанциями: армейскими и аэродромными – на 26-27%, корпусными и дивизионными – на 7%, полковыми – на 41%, батальонными – на 58%; аппаратами: телеграфными – на 56%, телефонными – на 50%; кабелем: телеграфным – на 20%, телефонным – на 42%. Некомплект почти по всем позициям составлял более 50%! И совершенно вопиющим было состояние с обеспечением корпусными и дивизионными радиостанциями - всего 7% необходимого количества! Обойдёмся даже без риторического вопроса: что такое война без связи между подразделениями, без руководства?..» (Никитенко «Катастрофа 1941 года: как это стало возможным? Командно-административная система управления «по-сталински»: гора родила мышь», «Зеркало недели» №23, 19 июня 2010).
Советские радисты. Фото 1940-х гг.
Радиостанции были не просто некачественными: они в большинстве своём просто-напросто не работали. Танкисты и лётчики старались их списать и выкинуть из своих машин, где огромные и бессмысленные агрегаты только занимали место. Самозарядные винтовки – их было изготовлено 1600 тысяч – в войска поставлялись в недостаточных количествах: они в основном передавались НКВД (понятное дело – главным врагом власти был собственный народ) и пограничникам. Основным оружием советской пехоты оставалась безнадёжно устаревшая трёхлинейка с несъёмным четырёхгранным штыком – напоминанием о Наполеоновских войнах.
Трёхлинейка и четырёхгранный штык
Самое главное – крайне низкий уровень подготовки как комначсостава, так и рядовых бойцов. «Ветеран войны Каменцев вспоминал: «Считаю одной из причин наших неудач в 1941 г. недостаточную оперативно-тактическую подготовку старшего и высшего звена комсостава, начиная от полка и заканчивая армией. К тому же плохая подготовка и выучка танкистов. В первых боях мы понесли огромные потери в танках и людях из-за незнания и неумения вести маневр. Знали одно - «вперёд». Ни обороне, ни отступлению нас не учили. Это связано с «вакуумом» в старшем и высшем звене комсостава после яростных репрессий 1937-1938 гг.».
Атака морских пехотинцев при обороне Сталинграда, фото 1942 г.
Документы подтверждают эти слова. Из сообщения управления политической пропаганды Юго-Западного фронта начальнику Главного управления политпропаганды КА от 8 июля 1941 г.: «Большие потери танков KB объясняются прежде всего слабой технической подготовкой экипажей, низким знанием ими материальной части танка, а также отсутствием запасных частей. Были случаи, когда экипажи не могли устранить поломки остановившихся танков KB и подрывали их».
Ремонтники эвакуируют подбитый Т-34 под огнём противника. Танковое сражение под Прохоровкой, Белгородская область, фото 12 июля 1943 г.
Не лучше было положение и в авиации. Пилоты имели опыт всего по 12-15 часов летного времени. Например, пилоты Киевского военного округа успели налетать только по четыре часа. (Для сравнения: в немецкой армии пилота выпускали в бой только тогда, когда он имел не менее 90 часов тренировочных вылетов).
В пяти приграничных округах из девяти тысяч боевых самолётов для 1200 экипажи вообще не были подготовлены. «Красноречивая статистика, которая говорит сама за себя: с 1 января по 11 апреля 1941 года произошло 156 аварий и 71 авиакатастрофа. Разбилось 138 самолётов, погиб 141 пилот. Это в мирное время и всего за неполных четыре месяца! Лётное начальство, опасаясь аварий, которые приводили не только к гибели людей, но и к ухудшению статистики и соответствующим наказаниям и репрессиям, просто запрещало тренировочные полеты. Таким образом, для большинства советских пилотов «преподавателями» лётного дела стали немцы. Не многим удалось окончить эту «школу»...» (К. Никитенко, «Катастрофа 1941 года…»).
«…Это называлось: «Мы готовы к войне». О, сволочи, авантюристы, безжалостные сволочи!», - писала О. Берггольц в своём дневнике в вымирающем от голода Ленинграде...
«…Как один человек, весь советский народ…»
«Если завтра война, если враг нападет,
Если темная сила нагрянет,
Как один человек, весь советский народ
За свободную Родину встанет», -
пелось в самой известной песне предвоенных лет. Напрасно пели: примеров нежелания красноармейцев и командиров воевать, особенно в начальный период войны, было предостаточно.
Летом 1941 г. Красная Армия не хотела воевать. «Можно, конечно, утверждать, как это делают О. В. Вишлёв, М. А. Гареев, М. И. Мельтюхов, Л. Е. Решин и др., что в плен попадали больные, раненые и находившиеся в бессознательном состоянии. По отношению к какой-то, но не определяющей части военнопленных подобные утверждения справедливы. Но трудно представить сотни тысяч бессознательно лежащих красноармейцев, подобранных человеколюбивыми германскими санитарами под Киевом и заботливо перенесённых ими в постоянный лагерь №339 под Дарницей, чтобы предоставить им возможность медленно умереть от вшей, голода и болезней в одном из самых жутких лагерей.
Пора перестать заученно повторять избитые мифологемы о «раненых» и «потерявших сознание». В подавляющем большинстве летом–осенью 1941 г. в гибельный плен к противнику добровольно попадали здоровые, молодые люди, независимо от своей принадлежности к категории запасников, приписников или кадровиков, бросавшие вверенное оружие и будучи совершенно равнодушными к судьбам собственных воинских частей, присяге и т.п. Вероятно, лишь очень небольшой процент из них были готовы принять участие в боевых действиях на стороне Вермахта, однако и эта категория могла составить несколько сот тысяч. В основной массе доминировали безразличие и нежелание воевать ни на чьей стороне – ни за Сталина, ни против него. Хотя антисталинский протест выражался в пассивной форме, тем не менее, он изрядно подорвал боеспособность РККА и позволил Вермахту добиться столь ошеломляющих успехов.
Колонна советских военнопленных в районе Умани, фото 1941 г.
Одним из самых мрачных последствий существования номенклатурного большевицкого государства стала полная ликвидация системы личных и общественных ценностей. Среди миллионов военнообязанных были не только пережившие расказачивание, раскулачивание, депортации, ссылки, аресты, обыски, допросы с избиениями, репрессии против родных и близких, но и те, кто повседневно ощущал бытовую ложь, параметры и содержание которой менялись в зависимости от извивов «генеральной линии».
Всепроникающая, тотальная ложь о «врагах народа», «шпионах», «вредителях», «кулаках», «непобедимости Красной Армии», «изобилии социалистической экономики», «исправлении и перековке лагерным трудом», «улучшающейся и веселеющей с каждым днём жизни» не способствовала воспитанию подлинного, духовного патриотического чувства. Отдельные известные примеры ожесточённого сопротивления частей РККА летом-осенью 1941 г., не могли компенсировать массового пассивного нежелания воевать, рисковать собственной жизнью во имя колхозов, партийно-административного аппарата и скрытого страха перед НКВД.
Советский человек, боровшийся на протяжении с 1929 по 1941 гг. за элементарное физическое выживание в колхозе, лагере, на предприятии, в институте, в армии и на флоте летом-осенью 1941 г. избрал для себя привычную модель поведения, следуя которой, как ему казалось, выжить можно было только в плену» (К. Александров «Тайное оружие Вермахта», «Посев» № 6 2001.).
Немецкий историк И. Гофман в книге «Сталинская истребительная война (1941-1945 годы)» приводит такие материалы из советских архивов: «В наших стрелковых дивизиях имеется немало панических и прямо враждебных элементов, которые при первом же нажиме со стороны противника бросают оружие, начинают кричать: «Нас окружили», – так говорилось в личной директиве Сталина уже 12 сентября 1941 г. «В результате подобных действий... дивизия обращается в бегство, бросает материальную часть...» Далее Сталин признавал, «что твёрдых и устойчивых командиров и комиссаров у нас не так много».
Как показывают документы высоких командных структур от лета и осени 1941 г., ситуация при этом была отражена верно. Так, в донесениях начальника политотдела 20-й армии начальнику Главного политуправления Красной Армии армейскому комиссару 1-го ранга Мехлису говорится о «массовых дезертирствах» в 229-й и 233-й стрелковых дивизиях, а также в 13-й танковой дивизии в период с 13 по 23 июля 1941 г. Например, в 229-й стрелковой дивизии из 12000 человек «бесследно исчезли» 8000. Армейские прокуроры отдали под военный трибунал десятки офицеров, включая полковников и батальонных командиров, которые впали в панику и бежали во главе своих людей. Другие офицеры были «отданы под суд за уничтожение своих знаков отличия, выбрасывание партбилетов (комиссары!) и бегство в гражданской одежде, за публичное чтение немецких листовок (комиссар-еврей), за восхваление немецких войск и т. д».
Немногим отличалась ситуация в 6-й армии Южного фронта. 4 октября 1941 г. командующий генерал-майор Малиновский, член Военного совета бригадный комиссар Ларин, начальник штаба комбриг Батюня обратились к подчинённым частям с приказом № 0014, выдержанным в угрожающем тоне. Ведь число «пропавших» и «отсутствующих по другим причинам», особенно в 255-й, 270-й и 275-й стрелковых дивизиях, только с 1 сентября по 1 октября 1941 г. составило более 11000 человек при 167 зарегистрированных военнопленных. Эти категории составили 67% общих потерь - согласно Малиновскому, «позорное явление», всю ответственность за которое он возложил на командиров (офицеров) и военных комиссаров…
В. Владимиров в статье «Русская трагедия», опубликованной на сайте АПН, пишет: «2 ноября 1941 г. начальник Можайского сектора НКВД докладывал члену Военного совета Западного фронта Н. Булганину, что 9 октября под Вязьмой двадцать немецких автоматчиков взяли в плен до четырёхсот красноармейцев.
Колонна пленных красноармецйев под Вязьмой, фото 1941 г.
21 ноября тот же источник сообщал, что из пленных красноармейцев, содержащихся в Добрино, 20% в плен попали случайно, а остальные сдались, имея на руках немецкие листовки».
«В частности, на основном стратегическом направлении войны, на Западном фронте, число пропавших без вести и пленных превысило в 41-м году число убитых более чем в СЕМЬ РАЗ.
В частности, за 32 дня своего существования летом 1941 г. Центральный фронт потерял:
– убитыми – 9199 бойцов и командиров;
– пропавшими без вести и пленными – 45824;
– и ещё 55985 человек проходят по графе «небоевые потери».
Другими словами, «небоевые потери» и потери пленными в ОДИННАДЦАТЬ РАЗ превысили число павших в бою с противником».
Точные данные имеются по армиям, входившим в состав Юго-Западного фронта. Перед штабом Юго-Западного фронта (начальник штаба генерал-майор Тупиков, военный комиссар Соловьев, полковник Конованов) встала неприятная задача - сообщить 1 сентября 1941 г. начальнику Главного управления формирования и укомплектования войск Красной Армии командарму 1-го ранга Щаденко точную расшифровку потерь в 5-й, 37-й, 26-й, 38-й и 40-й армиях с начала войны. Согласно ей, «пропали» или «отсутствовали по другим причинам» не менее 94648 военнослужащих, включая 3685 офицеров, но в плен попали, якобы, лишь 720 военнослужащих, из них 31 офицер. Кроме того, как признали в приказе №41 командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Кирпонос, член Военного совета Бурмистенко и начальник штаба генерал-майор Тупиков, эти «позорные случаи дезертирства и исчезновения из частей» еще более усугублялись тем фактом, что, согласно донесению командира войск НКВД, с учётом 6-й и 12-й армий в целом во фронтовом тылу было задержано 48756 офицеров и солдат».
Бежали от противника не только руководители. Призывники, не желая идти в армию, бежали из дома, бежали с призывных пунктов и из маршевых колонн. Так, по сообщениям военкоматов Харьковской и Сталинской областей, в конце октября 1941 г. процент дезертиров из числа новобранцев составлял по Чугуевскому райвоенкомату - около 30%, Сталинскому - 35%, Изюмскому - 45%. А это – Донбасс, где не было никаких националистических настроений и антисоветские чувства были намного слабее, чем в Прибалтике, Западной Украине, Западной Белоруссии или на Кавказе – там летом 1941 г. от призыва уклонилось от 45 до 80% призывников. «Можно привести в пример Москву, где многие новобранцы пытались избежать службы в армии, причиняя себе увечья или скрываясь от призыва. Так, в Октябрьском районе Москвы из 1800 новобранцев, призванных на службу в нюне 1941 г., в своих частях оказались лишь 814 чел. Вплоть до октября 1941 г. дезертировали или без разрешения покинули место службы более 650 тыс. чел. Ни в одной другой армии во время Второй мировой войны не было столько дезертиров и перебежчиков, сколько в советской» (Ю. Мухин «Крестовый поход на Восток. «Жертвы» Второй мировой», интернет-версия).
Новобранцы постигают азы строевой подготовки. Москва, фото 1940-х гг.
То есть с начала войны началось массовое дезертирство из РККА, а командный и рядовой состав часто проявляли трусость и нежелание идти в бой. Документы Красной Армии 1941 г. постоянно отмечают трудность, а то и невозможность поднять в атаку советскую пехоту. Из-за этого, а не из-за садизма Сталина, и появились заградотряды: без пулемётов за спиной очень многие бойцы идти в бой не хотели. Катастрофы на фронте в 1941 г. были связаны как с упоминавшимися выше недостатками Красной Армии, но были и следствием ещё и нежелания значительной части армии воевать.
Дезертиры из Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии, Молдавии, автономных республик Северного Кавказа разбегались, создавая вооружённые банды, не только терроризировавшие мирное население и вырезавшие русских, но и вступавшие в настоящие бои с армией и частями НКВД.
Но не стоит думать, что массово дезертировали только прибалты, западные украинцы, белорусы и кавказцы. Национальный фактор играл определенную роль, но на первом месте был всё же социально-политический: во-первых, огромное количество советских граждан ненавидело власть, во-вторых – советское двадцатилетие привело к колоссальной криминализации сознания людей, вытравило у них моральные устои. Это подтверждается тем, что в русских регионах ситуация была ненамного лучше, чем в национальных: массовым бандитизмом были охвачены Урал, Поволжье, вся Сибирь, многие местности Центральной России. Следствием массового дезертирства стал настоящий разгул бандитизма.
Д. Дёгтев и М. Зефиров в книге «Все для фронта?» приводят подобную статистику: число дезертиров - 1,7 миллионов человек, уклонистов – 2,5 миллиона (итого – 4,2 миллиона человек). За годы войны за дезертирство было осуждено почти миллион человек, расстреляно более 150 тысяч.
В тылу тоже далеко не все советские трудящиеся были готовы, напрягая последние силы, ковать меч для победы над врагом. Осенью 1942 г. – в разгар Сталинградской битвы – забастовали военные заводы Горького. А это – танки, автомобили, самолёты. На заводах работали в основном женщины и подростки, мобилизованные в Средней Азии. Причиной стачки стало отсутствие товаров по карточкам; в городе просто нечего стало есть. Работу удалось восстановить только через полтора месяца, причём, судя по воспоминаниям горьковчан, репрессий против забастовщиков не было, во всяком случае массовых: выяснилось, что службы снабжения работали из рук вон плохо, зато вовсю воровали. А где было по-другому? На хлопковых плантациях Средней Азии работали как местные, так и эвакуированные москвичи и ленинградцы, в том числе дети. В том же 1942 г. они в массовом порядке начали бросать работу: карточки не отоваривались, люди слабели от голода, болели – а медицинской помощи не было. Основная причина, как и в Горьком, - чудовищное воровство снабженцев. Прерывалась работа, правда, кратковременно, и на Магнитке, и на Уралмаше, и на других оборонных заводах Урала.
В 2009 г. в сборнике «Коллективные трудовые конфликты в СССР в 1930-1950-х гг.: причины возникновения, формы протекания, способы разрешения» (составители - В. Орлов и С. Богданов) о забастовочном движении в СССР в годы Второй Мировой войны говорится: «…Недовольство рабочих промышленных предприятий в отдельных регионах страны приобретало формы коллективных акций протеста. В конце августа, сентябре и октябре 1941 г. на девяти текстильных предприятиях Ивановской области состоялись акции протеста в формах волнений, забастовок, массовых невыходов на работу. <…>
Также в документах военного времени фиксировались проявления трудового дезертирства с различных предприятий. В докладной записке председателя Госплана СССР Г. П. Косяченко на имя заместителя председателя Совета Министров СССР В. М. Молотова от 6 марта 1944 г. констатировалось, что согласно данным Наркомугля, в угольной промышленности (за исключением Донбасса) из общего числа занятых 34 тыс. работников только в четвёртом квартале 1943 г. самовольно оставили предприятия 11 тыс. трудящихся. <…>
Несомненно, одной из причин рабочего недовольства в годы войны являлись совершенно несоразмерные цены на колхозных рынках и всевозможных «толкучках», на которых можно было приобрести все дефицитные промышленные товары и продукты».
Бунты и восстания
В конце 1942 г. восстали заключённые в Усть-Усе под Воркутой: две недели они сражались с милицией и частями НКВД. Одновременно с ними в заполярной тундре взбунтовались ненцы: против мятежных стойбищ использовали авиацию, отозванную с фронта.
Бандитизм в Якутии приобрёл масштабы массового восстания; в 1942 г. в Москве с испуга даже подумывали о создании Якутского фронта. Банды Павлова, Коркина, Шумилова, банды в г. Якутске, в Аллах-Юньском, Томмотском, Алданском и других районах республики ликвидировали до 1949 г., а последние повстанцы, среди которых, помимо якутов, было немало русских, скрывавшихся в горной лесотундре Колымы, Индигирки и Яны, были ликвидированы только в 1954 г.
Л. Млечин в статье «Октябрьский позор Москвы» («Профиль», N36 (497) пишет: «Когда слухи о том, что руководство страны должно покинуть Москву, распространились по городу, началась паника. Стала ясна слабость, трусость людей, которых выдвинули Сталин и его система. Организованная эвакуация превратилась в повальное бегство. Начальники думали только о собственном спасении, бежали с семьями и личным имуществом и бросили огромный город на произвол судьбы. Жизнь в городе остановилась. <…>
Люди увидели, что начальники грузят свое имущество и бегут. Все поняли, что Москву не сегодня-завтра сдадут. Люди в страхе бросились на Казанский вокзал и штурмовали уходившие на восток поезда… Власть, занятая собственным спасением, забыла о своем народе. Во второй половине дня 16 октября в городе начался хаос. Разбивали витрины магазинов, вскрывали двери складов».
Паника в Москве и Подмосковье действительно приняла огромные размеры. Но основная суть событий была совершенно иной.
Эвакуация в Москве, фото 16 октября 1941 г.
Л. Млечин продолжает: «Один из очевидцев записал свои горькие наблюдения: «16 октября 1941 г. войдет позорнейшей датой, датой трусости, растерянности и предательства в историю Москвы… Опозорено шоссе Энтузиастов, по которому в этот день неслись на восток автомобили вчерашних «энтузиастов» (на словах), груженные никелированными кроватями, кожаными чемоданами, коврами, шкатулками, пузатыми бумажниками и жирным мясом хозяев всего этого барахла…»
Писатель Аркадий Первенцев записал в дневнике: «В ночь под 16 октября город Москва был накануне падения. Если бы немцы знали, что происходит в Москве, они бы 16 октября взяли город десантом в пятьсот человек. Сотни тысяч распущенных рабочих, нередко оставленных без копейки денег сбежавшими директорами, сотни тысяч жён рабочих и их детей, оборванных и нищих, были тем взрывным элементом, который мог уничтожить Москву раньше, чем первый танк противника прорвался бы к заставе. Да, Москва находилась на пути восстания! И 16 октября ни один голос не призвал народ к порядку».
Москвичи вспоминали: «Кругом летали, разносимые ветром, клочья рваных документов и марксистских политических брошюр. В женских парикмахерских не хватало места для клиенток, «дамы» выстраивали очередь на тротуарах. Немцы идут - надо причёски делать».
Москва, Ленинградское шоссе 16 октября 1941 г.
«Паника поселилась и в кремлевских кабинетах. Особенно нагнетал обстановку Лаврентий Берия, не скрывавший своих пораженческих настроений. Он требовал немедленно начать минирование важнейших объектов – заводов, метро, вокзалов. «Оборонять Москву – дело бесполезное» – эти слова не раз приходилось слышать от него в суровые октябрьские дни 1941 года» (А. Васькин «Оборонять Москву – дело бесполезное!», «Независимое военное обозрение», 22.12.2011).
Вот секретная справка горкома партии: «Из 438 предприятий, учреждений и организаций сбежало 779 руководящих работников. Бегство отдельных руководителей предприятий и учреждений сопровождалось крупным хищением материальных ценностей и разбазариванием имущества. Было похищено наличными деньгами за эти дни 1484000 рублей, а ценностей и имущества на сумму 1051000 рублей. Угнано сотни легковых и грузовых автомобилей».
«Справка начальника УНКВД по г. Москве и Московской области М.И.Журавлева о реагировании населения на приближение врага к столице:
«18 октября 1941 г.
За 16 и 17 октября 1941 г. на ряде промышленных предприятий г. Москвы и Московской области со стороны отдельной части рабочих зафиксированы анархистские проявления.
16 октября 1941 г. во дворе завода «Точизмеритель» им. Молотова в ожидании зарплаты находилось большое количество рабочих. Увидев автомашины, груженные личными вещами работников Наркомата авиационной промышленности, толпа окружила их и стала растаскивать вещи. Раздались выкрики, в которых отдельная часть рабочих требовала объяснения, почему не выданы деньги и почему, несмотря на решение Правительства о выдаче месячного заработка, некоторым работникам выписали только за две недели… <…>
17 октября с.г. рабочие Завода электротермического оборудования (Таганский район г. Москвы), вооружившись чем попало (молотки, лопаты), окружили территорию завода. Требуя выдачи зарплаты, рабочие никого не выпускали с завода. <…>
На заводе № 8 (Мытищинский район) около 1000 рабочих пытались проникнуть во двор. Отдельные лица при этом вели резкую [контрреволюционную] агитацию и требовали разминировать завод. Отправлявшийся с завода эшелон с семьями эвакуированных разграблен. Кроме того, рабочие угрожали разбить кассу с деньгами. В 13 часов 30 минут на заводе возник пожар, в результате которого полностью уничтожен материальный склад Управления капитального строительства…»
Как всё это назвать? Во всяком случае, слово «паника» тут не подходит. В Москве и Подмосковье, прежде всего на предприятиях, 16-18 октября 1941 г. произошла серия антиправительственных бунтов, в которых приняли участие десятки тысяч человек. Бунты носили частично криминальный, частично антисоветский, а частично – пронацистский характер.
То же самое происходило в большинстве городов, к которым подходили немецкие войска: коммунисты и советские начальники позорно бежали, прихватывая деньги и ценности, а охваченное пораженческими настроениями население предавалось грабежам и погромам. «Везде, где ожидали скорого прихода немецких войск, возникали пораженческие настроения и недовольство. В Донбассе рабочие не выражали никакого почтения к партийным функционерам и руководителям предприятий, которые осенью 1941 г. спешно покидали регион. Дело дошло до грабежей и кровавых столкновений между рабочими и подразделениями НКВД. Даже в далёкой Вологде настроение населения становилось всё более мрачным. Польский офицер Густав Херлинг видел женщин, в январе 1941 г. стоявших в очереди у государственного магазина и ожидавших выдачи хлеба, - они жаловались на уменьшение рациона продуктов питания и проклинали войну, забравшую у них мужей: «Два раза я даже услышал произнесённый шёпотом вопрос «Когда же придут немцы?» Везде, где ослабевал авторитет власти, возрастала и сила сопротивления. В Иваново, к северу от Москвы, в октябре 1941 г. начались волнения, связанные с тем, что партийные функционеры н директора заводов попытались покинуть город…
Утрата влияния режима на население ещё быстрее сказалась в Ленинграде и приобрела там более устойчивые формы. Дело дошло до того, что 7 ноября 1941 г., в годовщину Октябрьской революции, в центре Ленинграда состоялась демонстрация женщин и детей, которые разбрасывали листовки и несли транспаранты с требованиями объявить Ленинград открытым городом и впустить в него немецкие войска. «Уже близок конец проклятых палачей из Кремля и Смольного», - говорилось в одной из листовок» (Й. Баберовски «Красный террор», стр. 162, М., РОССПЭН, 2007).
«Ни в одной стране, ставшей жертвой гитлеровской агрессии, не было такого морального разложения, такого массового дезертирства, такого массового сотрудничества с оккупантами, какое явил миру Советский Союз» (М. Солонин «22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война?» (М., 2006).
Изменники
Были примеры и похуже дезертирства. Часть солдат 29-го (литовского), 24-го (латышского) и 22-го (эстонского) корпуса в июне-июле 1941 г. частично разбежались, а частично перешли на сторону немцев, перестреляв офицеров (так, из 16 тыс. литовцев, служивших в 29-м корпусе, к Красной армии примкнули только 2 тыс.). В годы Первой Мировой войны прибалты героически сражались в рядах русской армии, и никакого предательства там не было. В 1939 г. население трёх республик лояльно встретило Красную Армию, а в 1941-м – восстало и помогло немцам. Что с ними случилось? За какой-то год советская власть довела их до восстания – депортациями, а больше – грабежами, грубостью и хамством.
Но переходили к немцам и русские. Так, 436 стрелковый полк, состоявший из русских, во главе с командиром и комиссаром в полном составе перешёл на сторону врага.
Стоить напомнить, что во время Первой Мировой войны все попытки противников России сформировать воинские части из российских граждан, включая пленных, провалились (исключение – т.н. польские легионы, но они быстро распались, в основном перейдя на сторону России, и «финские егеря», но их было всего несколько сотен человек).
В вермахте, СС и полицейских формированиях советских граждан, сражавшихся на стороне нацистов, по самой грубой оценке, было более полутора миллионов. Латышей в вермахте и СС служило от 115 до 144 тысяч, украинцев – 80-100 тысяч, кавказцев – не менее 60 тысяч, эстонцев – 50-60 тысяч, не меньшее количество белорусов, примерно столько же казанских татар и других народов Поволжья, крымских татар около 20 тысяч, литовцев – 13 тысяч, среднеазиатов - 11 тысяч, калмыков – примерно 10 тысяч.
Немецкое командование принимает парад латышских полицейских батальонов, фото 1941 г.
В сборнике «Великая Отечественная война. 1941-1945 гг.» утверждается, что к началу 1943 г. в вермахте насчитывалось до 400 тысяч «хиви», в службах по поддержанию порядка − 60-70 тысяч советских граждан и до 80 тыс. - в «восточных батальонах» и «восточных легионах». Всего – 540-550 тыс. человек. О численности «хиви» непосредственно в частях и соединениях вермахта можно судить по тому, что из 330 тысяч блокированных в Сталинграде солдат и офицеров вермахта 80 тысяч (!) были бывшими советскими гражданами (во время самого Сталинградского сражения на сторону Германии перешли 52 тысячи советских солдат и офицеров). Гораздо труднее подсчитать, сколько было бойцов в русских и украинских частях СС и полиции. По данным С. Маркедонова, только «через казачьи части на стороне Германии в период с октября 1941 по апрель 1945 гг. прошло около 80 тысяч человек. При этом следует учитывать, что коллаборационисты несли большие потери в боях, значит, их общая численность за всё время войны была гораздо выше той, что приводится в сборнике «Великая Отечественная война. 1941-1945».
Позорная цифра в полтора миллиона коллаборационистов на этом фоне представляется скорее заниженной.
Партизанское движение или гражданская война?
Численность партизан в советских учебниках, энциклопедиях и прочих публикациях очень сильно преувеличена. В Карелии, например, несмотря на существование солидного издания «Партизанское движение в Карело-Финской ССР», партизан как таковых не было: т.н. «карельские партизаны» базировались за линией фронта, на советской территории, и только время от времени совершали рейды на оккупированные земли. Фикцией было и партизанское движение в других регионах, оккупированных Германией: Суслов, например, «в бытность во время войны секретарем Ставропольского крайкома партии руководил партизанским движением, которое существовало лишь на бумаге» (Е. Жирнов «Великий депортатор», «Коммерсантъ Власть», №49 (400), 12.12.2000).
Численность партизан в Эстонии, Латвии и Молдавии даже по официальной советской статистике ничтожна по сравнению с теми жителями этих республик, надевших немецкую (в случае Молдавии – румынскую) форму. В Эстонии, по данным НКВД, в сентябре 1943 г. действовали три диверсионные группы из 46 человек, в Латвии - 13 групп общей численностью в 200 человек и в Литве - 29 групп, насчитывавших 199 человек.
Казак-полицай на потеху венгерским оккупантам рубит шашкой пленных советских партизан. Украина. Фото осень 1941 г.
«В Молдавии из 2892 партизан этнических молдаван было лишь семеро, а основную массу составляли русские, украинцы и белорусы. Песня про «смуглянку-молдаванку, собирающую партизанский молдаванский отряд» – не более чем поэтическая фантазия. Молдаване явно предпочитали вернуться в состав Румынии после года советского господства» («Антипартизанская война 1941-44 гг.», АСТ «Харвест», 2005 г. под общей редакцией А. Е. Тараса).
Далее: партизанское движение впервые попытались организовать никак не «в первые дни войны» и никакие не местные коммунисты. Только в ноябре 1941 г. из Москвы через линию в Смоленскую область началась переброска специальных частей НКВД, подготовленных Отдельной мотострелковой бригадой особого назначения (ОМСБОН) НКВД, то есть советским спецназом. Их судьба до сих пор неизвестна: отряды пропали где-то в лесах.
Следующую попытку готовили тщательно. Вот что пишет А. Зевелев в книге «Ненависть, спрессованная в тол» (М.: Мысль, 1991): «В срочном порядке в казармах в Лосиноостровском (ныне г. Бабушкин), где располагались тогда 1-й и 2-й полки ОМСБОНа, шло формирование отрядов. Первые четыре возглавили старшие лейтенанты Н. А. Балашов и С. Л. Матросов, капитаны Н. С. Артамонов и Г. Ф. Шевченко. Общее руководство ими было возложено на майора П. А. Коровина. В состав отрядов вошли и воины-спортсмены, и бывшие преподаватели и студенты Московского института физической культуры М. Емец, Ф. Белинский, И. Орлов, В. Апреликов, И. Любимов, Е. Репин, Н. Солнцев (отряд Балашова); П. Кураев, С. Телков, Н. Чуканов, Терентьев (отряд Шевченко); А. Едличко, В. Масляков, С. Расторгуев (отряд Матросова); С. Лявданский (отряд Артамонова) и др.
Одновременно офицерам Ф. Ф. Озмителю, Г. М. Хвостову и М. К. Бажанову было поручено сформировать ещё три отряда. В конце марта 1942 г. семь отрядов в составе 259 офицеров и солдат были переброшены за линию фронта».
То есть партизанским движением руководило НКВД, отряды формировались не из местных жителей оккупированных территорий, а из обычных призывников в Москве и затем перебрасывались через фронт. На взрыв советского патриотизма это не очень похоже.
Согласно документам Штаба партизанского движения, действия партизан-энкаведешников долгое время были малорезультативными. В 1941-1942 гг. смертность среди заброшенных НКВД в тыл противника групп составляла 93%. Например, на Украине с начала войны и до лета 1942 г. НКВД было подготовлено и оставлено для действий в тылу 2 партизанских полка, 1565 партизанских отрядов и групп общей численностью 34979 человек, а к 10 июня 1942 г. на связи осталось всего 100 групп. А это значит, что поддержка партизан местным населением была, мягко говоря, недостаточной.
Групповой портрет бойцов отряда специального назначения «Славный». Отряд спецназначения «Славный» — одно из подразделений отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД СССР (ОМСБОН). Командир отряда Анатолий Петрович Шестаков (1915—1944). Отряд действовал на территории Брянской области и Белоруссии. У бойца справа трофейный немецкий пистолет-пулемет МП-40. Источник: www.prirodasibiri.ru.
В 1943 г. началась массовая переброска крупных воинских соединений в тыл врага. К тому времени опытные, хорошо обученные отряды НКВД сумели закрепиться в ряде местностей, преимущественно в Белоруссии. Только вот партизанами они назывались исключительно в немецких и советских сводках и газетных статьях: сами они себя совершенно справедливо считали советскими воинскими частями, действующими в тылу врага и осуществляющими советскую власть на оккупированных территориях. Они проводили мобилизации населения, причём часть мобилизованных они должны были переправлять через фронт для службы в РККА. Эта практика, естественно, была малопродуктивной и приводила к огромным жертвам.
Бойцы партизанского отряда им. Комсомола Удмуртии 11-й Волховской партизанской бригады. Слева направо: 1-й ряд сверху – Комаров Борис Егорович, Теплов Виктор Александрович; 2-й ряд – Зубарев Владимир Иванович, Коробейников Иван Васильевич, Асмолов Алексей Демьянович, Разеев Анис Мансурович, Глухов Вениамин Дмитриевич, Степанов Николай Николаевич, Коваленко Павел Иванович, Шубин Семен Иванович; 3-й ряд – Салихов Фарук Вогизович, Усов Владимир Александрович, Барышников Александр Петрович, Зворыгин Евгений Иванович, Манаков Геннадий Степанович, Жуйков Алексей Петрович, Ждахин Сергей Иванович; 4-й ряд (сидят) – старший лейтенант Устрашин Лев Николаевич, Дзюнин Алексей Владимирович, комиссар отряда Поздеев Александр Васильевич, командир отряда Шумихин Василий Федорович, комсорг отряда Толкачев Василий Иванович, Мартюшев Николай Петрович, Белоножкин Леонид Иванович, Тарасов Георгий Дмитриевич; 5-й ряд – предположительно Завалишин Николай Васильевич, Лаврентьев Апполон Петрович, Михайлов Александр Николаевич, Щемова Раиса Ивановна, Юхнина Тамара Германовна, Романова Анисья Васильевна, младший лейтенант Воронов Петр Алексеевич; 6-й ряд (лежат) – Лопатин Семен Васильевич, Черевко Василий Савельевич. Источник: www.udmurt.ru. Фото 1943 г.
Тем не менее Белоруссия с 1943 г. действительно была охвачена войной. Правда, это была не такая война, о которой пишет «Большая советская энциклопедия».
На белорусском сайте «Reibert» под заголовком «Тёмная сторона партизанского движения в Белоруссии» помещено интервью с белорусским публицистом, автором книги «Недозволенная память: Западная Беларусь в документах и фактах, 1921-1954» подполковником запаса А. Татаренко: «Поскольку местное население с большим желанием шло на сотрудничество с немцами, которые хоть иногда соблюдали их интересы, партизаны и подпольщики использовали тактику терактов и провокаций против немцев. Ответная реакция - поголовное уничтожение местного населения и, как следствие, уход людей в лес. Воспитанник школы НКВД Романов вспоминал: «Нас обучали провоцировать немцев, чтобы они совершали большие преступления и таким образом увеличивали количество партизан». <…>
В тех же районах, где основная часть населения ладила с немцами, партизаны практиковали массовые уничтожения мирных жителей… Уже давно пора признать: на оккупированных территориях шла гражданская война. Брат шел на брата, а нацисты использовали эти распри в своих интересах, проливая кровь и одних, и других, и третьих».
То есть Белоруссия, единственная крупная территория, на которой действовали партизаны, была, по сути, объята гражданской войной. В чисто русской Брянщине ситуация для партизан была ещё хуже, чем в Белоруссии. Там была создана целая «эсэсовская республика» - «Локоть Брянский», или Локотское самоуправление. Локотское самоуправление существовало с ноября 1941 г. по август 1943 г. Его «столица» находилась в рабочем посёлке Локоть. Население – более 500 тысяч человек.
Советские военнопленные записываются в Русскую освободительную армию (РОА) на деревенской улице. На фото крайний справа – офицер РОА в звании поручика.
В начале 1943 года вооружённые формирования на территории Локотского округа состояли из 15 батальонов численностью 12-15 тыс., а к середине 1943 г. – 20 тыс., в том числе танковый батальон, артдивизион, 5 пехотных полков, сапёрный батальон и батальон охраны. «Весной 1942 года всё чаще партизанские отряды оказывались в ловушках и уничтожались. Например, в операции «Цыганский барон» было убито и взято в плен около трех тысяч партизан. Именно поэтому Каминского называли «хозяином Брянского леса» (А. Ситников «Локотская республика: осудить нельзя помиловать»).
Описаны также случаи массового дезертирства партизан и переход их на сторону вооружённых формирований Локотского самоуправления.
Одновременно в Локотском самоуправлении была осуществлена попытка создать свою партию - «Национал-социалистическую партию России».
После прихода Красной Армии в 1943 г. локотские эсэсовцы ушли с немецкими войсками – из них немцы сформировали 29 гренадерскую дивизию СС «РОНА» (1-ю русскую) РОНА расшифровывается как «Русская освободительная национальная армия». Часть русских нацистов ушла в брянские леса, где вела повстанческую войну с советской властью до 1951 г.
Была ли ситуация на Брянщине уникальной? Отнюдь. «Республика Зуева» существовала во время Великой Отечественной войны близ Полоцка на территориях нескольких деревень. Названа по имени старосты деревни Заскорки Зуева. Семья Зуева, как и многие его односельчане, перед войной пострадали от репрессий со стороны Советской власти. После отступления Красной Армии Зуев осенью-зимой 1941 г. организовал в деревне самоуправление. Были созданы отряды самообороны.
При отступлении немецкой армии Зуев с частью своих людей ушёл на Запад. Другие «зуевцы» остались и начали партизанскую борьбу против Красной Армии, которая продолжалась в лесах под Полоцком вплоть до 1947 г.
Подобных «республик», не столь больших, как Локотская, на оккупированных территориях были десятки. Были, к примеру, казачьи «самоуправления» на Дону и Кубани. И после прихода Красной Армии там, как и на Брянщине, Белоруссии, Украине, Прибалтике, в горах Кавказа, ещё долго продолжалась гражданская война. В мае 1945 г. НКВД определяло общую численность бандитов на бывших оккупированных территориях СССР (то есть как вооруженных пособников нацистов, так и тех, кто сражался и против немцев, и против советов – АК, УПА, партизанские отряды, не подчинявшиеся Главному штабу партизанского движения - а также настоящих бандитов) в 630 тысяч человек. У них на вооружении, помимо стрелкового оружия, была артиллерия и даже танки.
При этом результативность партизанского движения была относительно невелика. Вермахт за три года оккупации Белоруссии потерял там от партизанских действий 35 тысяч человек. В других оккупированных регионах СССР партизанское движение было ещё слабее и, соответственно, потери немцев – намного меньше. Так что «более миллиона уничтоженных немцев и их пособников» из «Большой советской энциклопедии» - это на 90% с лишним – пособники оккупантов, как истинные, так и мнимые.
Попытка НКВД развязать на оккупированных территориях партизанскую войну действительно привела к войне, но войне гражданской. В её горниле погибло, возможно, до нескольких миллионов человек (их число даже приблизительно подсчитать невозможно), и продолжалась она много лет после окончания Второй Мировой. В Литве последние акции антисоветских партизан зафиксированы в 1957 г., на Украине – в 1959 г., в Белоруссии и Молдавии – до 1962 г., последний чеченский партизан был уничтожен в 1976 г., а последний эстонский «лесной брат» – в 1978 г.
Потери
О потерях в Великой Отечественной войне написаны тысячи исследований. Однако точных данных мы не получим никогда, поскольку регистрационные и учётные документы РККА изначально составлялись из рук вон плохо, большое их количество погибло в ходе военных действий, было утеряно (либо подделано) после войны.
В приказе заместителя наркома обороны от 12 апреля 1942 г. говорилось: «Учёт личного состава, в особенности учёт потерь, ведется в действующей армии совершенно неудовлетворительно... Штабы соединений не высылают своевременно в центр именных списков погибших. В результате несвоевременного и неполного представления войсковыми частями списков о потерях получилось большое несоответствие между данными численного и персонального учёта потерь. На персональном учёте состоит в настоящее время не более одной трети действительного числа убитых. Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истины». А. Лебединцев вспоминал, что писчей бумаги не было ни в полках, ни в дивизии, не было книг для учёта офицеров и личного состава. «Даже строевую записку и донесение в штаб дивизии написать было не на чем. ... Ведь «похоронку» послать и то был нужен адрес погибшего, а его не имелось из-за отсутствия учёта».
Собственно, мы не знаем даже более или менее точной численности населения СССР по состоянию на 22 июня 1941 г. (официально – 196 миллионов человек, неофициально – от 201 до 209 миллионов).
Тем не менее официальная цифра – 27 миллионов погибших, из которых 8,6 миллионов солдат и офицеров погибло на фронте, не выдерживает никакой критики. Как соотнести эти данные с тем, что в книгах военкоматов по учету Управления по персональному учёту потерь НКО погибших, умерших и пропавших без вести военнослужащих зарегистрировано 12,4 миллиона извещений, по данным картотеки Центрального архива МО СССР потери составили 17,2 млн. человек, а в электронном банке данных о погибших и пропавших без вести военнослужащих при Музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе в Москве на 1995 г. были собраны персональные данные на 19 миллионов человек?
На момент начала войны Красная Армия и части НКВД насчитывали 5 миллионов человек и 29 миллионов были призваны до сентября 1945 г. Итого 34 миллиона. Но это число является лживым. В среднем по удалённым от линии фронта регионам СССР за время войны (то есть исключая призванных ранее) призывалось 23% всего населения. Так, в СибВО было мобилизовано 23% численности населения, в Татарстане – 23%, в Коми – тоже 23%. Если учесть, что в республиках Средней Азии, на Кавказе и в Закавказье процент мобилизованных был меньше, а регионах, где непосредственно шли боевые действия – выше, то цифра в 23% может считаться среднестатистической. Это значит, что при численности населения 196,7 млн. человек было мобилизовано не менее 45 млн. человек, а никак не 34, хотя далеко не все призванные на службу оказались на фронте – немало войск дислоцировалось на Дальнем Востоке, в Закавказье, Средней Азии и в Иране, в гарнизонах крупных городов, а значительные силы НКВД были расположены в лагерях по всей стране.
К этому надо прибавить бойцов народного ополчения, истребительных батальонов, коммунистических батальонов, рабочих отрядов, отрядов партийно-советского актива, групп самообороны, которые формировались при приближении фронта. Добровольческие формирования – это как минимум ещё 4 млн. человек, которые не были учтены в документах Красной Армии. Дивизии и полки народного ополчения понесли огромные потери при обороне Москвы, Ленинграда, Смоленска, Тулы, Одессы, Севастополя, Сталинграда и других городов. Четыре дивизии народного ополчения были уничтожены на подступах к Ленинграду ещё до того, как началась его осада.
Всего участвовало в войне не менее 42 млн. человек, а ближе всего к истине цифра в 45 млн. человек – почти четверть населения СССР. Из которых к концу войны в живых оставалось (учитывая дезертиров и оставшихся в западных зонах оккупации) 23 млн. То есть безвозвратные потери Красной Армии составили примерно 22 млн. человек. При этом вермахт с 1 сентября 1939 г. до 1 мая 1945 г. на всех фронтах потерял безвозвратно 3950 тыс. человек, в том числе на Восточном фронте – 2608 тыс. чел. На одного немецкого солдата полегло 9 советских…
По данным Б. Соколова, всего СССР потерял убитыми и бежавшими за границу (их было не более 2 млн.), включая гражданское население, 43 млн. человек. Вторая Мировая война на всей планете унесла в общей сложности 82 млн. жизней. А на долю СССР приходится ровно половина всех потерь!
Солдаты Красной Армии гибли в огромных количествах потому, что враг действительно был силён. Но в ещё большей степени - потому, что были плохо обучены и вооружены, а командный состав недостаточно компетентен. Миллионы погибли из-за трусости командиров. Речь идёт даже не о том, что командиры нередко бежали, бросая свои войска, о чём говорилось выше. Командиры бросали солдат в бой для взятия какой-нибудь деревни или высоты к дням рождения Сталина и Ленина, Первому мая, 7 ноября…
Помощь союзников
О роли ленд-лиза (передаче вооружений, техники и вообще всего необходимого для ведения войны Соединёнными Штатами своим союзникам) в победе Красной Армии на Восточном фронте Второй Мировой войны споры не утихают. Старая советская концепция, согласно ленд-лиз значения на имел, и СССР победил бы и без него, продолжает господствовать, заглушая немногие голоса несогласных. Преуменьшение значения ленд-лиза понятна: нужно было (и кому-то нужно и сейчас) продемонстрировать «экономическую победу социализма над капитализмом» в годы войны. Доказать, что сталинская (советская) система управления и вообще социально-экономическая и политическая системы были эффективными, и, в отличие от «гнилых демократий», позволили практически в одиночку сокрушить такого страшного монстра, как гитлеризм.
Регулировщица 170-го дорожно-комендантского участка 35-й военно-автомобильной дороги рядовой Татьяна Александровна Александрова (год рождения — 1926). Солдаты едут в грузовиках «Intrenational M-5H-6х4» (американского производства, поставлявшиеся в СССР по ленд-лизу). 3-й Белорусский фронт. Источник: tass.ru. Фото 1944 г.
Базой для советской концепции незначительности ленд-лиза является книга председателя Госплана Н. Вознесенского «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» (Военная экономика СССР в период Отечественной войны — М.: Госполитиздат, 1948), в которой говорится: «Если сравнить размеры поставок союзниками промышленных товаров в СССР с размерами производства промышленной продукции на социалистических предприятиях СССР за тот же период, то окажется, что удельный вес этих поставок по отношению к отечественному производству в период военной экономики составит всего лишь около 4%». Авторы сборника «Краткой истории Великой Отечественной войны» уже в 1980-е годы утверждали, что по отношению к советскому производству иностранные поставки составили: по артиллерийским орудиям всех систем – 1,9%, по танкам – 7%, по боевым самолетам – до 13%, а в автомобильном парке Красной Армии импортных автомашин в 1943 г. было 5,4%, а в 1944 г. – 19%. Эти цифры так и кочуют из книги в книгу, из статьи в статью.
При этом в СМИ неоднократно цитировались воспоминания А. Микояна и Г. Жукова, которые уже после ухода на покой оценивали роль ленд-лиза совершенно по-иному. «Когда к нам стали поступать американская тушёнка, комбижир, яичный порошок, мука, другие продукты, какие сразу весомые дополнительные калории получили наши солдаты! И не только солдаты: кое-что перепадало и тылу. Или возьмём поставки автомобилей. Ведь мы получили, насколько помню, с учётом потерь в пути около 400 тысяч первоклассных по тому времени машин типа «Студебеккер», «Форд», легковые «Виллисы» и амфибии. Вся наша армия фактически оказалась на колёсах и каких колёсах! В результате повысилась её маневренность и заметно возросли темпы наступления», - вспоминал Микоян (Л. Поздеева «Ленд-лиз для СССР: дискуссия продолжается», сб. «Вторая мировая война», 1995).
Советские солдаты на мотоциклах американского производства Harley-Davidson WLA-42 движутся на параде по улице Владимирской мимо памятника гетману Украины Богдану Хмельницкому на Софийской площади в Киеве. Фото 1945 г.
О значении ленд-лиза ещё более чётко говорил Г. Жуков: «Мы были бы в тяжелом положении без американских порохов, мы не могли бы выпускать такое количество боеприпасов, которое нам было необходимо. Без американских "студебеккеров" нам не на чем было бы таскать нашу артиллерию. Да они в значительной мере вообще обеспечивали наш фронтовой транспорт. Выпуск специальных сталей, необходимых для самых разных нужд войны, был тоже связан с рядом американских поставок» (запись беседы Г. Жукова с К. Симоновым, 1966). В свою очередь, КГБ, прослушивавшее бывшего «маршала Победы», приводило такие его высказывания (они официально опубликованы): «...У нас не было взрывчатки, пороха. Не было чем снаряжать винтовочные патроны. Американцы по-настоящему выручили нас с порохом, взрывчаткой. А сколько они нам гнали листовой стали! Разве мы могли бы быстро наладить производство танков, если бы не американская помощь сталью? А сейчас представляют дело так, что у нас все это было свое в изобилии».
Советские артиллеристы подцепляют 76-мм пушку ЗиС-3 к грузовику «Студебеккер» в Венгрии. Фото 1944 г.
Давайте проследим, какова была роль ленд-лиза в ключевых сферах советской обороны. Наиболее основательной базой для такого рассмотрения лучше всего подходит книга Э. Стеттиниуса «Ленд-лиз – оружие победы» – книга человека, который, собственно, и отвечал за ленд-лиз в США, а также комментарии к ней одного из самых правдивых историков России Б. Соколова.
Особо важную роль сыграли поставки в СССР средств связи: по ленд-лизу было поставлено 35 800 радиостанций, 5899 приемников и 348 локаторов, что обеспечило основные потребности Красной Армии. Одна из важнейших причин (хотя и не главной) разгрома советских войск летом-осенью 1941 г. – практическое отсутствие радиосвязи.
Из США в СССР было поставлено 409,5 тыс. автомобилей, что в 1,5 раза превышало советское производство. К концу войны в автомобильном парке Красной Армии поставленные по ленд-лизу машины составляли 32,8% (58,1% – машины отечественного производства и 9,1% – трофейные). «С учетом же большей грузоподъемности и лучшего качества роль американских автомашин была еще выше ("студебеккеры", в частности, использовались в качестве артиллерийских тягачей)», - пишет Б. Соколов, отмечая, что знаменитые «Катюши» успешно использовались только со «Студебеккеров», а формально аналогичные им по мощности ЗИС-5 и ЗИС-6 просто переворачивались, когда из них пытались стрелять из «Катюш».
Советские пехотные танки Mk IV «Черчилль» (Infantry Tank Mk IV, Churchill (A22), английского производства из 36-го гвардейского отдельного тяжелого танкового полка прорыва 18-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии на Курской дуге. Машины из танковой колонны «За Радянську Україну» («За Советскую Украину»). Воронежский фронт. Фото 1943 г.
Американские поставки составили 92,7% общего объема советского производства железнодорожных рельсов. Если учесть, какое их количество было необходимо на функционирования эвакуированных заводов и для ремонта железных дорог, пострадавших от боёв и бомбёжек, роль ленд-лиза в том, что железнодорожный транспорт во время войны просто не развалился, как в гражданскую войну, становится очевидной.
Выпуск магистральных паровозов и тепловозов во время войны был фактически прекращён, а необходимость в них возросла. По ленд-лизу в СССР было доставлено 1900 паровозов и 66 дизель-электровозов. Производство грузовых вагонов в СССР в 1942-1945 гг. составило 1087 штук, по ленд-лизу было поставлено 11 075 вагонов (в 10,2 раза больше). Б. Соколов справедливо считает, что в годы Великой Отечественной войны только поставки по ленд-лизу предотвратили паралич железнодорожного транспорта в Советском Союзе.
Очень большую роль сыграли поставки союзниками порохов и других взрывчатых веществ - они достигли 53% от общего объема советского производства.
В обеспечении военного производства цветными металлами роль ленд-лиза также была решающей. По оценкам российского исследователя Д. Шимкина и американца М. Харрисона, американские поставки меди в СССР составили примерно 82,5% советского производства за время войны, и это не считая поставок кабеля (956,7 тыс. миль полевого телефонного кабеля, 2,1 тыс. миль морского и 1,1 тыс. миль подводного кабеля).
Похожая ситуация была и с поставками в СССР алюминия. Его суммарные западные поставки в 1941-1945 гг. составили 328,1 тыс. т., что в 1,25 раза превышает оценку советского производства. Таким образом, советская авиационная промышленность работала главным образом за счет западных поставок.
Относительно поставок алюминия союзниками Б. Соколов отметил любопытную деталь: СССР за время войны вместе с поставками по ленд-лизу израсходовал втрое меньше алюминия, чем Германия, однако официальная цифра произведённых самолётов у нас сильно превышает число немецких самолётов (112,1 тыс. против 84,4 тыс.). Даже если учитывать, что в советском авиастроении широко использовалось дерево и полотно (кстати, американское), подобный разрыв всё равно невероятен. По-видимому, реальное производство самолётов в Советском Союзе в 1941-45 гг. было примерно вдвое меньше объявленной цифры. В этом случае удельный вес ленд-лизовских самолётов в ВВС РККА получается не 13%, как у нас считается, а больше 20%.
Летчик 78-го истребительного авиаполка ВВС Северного флота командир звена лейтенант Петр Леонтьевич Коломиец на аэродроме у британского истребителя «Харрикейн» (Hawker Hurricane Mk.II), поставлявшегося в СССР по программе ленд-лиза. Фото 1942 г.
То же самое касается и танков. Каноническое число этих машин, поставленных по ленд-лизу – 12 тыс., или 7% всех использовавшихся в РККА. Но если суммировать прибытие-выбытие ленд-лизовских танков непосредственно по документам частей и соединений, их получается 16 тыс. – разница довольно значительная (с жизненно важными для Красной Армии бронетранспортёрам, которых советская промышленность не производила вообще, советская пропаганда поступила ещё «изящнее»: были признаны поставки 7 тыс. единиц, а 11 тыс. лёгких БТРов оказались записаны как автомобили). Если учесть, что броневой стали, как произведённой в СССР в годы войны, так и поставленной по ленд-лизу, могло хватить не на 102 тысячи якобы построенных советских танков и САУ, а не более чем на 50 тысяч, роль 16 тыс. западных машин в советских танковых частях выглядит очень весомой.
Пехотинец прицеливается из пистолета-пулемета, лежа на броне советского танка американского производства М3 «Стюарт» с именем собственным «Суворов». Донской фронт. Фото 1942 г. Источник: www.rbcdaily.ru.
В целом, если считать советское производство по произведённому металлу, доля союзнических поставок самолётов составит примерно 30%, а танков – минимум 24% от собственного производства.
Важнейшими для СССР были поставки станков и промышленного оборудования. Из США в СССР в годы войны было поставлено 38,1 тыс. металлорежущих станков, из Великобритании – 6,5 тыс. станков и 104 пресса. В Советском Союзе в 1941-1945 гг. было произведено 115,4 тыс. металлорежущих станков, но именно американцы и англичане поставили Советскому Союзу сложные станки, которых отечественная промышленность не производила, так что тут прямое сопоставление цифр ничего не даёт. Собственно, без поставок западных станков советская промышленность не могла бы производить станки, так как для этого были необходимы импортные.
Ленд-лиз позволил СССР наладить производство на эвакуированных заводах: план эвакуации был скверно продуман и ещё хуже реализован. А если учесть, что большинство заводов эвакуировались в спешке, часть оборудования была утеряна, а на новых местах предприятиям были необходимы станки, электроэнергия, рельсы, паровозы, вагоны и трубы, то можно сказать, что без западных поставок эвакуированные предприятия не заработали бы.
Поставки бензина всех марок США, Великобритания и Канада в 1941-45 гг. составили 57,8% от советского производства. Из США поступило также 32 200 мотоциклов, что в 1,2 раза превышало советское производство мотоциклов за 1941-1945 гг. (27 816 штук). Форму для красноармейцев и командиров шили в основном из английского сукна. Куртки для лётчиков были также в основном английские, как и шоколад в лётных НЗ…
Наши псевдопатриоты пишут: ленд-лиз был выгоден союзникам, потому, что они тратили деньги, а наши лили кровь. Но Германия напала на СССР, а Великобритания и США пришли на помощь жертвам агрессии (сначала Франции, Бельгии, Нидерландам, Норвегии и Греции, а затем – СССР). Так кто же должен был проливать кровь на полях сражений, как не жертвы нападения? А разрушение немецкой экономики западной авиацией, а гибель более миллиона немецких солдат и офицеров на Западном фронте, в Северной Африке и в Италии, а уничтожение союзниками более чем половины немецкой авиации – это не участие в войне, не помощь СССР? А Дьеппский десант, отвлёкший части вермахта с Восточного фронта в Европу? А английские бомбёжки румынских нефтепромыслов в разгар Сталинградской битвы – это не помощь?
Конечно, можно свято верить в то, что советский народ отбился бы от гитлеровских войск даже палками; это вопрос веры. Но если не уповать на такие пиаровские понятия, как «массовый героизм», а опираться на чисто военные и экономические показатели, совершенно ясно, что СССР самостоятельно, без помощи США и Великобритании выиграть войну не мог. Советская экономическая и управленческая системы оказались абсолютно неэффективными.
Великая Трагедия
Нацисты ставили перед собой откровенно изуверские цели – истребить большую часть населения СССР и обратить уцелевших в рабов. И начали нацисты войну как изуверы. Они сразу отринули все международные конвенции и правила ведения войны, расстреливая пленных, зверски бомбя жилые кварталы городов, деревни, толпы беженцев. Они запятнали себя невиданными со времён Средневековья преступлениями – такими, как наступления под прикрытием пленных, женщин и детей, убийства раненых и больных в больницах, расстрелы медперсонала.
bombardirovki.jpeg "бомбардировка Мурманска")
Горящие дома в Мурманске после немецкой бомбардировки. Источник: lexicon.dobrohot.org. Фото 1942 г.
Всё это подвергаться сомнению не может. Данная статья посвящена другому – насколько безобразно плохо справлялась советская власть со своей главной обязанностью: организацией отпора врагу, мобилизацией населения и экономики для достижения этой цели. Ибо Сталин со своей командой ставили перед собой какие угодно цели – сохранить власть, завоевать новые страны, - только не сбережение народа. Советская власть победила только и исключительно потому, что истребляемому нацистами народам нашей страны ничего не оставалось, кроме как сплотиться вокруг той власти, которая, пусть и безобразно плохо, но организовывала сопротивление врагу. Плюс – огромная помощь союзников, без которой армии было бы просто нечем воевать.
Трижды слава тем, кто героически сражался с врагом – защитникам Брестской крепости, Москвы и Сталинграда, миллионам тех, кто защищал Отечество, а не советскую власть, своих родных и близких, а не безумную ленинско-сталинскую идеологию. Им было страшно, невыносимо трудно и тяжело, потому что перед ними были не только гудерианы и манштейны, но и дивизии озверелых предателей; а за ними – сталины, хрущёвы и мехлисы, жуковы и прочие берии. Выбора – защищать СССР или не защищать – у них не было, так как перейти на сторону врага означало участвовать в истреблении собственного народа.
Брестская крепость сегодня.
До сего дня Великую Отечественную войну возводят в разряд ценностной категории, равновеликой религиозной. Позиция очень многих соотечественников такова: всё, что угодно – о Сталине и советской власти, но война – это святое, её трогать нельзя. Позиция эта трусливая и антипатриотическая: «трогать» думающий человек должен всё, а верить в Бога и одновременно исповедовать лживый культ Войны невозможно. Слишком чудовищны были страдания людей, слишком много грязи, слишком много лжи нагромождено вокруг неё.
Так можно ли считать Вторую Мировую войну и события, с нею связанные, Великой Отечественной войной народов, проживавших в СССР? Вопрос сложный. Для Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии, Чечни и Ингушетии – точно нельзя: народы этих регионов в целом поддержали агрессора. А для России? Тоже однозначного ответа нет. Для Брянской области, где полицаев и эсэсовцев были десятки тысяч, для казачьих областей, где добровольцами к немцам уходили чуть не целыми станицами – это была Великая Отечественная? Для повстанцев Усть-Усы, для гигантской армии дезертиров и бандитов была ли она таковой? Для тех, кто громил заводы и призывал бить коммунистов в Москве, для ленинградцев, зажигавших световые сигналы немецким самолётам, для тех, кто бастовал на заводах Поволжья и хлопковых плантациях Средней Азии? Могут возразить: а почему нужно учитывать мнения предателей и дезертиров? Да потому, что это – многие миллионы советских людей. А чем была война для тех, кто умирал от голода в Ленинграде и Архангельске, для миллионов пленных, для десятков миллионов, страдавших в оккупации?
Нет ответа. Была Великая Трагедия, Великая Катастрофа, - эти термины куда более точно выражают суть событий, произошедших в СССР в 1941-45 гг.
Автор: Трифонов Е. [email protected]
Понравилась статья? Отправьте автору вознаграждение: