"Боги" князя Владимира
При рюриковичах начался упадок древнерусской свето-солнечной религии. На Русь стало проникать иноземное многобожие. Вероятно, уже в IX веке при великокняжеском дворе был принят обычай изготовления «болванов» (реконструируемое праславянское *bъlvanъ, вероятнее всего, произошло от шведского bulván –«соломенное чучело») (Ср.: Фасмер Макс. Цит. соч., Т.I, С. 329). Устрашающая мощь и примитивное человекоподобие скандинавских богов было несовместимо с верованиями русов.
Владимир Святославич. Портрет из «Царского титулярника» XVII века
Язычники-скандинавы помогли Владимиру в 978 году свергнуть родного брата Ярополка, сочувствовавшего христианам, и захватить Киевский престол. Спустя два года князь Владимир попытался создать «русско-варяжскую» религию по скандинавскому образцу, с болванами и жертвами. Под 980 годом в «Повести временных лет» было записано: «И нача княжити Володимер в Киеве един, и постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребряну, а ус злат, и Хърса, Дажбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь». Несомненно, сказание о крещении Руси в «Повести» было приведено в соответствие с потребностями тогдашнего государства. Принятие православия объяснялось отказом от язычества в пользу греческого единобожия, древнерусскую веру вслед за византийцами осудительно называли «поганым многобожием», подобным эллинскому. Число Владимировых «богов» не соответствовало ни священной для русов девятерице, ни восьмичастному устройству солнечного святилища, что говорит об искусственности великокняжеского святилища. Принятый лишь верхушкой власти сонм «богов», представлял под различными прозвищами и в разных ипостасях единое божество, имя которого было запрещено произносить ещё с предшествующих времён. Не случайно «Повесть» ничего не говорит о Свароге.
К тому времени его почитали под именем Перун, которого называли «Первун» и считали главным «молниевидным» проявлением божества. Слово Перунъ родственно литовскому Perkūnas, древнепрусскому Percunis «гром», санскритскому parjánya и древнегреческому κεραυνός «грозовая туча, молния». Древнерусский глагол перáти «лететь, парить» неотделим от слов перо и пырь «огонь костра, искры» и мог относиться к существу, «летающему на огненных крыльях». Индоевропейская основа *per- «производить на свет, рождать» позволяет видеть в Перуне олицетворение порождающей силы Сварога, которого в этом качестве именовали Род «рождающий, родной». Упоминание в «Слове об идолах» (XII в.) «жертв», якобы приносимых русами «Роду и рожаницамъ перѣже Перуна, бога их» подтверждает связь этих имен (Цит. по: Гальковский Н.М. Цит. соч., С. 24). Существует предположение, что рожаницами в Средневековой Руси называли планеты, влияющие на судьбы людей, и связывали их с Родом (См.: Иванов Вяч.Вс., Топоров В.Н. Волосыни // Мифологический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990, С.128. В.Даль уточняет: рожанúца, рождáница –это «рок, судьба, жребий, доля», «прирождённые» человеку. Даль Владимир. Цит. соч., Т.4, С. 10-12).
Древнерусский монотеизм отвергал изображения божества. Строгий центризм святилища в Перыни под Новгородом указывал на почитание Перуна как проявление божественного первоначала. Возможно, его внешний вид князь Владимир позаимствовал у балтийских славян-язычников: в святилище Кореница на острове Рюген бог побед Черноглав изображался с серебряными усами, а идол Триглава в Волине был покрыт золотом (Фамицын Александр. Божества древних славян. СПб.: Типография Э. Арнгольда, 1884, С. 7-8). Спустя восемь лет великокняжеское святилище было разрушено. Вслед уплывавшему вниз по Днепру идолу Перуна киевляне со смехом кричали: «Выдыбай!», что значило «выплывай, вставай!». Народ не принял Владимировых «богов», об истинных верованиях русов говорили лишь древние прозвища единого божества, волею князя перенесённые на варяжских болванов.
Важнейшей ипостасью Сварога являлся «стремительный» Стрúбог –олицетворение скорости и ветра, властитель небесных стихий и надземного пространства. Слово бы-стрый сохранило связь с санскритским stri- «распространять, покрывать» и производными от него prastri «простирать», prastára «простор», почти неотличимыми от слов простирать, простор. Древнерусский поэт в «Слове о полку Игореве» называл ветры «стрибожьими внуками».
Ещё одним олицетворением Сварога являлся Даждьбог. Его имя –краткая молитва о насущном: «Дай, дарующий!». На такое истолкование указывает значение слова бог, родственного с древнеиндийским bhága «одаряющий, господин», авестийским baγa «господь, бог» и древнерусским багáтье «хранящийся под золою огонь» –этим главным богатством общины в доисторические времена. Даждь-бог считался подателем и другого высшего блага – живительной небесной влаги. Спустя полтора тысячелетия благодатью в народе продолжали называть тёплый летний дождь, пронизанный солнечным светом. В христианскую эпоху, но с иным значением, это слово вошло в церковный обиход.
Имя Хорс (Хόрос, Хрос, Хрес) относилось к наиболее зримому воплощению Сварога в виде круглого солнца. Слово хърсъ, в древнерусском произнесении хоршь (Абаев В.И. Скифо-европейские изоглоссы. На стыке Востока и Запада. М.: Наука, 1965, С.115) родственно новоперсидскому xuršēt/xōršеt «сияющее солнце». У праславян основа *хор- носила значение «круг», схранившееся в слове хоровод (от вести хόро –подражать в круговом движении вращению солнца), для греков созвучное χορόϛ означало «хороводный танец с пением». С именем Хорш/Хорс можно сблизить прилагательное хорош, хороший, которому в осетинском соответствует xorz «хороший», в авестийском –hvarəz «благодетельный» (М.Фасмер неубедительно предполагает происхождение хороший от хоробрый и отвергает связь /Хорш/ –хороший –Хорс на том основании, что полногласная форма Хоросъ «не засвидетельствована», однако очевидно, что поздние письменные свидетельства не могут подтвердить или опровергнуть существование древних устных форм. Фасмер Макс. Цит. соч., Т.IV, С.267).
После перехода предков русов к единобожию, свето-солнечная религия вобрала в себя хтонический по происхождению культ «волосатого» медведя – Велеса. Его образ превратился в лунное воплощение Сварога, в первого сварожича, или барина. Народ именовал Луну «медвежье солнышко» (Даль Владимир. Цит. соч., Т.2, С. 312). Её холодный властный свет завораживал, отражался в воде (позже – в зеркале), лучи тонули в толще вод, светили русалкам и утопленникам, проникали в души живых, вызывая сонные, «несусветные» видения. В народе полагали, что Месяц, ежедневно умирая, спускается под землю, словно медведь, и, воскресая, возвращается на небо. Велес властвовал над подземно-подводным миром. С этим именем связывались слова велий «великий» и белый, блистающий, если учесть соответствие древнерусского велѣти «повелевать, говорить», которое относили к ветúям «поэтам, предсказателям», а также древнеиндийского bhālam «блеск» (Фасмер Макс. Цит. соч., Т.I, С. 104). «Велесовым внуком» был назван певец Баян в «Слове о полку Игореве». Почитание медведя-воскресителя стойко сохранялись у воинов, а медведя-покровителя у вóлохов «пастухов». Волхование означало поклонение «волохатому» Велесу, покровителю лесных зверей и домашних животных. Вероятно, поэтому князь Владимир не включил его в придворный «пантеон», а средневековые летописцы пренебрежительно называли «скотьим богом».
Мокошь олицетворяла небесно-земную жизненную силу – влажную и тёплую мощь, исходящую от Сварога к Мать-сырой-земле с солнцем и дождями. «Могучая» Мокошь впоследствии перевоплотилась в святую Пятну, Пятницу. Упоминаемый во Владимировом святилище Семáргл (Семарьгл, Симаргл, Сѣмарьгл, Семъ и Реглъ и др.), имя которого восстанавливается как *Семероглáв, вероятно, представлял собою лишь внушающее страх существо, быть может, связанное с подземно‑подводной силой, враждебной человеку и сравнимой с многоголовым пещерным Змеем русских сказок или водяной Гидрой древнегреческих мифов (См.: Иванов Вяч. Вс., Топоров В.Н. Семаргл // Мифы народов мира…, Т.2, С.424-425; впоследствии В.Н. Топоров теоретически признал возможность иранской этимологии. Топоров В.Н. Из «русско-персидского» дивана. М.: Индрик, 1995, С.178, примеч.22. Нет убедительных оснований видеть в Семаргле птицеподобное существо Симýрг или химерическую собакоптицу Сэнмýрв древнеиранских верований. Гипотеза о происхождении имени Семарьгл из персидского Simurγ (см.: Тревер К.В. Сэнмурв-Паскудж. Л.: 1937, С.59) поддержана М.А.Васильевым, который с оговорками принял эту этимологию, но отверг «собакоптичий» облик этого существа. (Васильев М.А. Язычество восточных славян…, С. 159); его собственное предположение о связи древнерусского Семарьгл со «скифо-сарматским прообразом» – покровителем скифов и алан – или с изображениями крылатых существ в Сасанидском Иране не получило внятных историко-культурных обоснований. (Там же. С.103-104, 118, 127), осталась без подтвержения приведённая в его исследовании гипотеза Д.Ворта о тождестве Семаргла с образом птицы «Див» в «Слове о полку Игореви». (Ворт Д. Див = Sīmurγ // Восточнославянское и общее языкознание. М.: Наука, 1978, С.131-132). Опубликованные Б.А.Рыбаковым изображения «Симаргла» на средневековых браслетах XII-XIII вв. следует признать лишь вариациями образа крылатого барса –древнерусского символа погребального костра, «пожирающего» тело умершего. См. илл. 105, 106 наст. изд. (Рыбаков Б. А. Русалии и бог Симаргл-Переплут // Советская археология. 1967, № 2, С. 91-116; он же. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981, С.436)).
В первые века нашей эры религия обожествлённого света, составлявшая суть прарусского единобожия, нашла своё утверждение и одновременно отрицание в евангельской проповеди. Для древних светопоклонников слова Христа «Азъ есмь свѣт міру, ходяй по мнѣ не имать ходити во тмѣ, но имать свѣтъ животный» (Ин. 8:12) стали величайшим откровением. Обращение апостола Павла к Солунянам «вси бо вы сынове свѣта есте» (1 Фесс. 5:5) не могло не поразить и было воспринято, едва ли не как призыв свыше. Понадобилось несколько столетий, чтобы Богом, сотворившим мир словами: «да будетъ свѣтъ!» (Быт. 1:3), русы признали не светодавца Сварога, а библейского Творца.
Таинство «оглашения» народа происходило в языке и сознании. Семена христианства прорастали сквозь толщу праотеческой веры. Старое превращалось в новое. Это движение навстречу православию, составлявшее суть древнерусского предхристианства, завершилось всенародным крещением при князе Владимире.
2017 г.
Глава из книги «Древнерусское предхристианство», готовится к печати в изд-ве «Алетейя», СПб.
Автор: Валерий Байдин, культуролог, доктор славянской филологии (Франция)