Бородинская битва: предпосылки, ход, итоги

Власов М.

Бородинское сражение окончилось к славе русской армии. Наполеону не удалось нанести ей поражение. Он не достиг цели: не разгромил, не сокрушил русскую армию, не заставил ее бежать с поля сражения. Бородино не стало новым Аустерлицем, как надеялся Наполеон.

 Наполеон со своими войсками в битве при Бородино. Худ. Р. Хиллингфорд. 1870-е гг.

 

 

Французы вынуждены были очистить поле битвы и ночевать за Колочей, держась в полной боевой готовности. Позднее французский император признавался, что это сражение не принесло ему ожидаемого успеха: «Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано наиболее доблести и одержан наименьший успех».

Бородинское сражение явилось поворотным пунктом в кампании 1812 г. Оно предопределило поражение и гибель наполеоновской армии. С другой стороны, Бородино открыло серию побед русской армии. За ним последовали успешные сражения под Тарутином, Малоярославцем, Вязьмой, Красным и Березиной, в результате которых погибла грозная армия, державшая в страхе всю Европу.

 Сражение при Тарутине 6 октября 1812 года. Худ. П. фон Гесс

Высоко оценивал Бородинское сражение великий русский писатель Лев Толстой: «Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородином. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель... прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по Старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородином была наложена рука сильнейшего духом противника».

Военная стратегия и тактика Наполеона

Русский поход 1812 г. должен был завершить завоевания Наполеона в Европе: «Через пять лет я буду господином мира; остается одна Россия, но я раздавлю ее»,– сказал он своему послу в Варшавском герцогстве Прадту вскоре после заключения Тильзитского мира 1807 г.

Пять лет Наполеон готовился к борьбе с Россией. Он приложил немало усилий к тому, чтобы принудить Турцию и Иран продолжать войну с русскими. Он сделал все возможное, чтобы заставить Швецию продолжить борьбу против России и сделать союзниками Пруссию и Австрию. Но полной политической изоляции русских ему не удалось достигнуть.

Наполеон все же сумел создать сильную группировку из держав Центральной Европы, поставив под ружье 1200 тыс. солдат, из которых для похода на Россию была сформирована так называемая «Большая армия», насчитывавшая 640 тыс. человек. Предстоящую войну Наполеон рассматривал как наступление «цивилизации» на «варваров Севера».

Наполеон-полководец выдвинул новую для того времени систему ведения войны. Он был сторонником сосредоточения войск в крупных массах. Сконцентрировав в каком-нибудь пункте огромные силы и получив, таким образом, численное превосходство над противником, Наполеон наносил своему врагу решающий удар. «В Европе,– говорил он,– немало хороших генералов, но они видят сразу слишком много целей. Я вижу только одно – массы неприятельских войск. Я стараюсь их уничтожить, будучи уверен, что все остальное рухнет вместе с ними».

 Наполеон в своем рабочем кабинете. Худ. П. Деларош. 1807 г.

Блестящие победы Наполеона под Ульмом в 1805 г., при Иене и Ауэрштедте в 1806 г., при Ваграме в 1809 г. явились наглядным доказательством преимущества повой системы и создали ему славу непобедимого полководца.

Организацию крупных группировок проводил Наполеон и во время подготовки похода в Россию. Он тщательно изучил западный театр военных действий русских и из трех направлений – петербургского, киевского и московского – остановился на последнем. «Если я возьму Киев,– рассуждал он,– я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом, я возьму ее за голову; заняв Москву, я поражу ее в сердце».

В соответствии с принятым планом, Наполеон сосредоточил на западной русской границе три мощные группы. На правом крыле была размещена группа короля Жерома (78 тыс. человек), в центре находилась группа Евгения Богарнэ (82 тыс.), на левом фланге расположились основные силы французов (218 тыс.) – ими командовал сам Наполеон. Правый фланг прикрывал австрийский корпус Шварценберга (34 тыс. человек), левый – корпус Макдональда, состоявший из прусских войск (32 тыс.).

Таким образом, в наполеоновской армии, вторгшейся в Россию, было 444 тыс. человек. В их распоряжении находилось 1200 орудий. И Наполеон, естественно, был совершенно уверен в победе. Еще никогда он не собирал столько войск и не готовил столь тщательно свой тыл. Он надеялся молниеносным ударом разгромить Россию и этим еще более укрепить свое положение как в самой Франции, так и в Европе.

Французский полководец, придававший огромное значение внезапности действий, сохранял в глубочайшей тайне численность своих войск, их расположение и время выступления, стараясь при этом собрать как можно больше сведений о своем противнике.

Понимая серьезность обстановки, русское правительство старалось оттянуть конфликт, чтобы можно было, как писал Александр I, «свободно вздохнуть на некоторое, столь драгоценное время и воспользоваться им для увеличения наших сил, наших средств».

 Наполеон и Александр I в Тильзите. Худ. П. Бержере. 1820-е гг. (?)

Но Россия имела слишком мало времени, чтобы подготовиться к обороне. План русских военных действий на западной границе был разработан М. Б. Барклаем де Толли и утвержден императором лишь в 1810 г. В соответствии с этим планом, срочно стали возводиться укрепления, создавались запасы продовольствия, подтягивались войска. Рассчитывая на помощь Австрии и Пруссии, военное министерство решило расположить свои силы поближе к западной границе и тоже в трех группах. Правую составляла армия М. Б. Барклая де Толли (127 тыс. человек), в центре находилась армия П. И. Багратиона (45 тыс.), на левом фланге расположилась армия А. П. Тормасова (46 тыс.). Всего на западной границе стояло 218 тыс. солдат при 900 орудиях. Южную границу прикрывала армия П. В. Чичагова (35 тыс. человек).

Наполеон начал поход внезапным переходом русской границы 12 (24) июня 1812 г. За два дня до этого его посол Лористон вручил министерству иностранных дел в Петербурге ноту, сообщавшую, что Франция считает себя в состоянии войны с Россией. Попытку Александра I начать переговоры Наполеон отверг. Он неудержимо стремился к заветной цели: «Из всех народов Европы,– говорил Наполеон,– я должен сделать единый народ, а из Парижа столицу мира».

Первый удар он решил нанести по армии Барклая де Толли. Двойное превосходство сил должно было обеспечить ему полный успех. Но Барклай де Толли, узнав о переходе французами Немана, тотчас отошел от Вильны к Дриссе, и Наполеон не смог осуществить свой план. Удар пришелся по пустому месту.

Александр I, взявшийся сам руководить военными действиями, добивался от главнокомандующих «маневрирования» силами. Исполняя его приказ, Багратион двинулся через Новогрудок в район сосредоточения войск 1-й армии, но чуть было не оказался в окружении. Стремясь уничтожить армию Багратиона, Наполеон направил против нее силы, в три раза превосходившие своей численностью русские войска. Багратион вынужден был отказаться от движения к Свенцянам и далее к Дриссе и повернуть к Минску.

Войска 1-й армии тоже покинули дрисский лагерь: Военный совет дал отрицательную оценку этой позиции. В Главной квартире поняли, наконец, что действия императора могут привести к катастрофе. А. А. Аракчеев, А. Д. Балашев и А. С. Шишков уговорили Александра I вернуться в Петербург для занятия «более важными делами», чем командование армией.

Александр I уехал, не назначив общего главнокомандующего и предоставив, таким образом, командующим отдельных армий свободу действий. Правда, большими правами пользовался М. Б. Барклай де Толли, являвшийся одновременно и военным министром.

 М. Б. Барклай-де-Толли. Худ. Д. Доу, 1829 г.

Барклай де Толли и Багратион понимали, что для успешной борьбы с сильной наполеоновской группировкой прежде всего необходимо объединить усилия обеих русских армий.

Первая попытка соединения была предпринята под Витебском, куда 1-я русская армия отошла из Дриссы. Барклай де Толли шел через Полоцк. Западная Двина обеспечивала ему частичную безопасность передвижения. 2-я армия направлялась к Витебску через Оршу.

Разгадав маневр русских, Наполеон направил к Витебску свои главные силы, а войска Жерома и Даву двинулись к Могилеву и лишили Багратиона возможности соединиться с 1-й армией. Таким образом, Наполеон действовал по двум расходящимся операционным линиям.

Направляясь к Витебску, Барклай оставил у Полоцка корпус П. X. Витгенштейна, который должен был прикрывать дорогу на Петербург. В Витебске главнокомандующий 1-й армии получил сообщение Багратиона о невозможности пробиться через Оршу. Один, имея лишь 75-тысячную армию, Барклай не мог давать генеральное сражение врагу и принял решение отойти к Смоленску, куда должна была прибыть и 2-я армия.

Под прикрытием сильного арьергарда армия Барклая покинула Витебск. Упорный бой арьергарда П. Палена создал у Наполеона впечатление, что русские намереваются здесь дать генеральное сражение. Стремясь обеспечить максимальный перевес в силах, он отложил нападение до 16 (28) июля, а в это время русские войска ушли.

Не удалось французам нанести поражение также и армии Багратиона, который сумел вырваться, казалось, из неминуемого окружения, затем беспрепятственно переправился через Днепр у Нового Быхова и быстрыми маршами отошел к Смоленску.

Маневр был проведен блестяще. Русские войска соединились, сохранив силы. Энгельс говорил, что Барклай де Толли «осуществил отступление с замечательным искусством». В равной мере это относится и к Багратиону.

После соединения 1-й и 2-й армий и подошедших сюда резервов русская армия в целом снова имела почти 120 тыс. человек против 185 тыс., которые смог сосредоточить Наполеон в ударной группировке.

У Наполеона были две возможности быстро выйти к Смоленску. Первый путь проходил через Лиозно, Рудню, Молево-Болото и далее через Поречье выводил к Днепру, на обоих берегах которого располагался Смоленск. Но, идя по этой дороге, трудно было обеспечить войска продовольствием и боеприпасами. Поэтому Наполеон выбрал другой путь: от Витебска на Бабиновичи и далее к Росасне, стоящей на дороге Орша – Смоленск. Сюда легче было подтянуть и дополнительные резервы.

Французская армия двинулась по направлению к Смоленской дороге. Одновременно был отдан приказ выйти туда же и передовым частям, выдвинутым в район Лиозно и Рудни для наблюдения за русскими войсками. Это решение Наполеона в значительной степени объяснялось донесениями, полученными от генерала Себастиани о появлении русских войск по дороге на Рудню. У французов появилась возможность обойти объединенную русскую ар-мию с тыла и заставить ее принять бой с перевернутым фронтом.

Разногласия в среде русского командования и действия Наполеона

В это время среди русского командования наметились серьезные расхождения во взглядах на способы ведения войны. Барклай де Толли настаивал на том, чтобы не предпринимать активных действий до выяснения намерений Наполеона. Он хотел узнать, не угрожает ли противник Петербургу. Между тем Александр I, вопреки логике событий, продолжал требовать от него наступательных действий. Багратион же полагал, что Наполеон настолько распылил своп силы, что русские после соединения у Смоленска почти ни в чем ему не уступают. Вот почему он настойчиво требовал дать генеральное сражение французам.

На Военном совете 25 июля (6 августа) был обсужден план действий. Большинство высказалось за немедленное наступление и нанесение ударов по отдельным корпусам противника. Барклай де Толли подчинился этому реше-нию, но с условием не отходить от Смоленска далее трех переходов. Диспозицией предусматривалось выдвижение 1-й армии на Пореченскую, а 2-й – на Рудненскую дороги.

Три дня русские войска ждали французов, а они в это время, пройдя Бабиновичи, начали переправу через Днепр. Барклай предположил, что Наполеон стремится отрезать русских от Смоленска. Поэтому он перевел вой-ска 1-й армии к Волоковой, а Багратиону предложил оставаться со своей армией в Надве.

Тем временем Наполеон, перейдя 1 (13) августа на левый берег Днепра, сосредоточил на дороге Орша – Смоленск пять корпусов и через Ляды двинулся к Смоленску.

Во главе его армии шла кавалерия Мюрата, за нею двигались гвардия и корпуса Нея и Даву. 2 (14) августа французы натолкнулись у Красного на русский наблюдательный отряд, которым командовал Д. П. Неверовский. Отряд имел пять пехотных и четыре кавалерийских полка при 14 орудиях. И хотя силы были явно неравны, Неверовский принял бой, который продолжался до вечера. Русские дрались как львы.

 Портрет Мюрата. Худ. Ф. Жерар, 1809 г.

Неожиданное сопротивление отряда Неверовского, задержавшее почти на сутки наступление Наполеона, сорвало его замысел внезапного появления под Смоленском.

После этого обе русские армии стали поспешно отходить к городу. Первыми к Смоленску начали прибывать войска 2-й армии. 7-й корпус Н. Н. Раевского успел 3 (15) августа соединиться с отрядом Неверовского и частями смоленского ополчения. Имея всего около 27 тыс. человек при 76 орудиях, Раевский решил оборонять смоленскую крепость до подхода остальных корпусов. Население и ополченцы принялись укреплять свой город.

Французы начали сражение утром 4 (16) августа. Дважды корпус Нея пытался овладеть крепостными стенами Смоленска, но оба раза был отбит. Наполеон решил отложить штурм города на следующий день, до подхода главных сил.

В ночь на 5 (17) августа 7-й корпус Раевского и 27-я дивизия Неверовского, отражавшие атаки Нея, были сменены. Их место заняли 6-й корпус Д. С. Дохтурова и 3-я дивизия П. П. Коновницына. Смоленское ополчение оставалось в строю без смены.

Наполеон бросил в наступление пехоту Даву и Нея и кавалерию Мюрата и Понятовского. Но ни одна из атак не принесла ему успеха. Защитники города проявляли упорство, поражавшее французов и заставлявшее их действовать весьма осмотрительно. Как докладывал Барклай, войска «с удивительной храбростью и духом сражались противу превосходного неприятеля; они дрались как россияне, пренебрегающие опасностью и жизнью».

В то время как защитники Смоленска вели тяжелый бой с противником, главные силы русской армии отошли на Московскую дорогу. Вместе с армией город покинуло все его население. Попытка Наполеона нанести удар по отходящим русским войскам у Соловьевой переправы и Валутиной горы также не увенчались успехом. Таким образом, Наполеон не взял Смоленск, а занял его лишь после того, как русские сами оставили город.

Хотя Наполеону и не удалось разгромить русских, тем не менее вступление французских войск в Смоленск было крупным успехом. Теперь до самой Москвы русские не имели ни одного крупного опорного пункта.

Сначала Наполеон намеревался остановиться в Смоленске на длительный срок и даже сказал своим маршалам: «Остановимся здесь. За этой твердыней я могу собрать свои войска, дать им отдых, дождаться подкреплений и снабжения из Данцига... До весны нужно организовать Литву и снова создать непобедимую армию. Тогда, если мир не придет искать нас на зимних квартирах, мы пойдем и завоюем его в Москве». Но это были только слова. В Смоленске Наполеон пробыл всего неделю. За это время он получил неутешительные сведения о том, что на правом фланге корпуса Ренье и Шварцепберга потерпели неудачу под Кобрином, а на левом – оказался потрепанным корпус отборных войск Удино под Клястицами. Особенно тревожными были донесения о разгоравшейся народной войне: крестьяне Белоруссии и Смоленщины постоянно нападали на французские части.

Подсчитав, наконец, потери, которые достигли 150 тыс. человек, Наполеон принял решение двинуться вслед за русскими войсками. Для охраны тыла пришлось вызвать из Пруссии 9-й корпус Виктора и пододвинуть поближе к русской границе корпус Ожеро.

Решение Наполеона догонять русскую армию встревожило его маршалов. Начальник императорского штаба Бертье вновь высказался против движения французских войск к Москве.

Мюрат на коленях умолял Наполеона остановиться. Но император был неумолим. «Быть может, я не найду мира там, куда иду за ним,– сказал он окружающим, – но тогда, имея за собой сильный и в надлежащем месте расположенный резерв, отойду безопасно, и ничто не заставит меня ускорить отступление». Французы двинулись навстречу своей гибели.

 Битва при Смоленске. Худ. Ж.-Ш. Ланглуа, 1839 г.

Продвижение наполеоновской армии и патриотический подъем народа

Армия «двунадесяти языков» вторглась в глубь России. Над страной нависла угроза иноземного порабощения. Завоеватель обещал щедро вознаградить своих сателлитов. Пруссия должна была получить Прибалтику, Австрия – Волынь, Варшавское герцогство – Литву и Белоруссию.

Наполеон делал посулы не только польскому и литовскому, но и украинскому и русскому дворянству. Заняв Белоруссию и часть Прибалтики, он продолжал издавать один за другим указы о сохранении крепостничества и тре-бовал от крестьян полного повиновения своим помещикам.

Как и в Литве, белорусские и русские крестьяне стали стихийно подниматься на борьбу против интервентов. Они образовывали партизанские отряды, которые повели упорную борьбу с захватчиками.

Приближение наполеоновской армии к центру России остро воспринималось и в Москве. Москвичи с тревогой следили за ходом военных действий. Каждый день на Никольской улице собирались огромные толпы. Здесь раздавали бюллетени о положении дел на фронте.

Народ требовал остановить врага. Генерал-губернатор Москвы граф Ф. В. Ростопчин с тревогой доносил царю о возбуждении народа, о распространении «вольнодумства» и «дерзости небывалой». Александра I открыто осуждали за то, что он не смог избежать новой – третьей по счету – войны с Наполеоном.

Приезд царя в Москву был назначен на 11 (23) июля. Огромная толпа москвичей собралась на Поклонной горе, чтобы потребовать от него организовать оборону древней столицы. Однако Александр I, испугавшись встречи с народом, остановился в 30 верстах от Москвы, в Перхушкове, и лишь поздно ночью прибыл в город.

Правительство решило приступить к формированию ополчения в государственном масштабе. В манифесте говорилось: «...при всей твердой надежде на храброе наше воинство полагаем мы за необходимо нужное собрать внутри государства новые силы, которые, нанося новый ужас врагу, составили бы вторую ограду в подкрепление первой и в защиту домов, жен и детей каждого и всех». По замыслу правительства, формирование ополчения и руководство им должно было взять на себя дворянство. Обращаясь к свободным сословиям, Александр I писал, что враг должен найти в каждом дворянине Пожарского, в каждом гражданине – Минина, а в каждом представителе духовного сословия – Палицына.

К крепостным крестьянам император не обращался. Но тем не менее патриотический подъем охватил все население России. Дворянство решило отправить в армию по одному человеку от каждых десяти своих крестьян. Купечество откликнулось миллионными пожертвованиями. Народ, видя отъезд дворян в свои дальние поместья, «с дерзостью роптал».

Москва стала энергично готовить ополчение. Через месяц было создано 12 полков, насчитывавших 27 672 ополченца. Одновременно началось формирование ополчений в других губерниях. Десятки тысяч крестьян Центральной России, Украины и Поволжья изъявляли желание выступить на защиту родины. Боясь, чтобы это движение не приняло слишком широкий размах, правительство ограничило район формирования 16 губерниями, которые подразделялись на три округа.

Русские губернии выставили 74 пеших полка и 28 дружин, 13 конных полков, что составляло 203 тыс. человек. Украина дала 60 тыс. человек, Дон – 26 полков, Башкирия – 20, Калмыкия – два полка. Одновременно в обеих столицах – старой и новой – формировались так называемые волонтерные полки, куда записывались рабочие, мещане и студенты.

С приближением врага Москва стала работать на армию. В Московском арсенале ремонтировали ружья, изготовляли патроны и снаряды, на Богородском пороховом заводе делали порох; ряд предприятий был занят производством шанцевого инструмента. Тысячи рабочих готовили холодное оружие, боеприпасы, обмундирование. Кроме московских на оборону работали и другие заводы России. Особенно велик был вклад тульских, сестрорецких и ижевских оружейников.

Из-за недостатка нового оружия приходилось ремонтировать старое, хранившееся в арсеналах. В течение 1812 г. петербургский арсенал починил 82 тыс., московский – 34,5 тыс. и киевский – 35 тыс. ружей. Таким образом, войска получили за время войны около 267 тыс. ружей.

Русские заводы полностью обеспечили армию пушками и снарядами. В ходе войны артиллерия не испытывала недостатка в боеприпасах. В ее распоряжении в начале войны было 296,5 тыс. снарядов и 49 млн. патронов.

Отход русских войск к Дриссе, а затем к Полоцку и Витебску и далее к Смоленску воспринимался как непосредственная угроза Петербургу. Не исключалась возможность появления французского флота у Кронштадта. В связи с этим были приведены в боевую готовность войска, расположенные в столице.

Во главе сводного корпуса, насчитывавшего до 10 тыс. человек, по решению Комитета министров от 12 (24) июля, был поставлен М. И. Кутузов. Рескрипт об этом назначении царь дал через три дня. В нем говорилось: «Воинские ваши достоинства и долговременная опытность ваша дают мне полную надежду, что вы совершенно оправдаете сей новой опыт моей доверенности к вам».

 М. И. Кутузов с лентой ордена Святого Георгия 1-й степени. Худ. Р. М. Волков, 1813 г.

Пока принимались меры для обороны столицы, положение на театре военных действий обострялось. Царь все еще не понимал нависшей над страной опасности и продолжал требовать от Барклая и Багратиона активных наступательных действий.

Назначение Михаила Кутузова Верховным Главнокомандующим русской армией

Но вскоре и Александру I, наконец, стало ясно, что ни о каком переходе в наступление при данном соотношении сил не может быть и речи. Царь растерялся и поспешил созвать 5 (17) августа 1812 г. Чрезвычайный комитет под руководством председателя Государственного совета генерал-фельдмаршала Н. И. Салтыкова.

Комитет отметил, «что бывшая доселе недеятельность в военных операциях» происходит от отсутствия общего главнокомандующего и потребовал назначения на этот пост Кутузова, репутация которого основана «на известных опытах в военном искусстве, отличных талантах, на доверии общем, а равно и на самом старшинстве...». И хотя Александр I не любил Кутузова, все же вынужден был удовлетворить требование комитета и назначить его на новый пост.

Правда, он сделал это не сразу. Три дня ожидал Александр I сведений о результатах Смоленского сражения. Лишь убедившись в том, что Смоленск сдан, он, наконец, подписал 8 (20) августа указ о назначении Кутузова. «Известные военные достоинства ваши, любовь к отечеству и неоднократные опыты отличных подвигов» дают вам право быть главнокомандующим,– писал царь.

Спустя несколько дней он сообщал своей сестре Екатерине Павловне: «В Петербурге я увидел, что все, решительно все были за назначение старика Кутузова; это было общее желание. Зная этого человека, я вначале противился его назначению, но, когда Ростопчин письмом от 5 августа сообщил мне, что вся Москва желает, чтобы Кутузов командовал армией... мне оставалось только уступить единодушному желанию, и я назначил Кутузова...»

Весть о назначении Кутузова главнокомандующим была встречена по всей стране с огромным удовлетворением. В Петербурге толпы народа собирались у дома на Воскресенской набережной (теперь набережная Дуту-зова, 30), где жил полководец. Они ожидали появления Кутузова, чтобы выразить ему свою признательность, любовь и уважение.

8 (20) августа Александр I принял нового главнокомандующего, но не дал ему никаких указаний. Он просто не знал, что ему посоветовать.

Через три дня Кутузов отбыл на театр военных действий. Провожать его вышел весь Петербург.

События под Смоленском и дальнейший отход русской армии в глубь России вызвали в войсках недовольство действиями Барклая де Толли. Особенно негодовал Багратион. «Я клянусь всей моей честью,– писал он в Пе-тербург Аракчееву,– что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он мог бы потерять половину армпп, но но взять Смоленск. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удерживал их с 15 тысячами более 35 часов и бил их, но он не хотел оставаться и 14 часов».

Когда русские войска вышли на Московскую дорогу, Багратион предложил Барклаю де Толли отвести обе армии за Дорогобуж и дать там сражение. Барклай тотчас согласился. Но найденная генерал-квартирмейстером К. Ф. Толем позиция оказалась непригодной, и решено было отойти к Вязьме и там остановиться. Барклай по-прежнему действовал осторожно. Боясь обхода, он создал три крупных арьергарда, сдерживавшие французов.

Под Вязьмой также не нашлось хорошей позиции. Не оказалось ее и у села Федоровского. Это заставило Барклая отвести армию к Царево-Займнщу. Войска роптали и требовали сражения. Особенно недовольны были молодые офицеры, многие из которых прошли суровую школу боен и кампаниях против наполеоновской армии в 1805, 1800 – 1807 гг.

Между тем действия Барклая де Толли были глубоко продуманными и в конечном счете правильными. Он хотел сохранить боеспособность войск и добился этого. Русская армия после 600-верстного отступления могла померяться силами с врагом. Барклай де Толли стремился дать генеральное сражение в таких условиях, которые наверняка обеспечили бы победу русской армии. Завлекая Наполеона в глубь России, он тем самым ослаблял его «Боль-шую армию». Тактику Барклая де Толли понимали лишь немногие, и ему нелегко было решиться на дальнейшее отступление.

На пути к Вязьме Барклай де Толли получил сообщение о назначении М. И. Кутузова главнокомандующим всеми армиями. 17 (29) августа войска вышли к Царево-Займищу. Накануне Барклай сообщил Кутузову о своем намерении дать генеральное сражение на этой позиции, которая хотя и была, по его мнению, не совсем удачной – поскольку войска располагались на открытом месте, а фланги не были прикрыты,– все же могла остановить наполеоновскую армию от дальнейшего продвижения. Кутузов, не желая до своего прибытия к войскам вмешиваться в распоряжения Барклая, разрешил ему «производить в действие» предпринятый им план.

Став главнокомандующим, Кутузов запросил у военного министерства сведения о состоянии войск. Особенно его интересовали данные «о войсках регулярных, внутри империи формирующихся». Управляющий министерством сообщил ему о принятых мерах по вновь объявленному рекрутскому набору, а также о формировании Милорадовичем особой армии, которая должна была иметь 55 батальонов пехоты, 26 эскадронов конницы и 14 артиллерийских рот. В эту армию, которую называли «вторая стена», должно было входить 80 тыс. или даже 100 тыс. человек.

 Портрет Михаила Андреевича Милорадовича. Худ. Д. Доу.

Полагая, что армия Милорадовича представляет реальную силу, Кутузов направил ему приказ двигаться навстречу отходящим западным армиям. «Расположение ваше должно быть и в таком смысле, чтобы могли сии армии при надобности удобно опираться на вас и вами пользоваться»,– писал он Милорадовичу.

Отправляясь в Царево-Займище, Кутузов просил Ростопчина сообщить сведения о состоянии формирования московского ополчения, а Барклая де Толли – о положении в армии. Такую же просьбу направил он Витгенштейну. Без всех этих данных нельзя было составить реальный план военных действий.

Не дожидаясь ответа на свои запросы, Кутузов направил Витгенштейну, Чичагову и Тормасову первые распоряжения. Витгенштейн должен был принять меры к защите петербургского направления и ожидать новых указаний, «ибо прибытие мое к армиям,– по словам Кутузова,– может дать другое направление действиям вашим». Чичагову и Тормасову предписывалось «действовать на правой фланг неприятеля, дабы тем единственно остановить его стремление».

Сделанные Кутузовым распоряжения свидетельствовали о том, что он считал возможным прекратить дальнейшее продвижение Наполеона силами 1-й и 2-й западных армий после присоединения к ним «второй стены», т. е. войск Милорадовича. Воздействие на фланги исключало возможность использования Наполеоном крупных резервов. Таков был предварительный план Кутузова.

Прибытие Кутузова оказало огромное влияние на войска. «Вся армия внезапно ожила. Торжественен был приезд его; все сердца воспрянули, дух всего войска поднялся, все ликовали и славили его, и многие восторженные лица благодарили господа бога за этот залог спасения Отечества»,- так писал будущий декабрист А. Н. Муравьев. Солдаты воспрянули духом. «Приехал Кутузов – бить французов», – говорили они.

Приняв командование в Царево-Займище, Кутузов ознакомился с состоянием войск. Положение оказалось значительно хуже, чем он представлял себе. Кутузов тут же приказал командующему московским ополчением И. И. Маркову отправить сформированные полки к Можайску.

«Я, прибыв к армии, – писал Кутузов командующему Дунайской армией П. В. Чичагову 20 августа (1 сентября), – нашел неприятеля в сердце–древней России, так сказать, над Москвою, и настоящий мой предмет есть спасение Москвы самой...»

Позиция русской и французской сторон

Полководцы обеих сторон готовились к генеральному сражению. Наполеон желал встречи, видя в ней кульминационный пункт войны. По его замыслу, сражение должно было открыть французской армии дверь в Москву. Кутузов же полагал, что генеральное сражение будет основным звеном в цепи сражений. Он понимал, что в эпоху массовых армий нельзя решить судьбу войны одним сражением. Основной задачей должно стать истребление главных сил противника, которое позволит русской армии перейти в контрнаступление. Таким образом, один полководец видел в сражении венец усилий, а другой – начало борьбы за освобождение своей страны от захватчиков.

Позиция у села Бородина, избранная по указанию М. И. Кутузова, отвечала замыслу полководца. Осмотрев ее, он тотчас написал Александру I: «Позиция, в которой я остановился при деревне Бородино в 12 верстах вперед Можайска, одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно. Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я исправить искусством. Желательно, чтобы неприятель атаковал нас в сей позиции, тогда я имею большую надежду к победе».

В чем же именно видел главнокомандующий преимущества этой позиции? Вокруг Бородина была слегка всхолмленная местность, местами покрытая кустарником. Через нее проходили Старая и Новая Смоленские дороги. Правый фланг прикрывала Москва-река, а левый упирался в труднопроходимый Утицкий лесной массив.

Через Бородинское поле под углом к Новой Смоленской дороге протекала река Колоча, с пологим левым и крутым правым берегом. В нее впадали маленькие речки и ручьи: Война, Семеновка, Каменка, Огник, Стонец и др. Господствующие на поле возвышенности, а также небольшие селения можно было использовать в качестве опорных пунктов. Пересеченный характер местности позволял скрыть от противника истинное расположение войск и обеспечивал возможность маневра в ходе боя. По фронту позиция составляла около 8 верст. Ее глубина достигала 7 верст.

На правом фланге находилась армия Барклая, на левом – Багратиона. Диспозиция пока еще не составлялась, но уже начались первые работы по возведению укреплений. На правом фланге строились Масловские укрепления – один редут и два люнета на 26 орудий и засека. Вдоль правого берега реки Колочи у деревни Горки начали возводить линию из четырех батарей на 26 орудий. Приступили также к укреплению Центральной, или Курганной, батареи на 12 орудий. На левом фланге сооружался Шевардинский редут, также на 12 орудий; он должен был прикрыть левый фланг русской армии.

В то же время продолжали сооружать Шевардинский редут «для того, по словам Барклая, чтобы лучше открыть истинное направление неприятельских сил, а если возможно, то и главное намерение Наполеона».

Инженерная подготовка шла в течение 23 – 25 августа (4 – 6 сентября). За это короткое время удалось создать несколько опорных пунктов, послуживших основанием для построения боевого порядка. Почти все работы проводились ночью, и появление сильных укреплений оказалось для Наполеона неожиданным, хотя не все они были готовы полностью к началу сражения. Кутузов принял также меры для обеспечения подвоза продовольствия и переброски в Москву раненых.

Наполеон, прибыв к Бородинскому полю 24 августа (5 сентября), в свою очередь провел рекогносцировку местности и увидел, что Кутузов избрал такую позицию, которая давала возможность французам активно действовать лишь в центре и против русского левого фланга. Для развертывания главных сил французской армии необходимо было перейти через Колочу и овладеть Шевардинским редутом, выполнявшим роль передового укрепления.

Силы сторон

К началу сражения определились силы, которыми располагали обе стороны. Русская армия насчитывала 116044 человека с учетом влившихся 7 тыс. из смоленского ополчения. К началу сражения в Можайск прибыло и московское ополчение, насчитывавшее 27 672 человека. Из них 20 тыс. были распределены по корпусам, а остальные отправлены на земляные работы. Только половина московских ополченцев участвовала в боях, другие выносили раненых и вместе со смолянами располагались за линией корпусов.

Таким образом, в войске Кутузова было 126 тыс. человек. Артиллерия после прибытия резерва имела 640 орудий.

Наполеон располагал 135 тыс. солдат при 587 орудиях. Эта цифра фигурировала после переклички в Гжатске, проведенной 21 – 22 августа (2 – 3 сентября). Согласно приказу французского главнокомандующего, нестроевые солдаты (а их было до 15 тыс.) в расчет не принимались.

Готовясь к сражению, оба полководца начали собирать сведения о силах противника. На основании разведывательных данных Орлова в русском штабе первоначально считали, что Наполеон располагает армией в 165 тыс. человек. Однако эта цифра показалась Кутузову завышенной: «...По расспросам, деланным нашими офицерами по квартирмейстерской части от пленных,– докладывал он царю,– полагаю я донесение Орлова несколько увеличенным». Сбор сведений продолжался. Однако новые данные не прояснили обстановки. К 25 августа (6 сентября) штаб считал, что противник имеет 185 тыс. человек при 1 тыс. орудий. Из этих данных исходили при расчетах боевого построения.

 Русские артиллеристы в Бородинском сражении. Худ. А. Чагадаев, 2012 г. Источник: https://artchive.ru/

Наполеон считал, что русская армия не превышает 130 тыс. человек. Таким образом, имея довольно точные сведения, он полагал, что успех ему обеспечен, поскольку у французов явное численное превосходство, а русские войска сильно измотаны вынужденным отступлением и не смогут оказать серьезного сопротивления.

По-другому расценивал обстановку Кутузов. Да, он учитывал численный перевес противника. Он знал, что армию врага возглавляет полководец, еще не знавший поражений. Он видел, что русская армия лишь на две трети состоит из обстрелянных в боях войск. Но Кутузову было ведомо и другое, то, что не принималось в расчет Наполеоном.

Русская армия горела желанием защитить Москву, разбить врага и отстоять отчизну. Боевое настроение, высокий патриотический подъем армии и внутреннее сознание своей правоты вдохновляли русских солдат и офицеров на борьбу против захватчиков, стремившихся навязать России деспотизм наполеоновского режима.

Кутузов понимал, что при таком умонастроении сражение было необходимо и с военной и с политической точки зрения. Нужно было, во-первых, нанести наступающей группировке противника решающий удар, лишить врага стратегической инициативы. Во-вторых, нужно было отстоять Москву. «Таким образом, ожидать буду я неприятеля на генеральное сражение у Можайска, возлагая все упование на помощь всевышнего и храбрость русских войск, нетерпеливо ожидающих сражения»,– писал Кутузов Тормасову. «Как бы то ни было, Москву защищать должно»,– докладывал он императору.

Боевой порядок

Русская армия сосредоточивалась на Бородинском поле в течение 22 и 23 августа (3–4 сентября). Ударную группу прикрывали три довольно сильных арьергарда, располагавшиеся на линии Глазово, Колоцкий монастырь, Ельня.

Рекогносцировка, проведенная Кутузовым и командующими армиями Барклаем и Багратионом, показала необходимость такого боевого построения войск, при котором можно было бы удержать Новую Смоленскую дорогу и исключить возможность обхода позиции. Справа преградой для врага являлась Москва-река, слева – труднопроходимый Утицкий лес, через который пролегала Старая Смоленская дорога. Для активных действий оставалась сравнительно узкая полоса от деревни Бородино до Утицкого леса, составлявшая по фронту около 4,5 верст.

Вначале Кутузов предполагал, что Наполеон прибегнет к излюбленной им форме – обходу. «Надеюсь дать баталию в теперешней позиции, разве неприятель пойдет меня обходить, тогда должен буду я отступить, чтобы ему ход к Москве воспрепятствовать... и ежели буду побежден, то пойду к Москве и там буду оборонять столицу», – писал главнокомандующий Ростопчину 22 августа (3 сентября).

Эту же мысль он повторил на другой день в донесении Александру I: «Но ежели он, найдя мою позицию крепкою, маневрировать станет по другим дорогам, ведущим к Москве, тогда не ручаюся, что, может быть, должен идти и стать позади Можайска, где все сии дороги сходятся».

Однако тут же стало ясно, что Наполеон не собирается делать глубоких обходов. Активность конницы Мюрата на главной позиции свидетельствовала о том, что вслед за нею движутся основные силы французов. Поэтому было при-нято решение о сражении и составлен его план (диспозиция). Основная идея диспозиции, разработанной 24 августа (5 сентября), состояла в том, чтобы обеспечить русской армии свободу маневра на поле сражения. Позиция была разделена на армейские и корпусные участки, войска расположились в глубоком боевом порядке.

Боевой порядок включал правое крыло, центр, левое крыло и резервы. В состав войск правого крыла вошли 2-й пехотный корпус К. Ф. Багговута, 4-й пехотный корпус А. И. Остермана-Толстого, 1-й кавалерийский корпус Ф. П. Уварова и 2-й кавалерийский корпус Ф. К. Корфа и их артиллерия. Командовал правым крылом генерал М. А. Милорадович. Центр состоял из б-го пехотного корпуса Д. С. Дохтурова и 3-го кавалерийского корпуса К. А. Крейца. Командующим был назначен генерал Д. С. Дохтуров. Обе эти группировки входили в 1-ю армию и находились в распоряжении ее командующего – М. Б. Барклая де Толли.

7-й пехотный корпус Н. Н. Раевского, 8-й пехотный корпус М. М. Бороздина – под общпм командованием А. И. Горчакова, 4-й кавалерийский корпус К. К. Спверса и резерв, состоявший из сводной гренадерской дивизии под командованием М. С. Воронцова, входили в состав войск левого крыла. Общее командование осуществлял П. И. Багратион.

К составу войск общего резерва, подчиненного непосредственно Кутузову, относились: 3-й пехотный корпус Н. А. Тучкова, 5-й гвардейский корпус Н. И. Лаврова, 1-я и 2-я кирасирские дивизии и резервная артиллерия.

Общее командование резервами осуществлял генерал-лейтенант Д. В. Голицын.

Кроме того, позади войск правого крыла располагался казачий корпус М. И. Платова, а впереди левого крыла – казачий отряд А. А. Карпова. Наконец, впереди боевого построения были расположены егерские полки.

Итак, весь боевой порядок состоял из линии егерских полков, вытянутых в цепь, двух боевых линий пехоты, двух линий кавалерии, линии частных резервов и в глубине четырех линий общего резерва. Войска правого фланга занимали участок от Маслова до Горок, уступом назад; войска центра – от Горок (исключительно) до высоты Курганной (включительно); войска левого крыла -от высоты Курганной до села Семеновского (включительно).

Резерв располагался за центром боевого порядка. Такой боевой порядок был достаточно устойчив и способен не только выдержать удары противника, но и наносить ему сильные контрудары. Наличие же мощного резерва позволяло перейти в контрнаступление. Резервам Кутузов придавал огромное значение, ибо они обеспечивали живучесть боевого порядка. «Резервы должны быть сберегаемы сколь можно долее, ибо тот генерал, который сохранит еще резерв, не побежден», – указывал главнокомандующий в своей диспозиции.

Однако после Шевардинского боя в боевом порядке были сделаны изменения. Произведенная перегруппировка существенно уточняла замысел Кутузова. Направляя инженерного капитана Фелькнера для обследования местности, где должен был располагаться Утицкий отряд, Кутузов сказал: «Когда неприятель употребит в дело последние резервы свои на левый фланг Багратиона, то я пущу ему скрытное войско во фланг и тыл». Это же было написано и на кроки (схеме боевого порядка), где против расположения Утицкого отряда указывалось: «Расположены скрытно».

Были приняты также меры для успешной переброски войск с правого фланга на левый. Под руководством генерала П. Н. Ивашева проложили полевые дороги, засыпали рвы и соорудили удобные спуски через овраги. Проводилось, кроме того, дальнейшее тщательное укрепление Курганной высоты, на которой работали только ночью. Осмотрев высоту, генерал Н. Н. Раевский сказал: «Теперь, господа, мы будем спокойны: император Наполеон видел днем простую, открытую батарею, а войска его найдут крепость».

 Подвиг солдат Раевского под Салтановкой. Худ. Н. С. Самокиш, 1912 г.

Наполеон дал «Генеральные распоряжения для сражения» 25 августа (6 сентября) лишь после рекогносцировки, проведенной им вместе с Бертье, Коленкуром и Раппом. Но высоты, с которых производился обзор, находились на левой стороне реки Колочи, откуда нельзя было рассмотреть всю русскую позицию. Разведка боем на левом фланге русских позволила установить наличие каких-то сил на Старой Смоленской дороге.

Повторная рекогносцировка, проведенная в конце этого дня с высоты у деревни Валуевой, окончательно убедила французов, что правый фланг русских почти недоступен. Правый берег реки Колочп на 15–20 метров возвышался над пологим левым берегом, да и подступы к нему были хорошо защищены русскими батареями. Оставался один выход – атаковать левый фланг противника и его центр с плацдарма, ограниченного с севера рекой Колочей, а с юга – Старой Смоленской дорогой. Наполеон отклонил предложение Даву обойти силами его корпуса русский левый фланг через Утицкий лес, справедливо опасаясь, что корпус Даву, заблудившись, может стать легкой добычей неприятеля.

Наполеон разместил свои силы на Бородинском поле следующим образом. Корпус Понятовского был послан на Старую Смоленскую дорогу. В диспозиции указывалось, что он направляется на деревню, находящуюся в лесу, и обходит позицию неприятельскую. Этим маневром Наполеон думал сковать расположенные здесь русские войска, о присутствии которых он догадывался. Но, главное, он хотел обойти левый фланг Багратиона и нанести удар, способствующий основной задаче – отбросить русских в излучину Москвы-реки и разгромить там.

В центре Наполеон поставил три пехотных корпуса – Даву, Нея и Жюно, три кавалерийских корпуса Мюрата, Старую и Молодую гвардию и сосредоточил здесь почти всю свою артиллерию. Эти силы предназначались для удара по левому флангу и центру русских. Начать сражение должна была дивизия Компана, которой предстояло выйти на опушку леса, чтобы овладеть первым укреплением.

На левом фланге находились войска, составлявшие группу вице-короля Евгения: итальянский корпус, усиленный двумя дивизиями корпуса Даву, итальянской гвардией и одним кавалерийским корпусом. «Вице-король ов-ладевает деревней (Бородино), проходит через три моста, следуя на высоту с дивизиями Морана и Жерара, которые под его личным начальством направляются к редуту и выстраиваются в общую линию»,– говорилось в приказе Наполеона.

Таким образом, Наполеон сосредоточил на правом фланге 10 тыс. войск при 30 орудиях, в центре – 80 тыс. при 467 орудиях и на левом фланге – почти 45 тыс. при 88 орудиях.

В докладе Александру I Кутузов писал: «25-го армия французская находилась в виду нашей и построила перед своим фрунтом несколько укреплений, на правом же ее крыле замечены были разные движения, скрытые от нас лесами, почему и можно было предположить, что намерение Наполеона состояло в том, чтобы напасть на левое наше крыло и потом, продолжая движение по Старой Смоленской дороге, совершенно отрезать нас от Можайска».

Оба полководца придавали огромное значение моральной подготовке войск. Объезжая позицию, Кутузов останавливался в расположении корпусов и говорил с солдатами об их долге перед родиной. Вдоль фронта пронесли икону Смоленской богоматери и отслужили молебен.

Наполеон приказал выставить перед проходившими войсками портрет своего сына – короля Рима и сам объехал ряд корпусов, с восторгом встречавших «маленького капрала», неизменного победителя во всех сражениях. Солдатам был прочитан приказ Наполеона, который гласил: «Воины! Вот сражение, которого вы так желали. Победа зависит от вас. Она необходима нам; она даст все, что нам нужно: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридлянде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспоминает о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»

Бой за Шевардинский редут

24 августа (5 сентября) французские войска, наступавшие от Колоцкого монастыря в трех колоннах, вышли к Бородинскому полю. По Старой Смоленской дороге двигался корпус Понятовского, левее Новой Смоленской дороги по проселкам – корпус вице-короля Евгения, в центре, по Новой Смоленской дороге, наступали главные силы: впереди конница Мюрата, далее корпус Даву, гвардия, корпуса Нея и Жюно.

Оттеснив после боя у Колоцкого монастыря три русских арьергарда П. П. Коновницына, средняя колонна французских войск вышла к деревне Валуевой.

В это время район Шевардинского редута занимали три полка егерей (5-й, 41-й и 50-й), располагавшиеся цепью от деревни Алексинки вдоль берега реки Колочи до деревни Фомкино, а затем по Доронинскому оврагу и по перелескам до деревни Ельня. Позади у редута в батальонных колоннах располагалась 27-я пехотная дивизия Неверовского, правее ее – Харьковский и Черниговский дра-гунские полки 4-го кавалерийского корпуса Сиверса, левее находились 2-я кирасирская дивизия генерала Дуки и Ахтырский гусарский полк, другие два драгунских полка корпуса Сиверса (Новороссийский и Киевский) в пешем строю действовали вместе с егерями.

 Атака Шевардинского редута. Рисунок Н. С. Самокиша, 1912 г.

На крайнем левом фланге стояли два егерских полка (41-й и 6-й) и шесть полков казаков под командой Карпова. Редут имел 12 орудий. С этого кургана можно было вести огонь по широкому сектору. Около редута располагалось еще 12 орудий конной артиллерии, обеспечивавших огонь ближнего боя. Значительную помощь редуту оказывала батарея из 12 орудий, наспех сооруженная позади редута на опушке Утицкого леса. В целом у редута было сосредоточено 8 тыс. пехоты и до 4 тыс. кавалерии при 36 орудиях. Командовал Шевардинским отрядом племянник Суворова и его сподвижник генерал-лейтенант А. И. Горчаков.

Когда передовые части средней колонны противника показались западнее деревни Валуевой, русские егеря открыли сильный огонь, мешавший развертыванию французских войск. Наполеон приказал Мюрату свернуть с дороги, перейти Колочу и вытеснить егерей. Атаку конницы должны были поддержать дивизии Фриана, Морана и Компана корпуса Даву. Одновременно корпусу Понятовского, шедшему в правой колонне, было приказано действовать со стороны Ельни во фланг русским войскам. Всего против Шевардинского отряда Наполеон направил 30 тыс. пехоты и 10 тыс. кавалерии при 186 орудиях.

Мюрат и Даву производили перестроение, поэтому задержались с переправой через Колочу. Первым открыл действия Понятовский. Оттеснив казачий отряд Карпова, он выступил во фланг егерям 5-го и 41-го полков. Русская батарея на опушке леса открыла огонь по частям Поня-товского. В это время головная дивизия корпуса Даву под командой Компана, не доходя деревни Валуевой, переправилась через Колочу, атаковала егерей и захватила деревню Фомкино. Компан приказал немедленно соорудить сильную батарею и открыть огонь по редуту. После двухчасовой канонады пехота Компана и конница Мюрата пошли в атаку на деревню Доронино. Их поддержали войска Понятовского.

Атакующих французов храбро встретили русские полки. «Неприятельские тиральеры и наши стрелки, также батареи с обеих сторон начали действовать, – докладывал командир корпуса Сивере. – Два эскадрона Ах-тырского гусарского полка, находящиеся у прикрытия левой батареи под командою ротмистра Александровича, ударили на одну приближающуюся к батарее пехотную колонну, опрокинули оную; ротмистр Бибиков с фланки-рами остановил неприятельских фланкиров, намереваю-щих обойти фланг. Все покушения неприятеля по Ельнинской дороге были тщетны, тогда неприятель, перепра-вясь сильными колоннами чрез реку Колочу с правого своего фланга позиций от Смоленской дороги, следовал на деревню и лес, впереди наших батарей лежащий». Их атаковал «с отличной храбростью» Новороссийский драгунский полк. Столь же успешно действовали драгуны Киевского полка.

Однако силы неприятеля нарастали. Под его давлением драгуны вместе с егерями вынуждены были отойти в лес между Шеварднном и Утицей. Егеря отчаянно защищались. В бой шли все, включая барабанщиков. Так, ба-рабанщики 5-го егерского полка Иван Андреев и Герасим Манихин, отрезанные неприятелем, но «не теряя присутствия духа, соглася всех наших с ними бывших солдат, ударили храбро на штыки и тем освободились от плена, нанеся немалый урон неприятелю». Фельдфебели И. Якунин, Демид Толоконников и егеря Василий Половцев и Савелий Лукин – лейб-гвардии егерского полка – «находились трикратно охотниками в стрелках и своею неустрашимостью подавали пример прочим и неприятеля оборачивали в штыки».

После второй атаки Компан захватил Доронино. Он соорудил на близлежащей к редуту высоте еще одну батарею и с расстояния в 250 – 300 шагов начал обстрел редута. Под прикрытием сильного артиллерийского огня на редут пошли части дивизии Компана. Эту атаку поддержала кавалерия Мюрата и пехота двух дивизий – Морана и Фриана, завершивших, наконец, переправу через Колочу. Несмотря на сильный ответный артиллерийский огонь, французам удалось подойти к редуту и начать штыковую атаку. Части 27-й дивизии Неверовского упорно сопротивлялись, проявляя чудеса храбрости, но численный перевес французов дал себя знать. Дивизия Компана к 19 часам захватила редут, а дивизия Морана спустя час заняла деревню Шевардино.

Но Багратион, поняв, как опасен преждевременный выход французов на основную позицию, прибыл к Шевардину со 2-й гренадерской и частью Сводной гренадерской дивизиями. Присоединив к ним 27-ю пехотную дивизию, он сам повел их в атаку. Эту атаку поддержали слева кавалеристы Глуховского и Малороссийского кирасирских полков дивизии Дуки, а справа – Харьковского и Черниговского драгунских полков. Русская кавалерия смяла спешившие к редуту две французские колонны и овладела высотами у деревни Доронино, захватив там три вражеских орудия, а три других подбив. Одновременно были захвачены еще два орудия недалеко от деревни Алекспнки. Гренадеры тоже бросились в атаку. Они смяли неприятеля и к 21 часу отбили свой редут. После этого французы предприняли еще одну атаку, но были отброшены. Стемнело, а бой все еще продолжался. По распоряжению Кутузова этот редут нужно было удерживать до тех пор, пока войска 2-й Западной армии окончательно не устроятся на основной позиции. Когда надобность в удержании редута отпала, главнокомандующий приказал Багратиону в 11 часов ночи отвести войска.

«Шесть часов продолжалось сие сражение, – писал Д. П. Неверовский, – в виду целой армии, и ночью велено мне было оставить батарею и присоединиться на позицию к армии. В сем-то сражении потерял я почти всех своих бригадных шефов, штаб- и обер-офицеров... Накануне сего сражения дали мне 4 тысячи рекрут для наполнения дивизии; имел я во фронте 6 тысяч, а вышел с тремя». Во время отхода русской пехоте пришлось отражать атаку кавалерии Мюрата с тыла.

В этом бою обе стороны потеряли до 6 тыс. человек каждая. Кутузов отметил успешные действия войск специальным приказом: «Горячее дело, происходившее вчерашнего числа на левом фланге, кончилось к славе российского войска. Между протчим, кирасиры преимущественно отличились, причем взяты пленные и пять пушек».

После боя 27-я пехотная дивизия Неверовского расположилась за Семеновскими флешами, Сводная гренадерская дивизия Воронцова – на флешах, 4-й корпус Сиверса остановился за 7-м корпусом, а 2-я кирасирская и 2-я гренадерская дивизии, войдя в состав частного резерва 2-й армии, также заняли свои места. Егеря же расположились впереди боевого порядка.

После Шевардинского боя стало ясно, что Наполеон стремится получить плацдарм на правом берегу Колочи для развертывания главных сил и, следовательно, не собирается проводить обходные маневры.

Столкновения с неприятелем происходили в этот день и на правом фланге, у деревни Бородино. Сюда вышли русские арьергарды, на которые наседала кавалерия Мюрата. Они стали переправляться через Москву-реку выше Масловских укреплений. Их прикрывал лейб-гвардии егерский полк.

 Эпизод Бородинского сражения. Худ. А. Чагадаев, 2008 г. Источник: https://artchive.ru/

Противник «делал неоднократно усилия овладеть деревнею Бородино, но каждый раз был остановлен храбрыми лейб-гвардии Егерским и Елисаветградским гусарским полками. Сей последний полк под начальством храброго своего шефа генерал-майора Всеволодского, невзирая на сильное неприятельское нападение и действие его артиллерии, удерживал свою позицию и тем выполнил в точности данное ему от меня приказание держаться, сколько бы ни стоило ему, до самой ночи...» – писал Барклай де Толли в рапорте Кутузову. Барклай приказал удерживать Бородино во что бы то ни стало. Этот приказ был выполнен.

25 августа (6 сентября) бои продолжались. Наполеон, добиваясь ясности на своем правом фланге, вел разведку боем в направлении Утицкого кургана. Едва егеря заняли места на позиции, прикрыв дорогу к своему левому флангу, как на них стали нажимать вражевкие фланкеры, пытавшиеся выяснить истинное положение на Старой Смоленской дороге.

Шла не только перестрелка, нередко дело доходило и до штыковых атак. Русские егеря то отходили к основной боевой линии, то оттесняли французскую легкую пехоту почти до Шевардина. Багратион приказал сменить утомленных егерей линейной пехотой из Сводной гренадерской дивизии и 7-го пехотного корпуса, а егерям было приказано «непременно перед светом занять опять прежние места. Войскам же, от Сводной гренадерской дивизии и от 7-го корпуса посылаемым, войти также в свои места». Так обстояло дело на левом фланге.

Не прекращались отдельные схватки и на правом фланге. Наполеона беспокоило то, что русские сохраняли плацдарм на левом берегу Колочи и у деревни Бородино и в их руках был мост через Колочу. Установив, что на правом фланге русских сосредоточены значительные силы, и предполагая, что Кутузов нанесет удар именно с этой стороны, Наполеон приказал вице-королю Евгению оттеснить отряд неприятеля за деревню Колочу и в тот же день овладеть деревней Бородино. С этой целью он стал усиливать свой левый фланг. Но вице-король действовал вяло и не выполнил требований Наполеона.

Таким образом, весь день 25 августа (6 сентября) прошел в частых перестрелках и усовершенствовании полевых инженерных сооружений. Оба полководца уточняли свои планы и в соответствии с этим производили перегруппировку войск.

Вечером 25 августа (6 сентября), когда завершился бой за Шевардинский редут, Кутузов передал Милорадовичу приказ следующего содержания: «Если неприятель главными силами будет иметь движение на левый наш фланг, где армия князя Багратиона, и атакует, то 2-й и 4-й корпуса идут к левому флангу армии, составя резерв оной».

Стремление Наполеона захватить плацдарм на правом берегу реки Колочи доказывало, что именно оттуда он собирается нанести решающий удар. Поэтому основные усилия русских надо было направить на левый фланг, край которого приходился на Семеновские флеши. Следовало также учесть возможность обхода между Семеновскими флешами и Утицким лесом, при котором русская армия могла оказаться прижатой к Новой Смоленской дороге и даже разбитой. Но обходящий может быть сам обойден, говаривал Кутузов.

Для того чтобы нанести французам, совершающим обходный маневр, сильный удар, Кутузов решил создать новую группировку, разместив ее в Утицком лесу на Старой Смоленской дороге. В нее были включены 10 тыс. мо-сковского ополчения и 3 тыс. смоленского ополчения, а также казачий отряд из шести полков А. А. Карпова. Кроме того, из главного резерва был направлен 3-й пехотный корпус генерала Николая Алексеевича Тучкова, на которого было возложено командование всей этой группировкой.

Генеральное сражение и его исход

Наступила ночь с 25 на 26 августа. Ночь, полная тревог и ожиданий. Наполеон расположил свою ставку на Шевардинском редуте. Спал он плохо. Его состояние в значительной степени объяснялось неуверенностью в победе над противником, которого он в начале войны недооценивал, но в ходе борьбы начал узнавать. «Верите лп вы в завтрашнюю победу, Рапп?» – спросил он дежурного генерала. «Без сомнения, ваше величество, но победа будет кровавая», – отвечал тот.

Тревога не покидала Наполеона всю ночь. Французский император постоянно справлялся, не ушла ли русская армия. На рассвете он приказал подать ему коня и сказал при этом: «Ну, так они теперь у нас в руках! Пойдем. Отворим ворота московские! – Потом, поглядев на восходящее солнце, воскликнул: – Вот солнце Аустерлица!» – и отдал приказ начинать сражение.

Штаб Кутузова находился на высоте у деревни Горки. С нее был хорошо виден главный участок позиции. Отсюда полководец руководил сражением в течение всего дня 26 августа (7 сентября). Ночью он произвел некоторые передвижения войск: корпуса Уварова и Платова выдвинул к обнаруженным бродам через Колочу и приказал 7-му и 6-му корпусам поближе примкнуть к батарее Раевского.

Сражение началось на рассвете. Первый вражеский выстрел раздался в 5 часов 30 минут с батареи Сорбье, расположенной против Семеновских флешей. Вслед за этим открыли огонь 100 орудий батарей Фуше и Пернетти. Одновременно начался обстрел Курганной высоты и села Бородина. Но оказалось, что артиллерийский огонь французских пушек не достигает цели. Ядра не долетали до русских укреплении, противнику пришлось менять позиции и пододвигать свои орудия на более короткую дистанцию. Вновь загрохотала артиллерия. Русская артиллерия энергично отвечала. Пользуясь утренним туманом, французы построились и под прикрытием артиллерии атаковали как правый, так и левый фланг русского боевого порядка.

Дивизия Дельзона, разделенная для атаки на две группы, внезапно обрушилась на передовой отряд русских, занимавший село Бородино. Первым ворвался в Бородино 106-й французский полк. Командир егерского полка пол-ковник Бистром приказал капитану Петину взять 3-ю гренадерскую и 9-ю егерскую роты и двинуться в штыковую контратаку. Во время этой атаки один из егерей 9-й роты захватил в плен французского офицера и привел его в Горки. Кутузов тут же наградил храбреца знаком отличия Военного ордена. Это была первая награда в Бородинском сражении. Награжденный егерь снова отправился на поле боя.

Французам удалось использовать свое численное превосходство и не только захватить село Бородино, но и овладеть мостом через Колочу, а затем перейти на правый берег реки. За головным отрядом могли последовать более значительные силы противника.

Хотя французы и заняли Бородино, однако это не повлияло на действия Кутузова. Усмотрев в действиях противника лишь демонстрацию, он не сдвинулся с места и продолжал наблюдать за ходом сражения.

 Бородинское сражение 7 сентября 1812 года. Худ. Л.-Ф. Лежен, 1822 г.

Юго-западнее Бородина французы построили артиллерийскую позицию на 36 орудий, с которой вскоре открыли огонь по Курганной высоте. Кроме того, вице-король Евгений навел через реку Колочу выше Бородина трп моста и стянул к ним дивизии Жерара и Брусье, а также конницу Груши. На левом берегу для прикрытия левого фланга оставались бригада Орнано с 84-м полком дивизии Дельзона, а у Бородина обосновались остальные силы этой дивизии и баварская конница. После того как мост был разрушен, и вице-король и Наполеон были спокойны за свой левый фланг и не ожидали здесь никакой диверсии.

Почти одновременно корпус Понятовского попытался обойти левый фланг русской армии по Старой Смоленской дороге. Узкая дорога и густой лес сильно затрудняли его движение. Французским войскам только через три часа удалось выйти к деревне Утица и захватить ее. Дальше последовала остановка: мешал огонь русских егерей и особенно 18-орудийной батареи, стоявшей на Утицком кургане. Понятовский потребовал от Наполеона резервов и в ожидании их остановился. Таким образом, обход левого фланга русских не состоялся.

Убедившись в том, что демонстрации на флангах не производят на Кутузова никакого впечатления, Наполеон приступил к выполнению главной части своего плана. Две пехотные дивизии корпуса Даву под прикрытием артиллерии вышли на опушку и стали строиться в колонны для атаки флешей, на которых располагались Сводная гренадерская дивизия Воронцова и 27-я пехотная дивизия Неверовского.

Под огнем русской артиллерии французы отошли в лес. Даву решил возглавить атаку и поскакал к бригаде Теста. Он лично повел 57-й полк в атаку на южную флешь. Французы смоглп ворваться в расположение русских, но ненадолго. Пехота 27-й дивизии Неверовского и гренадеры Воронцова выбили их из южной флеши, а гусары Ахтырского и драгуны Новороссийского полков 4-го корпуса стали их преследовать.

Во время преследования русские захватили 12 орудий. Но русскую кон-ницу контратаковали кавалерийские бригады Мурье и Берманка и отбили орудия. Во время этой атаки у французов были тяжело ранены Тест и Дессе. Даву получил контузию. Он упал вместе с лошадью. Генерал Сорбье, полагая, что Даву убит, донес об этом Наполеону. Наполеон приказал Мюрату заместить Даву и направил корпус Нея для подкрепления.

Французы начали новое наступление только в 8 часов утра под прикрытием огня 160 орудий. В бой были брошены пять дивизий Даву и Нея. Их поддерживала кавалерия Мюрата – корпуса Монбреня, Нансути и Латур-Мобура. Наполеон послал в третью атаку 30 тыс. штыков и сабель, надеясь сразу покончить с флешами.

Около 7 час. 30 мин. корпуса Даву и Нея пошли в атаку.

Французская пехота, построенная в батальонные колонны, плотной массой двигалась на флеши. Неся огромные потери, дивизии Ледрю, Компана, Дессе и Моршана ворвались в левую и правую флеши, а затем и в среднюю флешь, занятую гренадерами Воронцова. «Сопротивление не могло быть продолжительно,– писал Воронцов,– но оно кончилось, так сказать, с окончанием существования моей Дивизии... Если бы на следующий день меня могли спросить, где моя дивизия, я бы ответил, как граф Фуэнтес при Рокруа, указав пальцем назначенное нам место: «вот она».

Едва в 9 часов закончилась третья атака, как через полчаса на флеши вновь обрушились все три пехотных корпуса Наполеона. Атака была успешной. Больше того, дивизия Фриана ворвалась даже в деревню Семеновскую. Но в это время к левому флангу русских стали подходить резервы из числа войск 1-й армии. «По мере того как войска Багратиона получали подкрепления, они с величайшей решимостью шли вперед, чтобы возвратить потерянные позиции,– пишет генерал Пеле, наблюдавший за событиями. – Мы видели, как русские массы маневрировали, подобно подвижным редутам, унизанным железом и низвергавшим огонь».

Между тем Ней, захвативший во время третьей атаки флеши, направил Наполеону реляцию о своих успехах и умолял послать ему подкрепление. «Государь! Багратион перешел опять в наступательное движение, маршал Ней не в состоянии более удерживаться... настало время подкрепить маршала, если вы не хотите, чтобы он был раздавлен и отброшен до сих мест»,– докладывал Наполеону адъютант Нея и указал на местоположение ставки французского полководца.

Но Наполеон решил направить корпус Жюно, предназначавшийся им вначале для подкрепления, в обход флешей с юга, чтобы нанести удар армии Багратиона с фланга. Для обхода русских Жюно требовалось время, а Нею нужно было оказать помощь немедленно. Наполеон заколебался. Посоветовавшись с Бертье, он было приказал двинуть к флешам дивизию Клапареда, но затем отменил это решение и послал Нею для подкрепления ди-визию Фриана, которая двинулась с места только в 11 часов.

Корпус Жюно стал продвигаться вдоль опушки Утицкого леса, где находились егеря Шаховского и оставшаяся дивизия 3-го корпуса Тучкова. Жюно вынужден был вступить с ними в бой и сумел сосредоточить свои части лишь к 11 часам. Поэтому он не принял участия в пятой атаке, проводившейся частями Нея и Даву. Однако снова французам удалось ворваться на флеши. Но затем дружной контратакой русской пехоты и кирасир они были выбиты. Бросив захваченные на флешах 12 орудий, французы отошли на опушку леса.

Наблюдая упорную оборону Семеновских флешей, Наполеон пришел к выводу, что не сможет их захватить, не овладев центром русской позиции. Еще около 9 часов он приказал вице-королю Евгению Богарнэ атаковать батарею Раевского. Вице-король Евгений переправил на правый берег Колочи дивизии Брусье и Морана и при поддержке огня 70-орудийной батареи двинул свою пехоту на батарею Раевского. Но эта атака была отбита картечным огнем. Французы укрылись в оврагах.

В одиннадцатом часу Богарнэ повторил атаку. Она оказалась более успешной, так как весь запас ядер и картечи на батарее был уже израсходован, Три дивизии беспрепятственно подошли к батарее и атаковали дивизию Лиха-чева. Первой ворвалась в расположение русских дивизия Морана. Следом подошли дивизии Брусье и Жерара.

Завязался яростный рукопашный бой. Защитники стояли насмерть. Артиллеристы отбивались от наседавших французов даже банниками. Полковник Ф. Ф. Манахтин во время боя обратился к солдатам со словами: «Представьте себе, что это Россия, и отстаивайте ее грудью богатырскою». Но силы были неравны. Французы сбили с батареи ее защитников и стали подтягивать на захваченную позицию свою артиллерию, чтобы вести отсюда фланкирующий огонь по флешам.

Положение стало угрожающим. Батарею нужно было вернуть во что бы то ни стало. Помог случай. Мимо батареи Раевского с поручением Кутузова проезжал А. П. Ермолов. Он быстро оценил обстановку, взял из Уфимского полка 3-й батальон и три полка егерей Н. В. Вупча (11-й, 19-й и 40-й) п повел их в атаку.

В разгар боя у батареи Раевского началась шестая атака флешей. На помощь Нею прибыла дивизия Фриана. Наконец и Жюно смог двинуть две свои дивизии с юга. Да и у самого Нея с частями корпуса Даву было пять дивизий, правда, уже сильно потрепанных в предыдущих атаках. В целом в шестой атаке участвовало 26 тыс. французов против 18 тыс. русских. Атаку неприятеля поддерживал огонь 400 орудий.

 Наполеон I на Бородинских высотах. Худ. В. В. Верещагин, 1897 г.

Казалось, ничто не могло остановить лавину французских войск. Их колонны заполнили почти все пространство между флешами и лесом. Но и эта атака оказалась безрезультатной. Особенно помогла русская артиллерия. «Действие с наших батарей,– докладывал начальник артиллерии 2-й армии генерал-майор Левенштерн,– было ужасно. Колонны приметно уменьшались, несмотря на подкрепления, одно за другим следующие; и чем более неприятель стремился, тем более увеличивалось число жертв».

В промежутке между шестой и седьмой атаками на флеши Понятовский попытался во второй раз прорваться по Старой Смоленской дороге на фланг русской позиции. Узнав о появлении частей Жюно, продвигавшихся вдоль Утицкого леса для атаки флешей, он, не дождавшись от Наполеона подкреплений, перешел в наступление. Корпус Понятовского двинулся на курган, который занимала 1-я гренадерская дивизия генерала П. А. Строганова, опиравшаяся на 18-орудийную батарею.

Русские встретили наступающих артиллерийским и ружейным огнем в упор. Силы были явно неравны, и хотя Екатеринославский и Петербургский полки гренадерской дивизии отчаянно сопротивлялись в рукопашной схватке, все же им пришлось уступить свою позицию.

Седьмую атаку на флеши Наполеон приказал провести в 11 часов 30 минут. Снова в бой пошли поредевшие корпуса Нея, Даву и Жюно. Но и русские тоже ослабели. Однако и в этот раз дружной контратакой гренадеров части Нея были отброшены, а пехота 2-го корпуса Багговута заставила Жюно отойти к Утицкому лесу.

Последнюю, восьмую атаку Наполеон произвел около 12 часов дня. Против 18 тыс. войск Багратиона двинулись почти 45 тыс. человек. 400 орудий громили укрепления Семеновских флешей. Им отвечали 300 русских орудий. Несмотря на огромные потери от огня артиллерии, французские корпуса Нея, Жюно и Даву сбили русскую пехоту и снова заняли флеши, теперь уже в последний раз.

Но Багратион решил не уступать свою позицию и лично повел войска в контратаку. Несмотря на количественный перевес противника, контратака русских началась успешно, но во время схватки Багратион и его начальник штаба Э. Ф. Сен-При были тяжело ранены. Ранен был также командир 8-го корпуса М. М. Бороздин.

Решив закрепиться за Семеновским оврагом, П. П. Коновницын построил всю пехоту в каре, а кавалерию – в развернутом строю во второй линии. Сил было недостаточно, пришлось просить у Кутузова подкреплений.

 Портрет П. П. Коновницына. Худ. Д. Доу, 1825 г. (?)

Узнав о ранении Багратиона, Кутузов сначала поручил командование 2-й армией принцу Вюртембергскому, но тот, еще не доехав до своей армии, потребовал резервов. Кутузов отменил назначение и приказал взять командова-ние армией генералу Дохтурову, предписав ему «держаться до тех пор, пока от меня не воспоследует повеление к отступлению». Получив приказ, Дохтуров обратился к войскам 2-й армии со словами: «За нами Москва, за нами мать русских городов!» – и призвал солдат и офицеров умереть, но не допустить французов к древней русской столице.

Овладев флешами, французы установили на них свою артиллерию и стали громить оттуда батарею Раевского и стоявшие за Семеновским оврагом части 2-й армии. И хотя русских войск здесь было не более 25 тыс., тем не менее Даву и Ней не решались без подкреплений начинать новую атаку.

Определив обстановку, Ней направил части Фриана к Семеновской. После упорного боя деревня осталась за русскими, французам удалось захватить лишь шанцы на западной окраине Семеновского. Но затем для сокращения линии обороны русские оставили деревню.

Успех французов был оплачен дорогой ценой. Мюрат потерял в сражении почти две пятых личного состава своей кавалерии. Во время бегства из Москвы французы смогли в полной мере оценить эти потери. Сильно пострадала и пехота Наполеона, в особенности дивизии Фриана и Нея.

Вот как выглядело поле сражения у Семеновских флешей после ухода русских: «Едва густые облака дыма, – пишет в воспоминаниях военный инженер Богданов, – тихо поднимаясь, открыли горизонт, какое ужасающее зрелище представилось глазам: вся площадь от укрепления до ручья Семеновского и реки Колочи была покрыта трупами врагов; на волчьих ямах лежали груды перемешанных людей и лошадей. Неприятель в общем наступлении понес, как видно, громадные потери своих сил. Вся местность пред деревнею Семеновскою, в кустарниках до леса, среди люнетов и далее влево от них... устлана была сплошь телами. Здесь, видимо, пробил последний час могуществу гордого притеснителя народов и указал начало его падения».

У французов не осталось больше сил. Мюрат и Ней умоляли Наполеона направить им на помощь хотя бы часть гвардии. Лишь после долгих колебаний император разрешил, наконец, двинуть в бой молодую гвардию. Но, узнав о наступлении русских на левом фланге французской армии, отменил свой приказ.

Еще накануне сражения Кутузову доложили, что ниже Масловских укреплений есть удобные броды через Колочу, позволявшие незаметно направить кавалерию против левого фланга французских войск. В ночь на 26 августа Кутузов приказал корпусам Уварова и Платова передвинуться поближе к речке. Уже в 9 часов утра Платов попросил у главнокомандующего разрешения атаковать левый фланг противника, но получил отказ. В 10 часов утра стало известно, что 3-й пехотный корпус Тучкова введен уже в действие, и, таким образом, идея ударить во фланг и тыл обходящему противнику рушилась.

Тогда Кутузов, желая лучше представить себе картину боя, «въехал на курган» и, оценив обстановку, приказал 4-му пехотному и 2-му кавалерийскому корпусам двинуться к центру, а 1-му кавалерийскому и казачьему корпусам переправиться через Колочу и атаковать войска вице-короля Евгения Богарнэ. Кавалерийский рейд был произведен удачно. Конница Уварова опрокинула дивизию Орнано у Беззубова, а казаки Платова по перелескам достигли деревни Валуевой и вышли к тылам французской армии.

Внезапное появление русской кавалерии вызвало у неприятеля панику. Наполеон, заметив смятение на своем левом фланге и не получая сколько-нибудь вразумительного объяснения его причин, лично отправился к вице-ко-ролю Евгению и приказал ему дать отпор русским. При этом он приостановил подготовку к новой атаке на левый фланг русской армии и батарею Раевского, а предназначенную для этой цели часть войск Молодой гвардии срочно послал за Колочу.

 Дело казаков Платова под Миром 9 июля 1812 г. Худ. В. В. Мазуровский, 1912 г.

Рейд конницы произвел очень сильное впечатление на Наполеона, который, зная мощь русского правого фланга, видимо, вслед за кавалерией ожидал появления крупных сил пехоты. Вот почему он двинул на свой левый фланг 28 тыс. человек. На выяснение обстановки у Наполеона ушло более двух часов. Он упустил инициативу, а Кутузов произвел за это время пе-регруппировку своих войск в центре и на левом фланге.

Русская кавалерия столь же быстро исчезла, как и появилась. К 16 часам она возвратилась на свои позиции. И хотя противник не понес большого урона в живой силе, значение этого рейда было огромно: войска получили передышку, резервы были подтянуты, боезапасы для артиллерии доставлены вовремя.

4-й пехотный корпус занял позицию левее и чуть впереди батареи Раевского. 6-й пехотный корпус расположился на самой батарее и правее ее. Во второй линии находились Преображенский и Семеновский гвардейские полки, а за ними в третьей линии – 2-й и 3-й кавалерийские корпуса. Наибольшую плотность войск Кутузов создал на направлении ожидаемого удара противника. Эти войска поддерживала артиллерия в 100 орудий.

Но после падения Семеновских флешей положение центральной батареи Раевского резко ухудшилось. Французы могли теперь вести огонь по ней с трех сторон – от Бородина, с фронта и с флешей. Неприятель сосредоточил здесь до 150 орудий. Сильный огонь заставил русскую пехоту перестроиться из боевых колонн в каре. «Сии храбрые войска...– докладывал Барклай,– выдержали сей страшный огонь с удивительным мужеством». Огонь прекратился, как только противник начал последнюю, третью по счету, атаку центральной батареи. В бой пошли три пехотные дивизии – Брусье, Морана и Жерара и три кава-лерийских корпуса – Груши, Коленкура и Латур-Мобура.

Моран и Жерар должны были атаковать батарею с фронта. В обход с севера двинулась дивизия Брусье. Кавалерия наступала с флангов.

Первыми пошли в атаку кавалерийские дивизии. Кирасиры Коленкура, перейдя через Семеновский ручей у устья Каменки, прошли мимо батареи Раевского, чтобы атаковать 6-й пехотный корпус. Но русские их отбили. Во время боя погибли командиры корпусов Монбрень и Коленкур. Особенно пострадала при этом саксонская бригада Тильмана.

Почти одновременно центральная батарея Раевского была атакована конницей Лоржа. Ей удалось даже выйти в тыл батареи, но затем она вынуждена была отступить под ударами гвардейской кавалерии и кирасир. Та же судьба постигла дивизию Рожнецкого. Между тем вице-король Евгений, воспользовавшись тем, что русская пехота, стоявшая на флангах батареи, была занята отражением кавалерийских атак, направил в бой сразу три дивизии. Силы противника почти в четыре раза превосходили силы 24-й пехотной дивизии П. Г. Лихачева. Русские геройски отражали натиск французов, но их было слишком мало. Когда почти все защитники батареи погибли, с горсткой храбрецов в контратаку пошел старый генерал Лихачев. Исколотого штыками, французы взяли его в плен. Центральная батарея пала.

Страшное побоище завершилось взятием французами батареи Раевского. Закончилась борьба за центр русской позиции. Русские войска отошли за Горицкий овраг, а на Горицком кургане поставили сильную батарею.

Но само сражение с падением батареи Раевского не закончилось. Оно продолжалось еще несколько часов. Узнав о взятии батареи Раевского, Понятовский снова повел свой корпус на Утицкий курган, но был отброшен.

Энергичная артиллерийская дуэль все еще продолжалась на левом фланге и в центре. Происходили также отдельные стычки. В донесении Александру I Кутузов писал об этом этапе сражения: «Войски, в центре находящиеся под командою генерала от инфантерии Милорадовича, заняли высоту, близ кургана лежащую, где, ноставя сильные батареи, открыли ужасный огонь на неприятеля. Жестокая канонада с обеих сторон продолжалась до глубокой ночи. Артиллерия наша, нанося ужасный вред неприятелю цельными выстрелами своими, принудила неприятельские батареи замолчать, после чего неприятельская пехота и кавалерия отступила».

Русская артиллерия вела огонь непрерывно. «Вице-король,– указывает участник сражения Сегюр,– был принужден укрыть свои поредевшие и измученные ряды в углубления почвы, позади полуразрушенных укреплений. Солдатам приходилось стоять на коленях, согнувшись за разбитыми, исковерканными брустверами. Им пришлось пробыть несколько часов в этом ужасном положении под угрозой неприятеля». Отойти они смогли лишь в су-мерках.

Наполеон видел, что русские прочно стоят на позиции от Горок до Семеновского оврага, удалившись от основной позиции не более чем на километр. Не решаясь продолжать сражение, он приказал очистить батарею Раевского и Семеновские флеши, заваленные трупами. Угрюмый и молчаливый, проехал Наполеон вдоль фронта позиции.

Обе стороны остались на позициях, которые они занимали до начала сражения, и готовились продолжать борьбу. Об этом наглядно свидетельствует приказ Кутузова, отданный в конце сражения: «Я из всех движений неприятельских вижу, что он не менее нас ослабел в сие сражение, и потому, завязавши уже дело с ним, решился я сегодняшнюю ночь устроить все войско в порядок, снабдить артиллерию новыми зарядами и завтра возобновить сражение с неприятелем».

Весть об этом решении главнокомандующего с молниеносной быстротой разнеслась по войскам. Как вспоминает генерал Ермолов, поручика Граббе, привезшего в штаб 1-й армии приказ Кутузова, «офицеры целовали за радо-стную весть, нижние чины приняли ее с удовольствием».

Выполняя этот приказ, Барклай де Толли стал готовить позицию к новому сражению. «Я предписал, – пишет Барклай, – сделать рекогносцировку, дабы узнать, занимает ли неприятель высоту центра,– на оной найдены только рассеянные команды, занятые своим отступлением. Вследствие этого предписал я генералу Мгогорадовичу занять сию высоту на рассвете несколькими батальонами и одной батареей. Все утешались одержанною победою и с нетерпением ожидали следующего утра...»

Генерал Багговут также подтвердил, что французы отступают. «...Послал партию казаков наблюдать сие отступление, которые потом, возвратясь, донесли мне,– докладывал он,– что неприятель отступил за Москву-реку».

Барклай приступил к подготовке опорных пунктов. К 11 часам ночи были восстановлены укрепления центральной батареи Раевского и насыпан новый люнет у деревни Горки. У этих укреплений расположились войска 1-й армии. Барклай сообщил Кутузову о принятых им мерах. «Главнокомандующий,– писал он,– объявил мне свою благодарность и уведомил меня, что приедет в мой лагерь для ожидания рассвета и возобновления сражения».

Готовился к продолжению сражения и Наполеон. Отведя свои войска на исходные позиции, он отдал приказ переформировать пехотные корпуса и обеспечить артиллерию боеприпасами.

Однако новое сражение не состоялось. К полуночи в штабе Кутузова стали известны понесенные потери. В 1-й армии было убито и ранено 22 601 солдат и офицер, во 2-й–15895 человек. Следовательно, в строю оставалось 87 тыс. человек, из которых более 20 тыс. составляли ополченцы, впервые принимавшие участие в сражениях.

В то же время штаб Кутузова считал, что неприятель потерял убитыми и ранеными «42 генерала, множество штаб–и обер-офицеров и за 40 тыс. рядовых». Если учесть, что, по предположениям русских, у Наполеона было 185 тыс. войска, то, по расчетам Кутузова, у французов оставалось еще 145 тыс. человек против 87 тыс. русских. (В действительности у Наполеона было, как мы указывали, 135 тыс. человек и потерял он 58578 солдат и офицеров.)

При таком соотношении сил новое сражение давать было опасно. Вот почему Кутузов принял решение отойти к Москве, пополнить армию и уже тогда снова повстречаться с Наполеоном.

Впереди было оставление Москвы, деморализация и изгнание наполеоновской армии из России и заграничный поход русской армии…

 Конец Бородинского боя. Худ. В. В. Верещагин, 1900 г.

Бородинское сражение явилось великолепным примером соревнований двух армий в овладении современными способами ведения военных действий. Перед сражением Кутузов так подготовил свою позицию и так расположил на ней свои войска, чтобы, обороняясь, нанести наступающим французам максимум потерь. Позиция представляла собой ряд укрепленных пунктов, на которые опирались полевые войска, построенные в глубокий боевой порядок.

Вследствие этого сражение распалось на ряд боев, связанных общей целью: бой за батарею Раевского, Семеновские флеши и за Утицкий курган. Глубоко продуманная система взаимной связи огня и штыковых ударов, а также постоянное пополнение передней линии свежими резервами обусловили упругость боевого порядка и удивительную живучесть всей обороны. Русские воины проявляли не только необычайную выдержку, стойкость и хладнокровие, но и величайшую храбрость и отвагу.

Русские солдаты продемонстрировали свое мастерство и в ведении боя в рассыпном строю, явившемся прообразом стрелковой цепи. Не менее успешно использовались и такие построения, как батальонные колонны и густые каре, позволявшие вести не только огневой бой, но и, главное, наносить штыковые удары. Основной ударной силой служила линейная пехота, строившаяся для атак в несколько линий батальонных колонн.

Почти все атаки французов были лобовыми, русские же вели свои контратаки на основе сочетания фронтальных и фланговых контрударов. И недаром А. П. Ермолов сказал, что в этом сражении «французская армия разби-лась об русскую армию».

Принято говорить, что со времен наполеоновских войн, а следовательно, начиная с Бородинского сражения, «пехота стала царицей полей». Это было обусловлено переходом к глубокой тактике колонн. Однако не потеряла свое значение и кавалерия, хотя функции ее изменились.

Наполеон не раз пытался использовать свою конницу как главную ударную силу. Для этого он сводил кавалерию в крупные объединения и бросал их на противника. Атакам тысяч всадников, построенных в колонны, казалось, ничто не могло противостоять. Но на Бородинском поле атаки конницы гасились огнем русской артиллерии, в упор расстреливавшей лавину кавалерии, а также огнем пехоты, непоколебимо стоявшей в каре и храбро встречав шей атакующих в штыки.

Французам ни разу не удалось расстроить русские каре ударами своей кавалерии. Контратаки же русской конницы у Семеновского оврага и батареи Раевского неизменно завершались полным успехом. Русская кавалерия действовала более подвижно и маневренно, чем французская. Особенно большое значение получил рейд Уварова на левый фланг французской армии. Особую роль играла артиллерия. Численно и качественно русская артиллерия, как мы уже говорили, превосходила французскую. Но дело даже не в этом.

Бородинское сражение – свидетельство силы, стойкости и мужества русской армии – навсегда осталось в памяти нашего народа. При Бородине, как всегда, он показал себя во всем богатырском величии.

«Дух народа, как и дух частного человека, выказывается вполне только в критические минуты... – писал В. Г. Белинский, – Бородинская битва, самим Наполеоном названная битвою гигантов, была самым торжественным и самым трагическим актом великой драмы XII года...» В этом сражении, как и во всей войне, «дело шло сперва о собственном спасении, а потом о спасении Европы, следовательно, всего мира».

В последнее время в отечественной историографии продолжаются дискуссии о том, победили ли мы в Бородинском сражении или нет. Ответы историками даются разные.

С точки зрения военной стратегии мы, безусловно, проиграли (хотя сама битва и окончилась в ничью). Более того, Михаил Кутузов сдал французам сердце России – Москву.

Но если взглянуть на этот вопрос с другой стороны? Тактика Кутузова была верна, ибо мы сохранили армию. С этой точки зрения мы не проиграли.

Более того, именно после Бородина, война принимает воистину народный, отечественный характер, что отчетливо проявилось в развитии партизанского движения.

Бородинская битва стала исходным и поворотным пунктом в кампании 1812 г. в том смысле, что именно после нее Наполеон был подвергнут «русскому фактору», армия его деморализовалась и была разгромлена народными силами.

В целом же Отечественная война, в котором русская армия одержала победу, вошло в число великих битв и навсегда осталось в памяти нашего народа…

Понравилась статья? Отправьте автору вознаграждение: