Екатерина Медичи как политик по мемуарам Маргариты де Валуа
Актуальность работ, связанных с изучением литературного наследия Маргариты де Валуа, больше известной широкой публике под имением королевы Марго (эпоним, принадлежащий перу Александра Дюма в одноименном произведении, перекочевавший из беллетристики даже в научные труды), объясняется новым переводом на русский язык ее мемуаров, вышедшем в 2017 г. Предыдущий перевод был сделан в 1995 г. и был скорее литературно-художественным произведением. Современное издание основывается на научном варианте «Мемуаров», выпущенном профессором Э. Вьенно в 1999 г. Вьенно принимала непосредственное участие в подготовке нового перевода, консультировала его авторов и написала вступительное слово. Таким образом, теперь существует возможность переосмыслить творчество Маргариты де Валуа с научных позиций, используя весь арсенал исторических научных методов.
Источником для написания статьи, помимо самих воспоминаний, оставленных Маргаритой Наваррской, послужили труды биографов Екатерины Медичи, иностранных авторов, переведенные на русский язык, таких как: Клула И., пожалуй, самого известного на сегодня автора биографии Екатерины; Л. Фриды, французского историка, которая отзывается о Медичи в целом достаточно положительно, оправдывая в большинстве своем ее политические решения; К. Биркина, написавшего довольно эмоциональный очерк о времени правления Екатерины и ее сына Карла IX, обвиняющего ее в целенаправленном развале государства. Из трудов российских историков была использована беллетризованная биография Екатерины, написанная В. Д. Балакиным и вышедшая в издательстве «Молодая гвардия» в серии «Жизнь замечательных людей», а также работа Л. Л. Иванова в жанре критико-биографического очерка, опубликованная в 1906 г. Необходимо отметить довольно малый круг источников на русском языке о жизни и деятельности Екатерины Медичи. То же можно сказать и о периодических материалах: в онлайновой библиотеке журнальных публикаций «Киберленинке» обнаружилась всего пара статей по теме.
Обложка книги Маргарита де Валуа (1553-1615). Мемуары. Избранные письма. Документы. М.: Евразия, 2017
Происхождение и юность Екатерины Медичи
Екатерина Медичи, как следует из ее фамилии, принадлежала к роду Медичи, тосканских купцов-государей, игравших значительную роль на политической арене итальянского Возрождения.
Екатерина Медичи. Неизвестный художник. Между 1547 и 1559 годами
Род Медичи возвысился еще в эпоху Флорентийской республики (1115-1185 и 1197-1532 гг.). В XIII в. представители семьи, благодаря огромному состоянию, получили доступ к выборным должностям страны. Помимо политики, Медичи преуспели и на финансовом поприще, став династией банкиров. В 1421 г. Джованни Медичи (по прозвищу ди Биччи) был выбран правителем Флорентийской республики, с тех пор род Медичи встает у руля власти.
Родителями Екатерины были Лоренцо II Медичи, герцог Урбинский (1492-1519 гг.), получивший титул сеньора благодаря своему дяде – папе Льву Х − и поддержке французского короля Франциска I, и Мадлен де ла Тур-д’Овернь, французская принцесса крови.
Лоренцо II Медичи. Худ. Рафаэль Санти. 1516-1519 годы
Екатерина Медичи родилась 13 апреля 1519 г. во Флоренции. Ее отец в это время страдал от лихорадки, которая и унесла его жизнь 4 мая. Мать новорожденной умерла 28 апреля от родильной горячки. Так Екатерина осталась сиротой. Это не означало, однако, что про нее забыли. Слишком высок был титул младенца, слишком большим козырем она являлась в политической игре. Об опеке над юной герцогиней хлопотал и сам Франциск I, и другие Медичи, однако, она оставалась во власти своего двоюродного деда Льва Х. Росла она в семье своей тетки Клариссы Строцци.
В 1521 г. Лев Х умирает от малярии, на Святом престоле происходит пауза в правлении Медичи. Новый папа Адриан VI возвращает герцогство Урбинское его первоначальному владельцу Франческо-Мария делла Ровере, что делает маленькую Екатерину герцогиней без герцогства. В 1523 г. понтификат вновь переходит к Медичи, папой становится кардинал Джулио Медичи под именем Климента VII.
Климент VII. Худ. С. дель Пьомбо. Ок. 1531 года
В бытность свою на Святом престоле Климент VII много интриговал, что приводило иногда к дипломатическим кризисам и военным действиям со стороны соседей. В результате междоусобиц между Францией, Испанией, Англией и Флоренцией власть Медичи была свергнута. Рим был взят и разграблен имперскими войсками в мае 1527 г., папа был пленен, после чего во Флоренции произошел переворот, результатом которого явилось восстановление республики. Екатерина и ее тетка Строцци оказались заложниками. Восьмилетнюю девочку заперли в монастыре Санта-Лючия . Климент VII, вынужденный помазать на царство Карла V Габсбурга взамен на освобождение Флоренции и вместе с ней и Екатерины, начал поиски жениха для нее. Франциск I, еще ранее стремившийся опекать герцогиню, предложил кандидатру своего второго сына Генриха Орлеанского, бывшего более чем выгодной партией для флорентийской принцессы.
Этот брак, чисто политический, был заключен папой в пику императору Карлу V, чтобы отомстить за вынужденную его коронацию и ради увеличения областей Франции присоединением к ним герцогства Миланского, обещанного Климентом VII в приданое за Екатериной. Свадьба состоялась 28 октября 1533 г. в Марселе.
Генрих II. Худ. Ф. Клуэ. 1559 год
Екатерина была хорошей партией для Генриха. Юная новобрачная не только присоединила к домену французских королей Овернь и Лорагэ, но и добавила в казну 100 тыс. золотых дукатов. Помимо прочего в приданое за внучатой племянницей Климент VII посулил Парму, Пизу, Ливорно, Реджо и Модену. Он также настаивал на присвоении Генриху титула герцога Миланского, правда для этого сначала необходимо было это самое герцогство завоевать. По происхождению супруги были примерно равны, Екатерина помимо прочего получила лучшее по тем временем образование, была женщиной утонченной, разносторонней и живой и очень подходила герцогу Орлеанскому.
По другим данным образование Екатерины оставляло желать лучшего, в связи с чем при французском дворе, слывшем своей утонченностью, она чувствовала себя парией. Французский давался ей с трудом, сомнительное происхождение из семьи финансистов давало немало поводов для шуток и откровенных насмешек.
В Париже Екатерине пришлось завоевывать расположение свекра и мужа, в чем она, по нашему мнению, безусловно преуспела. В указанной период влияние в Лувре распределялось между двумя могущественными женщинами − герцогиней д'Этамп, фавориткой короля, и Дианой де Пуатье, любовницей мужа Медичи – Генриха. Екатерине удалось наладить дружественные связи с обеими.
Диана де Пуатье
Основным оружием Екатерины Медичи при французском дворе стали смирение и покорность. Именно благодаря этому она завоевала расположение Франциска I. Король не смог устоять против того обожания и подчинения, которое она выказывала в его присутствии. Венецианский посол в Париже прямо пишет о ней в своих мемуарах: «Она покорна, и в этом ее сила» . Точно так же она вела себя и с Генрихом, полагая его, так же как и короля, своим господином. Эта школа смирения затем сослужила хорошую услугу, поскольку закалила волю и позволила воспитать чувство беззаветной преданности своей новой родине Франции и правящей в ней династии Валуа.
Смерть Климента VII в 1534 г. положила конец матримониальным проектам Франциска I. До этого папа поведал о намерениях Франции относительно Миланского и Урбинского герцогств послу Священной Римской империи, чем сделал невозможным их выполнение . После смерти понтифика выяснилось, что предназначенные в приданное Екатерине деньги на самом деле является собственностью Святого Престола и не отчуждаемы в чью-либо пользу. Таким образом, прекрасная партия, какой считалась Екатерина Медичи всего год назад, неожиданно стала мезальянсом.
Франциск I. Худ. Ф. Клуэ. 1530 год
После смерти своего покровителя Екатерина удвоила свои силы по завоеванию симпатий короля и герцога, своего мужа. Она страстно полюбила охоту, которую обожал Франциск, а также постаралась завоевать расположение Дианы не Пуатье, что ей с успехом удалось. Принцессы крови хорошо относились к Медичи, сестра Франциска – королева Наваррская − стала ее подругой и наставницей.
10 августа 1536 г. в результате скоротечной лихорадки умер Франсуа, дофин Франции и наследник престола, вследствие чего права на королевскую корону перешли к герцогу Орлеанскому и его супруге. Отмечается , что Франицск I недолюбливал Генриха и много скорбил о смерти своего первенца. Король даже нанял несколько хирургов, чтобы произвести вскрытие и установить причину смерти, подозревая, что дофин мог быть отравлен. Медики не нашли ничего подозрительного. В настоящее время полагают , что Франсуа умер от плеврита.
В бытность дофиной Екатерина Медичи не была счастлива. Ее супруг открыто появлялся на людях с Дианой де Пуатье, носил ее цвета, и имел любовные связи с другими придворными дамами, от одной из которых прижил незаконнорожденного ребенка. Екатерина же оставалась бесплодной, что ее очень тревожило. При дворе стали распространяться слухи о возможном разводе, который планировал дофин, чтобы обеспечить будущее короны и обзавестись наследниками мужского пола. И. Клула отмечает, что 1537 г. был самым несчастным годом для Екатерины, вероятнее всего потому, что ее положение было наиболее шатким.
Помощь Екатерине пришла откуда ее меньше всего ждали. Против развода выступила любовница Генриха – Диана. Могущественной фаворитке не хотелось менять слабую и покорную жену своего любовника, которая как той казалось была целиком в ее власти, на новую возможно плодовитую претендентку, которая могла завладеть вниманием короля и способствовать ее опале.
Наконец, 19 января 1544 г. у Екатерины родился первенец, нареченный в честь деда Франциском. В течение последующих 12 лет Медичи произвела на свет одного за другим десятерых детей (выживут семеро). 2 апреля 1546 г. − Елизавету; 12 ноября 1547 г. − Клод; 3 февраля 1549 г. Людовика, умершего через 8 месяцев; 27 июня 1550 г. – будущего Карла IX ; 20 сентября 1551 г. – будущего Генриха III; 14 мая 1553 г. Маргариту; 18 марта 1555 г. – Эркюля; 24 июня 1556 г. − близнецов Жанну и Викторию, одна из которых умерла при родах, а вторая, прожив несколько месяцев.
Екатерина обладала прекрасным здоровьем, что, очевидно, позволило ей пережить столько родов. В рассматриваемую эпоху практика родовосприятия и родовспоможения находилась в зачаточном состоянии, кроме лекарей существовало еще множество повитух, знания и умения которых были настолько рудиментарными, что зачастую приводили к гибели и матери и младенца. Смерть от родильной горячки наступала едва ли не в трети всех случаев рождения. Это же превосходное здоровье позволяло Медичи не замыкаться на роли матери, но сопровождать супруга в многочисленных поездках по стране. Причинами поздней плодовитости Екатерины некоторые современники считали наследственность, присущую всем женщинам дома Медичи, другие – тот факт, что она последовала советам королевского доктора и одновременно астролога Фернеля.
С рождением первого сына положение Екатерины при дворе резко изменилось. Если раньше к ней относились достаточно холодно, несмотря на благоволие короля, то теперь начали поздравлять и искать покровительства. Даже самые закоренелые неприятели вынуждены были признать ее заслуги в части обеспечения Франции наследником.
В 1546 г. обострились отношения между религиозными конфессиями, во Франции начались погромы протестантов, активизировалась и инквизиция. Обеспокоенная быстрым распространением ереси католическая церковь выпустила массу эдиктов и ордонансов, запрещающих кальвинистские и лютеранские практики. Одновременно усилилось и противостояние двух любовниц – одной королевской − д’Этамп, другой – дофина, Дианы де Пуатье. Первая стала ярой сторонницей Реформации, вторая осталась верной католической традиции. На этом же фоне развивался и конфликт между отцом и сыном. Только смертельная болезнь, приковавшая Франциска I к постели, заставила их примириться.
Лихорадка настигла короля в Рамбуйе, где он пролежал не вставая почти месяц. За ним ухаживала Екатерина, а затем к ложу умирающего приехал и сам дофин. Король Франции Франицск I скончался 31 марта 1547 г., предварительно благословив сына на царство. Екатерина очень скорбела о смерти свекра, он был ее единственной опорой во Франции, поддерживал ее в те периоды, когда она была никому не нужна, заботился о ней и детях.
В 28-летнем возрасте Екатерина Медичи стала королевой Франции.
Жена и мать французских королей
Ни Франциску I, ни Клименту VII невозможно было бы вообразить, что Екатерина Медичи встанет во главе клана Валуа. Она умрет вдовой одного короля (Генриха II) и матерью трех (Франциска II, Карла IX и Генриха III). А сила ее личности была такова, что на протяжении почти тридцати лет она и впрямь была фактической правительницей Франции.
В годы царствования Генриха II Екатерина практически не принимала участия в политических делах. Как указывалось ранее, на короля огромное влияние имела Диана де Пуатье. Именно она вмешивалась в государственные вопросы, Генрих советовался с ней по тем или иным проблемам и в большинстве случаев прислушивался к ее мнению.
Несмотря на отстраненность от политических дел, Екатерина, тем не менее, следила за всем, что происходило и активно участвовала в жизни двора. Нелегкое дело лавирования между интересами любовницы своего супруга и собственными потребностями обострило ее политическое и общественное чутье. Она приглядывалась к деятельности мужа, прислушивалась к его словам, но сама не говорила ничего. Во внутренней политике Генрих II выступил решительным противником протестантизма, который теперь, когда учение Лютера набрало силу во всей Европе, проник и во Францию (Англия объявила себя протестантской страной в том самом году, когда Екатерина переехала во Францию). В международных же делах Генрих проводил антииспанскую политику, что следует объяснить свежими воспоминаниями о юности, проведенной в плену; впрочем, в конце концов политика эта оказалась тупиковой и оборвалась заключением в 1559 г. Като-Камбрезийского мира.
Несмотря на в целом пассивную позицию во внутренней политике, Екатерина несколько раз становилось фактическим регентом королевства. Происходило это во время военных походов Генриха, он оставлял ее «на хозяйстве». В такие периоды, тем не менее, она должна была беспрекословно выполнять волю короля (не была автономной в своих решениях) и делить бразды правления с де Пуатье.
Что касается внешней политики, в частности вопросов о присоединении Флоренции, то здесь Екатерина проявила недюжинную волю. Она побуждала Генриха II начать войну за Флоренцию. К тому времени король уже начинал прислушиваться к ее мнению, постепенно проникаясь к ней теми же чувствами, что и его покойный отец , что не удивительно, учитывая ту линию поведения, которую избрала Екатерина в супружеских отношениях. Власть ее, конечно, не могла сравняться с властью де Пуатье, но в качестве законной супруги, матери его детей, она заслуживала доверия и участия короля.
В июле 1559 г. Генрих II погиб в результате травмы, полученной в рыцарском поединке. Кстати, торжественные мероприятия (и рыцарский турнир в том числе) были приурочены к подписанию позорного, по мнению многих современников, Като- Камбрезийского мира. Практически сразу же после смерти мужа, изгнав фаворитку и приняв все необходимые меры для воцарения сына, Екатерина Медичи облачилась в траурные черные одежды, которые не снимала до самой смерти. Именно они способствовали формированию ее образа «черной королевы», как в прямом, так и в переносном смысле.
Екатерина Медичи. Худ. Ф. Клуэ. Около 1560 года
Франциск II, новый король, преклонялся перед матерью и боготворил ее, а вот его супруга – Мария Стюарт – смотрела на свекровь свысока. Екатерина не перечила ей, продолжая внешне оставаться любезной, на деле же забирала под свое влияние все больше сфер. Вскоре Медичи стала фактическим правителем Франции, сосредоточив в своих руках всю государственную власть.
Портрет Марии Стюарт. Худ. Ф. Клуэ, 1559 г., Музей Виктории и Альберта, Лондон, Великобритания
Вопреки воле матери, Франциск ввязался в шотландскую авантюру, пытаясь утвердить свои права на английский трон (через жену), однако потерпел поражение. Екатерина не поддерживала сына и была рада, что военный поход окончился почти бескровно.
В правление Франциска II Екатерина пыталась применить представителей новой религии (гугенотов) с католиками, иногда прибегая для этого к почти средневековым методам (чего стоит публичная казнь 50 руководителей амбуазского заговора).
5 декабря 1560 г. 18-летний французский король скоропостижно скончался от нарыва в ухе. Спустя положенные 40 дней траура, Екатерина выслала молодую королеву-вдову в Лотарингию, а затем и вовсе предписала ей вернуться на родину – в Шотландию. Вместе с Марией Стюарт ушло и влияние Гизов на внутреннюю политику Франции. Право на регентство при малолетнем Карле IX имели Бурбоны, с которыми Екатерина поспешила заключить «мир и дружбу», освободив мятежного Конде. Так она сохраняла свое влияние при дворе и оставалась регентом и фактическим правителем.
Любопытны методы королевы-матери, которые она не гнушалась использовать для привлечения на свою сторону союзников. Одним из таких инструментов стал ее так называемый «летучий эскадрон», составленный из девиц захудалого дворянства, которых она приблизила ко двору. Из числа этих девиц Екатерина выбирала подходящие кандидатуры для соблазнения тех или иных ключевых политических фигур, а затем либо собирала информацию и компромат на них, либо ловко манипулировала посредством тех же девиц. Факт существования подобного «эскадрона» подтверждается многими биографами Медичи.
Необходимо отметить, что Екатерина практически всегда придерживалась политики терпимости и национального примирения, об этом свидетельствуют организованные ею прения в Пуасси и все дальнейшие поиски консенсуса между враждующими конфессиями.
Карл IX был объявлен совершеннолетним 17 августа 1563 г. В 1570 г. Екатерина женила его на Елизавете Габсбург, дочери императора Священной Римской империи Максимилиане III. Сразу же после совершеннолетия Екатерина отправилась с молодым королем и двором в «большое путешествие» по Франции, длившееся два года. Она надеялась, что его авторитет Карла возрастет благодаря знакомству со своими подданными.
Карл IX. Худ. Ф. Клуэ
Именно в правление второго сына Медичи произошла кровавая Варфоломеевская ночь, ставшая еще одним штрихом к образу черной королевы.
Рассматривая причины резни, историки по традиции критиковали Екатерину и утверждали, что, не сумев достичь религиозного компромисса на переговорах в Пуасси в 1561 г. и обеспечить веротерпимость королевскими эдиктами, она в 1572 г. переметнулась к католикам-экстремистам и устроила бойню в ночь св. Варфоломея, в результате которой были хладнокровно перебиты тысячи протестантов-гугенотов во главе с адмиралом Колиньи.
Утро у ворот Лувра (после Варфоломеевской ночи). Худ. Э. Деба-Понсан. 1880 год
Однако, сегодня раздаются голоса и в защиту черной королевы. В частности, Н. Сатерленд, а после него Ж.-Л. Буржон полагают, что Екатерина стала заложницей «черной легенды». Ученые подчеркивают, что пропаганда наиболее эффективна тогда, когда все беды мира ставятся в вину одному человеку. Во Франции XVI в. Екатерина Медичи являла собой отличную мишень для нападок, распаляемых ксенофобией, социальной спесью и женоненавистничеством. Будучи флорентийкой, она представала обманщицей и отравительницей по натуре; происходя из рода «выскочек» − банкиров. Она якобы завидовала старинной французской знати, а как женщина олицетворяла «чудовищную власть», ибо женщина по меркам того времени была неспособна править.
Едва был подписан Сен-Жерменский мир, завершивший третью гражданскую войну во Франции, Екатерина вздохнула свободно и смогла заняться делом, которое доставляло ей наибольшее удовольствие – устраивать судьбу своих детей и одновременно создавать новые династические связи, обретая союзников даже в стане своих бывших врагов. Вообще, дети, семья, были большой опорой для Медичи и основным моментом приложения силы. Думается, что нельзя сводить ее деятельность по устройству их судеб исключительно к политическим маневрам. Воспоминания современников и тексты ее нынешних биографов наглядно показывают, что Екатериной двигала настоящая материнская любовь и беззаветный патриотизм, который она питала по отношению к Франции.
Однако, отвергать мнения о ключевой роли Екатерины Медичи в Варфоломеевской ночи также преждевременно. Полагают, что убийство Колиньи, с которого собственно и началась резня, было спланировано королевой, она опасалась усиления того влияния, которое адмирал начал оказывать на Карла IX. Кроме этого, Екатерина ни разу не выказала раскаяния за произошедшее, ни разу публично не извинилась, но лишь прилюдно поощряла отправление бывшими гугенотами – королем Наваррским и принцем Конде − католических обрядов.
Карл IX умер спустя 2 года после Варфоломеевской ночи, которая по слухам подорвала силы не отличавшегося здоровьем короля. На престол взошел Генрих III, любимый сын Медичи, отказавшийся ради французской короны от короны польской.
Генрих III был много энергичней своего брата, интересовавшегося только охотой и пирами. У польского короля был острый ум и довольно энергии для осуществления намеченных планов. Тем не менее в большинстве вопросов он советовался с матерью и неизменно выполнял ее указания и предложения.
Генрих III. Худ. В. Кенель. Около 1588 года
Правление последнего Валуа проходило под знаком закулисной борьбы за трон, против короля интриговали король Наваррский и собственный брат – герцог Алансонский, который в разное время имел претензии на корону Нидерландов и Англии (сватался к Елизавете Английской, но не был воспринят всерьез). Екатерина оставалась на стороне короля, однако, всеми силами старалась примирить братьев, используя, правда, в качестве разменной монеты дочь − Маргариту Наваррскую. Неудивительно поэтому, что последняя не испытывала никаких дочерних чувств к Медичи и преследовала исключительно собственные интересы.
В правление Генриха III Екатерина занята в основном исполнением его указов, в современном дискурсе – организационными вопросами, а также различными дипломатическими миссиями, требовавшими длительных отлучек из столицы и многодневных путешествий по стране.
В 1578 г. она встретилась с лидерами гугенотов, стараясь закрепить шаткий мир, на некоторое время установившихся в стране. Большую часть времени она посвящала увещеванию Алансона, чтобы тот помирился с братом. Однако, амбициозный Франсуа, что называется, не могу усидеть на месте, военные неудачи ускорили его конец, он умер в 1554 г., после чего у династии Валуа не осталось наследников.
Екатерина Медичи умерла 5 января 1584 г., когда ее сын Генрих все еще царствовал, была жива и Маргарита, однако мать и дочь более не общались. На момент смерти Екатерине было 69 лет. Спустя чуть более полгода после смерти матери погибнет и Генрих III, его убьет религиозный фанатик Жак Клеман.
Комната в замке Блуа, где умерла Екатерина Медичи
Религиозные войны
Религиозными (гугенотскими) войнами в истории ренессансной Франции принято называть серию довольно продолжительных гражданских войн в хронологических рамках с 1562 по 1598 гг., т.е. в правление детей Екатерины Медичи. Противниками были, со стороны гугенотов − представители династии Бурбонов − Генрих Наваррский, адмирал Колиньи, принц Конде; с католической стороны − представители династии Валуа, Екатерина Медичи, дом Гизов. На внешнеполитической арене первых поддерживала Англия в лице Елизаветы Тюдор, других − испанский король. Официальным окончанием французских религиозных войн считается приход к власти Генриха IV Бурбона, подписавшего в 1598 г. Нантский эдикт, который узаконивал свободу вероисповедания.
Всего за указанный период произошло 9 религиозных войн:
1. Первая война 1562-1563
2. Вторая война 1567-1568
3. Третья война 1568-1570
4. Четвёртая война 1572-1573
5. Пятая война 1574-1576
6. Шестая война 1576-1577
7. Седьмая война 1579-1580
8. «Война трех Генрихов» 1584-1589
9. «Завоевание королевства» 1589-1593
Как следует из хронологии, Екатерина Медичи была участницей восьми из них.
Причиной религиозных войн был не только «выбор веры», но и политические мотивы. Политический кризис в стране, который начал проявляться уже в правление Генриха II, усугубился и после смерти монарха, в эпоху регентства Медичи при Франциске II. Даже современники основной причиной гражданской напряженности называли борьбу крупных кланов за власть. Большое влияние на внутриполитическую ситуацию оказывали соседние государства и их политика в отношении распространяющегося лютеранства. Советник Медичи Мишель де Кастельно, так характеризовал ситуацию в Англии, Дании, Шотландии, Швеции, Богемии, и шести кантонов Швейцарии. В этих странах, по его мнению, гугеноты забрали себе суверенитет и армию, точно также как сделали гугеноты в империи. Он также отмечал, что у протестантов всегда сохраняется большая надежда на помощь и поддержку единоверцев. Поэтому гугенотская партия была не только религиозным объединением единоверцев, но и партией, стремившейся к власти в государстве и поэтому использующей все средства для защиты и нападения. У нее было достаточно средств, чтобы нанимать солдат и укреплять свои города и крепости.
Большое влияние на нагнетание конфликта оказал стремительное возвышение клана Гизов. Их противниками выступали Антуан Бурбон (отец Генриха Наваррского) и его брат принц Конде. Гизы были истыми католиками. Антуан Бурбон, несмотря на то, что официально являлся протестантом, легко переходил из одного вероисповедания в другое, в зависимости от требований момента. И поскольку Гизы «забрали себе» католичество, он легко примкнул к гугенотам и стал их вождем.
Одновременно, в Швейцарии кальвинизм (еще одна ветвь протестантизма) оформился в самостоятельное течение и оттягивал на себя много внимания. По мнению Р. Данна, именно кальвинизм повинен в религиозных войнах во Франции. Историк считает, что гугеноты не только распространяли свое учение, но и претендовали на смену власти. Протестантизм стал не просто религиозной конфессией, но хорошо организованной политической единицей. Поначалу протестанты вели свою деятельность в секрете, однако к моменту смерти Франциска II по всей стране была развернута обширная сеть конгрегаций. Несмотря на то, что Генрих II создал суды, которые арестовывали и сжигали еретиков, новое учение продолжило распространяться. В 1559 г. был основан первый национальный синод протестантов. Они нападали на монастыри и грабили католические церкви, сжигая священные реликвии. В 1561 г. открыто работали 2150 группировок гугенотов, с более чем миллионом сторонников (во всей Европе на тот момент проживало около 15 миллионов человек).
Помимо прочего, гугеноты и сочувствующие им взялись за оружие, поскольку хотели ограничить практически абсолютную власть короля. Несмотря на то, что в тогдашней Франции существовали некоторые представительские органы, которые могли в какой-то степени влиять на короля и его решения, в целом французская монархия была абсолютной. Французские протестанты хотели тех же изменений и того же порядка в своей стране, который установился в Германии после Аугсбургского мирного договора 1555 г., когда каждый дворянин контролировал свою церковь на своей земле. Именно за эту идеи они вели борьбу в течение долгих 30 лет, что длились религиозные войны.
В числе причин гугенотских войн называются и социально-экономические. Во второй половине XVI в. важное значение начинают приобретать города. Их целью было стремление к возрождению независимости муниципального самоуправления. Таким образом, антикатолическое движение по сути было вызвано острым социальным конфликтом, в котором буржуазия противостояла королевским чиновникам, начинавшим усиливать свои позиции в городских сообществах. Для многих городов это был конфликт с абсолютистскими устремлениями монархии, а также способ сохранения городских традиций, коммунальных ценностей и социального баланса средневекового города.
Ключевыми вехами гугенотских войн во Франции можно считать следующие события.
Амбуазский мир, подписанный в марте 1563 г. при посредничестве Екатерины Медичи. Он гарантировал свободу вероисповедания в некоторых областях французского королевства. С его ратификацией завершилась Первая религиозная война.
10 ноября 1567 г. в битве при Сен-Дени убит коннетабль Анн Монморанси, один из вождей протестантов.
Анн Монморанси. Худ. Л. Лимузен. 1556 год
13 марта 1569 − смерть принца Конде, еще одного вождя гугенотов в битве при Жернаке, после чего командование восставшими принимает на себя адмирал Колиньи. Он ведет борьбу от имени юного короля Наваррского и принца Конде-младшего.
8 августа 1570 г. подписание Сен-Жерменского мира, даровавшего свободу исповедовать протестантство во всей Франции кроме Парижа. Одним из условий и залогом исполнения положений мирного договора является обещание руки Маргариты Валуа Генриху Наваррскому.
24 августа 1574 г. Варфоломеевская ночь, массовая резня гугенотов в Париже. Тогда королевская стража под командованием герцога де Гиза ворвалась в Отель де Бетизи и умертвила Колиньи. Почти сразу же после этого большой колокол церкви Сен-Жермен-л'Оксерруа дал сигнал ко всеобщему избиению парижских гугенотов. Хотя король приказал прекратить убийства, они продолжались почти неделю. Расправы над гугенотами происходили также в других городах.
В ходе пятой гугенотской войны 1574-1576 гг. в борьбу включается третья партия умеренно недовольных, стремившаяся к политике веротерпимости и мирному сосуществованию. Лидером умеренных стал Франсуа Алансон, брат короля.
В 1576 г. была организована Католическая лига. Гизы, сосредоточившие к тому времени власть над всеми католическими военными формированиями, родственники королевы Луизы Лотарингской, попытались стать во главе этого союза, однако в декабре 1576 г. Генрих III перехватил инициативу, провозгласив главой Католической Лиги самого себя. После заключения очередного мира с протестантами в Бержераке в 1577 г. (аннулировавшего, кстати, многие положения мира в Монсьере, заключенного годом ранее), когда удалось добиться нескольких мирных лет, первая Лига сошла на нет.
Вооружённая процессия Католической Лиги в Париже. 1590 год
В продолжении Седьмой религиозной войны Франсуа Анжуйский (бывш. Алансонский) неожиданно выступил на стороне нидерландских протестантов, стремясь таким образом заполучить голландскую корону. Нидерланды в указанный период входили в состав земель испанской короны, при поддержке гугенотов Франсуа надеялся добиться их независимости от Испании и возможно заполучить корону.
В 1584 г. после смерти Алансона наследником становится Генрих Наваррский, первый принц крови. Данный факт не устраивал Гизов и Екатерину Медичи, которые прикрываясь лозунгами о недопустимости гугенота на троне Франции, стремились сделать наследниками кого-либо из Лотарингского дома. Все это привело к конфликту с королем, который окончательно решил, что наследником будет беарнец.
Май 1588 г. в Париже «день баррикад», когда восставшие жители столицы заставили короля бежать из города. Екатерина Медичи ведет дипломатические переговоры с Лигой о признании прав на престол последнего католика-Бурбона – кардинала Карла Бурбона.
Декабрь 1588 г. – в Блуа по приказу короля убит Генрих Гиз, глава всех католиков и ревнитель веры. На следующий день та же участь постигла его брата − кардинала Лотарингского. Мотив убийства – не допустить воцарения Лотарингского дома. Сегодня сложно судить, действительно ли Гиз видел себя будущим правителем Франции и примерял на себя королевскую мантию (составляя генеалогии, в которых его род якобы вел свое начало от Карла Великого), однако с королем-узурпатором (по мнению многих французов) харизматический лидер лигеров считался все меньше и меньше, полагаясь, по-видимому, на потенциальную поддержку Генеральных штатов, которые могли провозгласить его право наследовать Генриху III. Король более не мог сопротивляться растущему давлению и предпочел ликвидировать врага.
Убийство герцога де Гиза. Худ. П. Деларош. 1834 год
В 1589 г. после смерти Генриха III король Наваррский становится правителем Франции под именем Генриха IV. Большинство католического населения не признало его прав на престол. К тому же оставались в живых другие представители Лотарингского дома − герцог Майенн, Меркер и пр. Католикам помогали испанцы, стремившиеся завоевать трон для испанской инфанты Изабеллы, приходившейся родной внучкой Генриху II и Екатерине Медичи.
2 мая 1598 г. был заключен Вервенский мир, по результатам которого Генрих IV признавался королем всех французских земель и провинций. Испанцы в свою очередь отказывались от притязаний на корону.
Генрих IV. Худ. Ф. Пурбю. XVI век
В этом же году был пописан Нантский эдикт. Король, подписывая этот документ огромной важности, освобождал протестантов от обязанности посещать католические службы, а также предоставлял право иметь свои укрепленные города, крепости и вооруженную армию. Однако, эта миротворческая деятельность изначально рассматривалась властью, как временная мера. Отмечается, что практически сразу же после смерти Генриха IV, в продолжении всего XVII в. статус протестантов претерпевал серьезные изменения, и положение их все больше ухудшалось. С 1626 г., времени заключения мира в Алесе, Людовик XIII отменяет одну из важнейших статей Нантского эдикта – разрешение на создание собственной армии. Таким образом, все достижения религиозных войн XVI в. оказались перечеркнутыми.
Деятельность по сохранению династии Валуа
Все биографы Екатерины Медичи, за исключением разве что самых маргинальных, стремящихся сыграть на низменных чувствах и склонных к поддержанию драмы, сходятся во мнении что деятельность королевы-матери по сохранению династии Валуа неразрывно связана с желанием укрепить Францию, с тем патриотизмом, которое испытывала Екатерина к стране, ставшей ее второй родиной.
Так Л. Фрида в своей книге с характерным названием «Екатерина Медичи. Итальянская волчица на французском троне», описывает королеву-мать как скептика в душе и прагматика по натуре, и отмечает, что ни мораль, ни совесть не могли остановить ее, если речь шла о судьбе и благополучии ее детей. Необходимо уточнить данный пассаж в части титулов детей. Как известно, Екатерина больше всего пеклась о тех детях, что находились на французском троне (Франциске, Карле, Генрихе) и практически совсем не считалась с интересами Магариты и Алансона.
Т. Басовская, тем не менее, разделяет материнский инстинкт Екатерины и ее службу интересам Франции. Исследователь считает, что королева не понимала реальных интересов страны (и, очевидно, боролась за те, которые, как она считала, были верными), следовательно, не смогла прекратить религиозные войны и сохранить династию. В качестве иллюстрации Басовская приводит отрывок из письма Екатерины к дочери Елизавете, выданной за испанского короля: «Вас уверяют в том, что я не смогу управлять государством и что бог и мир будут недовольны мной. Но бог свидетель: я считаю делом чести сохранить свою власть не для себя, а в интересах королевства и для блага всех ваших братьев» . Как указывает историк, Екатерина видела благо королевства в том, чтобы пристроить всех своих мальчиков королями, а девочек – королевами.
Отстаивая интересы своих детей-королей Медичи проводила политику укрепления абсолютизма. Она намеренно отстраняла от власти вельмож и других аристократов, сохраняя детей под сенью своего влияния. Ей казалось, что только она в состоянии защитить трон от посягательств знати. И она преуспела в этом. До 1580-х гг. ее власть над царствующими французскими монархами была по сути безграничной.
Во внешней политике Екатерина сумела, не разрывая мирных отношений с Испанией, установившихся после окончания итальянских войн, отстоять интересы Франции от посягательств Филиппа II .
Брак будущего Франциска II с Марией Стюарт не был заслугой Екатерины. Решение о союзе дофина и шотландской королевы было подписано Генрихом II, думается он скорее советовался в этом вопросе с Дианой де Пуатье, нежели чем с женой. В дальнейшем Мария Стюарт оказалось для Медичи неугодной, поскольку Екатерина поддерживала Елизавету Английскую (у которой были свои претензии к шотландской короне). Как указывалось выше, после смерти супруга Мария вернулась на родину.
Брак Франциска и Марии Стюарт оказался бездетным. На самом деле странно, что Екатерина, заботясь о короне своих детей, почему-то не заботилась о наследниках. Ведь только потомство короля могло гарантировать сохранность династии. Вместо того, чтобы окружить заботой невестку, Марию Стюарт, влюбленную в ее сына и страстно желавшую иметь детей, Екатерина предпочитала заниматься другими делами. В наследниках были заинтересованы и Гизы, поскольку королева Мария была дочерью Марии Гиз. Кроме того, в результате брака Франциск становился королем-консортом Шотландии, а в дальнейшем мог стать и полноправным монархом этой страны. Остается загадкой, почему Екатерина Медичи не заботилась о благе своего сына, имевшего все шансы на объединение двух корон, который, обзаведись он наследниками, мог гарантировать будущее династии Валуа.
Объяснением подобного поведения королевы-матери, возможно, могут стать ее личные предпочтения. Известно, что любимым сыном Екатерины был Генрих, последний король Валуа. Согласно Салическому закону, если бы у Франциска были наследники, то власть перешла бы к ним. Кроме того, на пути к короне у Генриха находился еще и Карл, который тоже мог обзавестись потомством, снижая до минимума шансы любимого чада. Получается, что основным интересом Екатерины было посадить на трон Генриха, а не спасти династию. Конечно, подобный вывод слишком смел, тем не менее он не является и совсем фантастическим.
Помимо прочего, дети, рожденные Марией Стюарт, укрепили бы позицию Гизов, ведь она была из их рода. Возможно этот факт также мешал Екатерине принять невестку.
С. Л. Плешкова считает, что династические браки, которые увлеченно заключала Екатерина от имени своих детей, на самом деле были данью ее тщеславию. Планы Медичи часто менялись. Так сначала она собиралась выдать Маргариту Валуа за дона Карлоса, сына испанского короля от первого брака, женатого на старшей дочери Екатерины, потом за сына австрийского императора эрцгерцога Рудольфа, а будущего Генриха III намеревалась женить на португальской королеве, сестре Филиппа II. В корреспонденции Медичи Плешкова отыскала немало пассажей об устройстве брачных союзов. Так в одном из писем испанскому королю Екатерина советует ему начинать устраивать браки детей, поскольку это облегчит разрешение религиозного вопроса. В ответ Филипп II потребовал прекратить покровительствовать еретикам, после чего он сможет подумать о браках.
Неудачи в матримониальных предприятиях (что было довольно частым делом) нисколько не останавливали, а напротив, поощряли королеву к поиску новых вариантов. Дольше остальных она вынашивала проект сближения с английской королевой, безуспешно предлагая ей в супруги поочередно трех своих сыновей: Карла IX, Эдуарда-Александра герцога Анжуйского и Франциска герцога Алансонского.
Большим достижением в политике династических браков, проводимых Екатериной Медичи, можно считать устройство судеб французских принцесс крови.
Елизавета Валуа, выданная замуж в Испанию, за Филиппа II, принесла Франции ощутимую поддержку во внешней политике, продлившуюся правда недолго. В письмах к дочери Екатерина часто упрекала ту в преданности испанской короне, утверждая, что она стала очень испанкой (т.е. блюла интересы Испании, вместо французских).
Брак средней дочери Екатерины – Маргариты с королем Наваррским имел долгосрочные перспективы. Генрих Наваррский оставался одним из претендентов (легитимных!) на трон. Если в результате этого союза родятся дети, то на троне Франции все равно будет царствовать Валуа, − так вероятно размышляла Медичи. Кроме этого брак позволил в какой-то мере примирить католиков и гугенотов, символизируя союз католической и протестантской церквей.
Для совершения бракосочетания потребовалось разрешение папы, которого долго ждали, и которое, по мнению многих современников, было совершенно необязательным. Карл IX, бывший тогда королем, прямо говорил об этом: «сестра Марго будет за Генрихом, хотя бы Папа Римский лопнул с досады! Если же он не позволит, тогда мы обойдемся и без его позволения; я не гугенот, но также и не дурак; вы же и сестра для меня, конечно, дороже, нежели его святейшество!» .
Брак Маргариты с королем Наваррским, столь желанный для королевы-матери в момент заключения, в дальнейшем обернулся головной болью. В продолжении царствования на Наваррском престоле Маргарита отстаивала интересы супруга, а затем и герцога Алансонского, сблизившегося с партией гугенотов, и выступавшего в качестве третьей, умеренной силы в религиозных войнах. Стремясь обрести своего человека в клане Бурбонов, на деле Медичи фактически предоставила могущественного союзника гугенотской партии. Тем не менее не останься брак бездетным, долгосрочные цели по утверждению династии Валуа на престоле могли быть достигнуты. Как известно, этого не произошло.
Вторая дочь Медичи – Клод Французская в 11-летнем возрасте была выдана за Карла III, герцога Лотарингского, чем пополнила династические связи домов Валуа и Гизов. В политике участия не принимала, зато нежно любила мать и проводила с ней много времени. Никто из 9 детей Клод не претендовал на французский престол (что странно, поскольку среди них были и мальчики), т.е. все подчинились требованиям Салического закона и решили не учавстовать в дележе короны.
Карл IX был женат на Елизавете Австрийской, дочери австрийского императора Максимилиана II и испанской инфанты. Через этот брак укреплялись связи Франции с католическим миром. Этому союзу благоволил и король Испании, ибо Елизавета была его родной племянницей.
Как известно, и этот брак оказался бездетным, наследников у четы не было. Отсутствие дофинов объяснялось единственно нежеланием Карла исполнять супружеские обязанности. У него были внебрачные дети от Марии Туше, Елизавета также родила от него девочку, умершую во младенчестве. Любопытно, что и в этом случае Екатерина Медичи не вмешивалась в семейные дела королевской четы и продолжала заниматься делами религиозными. Как не вспомнить здесь тот опыт из ее личной жизни, так схожий с ситуацией Карла и Елизаветы. А ведь тогда Генрих II, супруг Екатерины не желавший, так же как и Карл исполнять супружеский долг, был буквально водворен в супружеские покои твердой рукой королевской фаворитки Дианы де Пуатье. Опытный политик Диана понимала, что только наследники могут гарантировать спокойное существование короля, который может не волноваться за будущее семьи и спокойно решать дела насущные. Почему же Екатерина, имевшая огромное влияние на Карла, не приказала ему озаботиться появлением наследников Валуа, почему отказывалась опекать скромную Елизавету, не находившую себе достойных занятий при дворе? Не может ли подобное равнодушие к наследникам Карла служить еще одним доказательством гипотезы, выдвинутой выше, о предпочтении королевой Генриха? Ведь не могла же она знать, что и брак Генриха III окажется бездетным.
Генрих III, на которого Екатерина Медичи имела меньше всего влияния, женился по любви, а не из династических соображений. Королева-мать подбирала ему разных кандидаток из венценосных семей, однако он отверг их всех. Его сердце принадлежало Луизе де Водемон из дома Гизов, которая также страстно любила короля. Несмотря на то, что у Генриха были любовницы, о его каких-либо внебрачных детях неизвестно. Луиза в продолжении супружества так и не забеременела и отличалась слабым здоровьем, вероятнее всего бесплодной была именно она.
Луиза де Водемон. Худ. Ж. Рабель. Около 1575 года
Екатерина не настаивала на разводе, напротив делала все для сохранения брака. Вероятно, она видела, что Генрих влюблен в жену и ему будет трудно расстаться с ней, пусть даже и ради благой цели – рождения наследников Валуа. Видимо поэтому она и не интриговала в расчете на новую королеву.
Взаимоотношения матери и дочери на политической арене
Маргарита помнит о том, что присутствовала на прениях в Пуасси (организованных, как указывалось ранее, Екатериной Медичи для примирения враждующих конфессий). Она описывает себя, своего брата Анжуйского, который смеется над ее католичеством, сжигает молитвенники и обещает, что мать высечет ее за «религию ханжей», в которой она продолжает упорствовать. Тут же Маргарита спешит оправдаться – ее мать никогда в жизни не станет наказывать кого-либо за отречение от истинной веры, поскольку сама ревностная католичка и всегда «пребывала в духе истинной, святой и древней религии наших отцов, от которой она сама никогда не отходила».
Маргарита де Валуа. Худ. Ф. Клуэ
Именно в Пуасси, как отмечает Маргарита, ей дозволено было присоединится к свите королевы-матери. Перед этим она рассказывает, как некоторые ее суждения поразили дворян, собравшихся на диспут, и полагает, что именно благодаря уму и зрелости ее приняли в свиту.
Во время большого путешествия Медичи с Карлом IX Маргарита находится подле матери. По завершению его, едва только герцог Анжуйский (будущий Генрих III), воюющий с гугенотами в провинции, призывает мать благословить его на битву, Екатерина бросается к нему. Маргарита сопровождает ее. Вообще, до момента, когда король Наваррский и Алансон начали интриговать против Карла, а иногда и позже, Маргарита всегда находится при Екатерине. Очевидно, таким образом Медичи могла обеспечивать себе какой-то контроль над дочерью.
Отношения матери с дочерью нельзя назвать теплыми. Говоря о Екатерине, Маргарита часто подчеркивает в каком трепете она находилась, когда мать допускала ее к себе или вела с ней разговоры. «Я была воспитана при королеве моей матери по таким строгим правилам, что боялась не только обращаться к ней, но даже когда она смотрела в мою сторону, меня охватывали трепет и страх совершить поступок, который вызвал бы ее неудовольствие» , − сообщает она в мемуарах, когда рассказывает о просьбе герцога Анжуйского представлять его интересы перед Екатериной. Маргарита удивлена предложению брата, ведь она не имеет абсолютно никакого влияния на королеву. Она недоумевает, почему тот обращается к ней, ведь он любимейший сын Медичи, что может сделать девочка, какой была Маргарита в ту пору, которая думала лишь «о танцах или охоте, не имея в то же время представления о том, как красиво одеваться и выглядеть привлекательной». В этом отрывке из «Воспоминаний» под 1569 г. вся суть отношений матери и дочери. Екатерина изъявляет свою волю, удел Маргариты подчиняться, ибо она трепещет и боится стать неугодной.
Маргарита, тем не менее, неоднократно подчеркивает, что вся деятельность Екатерины Медичи продиктованы ее материнской любовью и заботой о будущем Франции и благополучии детей. О том, что Маргарита тоже ее дочь, и что ее интересы тоже имеют права на существование не говорится.
В ходе большого путешествия Екатерина намерена была остановиться в Байонне и встретиться там с испанским королем и королевой (ее дочерью Елизаветой), чтобы обсудить вопрос о женитьбе дона Карлоса на Маргарите. Однако, Филипп не явился на встречу, прислав вместо себя жену, а она, не скрывая раздражения, сообщила матери о нежелании испанской короны иметь какие бы то ни было дела с принцессами из страны, которая потворствует гугенотам. Именно тогда Медичи произнесла свою знаменитую фразу «Какой же испанкой Вы стали, дочь моя!»
После того, как рухнули надежды заполучить испанского инфанта, Медичи вновь обратила внимание на короля Португалии. Она уже и раньше прощупывала почву относительно его возможного брака с Маргаритой, но интриги Испании и Португалии не давали надежды на благополучный исход. Теперь королеве-матери предоставилась новая возможность.
Практически в это же самое время в Лувре распространились слухи о связи Маргариты и герцога Гиза, судя по обнаруженной потом переписке, не вполне беспочвенные. Известие стало ударом для Екатерины. В своих «Воспоминаниях» Маргарита отрицает какие-либо отношения с Гизом, кроме дружеских. Наверняка и в разговорах с матерью она придерживалась такой линии. Но поскольку этому событию уделено достаточно много места в книге, думается, что Екатерина не верила ей. В целом, Маргарита довольно холодно и отстраненно отзывается о Гизе, что, по-видимому, служит целям оправдания себя, или некоему политическому заказу − мемуары писались во время, когда Генрих IV стал полноправным монархом, следовательно, восхвалять Гиза, бывшего всю жизнь его противником, означало бы открытую конфронтацию, чего Маргарита позволить не могла.
События, связанные с устроением брака с королем Португалии, подробно описаны в мемуарах Маргариты. Под 1570 г. она упоминает, что Карл IX указал матери, что Маргарита не хочет в мужья португальского монарха. Екатерина разразилась гневной тирадой и утверждала, что ее дочь отказывается от брака единственно потому, что сговорилась с Гизом и желает в мужья его. Маргарите пришлось долго убеждать королеву в своей невиновности и только под конец мать смягчилась. Однако, ее отношение к дочери в дальнейшем останется настороженным.
Екатерина Медичи поставила Маргариту перед фактом замужества ее с королем Наваррским. Маргарита пишет, что совершенно не подозревала о той участи, которую ей уготовили и была потрясена известием. Тем не менее она безропотно выразила согласие на брак.
Генрих Наваррский и Маргарита. Миниатюра из Часослова Екатерины Медичи. Около 1572 года
Описывая предысторию и сами события Варфоломеевской ночи, Маргарита выводит Екатерину если не в роли невинной жертвы, то по крайней мере как человека, который не мог действовать иначе в сложившихся обстоятельствах.
Так она прямо сообщает, что убийство Колиньи было санкционировано Екатериной, последняя горячо убеждала Карла, что смерть адмирала была необходима и была местью Гизов, что она, Гиз и Генрих приложили руку к этому делу, но единственно ради спасения собственной жизни и жизни короля. Естественно, Карл сразу же согласился с версией Екатерины и призвал всех католиков на борьбу с гугенотами. По сути Маргарита оправдывает Варфоломеевскую ночь и действия своей семьи в ней. Она не утаивает ни одного факта и прямо говорит, кто является зачинщиками резни.
Примечательно, что Маргарита допускает возможность того, что она сама могла стать жертвой резни как жена гугенота. По-видимому, Медичи не исключала такую возможность и приказала королеве Наваррской отправляться в свои покои, где как известно, она была в наибольшей опасности. Сестра автора «Воспоминаний», герцогиня Лотарингская, присутствовала при этом и старалась предупредить Маргариту и удержать ее, однако, королева-мать одернула ее и повторила приказ дочери следовать к себе. Маргарита была вынуждена повиноваться, ночью в ее покоях укрылся один раненый гугенот, и только вмешательство начальника королевской стражи (очевидно, влюбленного в Маргариту) помешало убить этого дворянина и, вероятно, спасло от пули и саму королеву Наваррскую.
Показательно и то, как Маргарита описывает посредническую деятельность Екатерины между нею, королем Наваррским и Алансоном с одной стороны и Карлом IX − с другой. Екатерина стремится, где только возможно, избежать открытой конфронтации и действует либо через посредничество дам из своего «летучего эскадрона», либо через саму Маргариту, убеждая ее ничего не скрывать от матери, поскольку в этом случае она не сможет помочь ей спасти жизнь.
При прочтении «Воспоминаний» в этой части кажется, что Екатерина намеренно преувеличивает опасность, грозящую дочери со стороны короля, который якобы будет вынужден покарать ее за мятеж. Маргарита же объясняет недовольство Екатерины тем влиянием, которое оказывал на нее враг королевы Наваррской, господин Ле Га, фаворит короля, в действительности интриговавший против нее. Известно, что в дальнейшем Маргарита сумела избавиться от него, однако в бытность свою при дворе, он причинил ей немало страданий, в том числе и настраивая мать против нее. От двора был удален и Бюсси, бывший любовником Маргариты, поскольку также поддался влиянию Ле Га и интриговал с Алансоном.
После бегства Алансонского, которому способствовала Маргарита, она попала в немилость. В «Воспоминаниях» она указывает, что королева-мать хлопотала за нее перед королем, чтобы смягчить его гнев, правда, не забывая при этом все сильнее «привязывать» короля Наваррского к столице посредством мадам де Сов. Маргарита знала о связи мужа с фрейлиной, однако, не считала это чем-то из-за чего стоит волноваться. Очевидно, что совершая подобное, Екатерина Медичи руководствовалась чувствами дочери в последнюю очередь.
Также «тепло» Екатерина сообщает Маргарите, что она теперь заложница в Лувре: «Я не нахожу ничего странного в том, что король чувствует себя оскорбленным Вашим братом и Вашим мужем, и зная, что все вы дружны, он уверен, что Вам было заранее известно об их планах. Поэтому король принял решение сделать из Вас заложницу в противовес их поступкам. [...] Я лишь прошу Вас не искать в этом решении зла, ибо, Бог даст, положение вещей не продлится долго. Не сердитесь на меня за то, что не осмелюсь часто посещать Вас, так как не хочу вызывать подозрения у короля. Но уверяю Вас, что никогда не позволю, чтобы Вам доставляли какие-либо неприятности, и сделаю все возможное, что в моих силах, дабы примирить Ваших братьев». В ответ на эту тираду Маргарита оскорбляется поведением короля, но не ролью Екатерины, хотя прекрасно знает, что Карл и шагу не ступит без согласия матери. Вероятно, в этом благородном поведении королевы Наваррской проявляется та дань уважения, которую она питала к Медичи, понимая, что Екатерина не могла действовать иначе.
Несмотря на все вышеизложенное, и, в частности, на то прохладное отношение к дочери, испытываемой Екатериной, которое читается в строках «Воспоминаний», посвященных ей, в ходе чтения не складывается мнения относительно черствости и холодности Екатерины Медичи. Напротив, она заботится о ней, когда та болеет, оставляет ее в своей свите, берет во все поездки спрашивает ее мнения относительно некоторых политических вопросов, не приказывает, но увещевает в спорных ситуациях. Безусловно, королева-мать интриговала в политике и не гнушалась использовать собственных детей для достижения целей, однако, она относилась к ним с большой долей теплоты и некоего гуманизма, стараясь учесть и их интересы тоже. В вопросах, где консенсус интересов не мог быть достигнут, Медичи, конечно, прибегала и к прямому давлению. Однако разделяла иногда материнские чувства и требования момента.
О теплом отношении Медичи к Маргарите свидетельствует то денежное содержание, которое она выделила ей, когда Маргарита находилась в ссылке. Только поняв, что дочь никогда не поставит интересы короля выше собственных, Екатерина отказалась от поддержания отношений с ней.
Таким образом, в мемуарах Маргариты Екатерина Медичи предстает перед нами не тонким и расчетливым политиком, готовым принести в жертву все и вся, но больше заботливой матерью, опекающей своих детей и Францию, которая досталась ей в наследство от мужа. Судьба короны, Франции и судьба ее сыновей для Медичи синонимы, многие ее поступки оправданы в «Воспоминаниях» этими вечными ценностями.
Оценка деятельности как политика
Если рассматривать литературный контекст и стиль письма «Воспоминаний» по отношению к Екатерине Медичи, становится ясно, что Маргарита испытывает к матери если не пиетет, но по крайней мере глубокое уважение. На самом деле в книге нет оценки действий Екатерины как матери; всегда, говоря о тех или иных ее действиях королева Наваррская указывает на важность их для Франции, для короля, для семьи.
Влияние Екатерины на сыновей-монархов и на всю внутреннюю политику Франции было огромным. Бесчисленное количество раз встречаются в тексте мемуаров фразы «король изъявил готовность прислушаться к доводам королевы моей матери», «доводы королевы-матери помогли удержать короля от дальнейших действий», «король Карл, будучи очень осторожным от природы и всегда прислушивающимся к мнению королевы нашей матери, [...] незамедлительно решил согласиться с королевой-матерью и, следуя ее воле...» и т.п., свидетельствующие о той огромной роли которую сыграла фигура Медичи в гугенотских войнах и внешнеполитических событиях.
Что бы ни предприняла Екатерина, Маргарита неизменно сообщает нам, что это решение было продиктовано ее заботой о благе Франции, даже убийство Колиньи, организованное ею, даже покушение на собственного мужа, короля Наваррского, Маргарита готова оправдать интересами государства, утверждая, что Екатерина принадлежит к числу тех великих людей, «чей разум отличен от других своим блеском», и которым Господь Бог «посылает добрых гениев, упреждающих их о предстоящих событиях, плохих или хороших».
Маргарита отдает должное политической интуиции своей матери, облекая это в метафорический рассказ о том, что Екатерина могла предчувствовать какие-то события. В частности, упоминается о вещем сне, приснившемся Медичи накануне поединка, в котором был смертельно ранен ее муж. Ни современные историки, ни, думается, сама Маргарита, конечно, не верят в сверхъестественные способности королевы-матери, а вот политическое чутье, которое она смогла «наработать» еще в бытность невесткой Франциска I, а затем и развить в продолжении всего царствования, действительно явилось ее профессиональным козырем. Умение тонко разбираться в запутанных политических, религиозных, династических связях, пронизывающих всю жизнь французского общества, позволило ей держаться на плаву и в какой-то мере проводить в жизнь собственную линию.
На самом деле, оправдывая в «Воспоминаниях» все поступки Екатерины Медичи какие бы последствия они не несли для короны или самой Марагариты, королева Наваррская таким образом, отказывает ей в том величии, которое свойственно действительно мудрым политикам. Деятельность Екатерины прагматична и подчинена достижению личных, в современных терминах «эгоистичных» целей, ведь она только и делает, что защищает себя, своих детей и принадлежащий им трон, то от гугенотов, то от недоброжелателей из свиты, то от происков испанцев. В книге нет ни слова о тех инициативах, которые предпринимала Медичи по устройству государства. Перед нами образ обороняющейся ото всех женщины, стремящейся выгадать побольше власти для своих сыновей. Где же интересы Франции? Где же забота о народе, коей славятся поистине мудрые и великодушные монархи? И разве гугеноты не такие же подданные короны, как столь любимые Екатериной католики? Однако же учитывать их интересы королева-мать не стремиться, а напротив, лишь мстит и устраивает репрессии.
Описывая королеву-мать, Маргарита сообщает только об интригах знати, династических браках и матримониальных заговорах. Каждое действие Екатерины направлено на сохранение той абсолютной власти, коей обладали в указанную эпоху французские монархи. Королева Наваррская вынуждена подчиняться ее воле, однако, перо ее Екатерине не подвластно. Вот почему потомки читают и между срок и могут с уверенностью сказать, что патриотизм Екатерины наносной, этим, возможно, и объясняются те многочисленные провалы в политике, которые сопутствовали царствованию Медичи и привели к гибели династии.
Тем не менее необходимо отдать должное миролюбию Медичи. Неоднократно в мемуарах Маргарита подчеркивает, что ее мать всеми силами старалась избегать войны, отговаривая от нее и братьев, и короля, и Гизов. Вероятно, Екатерина понимала, что война тяжелым бременем ложится на народ, который в какой-то момент может устать от беспрестанной борьбы за власть знати. Уже сами по себе гугенотские войны ослабляли положение и внутри страны и на международной арене, поэтому следовало устанавливать мир любой ценой. Однако, несмотря на стремление к миру в мыслях, на деле добиться его Екатерине не удалось, иначе хоть какая-нибудь из 9 гражданских войн окончилась бы реальными уступками и политическими свершениями.
В мемуарах Екатерина Медичи предстает перед нами не ярой католичкой, стремящейся во что бы то ни стало, искоренить ересь, но скорее колеблющимся человеком, так и не определившемся, к какому лагерю примкнуть. Так Маргарита отмечает, что после коронации Карла IX весь двор был буквально заражен ересью. Потом она правда пишет, что королева-мать в конце концов очнулась и вернулась в лоно истиной церкви, стала поддерживать в детях католическую веру и запрещать им читать протестантскую литературу, наставляя их «в святой, истинной и древней религии, в которой сама никогда не поколебалась» . Современный читатель, знакомый с полной биографией Медичи и всей подоплекой ее деятельности, конечно, понимает, что непоколебимость Екатерины была исключительно показной.
Описывая действия Екатерины, предшествующие и сопутствующие бракосочетанию с королем Наваррским, Маргарита ни разу не упоминает о своих чувствах. Читатель понимает, что она просто подчиняется воли матери, которая думает о сантиментах дочери в последнюю очередь. Естественно, Маргарита знает, что ей как принцессе крови вряд ли позволят выйти замуж по любви и понимает, что король Наваррский самая лучшая партия из всех возможных. В строках, описывающих приготовления к свадьбе, чувствуется даже некая благодарность Екатерине (и провидению), избавивших Маргариту от брака с безумным доном Карлосом и болезненным королем Португалии.
Называя Екатерину великой и мудрой правительницей, автор «Воспоминаний» обличает ее лукавство и лицемерие. Здесь мы видим яркий пример «эзопова языка». Одним из политических методов Екатерины, например, были слезы и мольбы, чтобы разжалобить собственную дочь и заманить ее в ловушку. Об этом свидетельствуют следующие строки под 1576 г.: «Когда мир был подписан [...] а королева моя мать делала приготовления к отъезду, я получила письма от короля моего мужа, в которых он выражал большое желание видеть меня, умоляя, как только будет заключен мир, чтобы я испросила разрешение отправиться к нему. Я бросилась к королеве моей матери. Она не дала мне своего согласия и всеми возможными способами попыталась отвлечь от этой идеи [...] Но видя, что я продолжаю настаивать на ее позволении, она сказала со слезами на глазах, что если я не вернусь с ней [в Париж], то погублю ее, потому что король будет убежден, что она сама организовала мой отъезд, в то время как обещала ему, что привезет меня назад и сделает так, чтобы я оставалась [при дворе] до тех пор, пока не вернется мой брат. Когда это произойдет, она сразу же позволит мне уехать». Смягчившись, Маргарита согласилась последовать за матерью в столицу, где оказалась заложницей.
Любопытно, что в качестве аргумента Екатерина использует гнев короля по отношению к себе, от которого, как она утверждает, погибнет. На самом деле все прекрасно знали о том беспрекословном авторитете, каким она была для Карла. Допустить возможность того, что он будет ей перечить или сделает что-то, что может нанести, вред просто немыслимо для современника, тем более для Маргариты, так хорошо знавший внутрисемейные отношения. Естественно, королева Наваррская понимает лживость слов матери, однако, поделать ничего не может. Не подчиниться сейчас значит поставить себя в положении парии, добровольно принять изгнание.
Затем Екатерина хлопочет об освобождении Маргариты из заточения в Лувре, объясняя ей, что только она сможет примирить двух братьев (Карла и Алансонского). Королева-мать совершенно не скрывает от дочери этот аргумент, даже не пытается завуалировать его, но прямо говорит ей, что так как она: «приложила усилия к заключению доброго соглашения между королем и моим братом»,− пришет Маргарита, − «то избавила бы ее от ужасного горя, которое нависло над ней смертельной опасностью, так как она не сможет пережить новость, когда один из ее сыновей одержит победу над другим» . Думается, что Маргарита намеренно приводит слова Екатерины без купюр. Как истинный литератор, совершенно беспристрастно она описывает «дипломатические» переговоры матери, словно доверяя потомкам судить о ней как о политике и как о «любящей» матери. Недаром даже некоторые биографы называют Екатерину волчицей, кормящей одних детей и грызущей других.
В поздние годы, когда истинные намерения Екатерины уже не были секретом для Маргариты, когда королева Наваррская поняла, что между ее матерью, мужем и Алансоном добиться мира невозможно, она более не боялась притворяться перед матерью, чтобы отстаивать свои интересы. Она старалась не врать напрямую, но и не считала нужным беспрекословно соглашаться. И еще Маргарита отдает должное Екатерине, за то, что мать перестала считать ее безвольной игрушкой и в какой-то мере признала равным по силе противником, с которым теперь невозможно не считаться. Под 1578 г., приводя разговор с Медичи, Маргарита пишет, что притворилась, чтобы сыграть роль и выгадать интерес Алансона в политических делах, не изменив, однако, себе и не опустившись до откровенной лжи: «Но так как Всевышний помогает добрым намерениям (и свою божественную доброту Он направил на спасение моего брата), я настолько совладала со своим видом и своими словами, что она ничего не смогла распознать, как я и хотела, и я не запятнала свою душу никакой ложной клятвой».
Когда герцог Алансонский собирается бежать из Лувра, где помирившийся с ним король продолжает держать его под стражей, Маргарита идет еще дальше и разубеждает королеву-мать в готовящемся побеге. О том, что герцог собирается бежать Екатерине сообщает Матиньон. Маргарита помогает готовить бегство и даже находит веревку, по которой ее брат спустится. Она прямым текстом говорит Екатерине, что Матиньон лжет, поскольку является врагом Алансона. Медичи отчего-то верит дочери и снижает бдительность, ее самый младший сын получает возможность скрыться. Как следует из этого, в искусстве политики и дипломатии (политической интриги) Маргарита практически сравнялась с матерью.
Спустя значительное время, король разрешил Маргарите отправится к мужу, Екатерина сопровождала ее. Вероятнее всего Маргарита была против подобной попутчицы, однако, вынуждена была смириться. В дальнейшем она повествует о матери лишь в связи с ее деятельностью по примирению Генриха и Алансонского и воздерживается от каких-либо оценок ее деятельности.
Основным выводом, который можно сделать после прочтения «Воспоминаний» можно считать положение, что Маргарита в целом признавала политический и дипломатический талант Екатерины, однако считала, что та употребляет его исключительно себе на пользу (себе и прежде всего своему любимому сыну Генриху III), что идет вразрез с интересами страны.
Ни в одной строчке автор «Воспоминаний» не критикует свою мать, однако, из контекста следует, что деятельность Екатерины как политика Маргарита оценивала не очень высоко, хотя и уважала королеву-мать, и была вынуждена подчиняться ей (до определенного момента). Это означает, что как ни слабо Маргарита была привязана к матери и старшим братьям, все же она боялась оказаться покинутой ими, стать парией в семье.
Маргарита в целом оправдывает деятельность Екатерины Медичи, касающуюся Варфоломеевской ночи и считает, что борьба за католическую веру была правой и должна была продолжаться. Это заключение может быть сделано из того, что мемуары были написаны и опубликованы уже в бытность королев Генриха IV, подписавшего Нантский эдикт, даровавший Франции свободу вероисповеданий. В то время уже не было необходимости оправдывать зверства резни гугенотов, тем не менее, даже в угоду королю, автор «Воспоминаний» не чернит память своей матери, фактически явившейся инициатором избиения протестантов. Все это позволяет говорить о том, что Маргарита была убеждена в религиозной подоплеке ночи Св. Варфоломея и невозможности Медичи действовать иначе.
Автор: Санникова Ю.