Новейшая история 
Евгеника Большого террора
Евгеника Большого террора
Трифонов Е.
Чем был Большой террор для Советского Союза? Каковы были его последствия для страны? И, наконец главный вопрос: какова была его цель? Чуть ли не каждый человек даёт на эти вопросы собственные ответы, отличающиеся как день от ночи. Не стоит воспринимать всерьёз такие часто встречающиеся мнения, что репрессиям подверглись настоящие, а не мнимые «враги народа», или что во всём виновато сумасшествие Сталина. Однако наиболее распространённые мнения таковы: первое – Сталин решил избавиться от «зажравшейся ленинской гвардии»; второе – в преддверии войны Сталин приказал уничтожить всех, кто мог стать «пятой колонной». Есть и парадоксальная на первый взгляд точка зрения Оруэлла: «Цель репрессий – репрессии. Цель пытки – пытка. Цель власти – власть», т.е. террор, с его точки зрения, был ненаправленным, бесцельным, «слепым».
Мнение о ликвидации «пятой колонны» является официальным сталинским обоснованием Большого террора: в его основе лежала теория «усиления классовой борьбы по мере завершения строительства социализма». Она была высказана ещё в 1928 г. и стала стержневой к «библии» сталинизма – Кратком курсе истории ВКП(б). Во исполнение этой максимы после убийства Кирова 1 декабря 1934 г. начались тотальные аресты бывших белогвардейцев, членов небольшевистских партий и внутрипартийных оппозиционеров. А 2 июля 1937 г. Политбюро разослало секретарям обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик телеграмму: «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки вернувшихся в свои области, - являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности.
С. М. Киров, Л. М. Каганович, Г. К. Орджоникидзе, И. В. Сталин, А. И. Микоян на территории Кремля по окончании физкультурного парада. Москва, 1932 г.
ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учёт всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные менее активные, но всё же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.
ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке».
После этой телеграммы террор, который постоянно набирал обороты с конца 1934 г., стал по-настоящему Большим, то есть охватил всю страну и все группы населения.
Масштабы террора
В первую очередь необходимо оценить масштабы Большого террора 1937-38 гг. и его последствия для страны. Многие до сих пор считают, что страна в те годы жила обычной жизнью - работала, училась, пела «Нас утро встречает прохладой…» и смотрела «Волгу-Волгу», не подозревая о том, что людей по ночам увозят «чёрные воронки». Это не так. Размах репрессий был настолько велик, что в той или иной степени затронул всё население страны и нанёс ей поистине невосполнимый ущерб.
Официальные цифры колеблются в пределах 3,7-4,5 миллионов арестованных, из которых от 642 до 799 тысяч было расстреляно и от 1,2 до 1,7 миллионов погибло в лагерях. Но можно смело утверждать, что количество убитых и пострадавших было гораздо больше приведенных выше цифр. Польские офицеры в Катыни были расстреляны без всякой судебной санкции, но подобные же случаи происходили во множестве и с советскими гражданами. Случайно в архивах было обнаружено Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. о расстреле следственных заключённых (т.е. не приговорённых к наказанию) в Западной Белоруссии и на Западной Украине – это 7305 невинных и нигде не учтённых жертв. Летом 1941 г. при отступлении РККА органы НКВД расстреливали всех заключённых, арестованных и задержанных, невзирая на наличие обвинений и приговоров. Документы о бессудных казнях не составлялись: опять-таки случайно известно, что только заключённых Минской тюрьмы было убито 18 тыс. По непроверенным данным (проверить их уже никогда не удастся) в Белоруссии и на Украине за первые три дня войны было расстреляно 170 тыс. человек (Л. Матусевич, «Сталинизм в Беларуси (1931-1953 гг.), электронная газета «Секретные исследования»).
Иногда расстрелы проводились по чисто бандитской схеме, когда убивали заодно и свидетелей преступлений – так, 26 июня 1941 г. в литовском городке Правенешкес НКВД уничтожило не только 400 заключённых, но и… весь персонал тюрьмы вместе с семьями. После расстрела чекиста-маньяка Кашкетина (он приказал расстрелять около 40 тысяч заключённых Воркутлага) в Котласской тюрьме взвод стрелков охраны, исполнивший приговор, был немедленно расстрелян. Потом «исчез» и взвод, ликвидировавший тот, первый, взвод. Понятно, что ни жёны и дети Правенешкесских тюремщиков, ни стрелки ВОХР, расстрелявшие Кашкетина и сами убитые, ни в каких списках жертв террора не значатся.
Бессудные расстрелы и аресты с длительным заключением без всякого обвинения практиковались все сталинские годы. Сколько безвестных рабочих, крестьян и инженеров, не говоря уж о «бывших», без всякого суда сгинуло в лагерях или легло в безымянные могилы с пулей в голове? Им несть числа.
А сколько детей умерло от голода, холода, насилий и отсутствия медицинской помощи в детских домах, причём это были не только дети репрессированных, но и дети представителей коренных народов Сибири, Крайнего Севера и Дальнего Востока? Несчитанные тысячи - невинные, никем не считанные и нигде не учтённые жертвы режима.
«В Москве в начале 1938 г. сталинский режим распространил массовый террор на инвалидов, безруких и больных туберкулёзом, которые не могли быть использованы как рабочая сила в лагерях. В Ленинграде расправлялись и с глухонемыми. Никто не мог избежать этой бойни. Часто руководители местных органов НКВД по собственному усмотрению расширяли круг своих потенциальных жертв. Так, глава Западно-Сибирского управления НКВД Г. Ф. Горбач в августе 1937 г. отдал распоряжение ликвидировать бывших солдат и офицеров царской армии, находившихся в немецком плену в годы Первой мировой войны. В этом списке числилось 25000 чел.» (Й. Баберовски «Красный террор», стр. 145, М., РОССПЭН, 2007).
В число репрессированных и расстрелянных не вошли те, кто не дожил до суда, погибнув под пытками или не выдержав условий заключения в СИЗО – они не были осуждены судами и, соответственно, в списки жертв не попали. А это десятки тысяч людей. Нет в списках и тех, кто погиб на этапах, а это ещё десятки тысяч, особенно много среди них было женщин; они обычно оформлялись как освобождённые, либо как пропавшие без вести или бежавшие.
Ещё десятки тысяч – убитые без формального ареста, без следствия и суда. Практика бессудных арестов и казней была обычной в Закавказье, Средней Азии и многих сибирских регионах. Известно множество документов, согласно которым расстреливали тех, кого оправдывали суды (согласно инструкции НКВД, оправдательный приговор – это судебная ошибка, поскольку «органы ошибаться не могут»), и тех, кого освобождали по амнистии или по истечению срока наказания, и тех, кто получал небольшие сроки заключения. Товарищ Сталин ведь требовал не выпускать из заключения тех, кто отбыл сроки («…Они выйдут – и возьмутся за старое»); так что с ними делать, если сроки отбыты, а Хозяин велел не выпускать? Понятно что: пулю в затылок – и в безымянную могилу. 20 марта 1940 г. нарком Берия, во исполнение требований Сталина, издал приказ, согласно которому ни одно оправдательное решение суда или постановление прокурора о прекращении дела не вступало в силу без согласия НКВД. Хочется задать риторический вопрос: а за какое «старое» возьмутся бывшие зэки? Опять будут шпионить для абиссинского негуса или планировать убийство Сталина, когда он приедет в их родной Замухранск?..
Огромное количество советских граждан были осуждены формально за экономические преступления – такие, как знаменитое Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», прозванное в народе «законом о трёх колосках». Согласно постановлению, за «расхищение государственной, кооперативной и колхозной собственности» полагался либо расстрел, либо 10 лет заключения без права досрочного освобождения и амнистии. По этому закону в лагеря попали в основном женщины, подростки и дети, с голодухи собиравшие колоски на колхозных полях – их арестовывали все, кому было не лень. В Инструкции ЦК ВКП(б) и СНК ССР от 8-го мая 1933 № П-6028 «О прекращении применения массовых выселений и острых форм репрессий в деревне», в которой говорилось: «В ЦК и СНК имеются сведения, из которых видно, что массовые беспорядочные аресты в деревне всё ещё продолжают существовать в практике наших работников. Арестовывают председатели колхозов и члены правлений колхозов. Арестовывают председатели сельсоветов и секретари ячеек. Арестовывают районные и краевые уполномоченные. Арестовывают все, кому только не лень и кто, собственно говоря, не имеет никакого права арестовывать».
После начала Большого террора практика арестов и бессудных казней кем попало только умножилась. В мартиролог жертв политических репрессий эти люди не попали, а количество тех, кто был арестован и убит председателями и членами правлений колхозов, председателями сельсоветов, членами политотделов МТС и секретарями партячеек неизвестно, поскольку документы об этом не сохранились, да во многих случаях и не составлялись.
Количество жертв Большого террора подсчитать невозможно даже приблизительно, но об истинных его масштабах свидетельствует экономическая катастрофа, разразившаяся осенью 1937 г. «20 декабря 1937 г. в Большом театре очень пышно отмечалась 20-я годовщина органов безопасности. Страна к этому времени находилась на грани экономического и общественного хаоса. Новоиспеченные кадры, опасаясь, что их действия будут квалифицированы как «враждебные происки», полностью утратили инициативу. Итоги развития народного хозяйства СССР во второй половине 1937 г. были катастрофичными, свидетельствующими о кризисе экономики» (Н. Верт «История Советского государства. 1900-1991»). В ноябре того страшного года десятками останавливались заводы, шахты и стройки, оставшиеся без инженеров и управленцев, а иногда даже без мастеров и бригадиров. Аварии и техногенные катастрофы в 1937-40 гг. унесли тысячи жизней, десятки тысяч рабочих были покалечены - такого не было никогда и ни в одной стране мира. Поезда начали ходить, как в гражданскую войну – без всяких расписаний. На Томской железной дороге ежедневно (!) происходило в среднем по 10 аварий, скорость движения поездов упала до 9 км/час, на новосибирском участке – до 2 км/час (меньше, чем первого в мире паровоза Стефенсона). 250 локомотивов только на этой железной дороге было брошено на путях. (А. Папков «Обыкновенный террор. Политика сталинизма в Сибири», стр. 188, М., 2012).
Качество промышленной продукции, и раньше-то низкое, стало просто ужасающим. На совещании военных авиаторов в 1939 г. лётчики прямо говорили И. Сталину о том, что с заводов им поставляют «летающие гробы» (те офицеры, естественно, бесследно исчезли). «На Кировском заводе навсегда исчезли в «тюрподах» главный инженер М. Л. Тер-Асатуров, старший инженер М. П. Зигель, начальник СКБ-2 О. М. Иванов, застрелился директор завода К. М. Отс, был арестован ведущий конструктор Н. В. Цейс. Главным танковым конструктором Кировского завода стал Ж. Я. Котин, молодой человек 29 лет от роду, не блиставший инженерными талантами [утверждение весьма спорное – прим. авт.] и не имевший опыта руководства, недостаток знаний заменявший высокой требовательностью и грубостью, но имевший одно несомненное «достоинство» - он был зятем «первого маршала», наркома обороны К. Е. Ворошилова. А в заместителях у него ходил сын «первого маршала» - Пётр Ворошилов…
Котин Жозеф Яковлевич
Большая группа «вредителей» была выявлена и арестована на заводе № 37, в их числе начальник КБ Н. Н. Козырев и его заместитель А. А. Астров (и без того работавший в «шараге» со времен процесса над «Промпартией»).
«Врагами народа» оказались «крёстный отец» чуть ли не всех советских танков С. А. Гинзбург («Он был наиболее грамотным из наших специалистов-танкостроителей своего времени», - вспоминал Н. Ф. Шамшурин), конструкторы танковых пушек П. Я. Сячинтов и И. А. Маханов, начальник кафедры танков и тракторов Военной академии механизации и моторизации РККА профессор В. И. Заславский, как и начальник этой самой академии, краснознаменец комкор Ж-Ф. Зонберг.
Походя стёрли в «лагерную пыль» С. П. Шукалова, и даже хрестоматийного автора «первого в мире танка» А. А. Пороховщикова в конце концов тоже вычислили, «разоблачили» и приговорили к «высшей мере социальной защиты». Застыла всякая творческая мысль, кроме полицейской» («Причины уничтожения кадровой Красной Армии», ukrreferat.com).
Советское авиастроение – наглядный пример состояния военной промышленности после 1937 г. Ведущие конструкторы вооружений (А. Туполев, С. Королёв, В. Глушко, Б.С течкин и многие другие) оказались в тюрьмах и лагерях. Была арестована вся верхушка ЦАГИ и ОКБ, директора большинства авиационных заводов. Многие из них были расстреляны – среди них выдающиеся ракетчики, изобретатели «Катюши» И. Клейменов, Г. Лангемак и А. Костиков (он - единственный из выдающихся ракетостроителей, чудом доживший до войны. Летом 1941 г., после первого боевого применения «Катюш», его наградили орденом и… расстреляли).
Катюши
«Отец» советской ракетной программы, Ф. Цандер, был убит без суда и следствия ещё до Большого террора, в 1933 г.: его «подозревали» в причастности к изобретённой чекистами «Промпартии». Уцелевшие конструкторы с мировыми именами работали в заключении – в частности, в закрытом КБ НКВД - ЦКБ-29 («Туполевская шарага»). По их воспоминаниям, чекистский «институт» не имел вообще никакой техники и оборудования, то есть нормально работать там было невозможно. Естественно, ничего существенного зэки-конструкторы создать не сумели. А для реактивной авиации нашей страны террор вообще оказался роковым. К 1937 г. работы над реактивными двигателями в СССР, Германии и Великобритании продвинулись очень далеко – не за горами были первые полёты реактивных машин Хейнкеля (Германия) и Уиттла (Англия). А в СССР все специалисты, работавшие по реактивной тематике, были либо расстреляны, либо сидели в лагерях (только выдающийся двигателист А. Люлька избежал репрессий. Если начало войны подстегнуло английских и немецких конструкторов к ускоренной разработке реактивных двигателей, то в СССР летом 1941 г. по указанию заместителя наркома авиапромышленности В. П. Кузнецова работы по реактивному двигателю были законсервированы, а А. Люлька переведён на работу… на Челябинский тракторный завод! В результате в 1942-43 гг. реактивные самолеты получили Германия, Англия, США и даже Италия и Япония, а у нас просто никто не понимал, что такое реактивный двигатель – специалисты-реактивщики давно лежали во рвах.
Сталинский террор затормозил и разработку вертолётов, начатую ещё до 1917 г. великим И. Сикорским и достигшую значительных успехов в 1930-е годы. «А. М. Изаксон, А. М. Черёмухин и ряд других ведущих специалистов по винтокрылой технике были в конце 1937 г. репрессированы, некоторые были уволены или ушли сами. Началось сворачивание работ в ООК, который в июле 1936 г. был передан на выделившийся из ЦАГИ Завод опытных конструкций (ЗОК). Отсутствие ведущих специалистов, опасение жесткого наказания за неудачи резко снизили производительность уцелевших конструкторов. В 1938 г. был закрыт цех винтовых аппаратов, где строились все автожиры и вертолеты ЦАГИ и был ликвидирован Ухтомский аэродром. Наземные испытания А-15 возобновились лишь в 1938 г., но вскоре вновь были прекращены» («Боевые автожиры Сталина», интернет-сайт «Альтернативная история»). В результате Германия, США и Великобритания уже в ходе Второй Мировой войны использовали вертолёты, а у СССР этих машин, незаменимых на фронте, не было.
Хорошо известно, что самым «больным» местом РККА была радиосвязь. Что неудивительно: руководитель этого направления, выдающийся специалист М. Н. Синявский был расстрелян.
Не было в начале войны у СССР и радиолокаторов (точнее, были всего 2 штуки) – изобретатель радиолокации, крупнейший специалист в этой области П. К. Ощепков сидел в лагере. Соответственно, вместе с начальниками отправлялись валить тайгу и их подчинённые – отрасль была полностью обезглавлена.
Такая же ситуация наблюдалась во всём оборонном комплексе СССР: талантливые конструкторы оказывались в лагерях, их заменяли энергичные и покладистые посредственности.
Сталинские репрессии сыграли колоссальную роль не только в кризисе «оборонки», но и в резком снижении боеспособности РККА. Армия была полностью дезорганизована: снабжение, денежное и всё прочее довольствие превратилось в хаос, многие части остались зимой без тёплого обмундирования, многие просто голодали. Военная авиация на время прекратила вылеты – до трети их оканчивалось катастрофами. После этого число репрессированных красных командиров, а оно официально составляет 42 тысячи (из 80 тысяч на февраль 1937 г., не считая офицеров запаса), следует сильно увеличить: армия оказалась совершенно обезглавленной. Многие офицеры были убиты безо всяких юридических процедур, таких, как арест, следствие и официально оформленный расстрел – просто забиты насмерть сразу после ареста или застрелены в подвалах или оврагах. «В отношении некоторых лиц из числа высшего командно-начальствующего состава приказ об увольнении из РККА вообще не издавался ни до, ни после ареста и они продолжали фактически числиться в ее списках», - свидетельствует исследователь Н. Черушев в книге «1937 г. Элита Красной Армии на Голгофе». «Офицерский корпус Красной армии перестал существовать. Руководитель Особого отдела 5-го механизированного корпуса с гордостью докладывал в апреле 1938 г., что «в корпусе и во всех входящих в него бригадах командный состав арестован на 100%» (Й. Баберовский «Красный террор», стр. 128, М., РОССПЭН, 2007).
М. Тухачевский, В. Блюхер, Я. Гамарник, А. Егоров и другие высшие чины Красной армии отнюдь не были ни кристально честными людьми, ни военными гениями. Но они, в отличие от тех, кто пришёл на их место (Г. Жуков, К. Рокоссовский, И. Конев и др.) имели большой опыт руководства войсками и какую-никакую теоретическую подготовку. После их гибели новым командирам пришлось учиться азам теории и практики военного дела, что на долгие годы сделало армию недостаточно боеспособной. Простая аксиома - обученный и опытный командир в любом случае лучше, чем неопытный и неподготовленный - И.Сталиным была проигнорирована. Дело не в том, был ли в реальности «заговор Тухачевского» или не был; если и был, то вовлечены в него были лишь несколько человек. А погрому подвергся и весь комсостав РККА, и вся военная промышленность страны.
Маршал М. Тухачевский
Огромный ущерб репрессии нанесли не только промышленности и обороноспособности, но и образованию, науке, здравоохранению – практически всем сторонам общественной и государственной жизни СССР.
Сколько людей было убито и замучено в Советском Союзе в 1930-е годы – даже приблизительно - мы не узнаем никогда: из-за отвратительного делопроизводства, массового несоставления и подделок документов, засекречивания статистических данных и результатов переписей населения 1937 и 1939 гг. Но в любом случае в 1930-41 гг. советская власть истребила несколько миллионов ни в чём не повинных людей всех возрастов и национальностей – рабочих и крестьян, профессоров и военнослужащих, оленеводов и учёных.
Социальная инженерия
Второй вопрос – о цели Большого террора. Всерьёз считать, что Сталин и его присные верили в виновность репрессируемых – нельзя. И сам Сталин, и в НКВД прекрасно осознавали, что никаких заговоров, никаких «врагов народа» в природе не существует. Никакого антисоветского подполья к 1937 г. просто не могло быть – сколько-нибудь активных противников режима непрерывно выискивали и уничтожали начиная с 1918 г. Кроме того, почти всех бывших членов оппозиционных партий, белогвардейцев и партийных оппозиционеров пересажали и перестреляли до начала Большого террора – в 1934-36 гг.
Московские процессы 1936-1938 гг., на которых обвиняемыми были крупные партийные и государственные деятели, показали, что обвинения не просто «липа», а дерзкое оскорбление здравого смысла. Ибо в здравом уме поверить в террористические и фашистские замыслы осуждённых лидеров партии и государства невозможно. А на более низких уровнях, когда судили простых граждан, обвинения были просто издевательскими. Примеров такого измывательства не только над людьми, но и над логикой - великое множество. «В тюрьмах и лагерях можно было встретить людей, осужденных «за распространение стихов Пастернака», «за связь с Ильей Эренбургом» (хотя ни Пастернак, ни Эренбург не подвергались репрессиям), «за чтение стихов Есенина», «за подготовку заговора с целью восстановления Австро-Венгрии» и даже «по подозрению в намерении (!!!) изменить Родине». В одной из уфимских тюрем Р. Г. Захарова встретила учительницу, которую обвиняли в том, что она была якобы связана с Финляндией и ее должны были провозгласить марийской королевой после свержения Советской власти. В Минске, по свидетельству Я. Дробинского, одного старого закройщика обвинили в том, что он дал фасон раскроя слишком узких карманов в брюках спецодежды, чтобы вызвать недовольство населения. Некоторых старых большевиков обвиняли в том, что они вступили в партию, «чтобы взорвать ее изнутри». В Новосибирске группа рабочих-строителей 1913-14 гг. рождения обвинялась в поддержке армии Колчака. Одного из директоров родильного дома в Гомеле обвинили в том, что он приказал заражать всех родившихся детей сифилисом. Известного художника В. И. Шухаева и его жену обвинили в том, что они были членами партии «боротьбистов», хотя он никогда не слышал о существовании такой украинской партии. В Азербайджане в годы террора только по обвинению в «покушениях» на жизнь Багирова было расстреляно более десяти тысяч человек» (Р. Медведев «К суду истории»).
От террора пострадали все слои и группы населения; какое отношение к выдуманным чекистами заговорам – «право-троцкистским», «шпионско-фашистским» и пр. - могли иметь расстрелянные и замученные на допросах ленинградские инженеры, крестьяне из Красноярского края, железнодорожники Турксиба или охотники из Якутии? Да никакого. 80% репрессированных в 1936-41 гг. не имели отношения ни к армии (хотя тысячи арестованных офицеров тоже ни в каких в заговорах априорно не участвовали), ни к партии, а были простыми рабочими, крестьянами, учителями и инженерами. Они совершенно не понимали, за что их мучают и убивают.
«В 1937 г. деревня также переживала пик насилия. Крестьяне, не выполнявшие плановые нормы, обвинялись в саботаже. Партийному руководителю Азербайджана Багирову Сталин отдал приказ ликвидировать в колхозах, находящихся в пограничных районах, всю человеческую «нечисть». Никто не пытался сосчитать, сколько людей стали жертвами этого террора. Х. Куромня в своей книге, посвященной террору в Донбассе, говорит о 50000 чел., расстрелянных в одном только этом промышленном районе в 1937-1938 гг. Все казнённые принадлежат к рабочим и крестьянам» (Й. Баберовски «Красный террор», стр. 140, М., РОССПЭН, 2007.). На партийном собрании УНКВД по Калининской области в январе 1939 г. сотрудник Токарев говорил, что «есть такие районы, где мужское население было арестовано поголовно. Такие установки давались... чтобы вскрывать в каждом районе антисоветские организации». На этом же собрании сотрудник Никитин сказал: «На сегодняшний день... в некоторых деревнях... нет ни одного мужчины, все они арестованы» (http://corporatelie.livejournal.com/9934.html).
Сам факт того, что НКВД рассылал по регионам страны планы по количеству арестованных, доказывает, что политического смысла репрессии не имели: ну как, скажите, на Лубянке могли знать, сколько «врагов народа» имеется где-нибудь в Урюпинске или Петропавловске-Камчатском?
Придётся отмести и теорию о том, что масштабы террора были стихийными; согласно этой версии, чекисты постоянно увеличивали количество жертв для того, чтобы доказать Сталину свою лояльность, а также ради расхищения имущества арестованных. Конечно, и то, и другое имело место, но сам Сталин лично подписывал сотни проскрипционных списков, зачастую указывая: «Мало!», «Надо ещё!». Так что говорить о самодеятельности на местах совершенно неправильно – террор направлялся с самого верха.
Возможно, у террора была и такая цель: обеспечить спокойствие рабочих коллективов в преддверии их окончательного закрепощения, что и было проведено сразу после окончания Большого террора, в 1939-40 гг. (тогда были приняты новые законы, запрещавшие увольнения и вводившие уголовную ответственность за опоздание и некачественную работу). После закрепощения крестьян в ходе коллективизации 1929-33 гг. закрепощение рабочих было совершенно логичным шагом. И это было потенциально опасно для власти: численность рабочих в результате индустриализации сильно возросла, многие коллективы насчитывали тысячи человек.
Красный обоз. Фото 1930 г.
В отличие от крестьян, рабочие теоретически были в состоянии быстро организоваться и действовать сплочённо. Так, в апреле 1932 г. в городе Вичуге (Ивановская область) произошла всеобщая стачка, переросшая в восстание. Забастовщики, захватив здание горкома партии, ОГПУ и почту, объявили о свержении советской власти. На подавление мятежа были брошены войска, в ходе боёв были убитые и раненые. Кстати, эти события так напугали власть, что она разрешила открывать колхозные рынки и выделять рабочим землю для приусадебных участков. А в январе-ноябре 1934 г. на предприятиях и стройках СССР произошло 12 забастовок, в которых участвовало 8707 человек («Трудовые конфликты в СССР. 1930-1991», Сборник статей и документов, М., Институт российской истории РАН, 2006). Забастовки и «волынки», или «итальянки», происходили и после 1934 г. Так что Большой террор в качестве одной из целей мог быть направлен на превентивное запугивание рабочих перед их закрепощением. Но именно одной, не главной, так как он был, как уже отмечалось, направлен против всех групп и слоёв населения, а не только рабочих.
Митинг на литейно-механическом заводе в Вичуге, на трибуне – Каганович успокаивает голодных вичугских рабочих.
Главной целью террора в первую очередь было лишение советских людей человеческого облика – сталинская клика считала, что обесчеловеченной массой будет легче управлять. Миллионы людей, прошедшие адский «конвейер» в тюрьмах и лагерях, в той или иной степени теряли человеческий облик, привыкая к тому, что ты можешь быть ни в чём не виновен, но, если партии надо, тебе переломают кости и отправят умирать в вечную мерзлоту.
Прибытие партии заключенных в Соловецкий лагерь особого назначения. Фото 1930-х гг.
А те, кто арестовывал невинных людей, зная, что они невиновны, кто мучил и терзал их на допросах, на этапах и в лагерях, уж точно теряли человеческий облик, превращаясь в зверей. Интересно, что только в преддверии и в ходе Большого террора власть своими указами заставляла органы пытать арестованных – именно тогда, когда среди жертв врагов власти не было вообще!
В годы гражданской войны уничтожали «классовых врагов», в том числе и тех, кто боролся с советами с оружием в руках – но никто в Кремле не требовал от чекистов пытать арестованных и пленных. В ходе раскулачивания и коллективизации тоже власть не требовала мучить крестьян, добиваясь от них признаний. А в 1937 г. чекисты по приказу с самого верха должны были выбивать признания от заведомо невинных и вконец запуганных людей – зачем, спрашивается? Это была социальная инженерия – ты попробуй-ка рвать на куски заведомо невинных! Сможешь? Значит, сумеешь выполнить любое «задание партии» - например, зарезать собственных родителей (привет Павлику Морозову!) или детей.
О том, что на первом месте была именно социальная инженерия, говорит и такой странный, на первый взгляд, факт: пики террора повторялись через каждые 7-8 лет. В 1922 г. заканчивается гражданская война – и черед 7 лет, в 1929-м, начинается раскулачивание и коллективизация (надо отметить, что коллективизация, не имевшая никакого экономического смысла, была социальной инженерией самой чистой воды). Ещё через 7 лет набирает силу Большой террор. В 1945 г. заканчивается Великая Отечественная война – и через 8 лет, в 1953 г., намечается новая серия «московских процессов» - «Дело врачей», за которым должно было последовать избиение и изгнание евреев, а потом, безусловно, - избиение и всей советской «верхушки».
А почему именно 7 лет? Потому, что за это время вступает в жизнь новое поколение, и молодых волков надо приучать к крови. А волки престарелые, за ненадобностью, как раз могут быть первыми отданы им на съедение. За ними последуют и массы «овец»…
Итоги террора
Большой террор прокатился по стране в 1937-38, постепенно утихнув в 1939. О его последствиях для экономики и обороноспособности СССР сказано выше. Но главный и самый страшный итог – это крушение нравственности у огромной части советского населения. После 1937 г. такие понятия, как справедливость, человеколюбие, сострадание практически исчезают. Блатной принцип «Умри ты сегодня, а я – завтра» становится определяющим поведенческим стереотипом для миллионов. Люди замыкаются в себе, сосредотачиваясь на том, чтобы просто выживать – любой ценой. Именно после 1937 г. командиры Красной Армии стали способны гнать солдат на пулемёты для освобождения какого-нибудь клочка земли ко дню рождения вождя или к празднику Первомая. Именно после Большого террора работники Ленинградского обкома ВКП(б) в блокаду могли наслаждаться шикарными обедами с икрой, в то время как голод и холод косил ленинградцев десятками тысяч. Именно после него воспитатели интернатов спокойно отбирали у детей еду, принесённую их родителями, со словами: «Зачем тебе хлеб? Всё равно сдохнешь, а нашим детям ещё жить!».
Однако запуганные, очерствевшие люди не стали ни патриотичнее, ни лояльнее власти – наоборот, эти чувства притупились перед желанием выжить. Преступности, воровства, взяток, трусости равнодушия стало ещё больше (опять-таки жить-то хочется!), а инициативности, храбрости, ответственности – меньше. Советская артиллерийская батарея, сутками стреляющая по пустому месту в то время, как рядом проходят вражеские колонны – это тоже родом из 1937-го (приказано начальством стрелять по оврагу – будем стрелять, а то самих расстреляют!). Массовое дезертирство в годы войны, повальное бегство начальства из городов и районов в страхе перед наступающими немцами – одна т.н. «Московская паника» 16-18 октября 1941 г. чего стоит! – прямое следствие Большого террора. И более простые обыденные мерзости – когда человек падает на улице, а мимо него течёт равнодушная толпа. Или когда из ночного двора рвутся крики убиваемых, а окна как были чёрными, так и остаются, и никто даже 02 набрать не желает.
«Генная инженерия» гражданской войны, коллективизации и Большого террора сделала своё чёрное дело.
Автор: Трифонов Е., [email protected]