История Коминтерна

«Будет скоро в нашей власти

Весь огромный шар земной»

С детства советским гражданам рассказывали, что Советский Союз с самой «октябрьской революции» жил в «империалистическом окружении», которое только и мечтало о том, чтобы уничтожить «первое в мире государство трудящихся». «Со всех сторон теснят нас злые гады, товарищи, мы – в огненном кольце!», - вещал «пролетарский» поэт Демьян Бедный. А сам СССР, естественно, «боролся за мир во всём мире», за «мирное сосуществование» и т.д. Что говорить: в каждом советском городе (и, к сожалению, почти в каждом современном российском) есть либо проспект, либо улица Мира. Именно так, с большой буквы.

Проспект Мира в Москве. Фото 1962 г.

Однако говорить об агрессивности империализма и колониализма во время существования СССР можно, только игнорируя реальность. В. Ленин писал об империализме в конце XIX – начале ХХ века, когда великие державы того времени делили Африку и Азию; в то время термин «империализм» был уместен. Первая Мировая война всё изменила: империализм и колониализм начали глобальное отступление в мировом масштабе. Во-первых, сильнейшей мировой державой стали США, занимавшие в целом антиколониальные позиции. Во-вторых, в Европе поднялись небывалые по масштабам антиимпериалистические и антиколониальные настроения, поскольку становилось известно о жестокостях колониальных эксплуататоров. В-третьих, у главных колониальных держав – Великобритании и Франции – просто не было сил вести завоевательные войны. И, наконец, в-четвёртых – содержание колоний приносило метрополиям всё меньше выгод: ведь помимо эксплуатации населения и ресурсов колоний было необходимо всё больше инвестировать в их инфраструктуру, экономику и социальную сферу.

Плакат Лига наций: Капиталисты всех стран соединяйтесь! Худ. В. Дени, 1919 г.

Ослабленная Первой Мировой войной Англия в 1922 г. предоставила независимость Ирландии и Египту, в 1923 г. отказалась от протектората над Афганистаном. В 1932 г. независимость получил Ирак, а с 1936 г. английский парламент начал обсуждение предоставления независимости Индии. В том же году США пообещали Филиппинам предоставить независимость в течение 10 лет. В 1933 г. США в качестве основы внешнеполитической деятельности официально приняли т.н. «политику доброго соседа», исключавшую военное вмешательство американцев даже в Латинской Америке, не говоря уже о более отдалённых регионах: госсекретарь Хэлл заявил: «При правительстве Рузвельта ни одно государство не должно опасаться интервенции со стороны Соединённых Штатов». Франция держалась за свои колонии более упорно, но в 1926 г. она также была вынуждена предоставить Ливану, а в 1932 г. – и Сирии статус республик и пообещать им полную независимость. Так что демократические страны в то время и помыслить не могли о захватнических войнах, и СССР мог их совершенно не опасаться. В противовес им Германия после прихода к власти нацистов берёт курс на военный реванш, Япония развязывает захватническую войну в Китае (1929 г.) да ещё Италия устраивает последние колониальные авантюры в Абиссинии (1935-36 гг.) и Албании (1939 г.).

Парад в честь дня независимости Сирии (отмечается 17 апреля). Фото 30 апреля 1946 г.

Таким образом, «империалистическое окружение» до прихода к власти Гитлера не представляло опасности для Советского Союза – оно не имело для агрессии ни сил, ни средств, ни желания.

В то же время для самого СССР агрессия была смыслом существования. Началась она сразу после советского переворота в России. Уже в январе 1918 г. ленинская клика, заявившая о признании независимости Финляндии и Украины, развязывает войны против этих стран. Гражданская война в России на время заставляет советское руководство ограничиться завоеванием бывшей территории Российской Империи, хотя даже в кровавой каше 1918-20 гг. большевики пытаются наносить удары там, где только возможно: в 1919 г. на Украине была сформирована армия для прорыва в Венгрию, где в то время у власти стояли коммунисты, и только антисоветское восстание этой армии («Григорьевщина» – по фамилии взбунтовавшегося против советской власти командарма Григорьева) спасло Венгрию от красного нашествия.

Советская карикатура на поднявшего мятеж против Советской власти атамана Никифора Григорьева. Карикатура из красной одесской печати, конец мая 1919 г.

«Империалистическая великодержавная политика, с самого начала свойственная Советскому государству, незаметно для общественности обрела и видимое внешнее выражение, а именно в государственном гербе СССР, сохранявшемся вплоть до 1991 г. На изображении этого герба серп и молот, обрамлённые подстрекательским лозунгом на многих языках: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», угрожающе и грубо обременяют весь земной шар. Здесь столь впечатляюще проявляется провозглашенная со всей ясностью как Лениным, так и Сталиным цель мирового господства коммунистической советской власти или, как они это называли, «победы социализма во всем мире». Не кто иной, как Ленин, продемонстрировал это 6 декабря 1920 г., когда заявил в своей речи, что дело за тем, чтобы использовать расхождения и противоречия среди капиталистических государств и «натравить» их друг на друга, «двинуть ножи таких негодяев, как капиталистические воры, друг против друга», «поскольку, если ссорятся два вора, то выигрывает честный третий. Как только мы будем достаточно сильны, чтобы опрокинуть весь капитализм, мы тотчас схватим его за горло». «Победа коммунистической революции во всех странах неизбежна, – объявил он уже 6 марта 1920 г. – В не столь отдалённом будущем эта победа будет обеспечена» (И. Гоффман «Сталинская истребительная война (1941-45 гг.)», гл. I).

Герб СССР

«В то время Троцкий <…> сочинил секретную записку, которую направил в ЦК РКП(б), в ней, в частности, говорилось:

«...Перед нами здесь открывается несомненная возможность не только длительного выжидания того, как развернутся события в Европе, но и активности по азиатским линиям. Дорога на Индию может оказаться для нас в данный момент более проходимой и более короткой, чем дорога в Советскую Венгрию. Нарушить неустойчивое равновесие азиатских отношений колониальной зависимости, дать прямой толчок восстания угнетённых масс и обеспечить победу такого восстания в Азии может такая армия, которая на европейских весах сейчас еще не может иметь крупного значения... Один серьёзный военный работник предложил ещё несколько месяцев назад план создания конного корпуса (30 000 – 40 000 всадников) с расчётом бросить его на Индию...»

Ленин в августе 1920 г. вдохновенно писал: «Положение в Коминтерне превосходное. Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может, также Чехию и Румынию. Надо обдумать внимательно...»

Как видите, Троцкий убежден в грядущих революционных переменах в Индии, а Ленин - в Италии! Каков размах! Причём Ленин связывает свои рассуждения именно с Коминтерном, который к тому времени функционировал уже второй год. Выступая по поводу первой годовщины Коминтерна, Ленин заявил: «Можно ручаться, что победа коммунистической революции во всех странах неминуема... Победа Коммунистического Интернационала во всем мире и в срок не чрезмерно далекий – эта победа обеспечена.» А 2-й конгресс Коминтерна в 1920 году заявил в своем Манифесте: «Гражданская война во всем мире поставлена в порядок дня. Знаменем ее является Советская власть».

Ленин в президиуме Конгресса Коминтерна в Кремле. Фото: 1919 г.

Что же это за могущественную организацию создали большевики? Ларчик открывался просто: они дали новый мощный импульс, можно сказать, удесятерили силы ОГПУ (в дальнейшем - НКВД, КГБ) и ГРУ – главного разведывательного управления Красной Армии. Именно к этим двум всесильным органам примкнул еще и Коминтерн, расширив тем самым поле международной деятельности ОГПУ и ГРУ во много раз… Теперь этим занимались не только тысячи советских агентов, но и десятки тысяч боевиков Коминтерна, причем и те, и другие действовали сообща, под единым московским руководством» (Владимир Николаев «Красное самоубийство», интернет-версия).

В 1920 г., во время советско-польской войны, газета «Правда» писала:

«Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару.

На штыках понесем счастье

и мир трудящемуся человечеству.

На Запад!

К решительным битвам, к громозвучным победам!» («Правда», № 99, 9 мая 1920 г.).

Орудие агрессии

Для руководства советской агрессией в Москве 2-6 марта 1919 г. создаётся Коммунистический интернационал (III Интернационал, Коминтерн, КИ), объединивший марксистско-ленинские партии. На I (Учредительном) конгрессе Коминтерна формируется Исполнительный Комитет (ИККИ), в который входят представители России, Германии, Австрии, Венгрии, Скандинавских стран, Швейцарии и Балканской коммунистической федерации (союз коммунистических партий Болгарии, Сербии, Румынии и Греции). ИККИ избрал Бюро, председателем которого стал Г. Зиновьев. 19 июля – 17 августа 1920 г. в Москве состоялся II конгресс Коминтерна, принявший Устав организации. В нём говорилось, что Коминтерн «должен действительно и фактически представлять собой единую всемирную коммунистическую партию, отдельными секциями которой являются партии, действующие в каждой стране», а также «обязуется всеми силами поддерживать каждую советскую республику, где бы она ни создавалась».

Зиновьев (справа) с Лениным и Бухариным на II конгрессе Коминтерна. Фото: 1920 г.

О том, чем являлся Коминтерн для советской власти, в частности, её силовой составляющей, свидетельствует обращение большевиков из Академии Генерального Штаба к делегатам II конгресса КИ: «Дорогие товарищи! Мы с восторгом приветствуем в вашем лице Мировой Генеральный штаб революционной победы. Мы видим в Коммунистическом Интернационале нашего непосредственного вождя и руководителя, ибо наша Красная Армия есть лишь передовой отряд Интернациональной Красной Армии, и мы являемся лишь ячейкой великого Генерального штаба, имя которому Коммунистический Интернационал. Мы клянемся бороться, не щадя сил и не щадя жизни, во всеоружии наших знаний и опыта за дело всемирного коммунизма…»

Обложка коминтерновского журнала № 9 за 1920 г.

Коминтерн с самого начала полностью зависел от материальной, технической, финансовой и кадровой поддержки советского руководства.

«8 августа 1920 г. Малое бюро ИККИ приняло решение о создании Секретного отдела. 11 ноября 1920 г. отдел оформился как конспиративный отдел во главе с Д. Бейко. С июня 1921 г. отдел стал именоваться Отделом международной связи (ОМС) с подотделами связи, финансирования, литературы, шифровальным. Его главной задачей являлось осуществление конспиративных связей между ИККИ и коммунистическими партиями, что включало в себя пересылку информации, документов, директив и денег, переброску функционеров из страны в страну и т.д. <…>

В 1920 г. при Коминтерне была организована Военная школа для подготовки курсантов, которые впоследствии могли бы стать военными организаторами в своих партиях. Она существовала два года, после чего была распущена, а ее лучшие курсанты переданы военному ведомству РСФСР. <…>

С 1924 г. началось планомерное обучение функционеров иностранных компартий конспиративным, военным и военно-специальным знаниям и навыкам в рамках специальных школ и курсов ИККИ; названия подавляющего большинства этих школ до сих пор засекречены и в обозримом будущем раскрытию не подлежат. Формально эти учебные заведения подчинялись Отделу кадров ИККИ, но обучение контролировалось Орготделом и Отделом международной связи. Так, например, Центральная военно-политическая школа размещалась под Москвой в поселке Баковка, а ее филиалы (пункты, точки) были разбросаны по совершенно неприметным населенным пунктам либо функционировали (конспиративно) внутри структур, казалось бы, непричастных к разведке организаций. При школе работали различные спецкурсы. Курсанты изучали методы выявления слежки и ухода от нее; приобретали навыки пользования шифрами, кодами, симпатическими чернилами и т. п.; проходили стрелковую подготовку из всех видов стрелкового оружия, включая большое количество автоматических стрелковых устройств, намного опередивших конструкторские идеи своего времени; знакомились с методами работы полиции по разработке подпольных организаций; изучали иные специальные дисциплины.

С 1925 г. в ИККИ началась планомерная работа по подготовке кадров для национальных компартий в собственных учебных заведениях. К тому времени у Коминтерна имелись: Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ; существовал с апреля 1921 г. по 1938 г., имел филиалы в Баку, Иркутске и Ташкенте); Коммунистический университет национальных меньшинств Запада (КУНМЗ им. Ю. Ю. Мархлевского; существовал с ноября 1921 г. по 1937 г., имел филиал в Ленинграде). В 1925 г. дополнительно были созданы Международная Ленинская школа (МЛШ; существовала с мая 1925 г. по 1938 г.) и Коммунистический университет трудящихся Китая (КУТК; существовал с ноября 1925 г. по 1930 г.). Все эти учебные заведения (кроме указанных филиалов) располагались в Москве. Наряду с гуманитарными и политическими дисциплинами в них изучались и военные и военно-специальные предметы» (Дамаскин И.А. Сталин и разведка. - М.: Вече, 2004, с. 17).

«При Коминтерне функционировали еще несколько специальных школ и курсов, история которых засекречена до сих пор. Известно, что там готовили специалистов по организации вооруженных восстаний, партизанских войн, диверсий, похищений людей и убийств. Одной из таких спецшкол руководил известный польский коммунист К. Сверчевский, его «школа» занимала в Москве несколько зданий, а в Подмосковье – несколько секретных баз. Один из преподавателей этой «школы», И. Старинов, вспоминает:

Генерал Кароль Сверчевский. Фото 1940-е гг.

«В ней, наряду с подготовкой командного состава партизанских сил зарубежных стран, к партизанской войне готовились и такие деятели коммунистического движения, как Вильгельм Пик, Пальмиро Тольятти, Морис Торез, Мате Залка, Александр Завадский и другие. В школе Сверчевского готовили в основном командиров диверсионных групп партизанских отрядов и соединений, начальников штабов и командующих партизанскими армиями, руководителей партизанских сил в масштабе отдельных стран. В программе подготовки учитывались знания и опыт обучаемых, обстановка, в которой им придется действовать...» (Николаев В. Красное самоубийство, интернет-версия)

Морис Торез на собрании в Алжире выступает за самоопределение алжирского народа. Фото: 1939 г.

Мировое господство – цель, о которой большевики то говорили открыто, то пытались неуклюже камуфлировать разговорами о «мире». Тем не менее припев к Гимну Коминтерна, написанному в 1928 г. Хансом Эйслером, звучал так: «Наш лозунг – Всемирный Советский Союз!» (немецкий оригинал: Uns hat nicht das Wüten der Weßen geschreckt!). Этого не скрывали, например, советские поэты. Так, А. Безыменский писал в 1935 г.:

Будет скоро в нашей власти

Весь огромный шар земной.

Станет он страною счастья,

Став советскою страной.

Вторил ему и Павел Коган, мечтавший в 1941 г.:

Но мы еще дойдем до Ганга,

Но мы еще умрем в боях,

Чтоб от Японии до Англии

Сияла Родина моя.

Гимном и стишками дело, понятно, отнюдь не ограничивалось. Многие лидеры коммунистических партий имели высшие командирские звания в Красной Армии – например, глава Германской компартии Эрнст Тельман имел звание комдива РККА. 2-я кавалерийская Черниговская Червонного казачества дивизия имени Германского пролетариата и 4-я стрелковая Краснознаменная дивизия имени Германского пролетариата были подшефными частями КПГ, их офицеры учили немецкий язык и готовились к боевым действиям в Германии. Над 1-й кавалерийской Запорожской Червонного казачества Краснознаменной дивизией имени Французской компартии шефствовала, соответственно, Французская компартия, над 7-й кавалерийской Самарской Краснознаменной дивизией имени Английского пролетариата – Компартия Великобритании, над 5-й стрелковой Витебской Краснознаменной дивизией имени Чехословацкого пролетариата – Компартия Чехословакии. Шефом 27-й стрелковой Омской Краснознаменной дивизии имени Итальянского пролетариата была ИКП, 29-й стрелковой дивизии имени Финляндского пролетариата – Компартия Финляндии, а 6-я кавалерийская Чонгарская дивизия носила имя Норвежской компартии. Командиры всех этих частей учили языки соответствующих стран и готовились к войне на их территориях.

Эрнст Тельман выступает на первомайском митинге рабочих в Берлине. 1 мая 1930 г.

«Документы архива Коминтерна показывают, что конспиративная деятельность, связанная с подготовкой и практической боевой работой нелегальных военных организаций на территории иностранных государств, в 1920-1930-е гг. осуществлялась вначале по линии Федерации иностранных групп РКП(б), а затем по линии постоянных и временных комиссий ИККИ. Не случайно член РВСР и заместитель председателя ГПУ И. С. Уншлихт, начальник Разведывательного управления РККА Я. К. Берзин, начальник Иностранного отдела ГПУ - ОГПУ М. А. Трилиссер и некоторые другие руководители специальных служб СССР являлись членами специальных комиссий Коминтерна. А сотрудники особых структур ИККИ в свою очередь действовали в тесном контакте с органами ВЧК-ГПУ-ОГПУ и Разведывательным управлением РККА.

Члены Коллегии ВЧК Я. Х. Петерс, И. С. Уншлихт, Ф. Э. Дзержинский, В. Р. Менжинский. Стоит А. Я. Беленький

Таким образом, создавалась взаимодополняющая система, когда одни и те же люди «до обеда» числились в одной организации, а «после обеда» – в другой. Создание такой системы позволяло высшему партийному руководству пользоваться достижениями «формальных» спецслужб и в то же время не допускать их до принятия стратегических решений по особо важным межпартийным и международным вопросам. Многие профессионалы специальных служб – большевики с дореволюционным стажем и опытом нелегальной работы – негласно и «неназойливо» совмещали важнейшие посты в различных организациях, создавая партийную касту особо доверенных лиц.

Одной из важнейших программ стало создание международных структур, выполнявших роль «крыши» как Коминтерна, так и советских спецслужб и являвшихся инструментом проведения «активных мероприятий» в интересах международного рабочего движения и Советской России (СССР). Первым на правах секции Коминтерна создан Коммунистический интернационал молодежи (КИМ; ноябрь 1919 г.). Наиболее крупная организация – Красный интернационал профсоюзов (Профинтерн; июль 1921 г.). Кроме того, были организованы: Красный спортивный интернационал (Спортинтерн; июль 1921 г.), Международная организация рабочей помощи (Межрабпом; сентябрь 1921 г.), Международная организация помощи борцам революции (МОПР; декабрь 1922 г.), Международный крестьянский совет (Крестинтерн; октябрь 1923 г.) <…>

Сотрудничество военной и внешней разведок и Коминтерна по многим операциям 1920-1930-х гг. было теснейшим. Сотрудник ИНО ОГПУ Г. С. Агабеков, оставшийся в 1930 г. на Западе, в своих мемуарах о работе советской политической разведки писал: «Почти до 1926 года отношения между ОГПУ и Коминтерном были самые дружеские. Начальник иностранного отдела Трилиссер был большим приятелем заведующего международной связью Коминтерна Пятницкого, и оба учреждения находились в теснейшей деловой связи. Да иначе и быть не могло, так как ОГПУ ведет работу за границей по обследованию контрреволюционных организаций, в которые входят все русские и иностранные антибольшевистские партии, начиная от социал-демократов и IV Интернационала и кончая фашистами. Этим материалом ОГПУ, естественно, должно делиться с Коминтерном, чтобы облегчить ему работу в борьбе с враждебными коммунизму влияниями. Кроме того, в иностранных компартиях, в особенности в восточных странах, имеется большой запас провокаторов, борьбу с которыми и выявление которых взяло на себя ОГПУ, так что, повторяю, деловая связь между ОГПУ и Коминтерном неизбежна» (Разведка Коминтерна, Авторский сайт писателя Сергея Шведова).

Идеология агрессии

В связи с тем, что Коминтерн полностью зависел от руководства ВКП(б) – а значит, от её конкретных лидеров со всеми их глупостями, настроениями, малограмотностью и самоуверенностью, всемирный коммунистический центр постоянно «колебался вместе с линией партии».

Митинг с лозунгами Коминтерна на Ходынке. Газетное фото: 1927 г.

Так, в период 1919-26 гг. лидеры мирового коммунизма свято верили в то, что Советская Россия – магнит, притягивающий все левые силы планеты, пролетариев и трудовое крестьянство. На первых порах для этого были некоторые основания: левонастроенные лидеры, толком не зная, что происходит в России и что конкретно хотят и делают большевики, верили в то, что они действительно борются за освобождение трудящихся. Например, видный вождь мексиканских крестьян и один из вождей Мексиканской революции 1910-17 гг. Эмилиано Сапата восторгался большевистской революцией в России, хотя и не знал, где эта страна находится, и кто такие большевики. Но не только малограмотные крестьяне заочно восторгались октябрьским переворотом: один из виднейших австрийских социал-демократов Фридрих Адлер в начале 1920-х гг. размышлял о своём переходе в коммунистический лагерь, и вообще правившие в то время Австрией социал-демократы называли своё правительство «на 90% большевистским». С коммунистами сотрудничали многочисленные «центристские» группировки социал-демократии, создавшие в 1921 г. Международное рабочее объединение социалистических партий, или «Двухсполовинный Интернационал» (т.е. промежуточный между Коминтерном и социал-демократическим II Интернационалом). В его состав вошли влиятельные в то время Независимая социал-демократическая партия Германии, Французская секция Рабочего Интернационала, Независимая лейбористская партия Великобритании, Социал-демократическая партия Швейцарии, Социал-демократическая партия Австрии, Федерация румынских социалистических партий, Испанская социалистическая рабочая партия, максималистская фракция большинства Итальянской социалистической партии и даже также российские меньшевики и эсеры в эмиграции. Активными его деятелями были такие известные левые, как Отто Бауэр, Роберт Гримм, Жан Лонге, Джеймс Рамсей Макдональд, Давид Бен-Гурион, Виктор Чернов и Юлий Мартов. Большевистская верхушка и, естественно, Коминтерн пытались перетянуть в свои ряды партии «Двухсполовинного Интернационала» и его лидеров, стараясь сформировать единый фронт «рабочих партий» - под своим, естественно, руководством.

Генерал М. Асунсоло, А. Мартинес и Э. Сапата (в центре) в сопровождении своих офицеров. Фото: апрель 1911 г.

Левые социал-демократы и социалисты, особенно европейские, в те годы постоянно ездили в Россию – им всё показывали и рассказывали. А видели они страшную разруху, зверство «красного террора», вместо свободы трудящихся – жесточайшее подавление рабочих и крестьянских восстаний, голод и людоедство. А также тупость и безграмотность советских вождей, у которых, кроме невероятного самомнения, ничего в интеллектуальном багаже не было.

Решающую роль в дискредитации большевиков в глазах иностранных левых сыграли судебный процесс над Партией социалистов-революционеров (ПСР), состоявшийся в Москве 8 июня - 7 августа 1922 г. (напомним, что партия состояла в «Двухсполовинном Интернационале»). Перед процессом в Берлине состоялась встреча трёх Интернационалов (II-го, II с половиной и Коминтерна). Она была созвана «с целью организации единого рабочего фронта для борьбы против наступления капитала, против грабительских условий Версальского мирного договора 1919 г., в поддержку Советской республики. Представители Бернского и II 1/2 Интернационалов отвергли на конференции эти предложения Коминтерна и выдвинули свои требования; важнейшие из них: не выносить смертных приговоров на предстоявшем в Советской России процессе правых эсеров и разрешить присутствовать на нём представителям всех трёх интернационалов; отказаться от создания компартиями своих ячеек в профсоюзах; вывести Красную Армию из Грузии (последнее требование было направлено на реставрацию в Грузии власти меньшевиков)» (http://www.booksite.ru/fulltext/1/001/008/064/242.htm). На встрече присутствовали видные представители социал-демократов и социалистов, такие как Э. Вандервельде, Р. Макдональд, Ф. Адлер, П. Фор, О. Бауэр и др. Договориться ни о чём не удалось, кроме как о допуске социалистов и социал-демократов на процесс эсеров.

«Представители социалистов прибыли на процесс, чтобы выступить адвокатами обвиняемых. В их числе были Эмиль Вандервельле и Теодор Либкнехт (брат погибшего Карла Либкнехта). На вокзале в Москве их встретила свистящая толпа с плакатами: «Адвокатам контрреволюции. Господин министр Вандервельде, когда Вы будете на скамье подсудимых Революционного Трибунала? Теодору Либкнехту - Каин, Каин! Где брат твой Карл?! Смерть убийцам и предателям!».

Демонстранты распевали:

Едет, едет Вандервельде,

Едет к нам всемирный хам.

Конечно, рады мы гостям.

Однако жаль, что нам, друзья,

Его повесить здесь нельзя!

[В толпе демонстрантов иностранцы заметили одного из вождей Коминтерна Н. Бухарина; распеваемые ими речёвки и вирши, судя по всему, принадлежали его перу – прим. авт.].

Вскоре гости пришли к выводу, что их присутствие бесполезно и только создаёт видимость законного суда. 19 июня они покинули Москву» (http://enoth.org/enc/3/12_20.html).

«Большевики получили шквал общественного негодования, в котором свой голос возвысили не только социалистические партии, но и самые широкие политические, общественные и даже известнейшие деятели литературы, культуры и науки - от Анри Барбюса и Герберта Уэллса до Альберта Эйнштейна» (Судебный процесс социалистов-революционеров (1922 - 1926), интернет-версия).

Одновременно с уничтожением эсеров большевистская власть разгромила и РСДРП – партию меньшевиков, также входившую в Двухсполовинный Интернационал (правда, провести над ней открытый процесс большевики не решились из-за мужественного поведения арестованных). Большевики не скрывали, что расправа над эсерами и меньшевиками была вызвана большими успехами на выборах в местные советы, до смерти испугавшими ВКП(б). Для социалистов и социал-демократов стало окончательно ясно, что российские коммунисты намерены установить однопартийную диктатуру, с чем они никогда не могли согласиться. Контакты между тремя Интернационалами стали бессмысленными. А уже в 1923 г. Двухсполовинный Интернационал самоликвидировался, вернувшись в ряды II (Бернского) Интернационала. Коммунисты оказались в одиночестве на мировой арене.

Хотя формально причины раскола рабочего движения на коммунистов и социал-демократов (и социалистов) были идейными и заключались в признании или непризнании основных ленинских догм о диктатуре пролетариата, на самом деле главным были нравственные противоречия. Социал-демократы в начале ХХ века проделали гигантскую идеологическую и моральную эволюцию, перейдя от экстремистской марксистской догматики к созданию концепции, основанной на борьбе за свободу, равенство и постоянное улучшение жизни трудящихся. Фактически в 1920-е годы, под влиянием гения Э. Бернштейна и его единомышленников, на руинах марксизма XIX века выросло совершенно новое политическое движение, сохранившее только название «социал-демократия».

Эдуард Бернштейн. Фото 1895 г.

В свою очередь, коммунисты – не «истинные марксисты», сохранившие верность идеям К. Маркса и Ф. Энгельса, а тоже совершенно новое в то время политическое течение, отбросившее демократическую и гуманистическую составляющую изначального марксизма и отказавшееся от стремления улучшить условия труда и жизни трудящихся. От марксизма они унаследовали только сухие догмы о диктатуре пролетариата, понимавшиеся как диктатура лидеров самих коммунистов, и борьбу с эксплуататорами и империализмом, к которым причислялись все, кто не признавал их лидерства. От третьего ответвления прежней социал-демократии – фашизма – коммунизм отличался лишь сохранением самих Маркса и Энгельса в качестве бессмысленных символов, вульгаризированной марксистской фразеологией и манипулированием словесными конструкциями типа «советской демократии» и «коллективного разума партии». В главном же - презрении к людям, их правам, нуждам, условиям их жизни и к самой жизни, к безоглядной поддержке идеологически «правильной» тирании и диктаторов – разницы между коммунизмом и фашизмом нет никакой.

Плакат «Выше знамя Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина». Худ. Г. Клуцис, 1930-е гг.

Поэтому и разразилась жестокая борьба между коммунистами и социал-демократами, а все попытки сотрудничества, подобные Народным фронтам второй половины 1930-х гг., ни к чему не привели: оба движения разделяла не столько идейная, сколько нравственная пропасть.

При этом влияние коммунистов на рабочее и вообще левое движение после 1922-23 гг. постоянно падало. В то время на политическую арену вышли новые силы, выросшие в недрах социалистического движения, но порвавшие и ним и ставшие его непримиримыми врагами – фашисты и нацисты. Их влияние стремительно росло, охватывая все европейские страны. В Италии, где фашисты пришли к власти в 1922-м, их политика в социально-экономической сфере была успешной: экономика страны быстро росла, как и уровень жизни трудящихся. Рабочее движение стало постепенно переходить под руководство сил, традиционно считающихся крайне правыми, хотя по всем параметрам они были как раз левыми, да и сами считали себя таковыми.

Поход на Рим итальянских фашистов во главе с Муссолини. Фото: 1927 г.

В этих условиях коммунисты на II Конгрессе Коминтерна объявили социалистов и социал-демократов «социал-фашистами» и объявили начало борьбы с ними, наряду с настоящими фашистами, либералами, консерваторами и прочими несоциалистическими силами. Коминтерн заявил о необходимости бороться за советскую власть во всём мире, хотя советский строй уже перестал к тому времени быть привлекательным для трудящихся.

Коммунисты до 1935 г. не оказывали никакой поддержки борьбе социалистов и социал-демократов с реакцией. Так, в 1922 г. они не поддержали правивший в Болгарии Земледельческий народный союз (БЗНС), который проводил смелые социальные реформы, когда его свергли праве силы (о болгарской трагедии – см. ниже). В Германии коммунистические боевики из организации «Спартак» дрались с нацистскими штурмовиками СА отдельно от социал-демократов из «Рейхсбаннера», с которыми они также устраивали столкновения. В Австрии социал-демократы восставали против реакции в 1927 и 1934 г., но коммунисты поддерживали их не в качестве организованной партии, а стихийно, продолжая по ходу событий проклинать как «социал-предателей». И в Литве социал-демократы и народники в 1927 г. восстали против фашистских путчистов (т.н. «Таурогенский путч»), но компартия их не поддержала. Особенно странная ситуация сложилась в 1920-е – первой половине 1930-х гг. в Мексике, где после революции 1910-17 гг. у власти чередовались революционные группировки, симпатизировавшие социалистическим идеям и поначалу сочувствовавшие российским большевикам. Однако мексиканская компартия клеймила левые власти, проводившие социальные реформы, как «предателей» и «наймитов США».

В Мексике, как и в Испании, Коминтерн во второй половине 1920-х – первой половине 1930-х гг. допускал сотрудничество в основном с анархистами, которые были не революционной, а разрушительной и деструктивной силой. Антигосударственная идеология анархизма была рассчитана на безграмотных люмпен-пролетариев, и к 1920-30 гг. превратилась в анахронизм, сохранявший популярность среди деклассированных элементов. Симпатии большевиков к анархизму были связаны с тем, что эту разрушительную силу они успешно использовали в борьбе с государством и обществом в годы гражданской войны в России (Н. Махно, М. Никифорова, Н. Калндаришвили, Г. Котовский, «Япончик» и др.). А раздробленность и неорганизованность анархистов позволила красным легко уничтожить их после того, как те выполнили разрушительную работу.

Мнимый лозунг повстанческой армии (махновцев). Фото: 1921 г.

Однако принципиальная антигосударственность анархистов делала их противниками любого строя, в том числе и прогрессивного, и союз с ними означал борьбу с такими силами. Яркий пример – Испанская революция (1931-39 гг.). В 1931 г. в Испании была свергнута монархия и установилась парламентская демократическая республика. В правительство Испании вошли левые социалисты – ИСРП в то время была марксистской партией, отрицавшей однопартийную систему и диктатуру. В стране началась аграрная реформа, большие средства вкладывались в развитие промышленности, появилась система социальной защиты для рабочих (отпуска, пенсии, больничные, декретные и т. д.), развивалось кооперативное движение. Страна Басков и Каталония получили автономию. Конституция Испании провозглашала её «республикой трудящихся всех классов», что само по себе было немаловажно.

Казалось бы, «пролетарские партии» должны были помогать левому республиканскому режиму, которому угрожала опасность со стороны реакции. Однако поддерживала власть только ИСРП, а коммунисты и анархисты развернули против неё ожесточённую борьбу.

«Чрезвычайный конгресс НКТ [анархистская конфедерация профсоюзов – прим. авт.], проходивший в Мадриде 10-14 июня 1931 г., представлял 800 тысяч человек. Анархисты отвергли выборы в Учредительные кортесы, настаивая на немедленной социальной революции. Через пару месяцев в НКТ стало преобладающим влияние таких экстремистски настроенных деятелей, как Х. Гарсиа Оливер, Ф. Монтсени, Ф. Аскасо. Они всячески поощряли забастовки, число которых в 1931 г. достигло 734 (в среднем, по две в день)… Последствия такой тактики не заставили себя ждать.

31 декабря 1931 г. в местечке Кастильбланко бастующие батраки убили 4 гражданских гвардейцев. В ответ последние (привыкшие стрелять по рабочим в упор и без особых приказов) убили 6 человек во время митинга в Логроньо. Здесь следует отметить, что еще в октябре 1931 г. был принят Закон о защите республики, направленный как против монархистов (запрещалось использование монархических эмблем), так и против «подстрекательства к неповиновению закону» (в частности, под это определение подпадали «дикие» стачки). После кровавых событий на переломе 1931 г. и 1932 г. НКТ и КПИ стали настойчиво требовать отмены закона. Им фактически вторили правые, со своей стороны обвиняя правительство в неспособности поддерживать общественный порядок и защищать собственность.

21 января 1932 г. НКТ подняла настоящее восстание в Каталонии (долина реки Льобрегат). Часть городов была захвачена анархистами, которые объявили об уничтожении частной собственности, денег и установлении «свободного коммунизма»...

Следует отметить, что республика первоначально была встречена в штыки и коммунистами как «буржуазная». Руководство КПИ механически повторяло лозунги Коминтерна о Советской власти и рабоче-крестьянском правительстве. <…>

В январе 1933 г. анархисты подняли новое восстание: 8 января была атакована без всякого успеха штаб-квартира полиции в Барселоне... Но по-настоящему повстанческое движение разгорелось в сельской Андалусии 8-12 января» (Платошкин Н.Н. Гражданская война в Испании. 1936–1939 гг. - М.: ОЛМА-ПРЕСС. – 2004).

Следует отметить, что все эти действия анархистов активно поддерживались коммунистами, о чём автор цитируемой работы – коммунист – предпочитает умалчивать. Совершенно ясно, что, если бы коммунисты и анархисты Испании действительно боролись за лучшую жизнь рабочих и крестьян, они не поднимали бы восстания, а сосредоточились на поддержке прогрессивного режима. Но анархистские вожди предпочитали удовлетворять свои личные властные амбиции, а коммунисты признавали только такую революцию, которая приведёт к власти их самих. Нужды трудящихся были совершенно безразличны и тем, и другим.

Результатом этих действий стало нарастание социально-экономического кризиса в Испанской республике и падение популярности левых партий, что привело к победе на выборах 1933 г. правых сил. Это стало прологом к кровавой бойне, развернувшейся в Испании позже – в 1936-39 гг.

6 июня 1932 г. в Чили в результате военного переворота к власти пришла левая военная хунта во главе и популярным генералом-социалистом Мармадуке Грове Вальехо. Хунта провозгласила Социалистическую Республику Чили и опубликовала Программу социалистической революции. Правительство объявило о намерении национализировать стратегические предприятия и фабрики, производящие предметы первой необходимости; конфисковать необрабатываемые земли и передать их крестьянам; создать государственную нефтяную, сахарную, табачную и другие компании; социализировать банки; установить контроль над распределением пищевых продуктов; ограничить власть иностранных монополий; амнистировать политзаключенных.

М. Вальехо (крайний слева), Э. Шнаке и С. Альенде на марше перед дворцом Ла Монеда, Сантьяго, Чили. Фото: июнь 1939 г.

А что же коммунисты? Они создали в столице страны и некоторых других городах Революционные советы рабочих, солдат и крестьян, т.е. объявили советскую власть. Столичный совет возглавил лидер коммунистов Э. Лаферте. «В то же время усилилось противоречие между руководимым коммунистами Советом и правительством. Причины споров лежали, с одной стороны, в колебаниях революционных демократов, с другой – в левосектантских ошибках Революционного Совета, который фактически отказался поддержать новое правительство. Это обусловило слабость новой власти» (Коровин А.Ф., Коровина Э.Ф. «Социалистическая республика» 1932 года в Чили, http://annales.info/other/small/chili32.htm). В результате раскольнической, по сути – изменнической политики компартии результате «Социалистическая республика» в Чили была свергнута реакционными военными, просуществовав всего 12 дней.

Крайне догматическая, сектантская политика партий, входивших в Коминтерн, привела к падению популярности коммунистов, ослаблению левого движения в целом и, как результат, к приходу к власти фашизма и нацизма во многих странах, в первую очередь таких важных в мире, как Германия и Италия. Яростная грызня в руководстве ВКП(б), закончившаяся разгромом в 1927 г. левой оппозиции, а в 1928 г. – правой (Н. Бухарин, А. Рыков, М. Томский) и последовавшее изгнание из СССР Л. Троцкого, считавшегося одним из творцов советской власти, нанесли Коминтерну тяжёлые удары. Многие коммунисты покинули ряды компартий: часть из них ушла к социалистам, другие сформировали малочисленный, но активный IV Интернационал (троцкистский), а некоторые ушли к фашистам. Среди наиболее известных коммунистов, ставших фашистами, стоит упомянуть норвежца В. Квислинга, бразильца К. Ламарку, а также целую плеяду французов - Ж. Дорио, А. Барбе, В. Бартелеми, П. Мариона, С. Сабиани.

Бухарин (пятый слева) среди делегатов 2-го Конгресса Коминтерна. Также присутствуют: Лев Карахан, Карл Радек, Михаил Лашевич, Максим Горький, Владимир Ленин, Сергей Зорин , Григорий Зиновьев , Мария Ульянова и Абрам Беленький. Фото: 19 июля 1920 г.

При всём этом Коминтерн тратил большие силы и средства на поддержку забастовочного движения в европейских странах, хотя оно часто носило чисто экономический характер, организовывалось отнюдь не коммунистами и, следовательно, ни малейшей пользы «мировому генштабу революции» принести не могло. Например, «в мае 1926 г. в Великобритании началась всеобщая забастовка горняков. В СССР развернулось поощряемое сверху движение за оказание помощи забастовщикам. Федерации горняков Великобритании были переданы деньги, собранные советскими профсоюзами, принявшими решение об отчислении в фонд помощи забастовщикам 1% своей зарплаты. Британское правительство обвинило Москву во вмешательстве во внутренние дела Великобритании. Но нота протеста была отклонена под тем предлогом, что официально советское правительство не имело отношения к отправке денег. В Лондоне сочли советские объяснения неудовлетворительными, и 26 мая 1926 г. последовало расторжение британской стороной советско-британского торгового договора.

Из архивных материалов известно, что после начала всеобщей забастовки Политбюро ЦК ВКП(б) 4 мая 1926 г. в самом деле обсуждало ситуацию в Британии и рекомендовало британской компартии «начать переводить стачку на политические рельсы», выдвинув в подходящее время лозунги свержения правительства консерваторов и установления подлинно рабочего правительства. Решением Политбюро была образована на время забастовки специальная комиссия, в которую входили Сталин и председатель исполкома Коминтерна Зиновьев» (Системная история международных отношений в четырёх томах. «Московский рабочий» Москва, 2000).

Бригада угольщиков во время Всеобщей стачки в Великобритании. Фото: май 1926 г.

Ради чего и почему это делалось? Из-за банальной глупости, непонимания того, что происходит в рабочем движении на Западе? В надежде, что рабочие лидеры Англии воспылают благодарностью к СССР до такой степени, что перейдут в коммунисты? Или для красивых заголовков в газетах – СССР помогает английским рабочим! Наверное, из-за всего вместе…

В ослаблении коммунистического движения большую роль сыграли события в СССР, получившие широкое освещение в иностранной прессе, связанные с первой пятилеткой. В 1929-32 гг. в условиях кризиса на Западе («Великая депрессия») десятки тысяч иностранных инженеров, специалистов и простых рабочих поехали в СССР на стройки пятилетки. То, что они увидели, их ужаснуло: нищета и бесправие советских людей, полный хаос в «социалистическом строительстве», произвол властей всех уровней, чудовищная преступность, тотальный обман (иностранцев обманывали с зарплатой, жильём, правом на возвращение домой и т.д.) и, наконец, голодомор начала 1930-х - всё это стало широко известно на Западе. Всё это, конечно, стало причиной того, что сочувствовавшие коммунистам люди разочаровались в Коминтерне и советской власти.

Жуткая информация из «страны победившего пролетариата» буквально захлестнула иностранную прессу, причём не столько правую, сколько социал-демократическую и профсоюзную. Первый объёмный материал о голоде и массовой смертности в СССР опубликовал известный британский журналист Гарет Джонс весной 1933 г. «Я прошёл через множество сёл и двенадцать колхозов. Везде я слышал плач: «У нас нет хлеба. Мы умираем!». Этот плач раздаётся по всей России, на Волге, в Сибири, в Беларуси, в Центральной Азии и Украине», – говорилось в его пресс-релизе (В 1935 г. сотрудники НКВД отомстили журналисту за честность и мужество – его похитили и убили во Внутренней Монголии. Джонсу не успело исполниться 30 лет).

Статья Г. Джонса о голодоморе. Опубликована 29 марта 1933 г.

Затем – будто прорвало плотину: в иностранной прессе появлялись одна за другой многочисленные статьи о голоде и действиях властей, явно не соответствовавших чудовищной ситуации. Газеты и журналы за рубежом пестрели заголовками: «Голод в стране хлеба», «Голод в Москве», «Голод и людоедство в России». Иностранцы фотографировали плакаты на Украине: «Есть собственных детей - это варварство!».

В результате коммунистические партии стали ещё быстрее терять популярность, их численность уменьшалась.

В условиях острого кризиса коммунистического движения 25 июля – 20 августа 1935 г. в Москве состоялся VII Конгресс Коминтерна – кстати, единственный, о котором говорилось в советских учебниках. Главной его темой заседаний было решение вопроса о борьбе с нарастающей фашистской угрозой.

Зал заседания VII конгресса Коминтерна

На конгрессе было решено: отвергнуть утверждения о том, что рост фашистских настроений среди населения ускоряет создание революционной ситуации; объявить одной из причин победы фашизма разобщённость рабочего класса, в расколе которого обвинили, естественно, социал-демократов; оценка социал-демократии как социал-фашизма была признана ошибочной; объявлено о создании Единого рабочего фронта как органа согласования деятельности трудящихся различной политической ориентации.

Объявлялось также о необходимости создания Народного фронта, который объединил бы в антифашистской борьбе представителей мелкой буржуазии, ремесленников, служащих, представителей трудовой интеллигенции, и даже антифашистски настроенных элементов крупной буржуазии. Учитывалась возможность создания правительств Народного фронта, не являющегося формой диктатуры пролетариата. Провозглашалась необходимость борьбы за мир, а представление о войне, как о неизбежности, отвергалось (Википедия, ст. «Седьмой конгресс Коминтерна»).

Народный фронт стал реальностью только во Франции, Испании и Чили: там левым и левоцентристским силам удалось прийти к власти. Своеобразной формой Народного фронта была признана правившая в 1934-40 гг. в Мексике партия мексиканской революции – разнородная коалиция социалистов и социал-демократов, поддержанная коммунистами. В остальных странах коммунистическое движение было либо разгромлено, либо оставалось малочисленным и невлиятельным, либо созданию антифашистского объединения препятствовали амбиции, сектантство и борьба за лидерство среди его потенциальных участников. Особую нетерпимость по отношению к возможным союзникам проявляли именно коммунисты.

Народные фронты оказались непрочными политическими образованиями.

Ещё до решения Коминтерна о формировании Народных фронтов, в июле 1934 г. социалисты и коммунисты Франции создали союз, к которому присоединились радикал-социалисты, крупнейшие профцентры и ряд мелких левых организаций. 14 июля 1935 г. они официально сформировали Народное объединение, ставшее известным под названием Народный фронт, на основе социал-демократической программы.

Демонстрация Народного фронта. Париж, 14 июля 1935 г.

На выборах в мае 1936 г. партии Народного фронта получили в парламенте большинство. Лидер социалистов Леон Блюм возглавил правительство, к состав которого вошли и радикалы. Коммунисты поддержали его в парламенте, но входить в состав правительства не стали.

Леон Блюм. Фото: Париж, 14 июля 1936 г.

Победа Народного фронта сопровождалась забастовками, организованными коммунистами. Начались захваты рабочими промышленных предприятий. Зачем это было делать, если левое правительство приняло законы, предусматривавшие широкие социальные гарантии рабочим? Так, был установлен ежегодный оплачиваемый отпуск и 40-часовая рабочая неделя, введены обязательные коллективные трудовые договоры, программы общественных работ, частично национализирована военная промышленность и полностью – железные дороги. Налоговая реформа устанавливала налог для мелких предприятий в размере 2% с оборота, крупных – 6 %. Были увеличены налоги на большие наследства и доходы.

Однако забастовки и захваты предприятий не прекращались, причём стачечники-коммунисты полностью игнорировали тот факт, что они наносят огромный ущерб промышленности Франции и своим же товарищам по классу.

«120 тысяч металлистов из Парижского региона прекратили работу, рабочие начали захватывать заводы, в том числе Гочкиса и Фармана [первый производил артиллерийские орудия, танки и стрелковое оружие, второй - самолёты – прим. авт.]; 28 мая был оккупирован завод «Рено» [в те годы выпускал танки, самолёты, трактора и автомобили – прим. авт.]…

Манифестация сторонников народного фронта на улице Шуази в Париже. Фото: 28 июня 1936 г.

«Вы прекрасно знаете, – написал Луи Рено в обращении к забастовщикам, – что почти все плоды этого завода были вложены в его улучшение». Повышение зарплат, не сопровождающееся увеличением производства, приведёт к увольнениям и скажется на стоимости жизни. Зато интенсификация производства пойдёт на пользу рабочим: они смогут стать собственниками, каждая французская семья будет в состоянии приобрести автомобиль. «Не думайте, что цель лишь в том, чтобы продать побольше машин или расширить дело. Нет. Вы прекрасно знаете, как мы работаем, чтобы понимать: нами движет гораздо больший идеал – превратить Францию в прекрасную страну, где все люди трудолюбивы и стремятся к росту». Однако это обращение было доведено не до всех, и брожение на предприятии усилилось, подстрекаемое активистами ФКП и ВКТ, твёрдо намеренными вовлечь в борьбу самый крупный французский завод» (Глаголева Е.В. Луи Рено, М.: Молодая гвардия, 2016, стр. 151).

Рабочие завода Renault во время сидячей забастовки. Булонь-Билланкур, Франция, май-июнь 1936 г. Фотограф Р. Капа

Политика Народного фронта вызвала массовое бегство капиталов за границу и истощение бюджета. В стране произошёл взрыв инфляции. Уже в 1937 г. уровень промышленного производства упал до 70% по отношению к 1929 г. 10 апреля 1938 г. правительство возглавил лидер радикалов Эдуард Даладье. Правительство не заявляло о выходе из состава Народного фронта, но продолжило курс на сворачивание реформ: в условиях бушующего кризиса, спровоцированного в первую очередь коммунистами, другого выхода у нового правительства просто не было – экономика Франции была на грани краха.

Э. Даладье подписывает Мюнхенское соглашение. Фото: 30 сентября 1938 г.

После подписания Даладье позорного Мюнхенского соглашения, предавшего Чехословакию Гитлеру, Народный фронт распался. Ослабевшая Франция оказалась втянутой во Вторую Мировую войну, и летом 1940 г. была разгромлена и оккупирована войсками нацистской Германии.

Немцы входят в Париж. Фото: 14 июня 1940 г.

Народный фронт сумел на несколько лет отодвинуть фашистскую угрозу Франции и провести ряд социальных реформ, однако из-за авантюристической и экономически безграмотной политики входивших в его состав коммунистов фронт потерпел политическое крушение. Последствием этого стало крушение самой Франции.

Последствия создания Народного фронта в Испании были не менее ужасными.

Демонстрация испанского народного фронта в Мадриде. Фото: 1936 г.

«Испанский Народный фронт (НФ) был образован 15 января 1936 г., после того, как президент Испании Нисето Алькала Самора распустил кортесы и на 16 февраля этого года назначил новые парламентские выборы. Народный фронт объединял умеренных республиканцев, социалистов из Социалистической рабочей партии Испании и Всеобщего союза трудящихся, коммунистов Испанской коммунистической партии и левых коммунистов из Объединённой марксистской рабочей партии. Эти партии Народного фронта были поддержаны также Партией левых республиканцев Каталонии и анархистами из Национальной конфедерации трудящихся и Федерации анархистов Иберии. В этом случае анархисты впервые выступили за участие в выборах своих сторонников…

Президет Самора в 1931 г.

Предполагалось расширение общественных работ, строительство жилья, объектов кооперативного и коммунального хозяйства, портов, путей сообщения, ирригационных сооружений, оросительных установок и изменение назначения земель. НФ выступил также за прогрессивное налогообложение... за продолжение аграрной реформы 1932 г., проведение мелиорации, внедрение прогрессивной агротехники. Социальное законодательство 1932-1933 гг. должно было быть восстановлено во всей полноте. Более того, «устанавливался фиксированный минимум заработной платы, а её занижение подлежало уголовному преследованию и суду как дело публичного обвинения»… На выборах 16 февраля 1936 г. Народный фронт получил в кортесах 263 места из 473» (Википедия, ст. «Народный фронт в Испании»).

Таким образом, в Испании, как и во Франции, Народный фронт выступал за необходимые и умеренные реформы в интересах подавляющего большинства населения. И, как и во Франции, реальная деятельность НФ, в первую очередь коммунистов, а также поддержавших его, но не вошедших в состав фронта анархистов была совершенно противоположной декларируемой программе.

Не останавливаясь подробно на трагических событиях гражданской войны в Испании, отметим только, что сразу после победы НФ на выборах коммунисты и анархисты стали громить монастыри, закрывать и сжигать церкви, убивать политических противников, захватывать предприятия и земли. «В провинции, особенно в Барселоне, воцарились хаос и террор. Банды анархистов, легализовавшись в патрули Центрального комитета, убивали всех, не согласных с анархистскими экспериментами... Был налажен настоящий рэкет, когда анархистские патрули обирали барселонский порт и контрабандистов на испанско-французской границе. Доходным видом бизнеса была и переправка через границу за деньги врагов республики. Проходили бесчисленные реквизиции и конфискации имущества» (Платошкин Н. Н. Гражданская война в Испании. 1936–1939 гг. - М.: ОЛМА-ПРЕСС. - 2004).

Внутри одной из мадридских церквей, разрушенной силами Национального фронта. Фото: 27 сентября 1936 г.

Действительно, самой активной разрушительной силой в Испании того времени были анархисты, фактически захватившие власть в Каталонии, но и коммунисты, имевшие значительные силы в Мадриде, Валенсии, Картахене, Альмерии, Астурии и Кордове, действовали примерно так же.

12 июля 1936 г. лидер компартии Долорес Ибаррури («Пассионария»), в ответ на речь правого парламентария Кальво Сотело, бичевавшего оргию насилия, обрушенную левыми на Испанию, прямо во время заседания высшего законодательного органа страны заявила, что Сотело «не доживёт до завтра». 13 июля он был схвачен в собственной квартире полицейскими – членами КПИ и застрелен.

Долорес Ибаррури выступает по радио. Фото: 1936 г. Фотограф М. Кольцов

18 июля восстала испанская армия, и в стране разгорелась гражданская война. СССР начал оказывать помощь «испанской демократии» – разумеется, с помощью Коминтерна. Однако цели коммунистов были весьма далеки от защиты демократии.

«Виктор Черецкий: Любопытно, что и в России, и на Западе – среди лиц левых взглядов, до сих пор существует убеждение, что Сталин спасал не нарождавшийся тоталитаризм, а испанскую демократию. Тезис этот, разумеется, сам по себе абсурден, поскольку сталинизм и демократия – понятия диаметрально противоположные. Ведь даже непосредственные участники тех событий, признают, что в Испании происходила большевистская революция. Один из них – до сих пор здравствующий Сантьяго Каррильо, бывший генсек компартии:

Сантьяго Каррильо: У нас была революция. Мы ликвидировали капиталистов, у нас исчезли банкиры, земельная аристократия, помещики. Народ, рабочие, взяли собственность под свой контроль.

Виктор Черецкий: Для защиты «клона», создаваемого в рамках концепции мировой революции, в Испанию было поставлено большое количество советской военной техники и направлены военные специалисты. Среди лиц, отправившихся на Иберийский полуостров, почти половина являлись сотрудниками НКВД. У них, как тогда говорилось, имелось «спецзадание» – создать органы госбезопасности, которые должны были действовать по образу и подобию ЧК. Испанский историк, автор книг о гражданской войне в Испании доктор Сесар Видаль:

Сесар Видаль: Присутствие сотрудников НКВД в Испании было значительным и их роль во время войны была весьма заметной. Например, они помогли испанским «левым» создать сеть «особых отделов», которые занимались чистками в собственных рядах. Кроме того, они научили испанских чекистов методам самых изощренных пыток и допросов, способных сломить психологически любую личность. Особенно активно действовали советские агенты в Барселоне в 1937 г.

Виктор Черецкий: Главная цель советской агентуры состояла в том, чтобы присматривать за своими подопечными - испанскими «левыми», часть которых не желала подчиняться приказам из Москвы и ратовала за собственный путь к коммунизму. Командовал чекистами «старший майор», то есть полковник НКВД, Лейба Лазаревич Фельдбин, некогда нанятый на оперативную работу лично Дзержинским. Фельдбин, он же Лев Никольский, Александр Берг, Вильям Годин и «Швед», в Испании выступал под псевдонимом Александр Орлов.

Сесар Видаль: Александр Орлов, ответственный сотрудник НКВД, был лично направлен в Испанию Сталиным. Именно ему надлежало расправиться с противниками сталинизма в стане левых сил. Любопытно, что решение о расправе принималось совместно с испанской компартией при личном участии ее лидера – Долорес Ибаррури, «Пассионарии».

Виктор Черецкий: Вершиной деятельности Лейбы Фельдбина в Испании стало уничтожение в 1937 г. участников так называемого «анархо-троцкистского заговора». На самом деле – и это давно доказано историками – никакого заговора не было, да и сам этот термин «анархо-троцкистский» не имел никакого смысла. Просто Сталину и его местным обожателям из числа коммунистов и социалистов не нравилось, что в их испанской вотчине пользуются популярностью смертные враги сталинизма – анархисты, а также активисты так называемой Объединённой рабочей марксисткой партии, сокращенно ПОУМ…

А до этого «Юзик» уже прославился осенью 36-го года. Его первым чекистским «подвигом» на испанской земле, по данным исследователей, стало участие в расстреле, без суда и следствия, примерно восьми тысяч представителей мадридской интеллигенции – у поселка Паракуэльяс вблизи испанской столицы. Это те, кого считали потенциальными «врагами» сталинизма в Испании – священники, студенты, врачи, журналисты, писатели, юристы, университетская профессура и так далее. Решение о расстрелах принимал, по свидетельству историков, уже упомянутый Сантьяго Каррильо, а «технические» вопросы помогал решать его советский советник «Юзик».

Сесар Видаль: Речь шла о «техническом содействии» со стороны советника, то есть о методике расстрелов. Дело в том, что раньше в Испании никогда так людей не уничтожали: не готовили заранее огромную траншею, не ставили арестованных таким образом, чтобы, они, получив пулю в затылок или спину, сами падали в могилу. Зато в России такой метод, как известно, применялся еще во времена Гражданской войны. Ну а что касается решения о расстрелах, то его, похоже, испанские коммунисты принимали самостоятельно, без советского вмешательства» (Страницы истории: Сталин, НКВД и Гражданская война в Испании, радио «Свобода», 29 декабря 2010).

Памятник советским добровольцам, воевавшим в Испании в годы гражданской войны, Мадрид. Скульптор А. Рукавишников, архитектор И. Воскресенский. Открытие: 9 мая 1989 г.

В республиканской Испании социально-экономическая ситуация ухудшалась с каждым днём. Достаточно мощная промышленность республиканской зоны не могла обеспечить население необходимыми товарами и продуктами, а фронт – вооружением и боеприпасами. В 1938 г., когда СССР и Франция уже не могли оказывать Испанской республике продовольственную помощь, в республиканской зоне разразился настоящий голод. «В 1938 г. по талонам уже можно было получить только немного риса, фасоли и оливкового масла. В республике расцвёл чёрный рынок. Многие торговцы придерживали продукты и продавали их втридорога. Еще одной формой обогащения была продажа в нагрузку по баснословной цене ненужного покупателю товара… В конце войны дневной рацион мадридца не превышал 800-900 калорий. Не хватало уже не только продуктов, но и бензина, дров, бумаги и табака. На улицах стояли большие, но, как правило, тихие очереди домохозяек» (Платошкин Н.Н. Гражданская война в Испании. 1936–1939 гг. - М.: ОЛМА-ПРЕСС. - 2004).

Очередь на улице за хлебом, Барселона. Фото: 29 января 1939 г.

По сути, в Испанской республике, где в течение гражданской войны постоянно увеличивалось влияние коммунистов на все ветви и органы власти, была воспроизведена советская система хозяйствования (точнее, бесхозяйственности) – с её воровством, контрабандой, дефицитом, очередями, недоеданием трудящихся и «сладкой жизнью» начальства. Однако в республике так и не удалось установить диктатуру коммунистов, и недовольство населения, а главное - армии, где коммунисты составляли меньшинство солдат и офицеров, в конце концов погубило республику и отдало власть в стране франкистам.

В то же время на контролируемой мятежниками Ф. Франко зоне хватало и продовольствия, и товаров.

В то время как республиканская армия терпела на фронтах поражение за поражением, коммунисты, причём советские, а не испанские, пытались установить в Испании свою власть. Они с помощью Коминтерна развязали настоящий террор против своих противников в республиканском лагере – прежде всего против анархистов и ПОУМ, которая, по сути, была даже не троцкистской, а просто антисталинистской.

«В… Испании сталинизм был представлен своим карательным органом – НКВД, руководимый будущим перебежчиком Александром Орловым, в задачу которого входило обеспечение победы сталинизма над атакующим его марксизмом. В июле 1937 г. ИККИ информировал Испанскую компартию: «Независимо ни от чего необходимо добиться окончательного разгрома троцкистов путем изображения их в глазах масс как фашистской, секретной службы, осуществляющей провокации на пользу Гитлера и генерала Франко, пытающейся расколоть Народный Фронт, проводящей клеветническую компанию против Советского Союза, секретную службу, активно помогающую фашизму в Испании».

База интербригад в Альбасете находилась под контролем политуправления Коминтерна, во главе которого стоял представитель ИККИ от Франции Андре Марти, охотно помогающий НКВД в борьбе с троцкизмом. В Испании Андре Марти заслужил репутацию «палача из Альбасете». Это привело к тому, что «любимый француз Сталина» был вызван руководителями французских коммунистов в Париж для дачи объяснений. Марти охотно подтвердил, что отдал приказ о казни пятисот членов интербригад являющихся сторонниками Троцкого и ПОУМ (о ней речь пойдет ниже). «Для Марти, – писал работающий с ним французский коммунист, – врагов в интербригадах и на республиканской территории больше, чем по ту сторону окопов». Э. Хемингуэй считал, что Марти «чокнутый, как постельный клоп. У него мания расстреливать людей».

Андре Марти (слева) беседует с Луиджи Лонго, дидером итальянской коммунистической партии. Фото: 1937 г.

Ни один коммунист в западном мире не был настолько помешан в искоренение антисталинской «ереси», как Марти. Вместе с Марти появился на свет влиятельный контингент коминтерновских функционеров такого, же пошиба, что и Марти. Например, будущий лидер Восточной Германии, Вальтер Ульбрихт, в тот момент руководящий подразделениями НКВД, которое «охотилось» за немецкими, австрийскими и швейцарскими троцкистами в интербригадах.

Брежнев встречает Вальтера Ульбрихта. Фото: 3 июня 1969 г.

К весне 1937 г. борьба Сталина против троцкизма начала затмевать войну против Франко. Сталин опасался, что Рабочая Партия Марксистского Единства (ПОУМ), сочувствующая троцкизму, несмотря на резкую критику в ее адрес со стороны самого Л. Д. Троцкого, может предоставить ему убежище в Испании. Андре Нин, ставший одним из основателей партии, в 1935 г. (когда-то он являлся личным секретарем Л. Д. Троцкого в Москве, был одним из организаторов Коминтерна) был министром юстиции в правительстве Каталонии до декабря 1936 года, когда его потеснили «верные сталинцы». В мае 1937 г. испанские коммунисты (не поворачивается язык называть этих людей коммунистами) при помощи НКВД, приступили к уничтожению ПОУМ. Слуцкий, руководивший в то время Иностранным отделом, информировал резидентов НКВД: «Всё наше внимание приковано к Каталонии и к беспощадной борьбе против троцкистских бандитов, фашистов и ПОУМ». В июне Андре Нин был арестован, и подвергнут жестоким пыткам. После того, когда он отказался признаться в воображаемых преступлениях, с него живого сняли кожу. Руководство Испанской компартии безуспешно пыталось скрыть факт убийства, трусливо сделав вид, будто Нин попал в руки нацистской группы захвата. Вскоре после этого, еще один секретарь Л. Д. Троцкого Эрвин Вольф, бывший со Львом Давидовичем во время норвежской ссылке, был похищен в Барселоне и убит НКВД» (Антипов С. Сталинизм и Гражданская война в Испании, http://www.1917.com/History/I-II/1033332641.html).

«Политические разногласия внутри Республики привели к внутренней гражданской войне в тылу. В Мадриде правительство создало Совет обороны во главе с Хулианом Бестейро. В состав Совета вошли социалисты, анархисты и республиканцы. Они уже не помышляли о войне с Франко. Гораздо более существенной проблемой стала борьба против коммунистов.

Понимая, что республиканское правительство ищет возможностей отстранить их от власти, коммунисты сделали попытку провести очередную серию репрессий, чтобы убрать своих политических противников в Мадриде и не допустить переговоров с Франко. Устрашённый действиями коммунистов и разгоравшейся внутренней войной, Хуан Негрин [премьер-министр республики, социалист, находившийся под сильным влиянием коммунистов - прим. авт.] и лидеры республиканской партии 8 марта покинули Испанию, воспользовавшись заранее подготовленным самолётом, который стоял на случай такой необходимости в аэропорту Моновар рядом с Эльдой. Республика осталась без руководства и это обострило внутреннюю войну. В результате военных действий в Мадриде убитыми и раненными было потеряно более 800 человек. Противостояние внутри Республики истощало её силы, а потеря руководства привела к тому, что республиканцы не знали, что им делать и не могли противостоять коммунистам. Но и коммунисты потеряли достаточно много своих сторонников, чтобы уже не иметь возможности мстить тем, кто пошёл против них…

Войска Франко быстро занимали республиканские территории. 27 марта Франко приказал начать победное наступление. В течение дня были захвачены 2 000 км. территории и 30 000 республиканских солдат. Республиканская армия рассеивалась сама собой. Многие солдаты бросали оружие и расходились по домам ещё до того, как их настигали войска националистов. Республиканская армия в центре страны распалась. Солдаты Франко вышли к Средиземному морю. 1 апреля националисты вступили в Мадрид... 1 апреля 1939 г. сдалась последняя воинская часть республиканцев и гражданская война закончилась полной победой националистов» (Гуминенко М.В. Гражданская война в Испании 1936-39 гг., сайт «Литература и жизнь»).

Войска Франко занимают Мадрид. Фото: 28 марта 1939 г.

Проигранная левыми гражданская война в Испанией стала последней крупной авантюрой Коминтерна. Однако стоит кратко упомянуть и об ещё одной, более поздней авантюре, связанной с советской разведкой, но тоже нанёсшей сильный удар как по престижу СССР среди левых, так по Коминтерну. Имеется в виду убийство советским агентом Р. Меркадером в 1940 г. Л. Троцкого в Мексике. Напомним: в этой стране у власти находился левый социалистический режим генерала Л. Карденаса, и правившую Партию мексиканской революции (ПМР) в Москве считали «местным вариантом Народного фронта». Мексиканская компартия вошла в её состав, сохранив организационную самостоятельность.

Кабинет Троцкого, в котором было совершено покушение. Фото 1940 г.

Троцкого Мексика приняла потому, что революционное руководство этой страны считало его крупным деятелем социалистического движения, и таким образом демонстрировало собственную левую ориентацию. А разногласия между Сталиным и Троцким латиноамериканским революционерам были малоинтересны.

Мало того, что НКВД организовал в единственной кроме СССР стране, руководимой социалистами, убийство человека, получившего официальное политическое убежище. Он ещё привлёк к его исполнению мексиканских коммунистов, входивших в состав правящей партии (один из лидеров МКП, художник А. Сикейрос, обстрелял дом, где жил Троцкий, из пулемёта). Этого мексиканские власти простить коммунистам не смогли, и с Москвой были прерваны все отношения. А мексиканская компартия превратилась в маленькую группу изгоев, которая с тех пор влачила жалкое существование в полуподполье. А через несколько месяцев после убийства Троцкого в Мексике прошли президентские выборы, на которых победил генерал Авила Камачо, отказавшийся от курса своего предшественника Карденаса на строительство социализма. «Мексиканская разновидность Народного фронта» тихо и незаметно сошла на нет.

К 1940 г. обескровленный сталинскими репрессиями и политически дезориентированный в результате начавшегося сближения СССР с нацистской Германией Коминтерн практически прекратил всякую активную деятельность.

Ход агрессии

Коминтерн не ограничивался разведкой, воззваниями и пропагандой – он действовал как интернациональная армия, то есть воевал. Театрами военных действий была Восточная и Центральная Европа, Испания и Иран, Бразилия и Монголия, Сальвадор и Индонезия. Важнейшим фронтом этой борьбы был Китай, но события в этой стране в 1920-30-е гг. были столь специфичны, что могут рассматриваться только в отдельных работах, посвящённых только этой теме.

Помимо событий в Китае неверно было бы касаться гражданских войн в Финляндии (1918 г.) и Венгрии (1919 г.), «советских республик» в Баварии и Словакии (1919 г.), занятия Красной Армией Монголии в 1921 г., «освобождения» Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии и Северной Буковины в 1939-40 гг., а также агрессии СССР против Финляндии в 1939-40 гг. Эти события хорошо известны и заслуживают отдельных исследований. Напротив, экзотические и кратковременные советские квазигосударства в Эльзасе, Бремене, Словакии, Лимерике (Ирландия), Люксембурге, Лабине (Италия), Тарнобжеге (Галиция) и ряд ещё более мелких интересны только узкому кругу специалистов. Поэтому в рамках предлагаемой статьи ограничимся только краткими описаниями мало известных широкому читателю действий коммунистов в некоторых странах.

Об авантюре большевиков в Персии (ныне Иран) в 1920 г. написано довольно много. Стоит лишь напомнить, что в то время красный флот под предлогом борьбы то ли с белогвардейцами, то ли с англичанами захватил иранскую провинцию Гилян, где вдруг произошло «народное восстание», руководитель которого Мирза Кучек-хан, многолетний глава дженгелийцев («лесных разбойников») – уголовной банды, грабившей население – стал главой коммунистической партии и руководителем Персидской (она же Гилянская) советской республики. Показательно, что главнокомандующим Персидской Красной Армии стал гражданин Советской России Василий Каргалетели. Однако в крохотной «республике» разразилась гражданская война между «радикальными» и «умеренными» большевиками, точнее, между бандами, подчинявшимися разным атаманам. К ноябрю 1921 г. гилянские бандиты, прикинувшиеся коммунистами ради получения советской военной помощи, денег и оружия, были ликвидированы иранской жандармерией.

Мирза Кучек-хан и его соратник, доктор Хешмат. Фото 1920 г.

Возникает вопрос: а зачем вообще большевики затеяли всю эту заваруху? По-видимому, интеллектуальный уровень их вождей не позволял понимать, что социализм персиянам того времени просто не мог быть понятен. Хотя, если вспомнить, что Ленин пророчил установление советской власти в Италии, а Троцкий – в Индии, персидская авантюра не кажется такой уж нелепой.

Отдельно от истории большевистского вмешательства в дела Китая стоит коснуться т. н. «Советско-китайского конфликта на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД)», произошедшего в 1929 г. Согласно советским утверждениям, причиной его стали насильственные акции маньчжурских властей против советских учреждений и граждан в зоне КВЖД. Эти акции на самом деле имели место, но они отнюдь не были результатами «агрессивных замыслов китайского милитариста Чжан Сюэляна» против СССР.

Чжан Сюэлян действительно ненавидел Советский Союз. Причина была веская: в 1928 г. советские агенты убили его отца, генерала Чжан Цзолиня, правителя Маньчжурии. Чжан-младший был китайским патриотом и старался подчинить Маньчжурию центральному правительству Китая, которое с 1927 г. сражалось с восстанием коммунистов. А те, естественно, получали помощь от СССР. Тем не менее конфликтовать с Москвой Чжан не желал: он понимал, что силы неравны, а кроме того, он враждовал с Японией, нацелившейся на завоевание богатой Маньчжурии.

Но СССР сам вынудил Чжана предпринять меры против советских учреждений. Дело в том, что КВЖД была самым крупным источником доходов правительства этого региона, а она находилась в совместном владении Китая и СССР. Канадские и американские эксперты утверждали, что КВЖД способна приносить до 50 млн. золотых рублей ежегодно, половина которых должна была перечисляться Китаю. Однако советские управленцы то ли работали из рук вон плохо, то ли просто прикарманивали положенные китайцам средства. Так, в 1926 г., согласно советским документам, доход КВЖД составлял около 20 млн руб., в 1927 г. – уже меньше 10 млн., в 1928 г. – менее 5 млн. Кроме того, КВЖД использовалась в качестве «крыши» для советских разведчиков и диверсантов, а также китайских коммунистов. Неудивительно, что в 1929 г. маньчжурская полиция провела обыски в советских учреждениях КВЖД. Были арестованы 80 человек, в том числе 42 сотрудника консульства. 9 июля президент совета директоров КВЖД Люй Чжунхуан потребовал, чтобы начальниками всех ключевых отделов на дороге стали китайцы, а все распоряжения советского управляющего заверялись подписью Фэна. Когда генеральный управляющий КВЖД Емшанов отказался выполнять распоряжение Люя, китайские власти 10 июля захватили телеграф и закрыли конторы торгпредства, Дальгосторга, Совторгфлота, нефтяного и текстильного синдиката и штаб-квартиру железнодорожного профсоюза. Начались аресты советских работников КВЖД из-за того, что они занимались коммунистической пропагандой.

Губернатор Маньчжурии Чжан Сюэлян на смотре своей авиации. Фото 1929 г.

11 июля Люй уволил Емшанова и всех начальников отделов и заменил их китайцами или принявшими китайское подданство белоэмигрантами. Это было сделано под предлогом нарушения Емшановым и другими советскими служащими статьи 6 Советско-китайского соглашения от 1924 г. (пропаганда, направленная против политической и социальной системы Китая, планы по свержению китайского правительства). В ответ СССР блокировал работу КВЖД. 20 июля центральное китайское правительство объявило о разрыве дипломатических отношений с СССР.

Советские источники упоминают о том, что «под командованием Чжан Сюэ-ляна было 70 тыс. «белогвардейцев», которые были ударной силой его армии. Что это за белогвардейцы такие? Те, кто ушёл в Маньчжурию в 1921-22 гг. в основном перебрались в США и Европу, оставшиеся освоили мирные профессии, некоторые вернулись в СССР. Но в 1924 г. против советской власти восстали амурские казаки. После ожесточённых боёв они с семьями перебрались в Маньчжурию, обосновавшись в районе Трёхречья, где с дореволюционных времён были русские сёла (русских в Маньчжурии вообще было много, и её полушутя-полусерьёзно именовали «Желтороссией»). Казачьи отряды время от времени пробирались в родные станицы, убивая коммунистов. К армии Чжан Сюэляна эти действия отношения не имели: он не контролировал белое партизанское движение ни на своей, ни тем более на советской территории; в состав его армии входила только русская «дивизия» полковника Ф. Нечаева (2-4 тыс. чел.).

Русские эмигранты на китайской службе. Фото 1920-х гг.

В 1929 г. ситуация на советском Дальнем Востоке, как и в целом в СССР, резко обострилась: началась коллективизация. Казаки, крестьяне и буряты начали массами переходить границу, громя погранзаставы: согласно советским источникам, с июля до начала ноября 1929 г. было отмечено 245 обстрелов и совершено 42 нападения на территорию СССР, в основном в Забайкалье. Только 12 августа повстанцы совершили три рейда в Забайкалье; в боях обе стороны использовали артиллерию.

Белогвардейцы на службе северных милитаристов. Фото: 1920-е гг.

В приграничье СССР и Китая развернулась новая гражданская война. Отряды чекистов совершали регулярные рейды в Маньчжурию, вырезая целые посёлки беженцев, но справиться со своими задачами они не могли: им противостояли тысячи вооружённых и отчаявшихся людей. Необходима была полномасштабная военная акция с участием танков, артиллерии, авиации и флота.

В октябре-ноябре 1929 г. РККА крупными силами вела боевые действия в Маньчжурии. Забайкальская группа войск в составе 18 стрелкового корпуса (18 521 тысяч человек, 88 орудий, 497 пулемётов, 3 бронепоезда, 9 танков и 32 самолёта) под командованием С. Вострецова получила приказ разгромить маньчжуро-чжалайорскую группировку противника (15 тысяч человек, 26 пулемётов, 34 бомбомёта, 25 орудий и 2 бронепоезда), которую возглавлял генерал Лян Чжуцзян.

Слабо вооружённая и почти необученная китайская армия была разгромлена к 20 ноября, и маньчжурский диктатор был вынужден согласиться с восстановлением status quo на КВЖД, а также отпустить арестованных советских граждан. Все военнопленные и арестованные в связи с конфликтом на КВЖД были отпущены на свободу, а советские войска выведены с территории Китая.

Встреча освобожденных китайцами из плена служащих КВЖД в Москве. Фото: 1929 г.

Тем временем в казачьих станицах, захваченных красноармейцами и чекистами, воцарился настоящий ад.

«В ночь на 1 октября на рассвете хутор Танехэ (35 вёрст от Якеши) был окружён советским отрядом. Глава этого отряда потребовал от старшины посёлка именной список жителей Танехэ и собрал всё мужское население и 4-х учеников по 13-14 лет. Повели в сторону от посёлка, отведя версту, приказали собраться в кучу и сесть. И, наведя два пулемёта, расстреляли.

Жилища, имевшие запасы, сена, и два маслоделательных завода - Воронцо-ва и Проскурякова – были сожжены... Убито и похоронено 64 человека. Напавший отряд численностью в 50 человек, из посёлка Танехэ отправился на посёлок Чанкир; в 20 верстах от посёлка Ты<...>ыр (неразборчиво), где также всё мужское население расстреляно. Убито и похоронено 26 человек...

Согласно сведениям, за время с 1 октября советскими отрядами расстреляно свыше 100 человек и разграблено до шести хуторов. За один вчерашний день большевики расстреляли ещё 50 человек сверх этих чисел. Мужчин расстреливали в ряд и расстреливали из пулемётов на глазах жён, матерей и детей. Женщин заставляли приготовлять для убийц пищу, после чего над ними надругивались и затем расстреливали. Расстреливали также и детей до 10 летнего возраста. Даже моложе 5 лет бросали в колодцы на глазах у обезумевших матерей. Советские информаторы сообщают, что было расстреляно 140 человек» (Трагедия Трёхречья, «Станица», № 41).

Конфликт на КВЖД интересен тем, что, во-первых, советская власть военной силой отстояла своё право на произвол в соседней суверенной стране и на присвоение средств, в соответствии с советско-китайскими договорами принадлежащих Китаю. А зверства в отношении русских и бурятских эмигрантов в Маньчжурии – просто перенос красноармейцами и чекистами привычных им методов «работы» на сопредельные территории.

В 1920 г. РСФСР заключила мирные договоры с Эстонией и Латвией, а в марте 1921 г. был подписан мирный договор с Польшей. Для Советской России эти договоры были пустыми бумажками – исполнять их Москва не собиралась. В августе 1921 г. В. Ленин писал заместителю председателя Реввоенсовета республики Э. Склянскому: «Под видом «зелёных» (мы потом на них свалим) пройдём на 10-20 вёрст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия: 100.000 р. за повешенного». Имеется в виду – «пройти» по территориям Эстонии и Латвии. И «проходили», причём неоднократно.

По Эстонии «проходили» отряды известного большевика В. Кингисеппа – личности исключительно колоритной. «Виктор Эдуардович Кингисепп, (1888-1922), родился в Лифляндской губернии (Эстония), в семье мелкого служащего. Национальность - эстонец. О его ранних годах известно мало. В юности примкнул к группировке радикальных эстонских националистов, добивавшихся независимости Эстонии путем террористической деятельности. Вскоре В. Кингисепп создал свою собственную «боевую группу». Дома «оккупантов» Кингисепп приказывал сжигать, их семьи истреблялись вне зависимости от пола и возраста. Средства для «революционной деятельности» добывались при помощи ограблений. Только в 1905-1907 гг. на счету Кингисеппа – несколько десятков убийств, что не помешало ему поступить в Петербургский Университет, который Кингисепп закончил в 1917 г.

Виктор Кингисепп. Фото 1910-е гг.

В 1906 г. «отряд» Кингисеппа примкнул к РСДРП, с этого времени Кингисепп стал называть себя «большевиком», что никак не поменяло характера его «деятельности»: уголовные преступления остаются таковыми независимо от партийности. В 1907-1914 гг. В. Кингисепп – на нелегальной партийной работе в Петербурге, Таллине, поддерживал связь с ЦК большевиков, с большевистской фракцией Госдумы. Борьба за независимость Эстонии была забыта: теперь Кингисепп служил идее «мировой революции».

В июне 1917 г. В. Кингисепп курировал создание Эстонской Красной Гвардии, один из основателей компартии Эстонии. В ноябре 1917 г. Кингисепп стал заместителем председателя ВРК Эстляндского края, членом Исполкома Советов. Сблизился с Л. Д. Троцким.

В марте 1918 г. В. Кингисепп приехал в Москву, где, по протекции Л. Д. Троцкого был принят на работу в ВЧК, и сразу же зарекомендовал себя «энергичным работником»: был одним из следователей по «Делу Локкарта», вел расследование по делу о мятеже левых эсеров. «Усердие» Кингисеппа было оценено Я. М. Свердловым: он участвовал в «следствии» по делу Ф. Каплан, согласно официальной версии, покушавшейся на жизнь В. И. Ленина. Кингисепп «изъял» Каплан у первоначально допрашивавшего ее следователя ВЧК Я. Х. Петерса. Очевидцы рассказывали, что Кингисеппу явно доставляло удовольствие приказать Каплан раздеться догола перед расстрелом.

В ноябре 1918 г. В. Кингисепп был направлен на подпольную работу в Эстонию. Собственно, «работа» эта сводилась к созданию вооруженных террористических групп: они, по мысли пославшего его туда Л. Троцкого, должны были устроить в Таллине восстание, которому «на помощь» пришла бы Красная Армия. Возглавил подпольную Компартию Эстонии, член Политбюро. Издавал подпольную газету «Коммунист», организовывал нелегальные типографии, но основную часть его деятельности составляли диверсии и саботаж на военных объектах, вооруженные налеты на полицейские участки, банки и госучреждения. В 1920 г. размах «деятельности» Кингисеппа стал таким, что он был объявлен в международный розыск: случай по тем временам редкий – тогда, чтобы попасть в международный розыск, нужно было совершить преступления исключительной жестокости и масштабов. В 1920 г. Советская Россия заключила мирный договор с Эстонией и официально признала ее независимость, но поток денег и оружия к Кингисеппу продолжал увеличиваться, а к получаемым им из Москвы заданиям добавились и задания по сбору разведданных: по эстонским законам это означало шпионаж и государственную измену.

В 1920-1921 гг. отряды Кингисеппа совершили множество терактов с сотнями погибших и раненых. Правительство «взялось» за Кингисеппа всерьёз. Кингисепп и его «единомышленники» не были «беззащитными гонимыми»: практически всегда оказывали вооруженное сопротивление. 3 мая 1922 г. В. Кингисепп с группой боевиков был блокирован военными в одном из частных домов; он пытался уйти, прикрывшись заложниками, но это ему не удалось. В ночь на 4 мая 1922 г. В. Э. Кингисепп был повешен по решению военно-полевого суда за государственную измену и терроризм. Много позднее стало известно, что после ареста Кингисепп предлагал эстонским спецслужбам свое сотрудничество, но получил отказ. Известно также, что перед казнью Кингисепп не проявил приписываемого ему коммунистическими пропагандистами мужества: целовал сапоги солдатам, умоляя сохранить ему жизнь» (ProtivPytok.Org, «История карательных органов СССР», Антигерои карательных органов СССР, Кингисепп В.Э.).

...Считается, что советско-польская война закончилась в октябре 1920 г. соглашением о перемирии. Как бы не так: Советы вели войну против Польши ещё очень долго. После заключения мирного договора с Польшей Разведуправление РККА начало создание и переброску на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии отрядов боевиков для организации массового вооружённого сопротивления польским властям. Военные действия развернулись уже летом 1921 г.

Вот выдержки из польских военных сводок.

«С 15 июня по 6 августа 1922 г. на территории Гродненского и Илицкого поветов (Западная Белоруссия) было проведено 9 боевых операций, в ходе которых партизаны разгромили три помещичьих имения, сожгли дворец князя Друцко-Любецкого, взорвали два паровоза на узкоколейной дороге, принадлежащей французской фирме, и железнодорожный мост, уничтожили на большом протяжении железнодорожное полотно на линии Лида – Вильно. При этом в одном из боёв было убито 10 польских улан».

«1922.08: партизанами С. Ваупшасова (Станислав Алексеевич Ваупшасов (лит. Stanislovas Vaupšas; 27 июля 1899 – 19 ноября 1976) – советский разведчик, Герой Советского Союза (1944), полковник) в своем имении прилюдно расстрелян польский помещик Вишневский. В этом же месяце партизаны совершили налёт на имение Шпаковщина Ильской волости помещика Боровского».

«1923.10.13 Варшава. Взрыв склада боеприпасов Варшавского гарнизона, осуществленный советской агентурой. Сила взрыва была так велика, что рота солдат, стоявшая на плацу в полукилометре от цитадели, была сброшена ударной волной в Вислу».

«1924.09.24 17 партизан из отрядов К. Орловского и С. Ваупшасова, устроив засаду на участке Парохонск – Ловча по железнодорожной линии Брест – Лунинец, напали на поезд. В результате они схватили воеводу Полесья Довнаровича. Повстанцы не стали его расстреливать, а выпороли кнутом, после чего он вынужден был подать в отставку. Партизаны также захватили почту и разоружили ехавших в поезде солдат и офицеров. В этот же день были разгромлены имение «Юзефов» в Пинском повете и имение «Дукшты» Свенцянского повета…» (http://www.hrono.ru/sobyt/1900war/1921pol.php, Партизанское движение в Западной Белоруссии (Польша) 1921-1925 гг. (Советская "активная разведка")).

Генерал С. Ваупшасов. Фото 1960-е гг.

В феврале 1925 г. Политбюро ВКП(б) решило прекратить бессмысленную диверсионную войну с Польшей, которая не получала поддержки со стороны населения. Тем не менее с марта по май 1925 г. спецподразделениями РККА, было проведено 59 боевых операций, всего с 1.12.1924 – 199 боевых операций, из них 153 вооруженные нападения на полицейские участки, железнодорожные станции, гминные управления, пограничные посты. 100 нападений сопровождались сожжением недвижимости, 11 – поджогом лесов и 46 – повреждением средств связи. Только в июне отряд С. Ваупшасова начал перебираться в СССР, попутно продолжая террористическую деятельность, и в августе последние его группы перешли на советскую территорию. С июня по август 1925 г. только в Западной Белоруссии партизанами было проведено 59 боевых операций.

В Эстонии советские войска не только проводили рейды, вешая кулаков и попов. 1 декабря 1924 г. нелегально прибывшие в Таллин советские офицеры предприняли попытку вооружённого захвата власти. «Военно-техническая и организационная подготовка к восстанию была начата ещё весной 1924 г. в условиях строгой конспирации. Детальный план восстания составил в Таллине прибывший из Москвы К. Тракман (офицер Штаба РККА). Общее руководство подготовкой осуществлял член ЦК КПЭ Я. Анвельт. Был создан Военно-революционный комитет под руководством В. Клейна. В состав руководителей восстания входили И. Юрна, Г. Креукс, Р. Пяльсон, К. Римм, Н. Риукранд, А. Соммерлинг, Х. Туммельтау…

…В ходе восстания предполагалось создать революционное правительство, которое должно было установить Советскую власть и присоединить Эстонию к СССР. Резервом восставших являлись около 6700 эстонских коммунистов и комсомольцев, проживавших в СССР, а также добровольческие группы, подготовленные компартиями Латвии и Финляндии...

…Части под командованием генерала Лайдонера подавили мятеж в течение нескольких часов. Особенно стойко защищались защитники Балтийского вокзала и аэродрома Ласнамяги. В течение шести часов основные очаги сопротивления были подавлены, однако бои с отдельными группами повстанцев продолжались ещё две недели» (Википедия, ст. «Перводекабрьское восстание»).

Особенно показательны отношения СССР с Германией. 16 апреля 1922 г. во время Генуэзской конференции в городе Рапалло между РСФСР и Веймарской республикой был заключён Рапалльский договор. Он играл огромное значение для советского государства, поскольку означал срыв его международной дипломатической изоляции, способствовал германским инвестициям в советскую экономику, передачу советским организациям современных технологий и промышленного оборудования, а также сотрудничество в военной сфере.

Члены советской делегации на Генуэзской конференции. Фото: апрель 1922 г.

Тем не менее советы прилагали огромные усилия для того, чтобы захватить Германию, которую они, начиная с В. Ленина, считали центром вселенной. «Коммунистическое восстание в Германии в октябре 1923 г. – это план Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала осуществить вооружённое восстание с целью захвата власти немецкими коммунистами в Веймарской республике в 1923 г.…

…23 августа 1923 г. на заседании Политбюро ЦК РКП(б) Карл Радек предложил организовать вооружённое восстание в Германии. Иосиф Сталин отнёсся к этому предложению скептически. Всё же было решено создать комитет для подготовки восстания под руководством Радека. В принятом постановлении указывалось, что «на основании имеющихся в ЦК материалов, в частности на основании писем товарищей, руководящих германской компартией, ЦК считает, что германский пролетариат стоит непосредственно перед решительными боями за власть». Отсюда делался вывод о том, что «вся работа, не только ГКП и РКП, но и всего Коммунистического интернационала должна сообразоваться с этим основным фактом».

В сентябре 1923 г. Исполнительный комитет Коминтерна принял окончательное решение о восстании. Планировалось вооружить от 50000 до 60000 рабочих в Саксонии и Тюрингии. В качестве главной угрозы восстанию рассматривались крайне правые силы в Баварии, а не рейхсвер. Советский посол в Берлине Николай Крестинский отвечал за финансирование восстания. Была назначена даже ориентировочная дата восстания – 9 ноября 1923 г. 20 октября военная комиссия ЦК РКП(б) разработала план мобилизации РККА на случай вооружённой помощи германскому пролетариату и создания для этой цели 20 новых дивизий.

Председатель КПГ Генрих Брандлер поначалу относился к планам восстания скептически. Левые коммунисты, в том числе Рут Фишер и Эрнст Тельман были изначально готовы к восстанию. Только коммунисты Гамбурга, не зная об отмене восстания, 23 октября совершили попытку овладеть городом. Их восстание было подавлено войсками» (Википедия, ст. «Гамбургское восстание»).

Ещё одной жертвой коммунистической агрессии в Европе стала Болгария. В 1920 г. в этой стране к власти пришёл левый Болгарский земледельческий народный союз (БЗНС) – партия, напоминавшая российских правых эсеров. Правительство БЗНС провело аграрную реформу, развивала кооперативное движение, реформировало налоговую и финансовую системы, обложив крупный бизнес высокими налогами и облегчив налоговое бремя для мелкого предпринимательства, ремесленников и кооперативов. БЗНС пользовалась широкой популярностью среди трудящихся, особенно крестьян, но Болгарская коммунистическая партия (БКП), приобретшая определённое влияние среди промышленных рабочих, нападала на БЗНС как «реакционную буржуазно-помещичью силу». 9 июля 1923 г. фашистские силы при поддержке части офицерства совершили переворот. Правительство БЗНС было свергнуто, премьер-министр А. Стамболийский – убит. Ополченцы БЗНС – т.н. «Оранжевая гвардия» – оказало путчистам ожесточённое сопротивление, но коммунисты и подконтрольные им профсоюзы не оказали «земледельцам» никакой поддержки. «В дни переворота ЦК БКП, считая, что речь идет о борьбе за власть между городской и сельской буржуазией и что, следовательно, классовых интересов пролетариата она не затрагивает, заявил и невмешательстве в события, о нейтралитете компартии в них» (Болгария в XX веке. Очерки политической истории, Е.Л.Валева (отв. ред.), интернет-версия).

После прихода к власти фашистов Коминтерн ориентировал БКП на подготовку революционного восстания в Болгарии. «14 сентября 1923 г. тишину балканской ночи разорвал звук выстрелов. По всей Южной Болгарии разгоралось массовое выступление крестьян против правого правительства во главе с Александром Цанковым, профессором политэкономии Софийского университета, занявшим кресло премьер-министра 12 июня 1923 г. в результате военного переворота. Крестьяне нападали на города и деревни, сражались с войсками и полицией. Движение ширилось и захватывало все новые и новые территории. Так начиналось знаменитое Сентябрьское восстание. <…>

Родившийся в голове лидеров Коминтерна замысел вооруженного выступления коммунистов против правительства Цанкова смотрелся эффектно, но имел слабое отношение к реальности. Однако большевики уже закусили удила и не внимали никаким возражениям, самые серьезные из которых исходили непосредственно из Болгарии. Руководство болгарской компартии (БКП) осознавало, что вооруженное восстание против правительства не имело шансов на успех. Хотя крестьянство в массе своей выступало против режима, профессор Цанков опирался на военных при нейтралитете городских слоев… В числе сомневавшихся в перспективах выступления были центральные фигуры в БКП – члены ЦК Х. Кабакчиев, Т. Луканов и патриарх болгарского социалистического движения Д. Благоев, имевший еще народовольческий опыт революционной борьбы.

Свои соображения болгары сообщали советским товарищам, однако ответом на них стали грозные обвинения в «оппортунизме». Ленин к этому времени был уже недееспособен: после второго инсульта, случившегося в марте 1923 г., он навсегда отошёл от руководства политикой Коминтерна. Тон в штабе мировой революции задавали Зиновьев, Троцкий и Сталин. Последний, явно раздосадованный упорством БКП, даже предлагал прибегнуть к «репрессивным мерам» в отношении ЦК партии. С целью практической работы с несознательными товарищами в Болгарию был нелегально переброшен член Исполкома Коминтерна В. Коларов, который тайно на моторной лодке пересек Черное море и прибыл в порт Варны. Ему в напарники прикомандировали Георгия Димитрова, будущего лидера советской Болгарии. Под мощным давлением Москвы БКП пошла на уступки и в августе 1923 г. санкционировала вооруженное восстание против правительства Цанкова.

Ленин в Горках после инсульта. Фото: 1923 г.

Подготовка к нему с самого начала приняла весьма странный характер. Болгарские коммунисты, в отличие от советских товарищей, «съевших собаку» на подпольной деятельности, не имели ни малейшего представления о нелегальной работе. Они помещали призывы к объединению антиправительственных сил и последующему совместному выступлению прямо на полосах партийных газет, тем самым заранее раскрывая свои планы. Вполне логично, что режим заподозрил неладное. 12 сентября в 6 часов утра по всей стране полиция начала повальные аресты. 2,5 тысячи коммунистов оказались за решёткой. Коларов и Димитров глубоко законспирировались.

Сталин и Димитров направляются на физкультурный парад на Красной площади. Фото: 1936 г.

Однако в Москве азарт только нарастал. 14 сентября представитель Коминтерна, бывший ленинский нарком земледелия В. Милютин, брошенный партией на балканский участок фронта грядущей мировой революции, писал в Исполком Интернационала: «События в Болгарии развиваются крайне быстро… Я полагаю необходимым, чтобы партия немедленно вступила в открытую борьбу». Впрочем, после событий 12 сентября ситуация и без того развивалась в направлении неуправляемого взрыва. В тот самый момент, когда Милютин заканчивал свое письмо, в Болгарии уже начиналось стихийное крестьянское восстание.

Коммунистические ячейки на местах, застигнутые врасплох правительственными репрессиями, стали срочным порядком принимать решение о начале выступления. ЦК БКП потерял связь со страной: его сотрудник, ответственный за работу с провинцией, после арестов так тщательно законспирировался, что его с большим трудом разыскали лишь спустя неделю.

20 сентября руководство партии объявило о начале восстания. В Коминтерне собирались оказать намечающейся болгарской революции материально-техническую помощь. В Севастополе готовили к отправке оружие. Туда же решили отправить болгар-коммунистов, разбиравшихся в военном деле. Двух особо ценных эмиссаров предполагалось доставить к месту назначения на истребителе. Однако Москва запаздывала. 20 сентября уже полыхали южные и центральные регионы Болгарии, где разворачивались целые сражения между повстанцами и армией. Крестьянские отряды штурмовали города, но их во многом стихийное, не скоординированное выступление быстро потерпело поражение…

На какое-то время коммунистам показалось, что их выступление действительно перерастает в социальную революцию. Однако в реальности оно не имело никаких перспектив. Собрав все силы в кулак, правительство нанесло по мятежникам мощный удар. К концу сентября с восстанием в Болгарии было покончено...

Основную долю ответственности за кровавый исход сентябрьской авантюры нес на себе Коминтерн, однако в Москве на положение дел смотрели со странным оптимизмом. Всю ответственность за провал инициированного большевиками вооруженного выступления возложили на самих же болгар и тем самым «умыли руки» (А.Вершинин Коминтервенция. Как во славу мировой революции большевики взрывали Болгарию, Новая газета, 06.06.2012).

«Разгром Сентябрьского восстания не отрезвил коминтерновские головы. «Коминтерн не был обескуражен провалом: Зиновьев на всех форумах ноября 1923 – февраля 1924 г., где в той или иной мере обсуждались причины неудачного выступления болгарских коммунистов, давал оптимистическую характеристику событиям в Болгарии, как и попыткам революционных выступлений в Германии и Польше, хотя и там они окончились поражением. Оторванный от жизни идеализм председателя ИККП был поддержан XIII конференцией РКП(б) в январе 1924 г.: на ней общая ориентация для компартий Коминтерна закладывалась как «левая», т.е. как продолжение курса на революцию; события 1923 г. в Болгарии, Польше, Германии еще оценивались как «все-таки начало новой волны международной революции». Боевое направление, заданное в Москве, определяло и линию поведения БКП» (Болгария в XX веке. Очерки политической истории, Е. Л. Валева (отв. ред.), интернет-версия).

«Август 1924 г. стал для нее месяцем больших потрясений. В первой его половине произошел провал с переброской крупной партии оружия на моторных и парусных лодках из Севастополя. Согласно закрытой информации, полученной в Москве, из 18 т оружия в 120 ящиках на болгарский берег сумели сгрузить только 80 ящиков. Частями было дослано еще некоторое число винтовок, патронов, гранат и т.п. И все это сумела обнаружить болгарская полиция. В результате провала расконспирированной оказалась вся подпольная организация по доставке, разгрузке, переносу и укрытию вооружения.

Разразился международный скандал. Дипломаты из иностранных консульств в Варне, осматривая оружие для доклада своим правительствам, установили по клеймам, что контрабандное оружие произведено в СССР» (там же).

«Речь шла об очередной авантюре, однако позицию Москвы на этот раз разделяла и часть руководства БКП, в котором после правительственных репрессий значительно усилилось влияние «леваков». Перешедшая на полную нелегальность компартия стала активно милитаризироваться. В стране начиналась партизанская война. Коммунистические отряды нападали на города и деревни, убивали местных чиновников, «кулаков и русских контрреволюционеров». Особый размах приобрели «экспроприации» – грабежи денежных средств у сельской и городской «буржуазии». Коммунистам противостояли правительственные войска, действовавшие при поддержке частей Русской армии. Болгария вновь погружалась в омут насилия. <…>

13 апреля 1925 г. недалеко от города Орхание на западе страны попала в засаду машина царя Болгарии Бориса III. Сам он лишь чудом остался жив. Покушение было делом рук анархистов, тесно взаимодействовавших с БКП. Коминтерн устами Коларова и Димитрова еще в феврале-марте высказался против планировавшегося покушения на членов правительства Болгарии. Однако процесс, запущенный Москвой летом 1923-го, было уже не остановить.

Борис III. Фото: 1943 г.

Сами же коммунисты в это время готовились осуществить крупнейший террористический акт в истории Болгарии. В день покушения на царя в центре Софии прогремели выстрелы. По дороге в церковь членом военной организации (ВО) компартии был убит видный представитель военных кругов страны генерал Константин Георгиев. Это убийство само по себе было серьезным ударом по режиму, однако оно являлось лишь частью плана, в случае реализации которого правительство Цанкова могло быть уничтожено физически. Отпевание Георгиева должно было пройти в Великий четверг 16 апреля в софийском соборе Св. Воскресения (по-болгарски - Святой Недели). Предполагалось, что на нем будут присутствовать крупнейшие политические деятели Болгарии, в том числе премьер-министр.

Собор Св. Воскресения, София, Болгария

Накануне организаторы теракта с помощью завербованного церковного ключаря Петра Задгорского внесли в собор 25 килограммов взрывчатки и заложили ее под несущие опоры купола. В день отпевания в собор прибыл организатор покушения член ВО БКП Никола Петров. Приехали министры во главе с Цанковым. Ключарь разместил их в храме таким образом, чтобы они гарантированно оказались в эпицентре взрыва. В 15.23 заложенный динамит сдетонировал. Под руинами собора погибли 213 человек (включая умерших от ран). Болгарская армия разом лишилась своих лучших генералов, прибывших на отпевание, чтобы отдать последний долг боевому товарищу. Среди жертв значились Калин Найденов, военный министр в годы Первой мировой войны, и Стефан Нерезов, один из наиболее талантливых болгарских военачальников. Лишь по случайности никто из членов правительства серьезно не пострадал.

Вечером того же дня в стране ввели чрезвычайное положение. Военный министр Иван Вылков отдал тайный приказ о физической ликвидации лидеров оппозиции. Страну накрыла волна террора… К 1926 г. умеренное крыло в БКП возобладало, а лозунг на вооруженное восстание был окончательно снят. Но те три года, в течение которых Москва пыталась разжечь на Балканах революционный пожар, навсегда запечатлелись в памяти болгар как один из самых кровавых периодов в истории их страны» (А. Вершинин Коминтервенция. Как во славу мировой революции большевики взрывали Болгарию, Новая газета, 06.06.2012).

Агрессивные планы СССР в 1920-30-е годы отнюдь не ограничивались Европой. Во время гражданской войны в Никарагуа в 1927-33 гг. Коминтерн всячески пытался привлечь в свои ряды «генерала свободных людей» А. С. Сандино, однако сделать этого не удалось. Зато латиноамериканские деятели Коминтерна сумели мистифицировать руководителя сальвадорских коммунистов Ф. Марти, убедив его в том, что в случае коммунистического восстания он получит военную и финансовую помощь от СССР. Есть непроверенная информация о том, что Москва выделила на восстание в далёкой центральноамериканской республики некие денежные средства, но в Сальвадор они так и не попали. Безоружные крестьяне восстали: их лидеры были уверены, что где-то вблизи сальвадорских берегов ждут своего часа корабли, гружёные советским оружием и заполненные десантниками-красноармейцами. Никаких кораблей, конечно, не было. Итог: не менее 4 тысяч крестьян погибло в боях, ещё 20 тысяч – расстреляны после подавления восстания.

Вспомним, что 1932 г. – страшный год для жителей СССР: в результате преступной коллективизации в стране уже начинался голод, унёсший к осени 1933 г. жизни минимум 7,5 миллионов человек. А советская власть ничтоже сумняшеся тратит валюту на организацию восстания в далёком Сальвадоре, на поддержку «революционных движений» и коммунистических партий во всём мире. А лидеры иностранных компартий отдыхают, как короли, в Сочи и Ялте…

В ноябре 1935 г. советские агенты – представители бразильской, аргентинской, германской, английской и польской компартий, прошедшие обучение в Москве и получившие там же огромные средства в валюте, поднимают вооружённое восстание в Бразилии. Оно оказалось возможным потому, что в этой стране был очень популярен Луис Карлос Престес – бывший офицер, участник демократического восстания 1924 г. Тогда небольшим отрядом он прошёл всю Бразилию, призывая крестьян к борьбе за свободу, получив прозвище «Рыцарь надежды». Правда, военные демократы имели очень смутное представление о том, что такое эта свобода, и не смогли внятно объяснить крестьянам цели своего похода.

Престес во время ноябрьского восстания 1935 г.

После поражения восстания Престес эмигрировал, стал коммунистом, а очень скоро и генсеком компартии. Но в народе он был популярен не оттого, что был коммунистом, а потому, что он был «Рыцарем надежды», а это не одно и то же. Престес всю жизнь делал ставку на восстание в армии; в 1935 г. коммунисты бразильских офицеров и убеждали, и подкупали. Подкупали и атаманов многочисленных на северо-востоке страны сельских банд – «кангасейро», но те деньги брали с удовольствием, но в восстании, когда оно началось, участия не приняли.

«Весной 1934 г. в исполкоме Коминтерна под председательством Д. Мануильского прошли совещания комиссии по проблемам Латинской Америки. Стержневым вопросом, стоящим на повестке дня, был вопрос о положении в Бразилии. Стенограммы совещаний показывают, с какой скрупулёзностью Мануильский и другие члены ИККИ расспрашивали присутствовавших на совещаниях представителей компартии Бразилии (КПБ) об их стране. Их интересовали все стороны жизни бразильского общества: экономика и политика, положение в компартии и профсоюзах, отношения с крестьянами и сельхозрабочими, армия и церковь, расстановка классовых сил, взаимоотношения коммунистов с другими партиями и так далее.

Вскоре Латиноамериканский лендерсекретариат ИККИ получил задание выработать механизм военной подготовки для бразильской компартии, всесторонне изучив всё изложенное и используя все возможные материалы, а также подобрать группу подходящих людей с целью отправки в эту страну в качестве «инструкторов».

С 16 по 28 октября 1934 г. в Москве проходила 3-я конференция компартий Южной и Карибской Америки. В ней приняли участие представители большинства действующих компартий стран латиноамериканского континента, в том числе несколько генеральных секретарей.

На конференции обсуждалось положение во многих странах, однако ключевой темой снова стал бразильский вопрос.

Делегаты отмечали, что Латинская Америка стоит на пороге крупнейших боёв за власть и что партией, располагающей наиболее реальными возможностями для взятия власти в текущий момент, является компартия Бразилии. Выступивший на конференции генеральный секретарь КПБ А. Кейрос заявил, что Бразилия быстро идёт к революционному кризису, и ближайшие месяцы станут решающими в его разрешении. Он утверждал, что революция всё равно произойдёт, с партией или без неё, так как кризис в городах и на селе налицо. Партия на сегодняшний день имеет возможность возглавить подъём народных масс. Учитывая популярность Луиса Карлоса Престеса в народе, он предлагал его на роль руководителя. В заключение Кейрос сказал, обращаясь к ИККИ: «С вашей помощью мы сумеем справиться с теми задачами, которые стоят перед нами».

Подводя итоги конференции, Мануильский обещал «на специальной комиссии» серьёзно поставить вопрос о помощи Коминтерна «на чисто деловую почву» и заявил, что он «глубоко убеждён, что в ближайшее время красное знамя Советов будет высоко реять над Бразилией».

Как заметил представитель компартии Бразилии при ИККИ Ф. Ласерда, «...после третьей конференции компартий латиноамериканских стран ...мы сделали решительный поворот к применению линии Коминтерна, взяв на себя смело инициативу организации Национально-освободительного альянса».

Летом 1935 г. в докладе на VII конгрессе Коминтерна генеральный секретарь ИККИ Георгий Димитров, ориентируя компартии на создание единых народных фронтов в своих странах, особо отметил, что Бразильская компартия положила правильное начало развитию единого антиимпериалистического фронта, создав Национально-освободительный альянс. Он добавил при этом, что надо стремиться к взятию власти этим альянсом.

Председательствующие на VII конгрессе Коминтерна. Фото: 25 июля 1935 г.

Верный интернациональным принципам Коминтерна, ИККИ сформировал команду «инструкторов» для отправки в Бразилию из лиц разных национальностей. Среди них - немцы (А. Эверт с женой Элизой, Ф. Грубер, Х. Крюгер, О. Бенарио), аргентинец Р. Гиольди, итальянец А. Локателли), американец В. Баррон, представители СССР (П. Стучевский и его жена Софья) и другие. Эти люди должны были, выполняя разные функции, создать организационный центр по подготовке восстания и одновременно держать связь с ИККИ. Было принято решение, что руководить восстанием будет Престес. В целях конспирации участники группы добирались до места назначения в разное время и разными путями. Престес, который в 1931–1934 гг. находился в СССР, отправился в путь 29 декабря 1934 г., причём в сопровождении молодой женщины, состоявшей на службе в 4-м управлении Штаба РККА, которую Мануильский «присмотрел и одолжил» у этой секретной службы. Ей было поручено оберегать будущего лидера революции, направляемого Коминтерном, и обеспечить его безопасное прибытие в Бразилию. Это была 27-летняя немецкая коммунистка Ольга Бенарио, прошедшая в СССР военную подготовку и фанатично преданная идеалам революции. Оба путешествовали под вымышленными именами, изображая респектабельную семейную пару из Португалии, иногда подолгу задерживаясь в некоторых странах. В Рио-де-Жанейро они прибыли в апреле 1935 г.

Арест Ольги Бенарио-Престес в Бразилии. Фото: 1936 г.

ИККИ держал под постоянным контролем развитие событий в Бразилии. Контакты с группой поддерживались через многочисленные пункты связи в Латинской Америке и Европе» (Сорокин А. Секреты Коминтерна: числовые коды 30, 37..., «Родина», 10-2013).

Воинские части восстали в нескольких городах, но большая часть армии их не поддержала. Восстание было подавлено в течение нескольких дней.

Тут уместно задаться вопросом: на что, собственно, рассчитывали НКВД и Коминтерн, на что были потрачены огромные средства, изъятые у несчастного советского народа на эту авантюру? Предположим невозможное – что армия поддержала бы восстание и установила советскую власть в крупных городах.

Поражение коммунистов всё равно было неизбежным: сельскую местность контролировали т.н. «полковники» – латифундисты, частные армии которых были гораздо многочисленнее и сильнее, чем слабые, технически отсталые вооружённые силы Бразилии. При этом крестьяне (даже банды «кангасейро»!) поддерживали не революционеров, а власти и помещиков. В гражданской войне эти отряды сразу получили бы помощь от США и Англии, а СССР не имел никакой возможности помочь Престесу и его людям – советский флот до Бразилии просто не мог доплыть через океан, контролируемый Британией и США.

Так зачем это всё затевалось? Очевидно, чтобы латиноамериканское отделение Коминтерна отчиталось: работаем, чуть было Бразилию не сделали советской республикой! А что не вышло сейчас - не беда: в следующий раз всё получится…

И крайне важно, конечно, - это доступ коминтерновцев и чекистов к большим средствам в валюте: сколько её, не попав в руки Престеса, оказалось в карманах советских разведчиков-чекистов, знали только они сами.

Закат «Всемирной компартии»

В середине 1930-х гг. звезда Коминтерна начала закатываться – И. Сталин в нём разочаровался. Почему это произошло - вопрос трудноразрешимый: вероятно, общий крах коминтерновской политики показал ему, что эта организация выдохлась и больше не может приносить ему пользу. Возможно, он тяготился необходимостью усложнённой процедуры отдачи приказов не только ОГПУ-НКВД, но и какому-то ещё Коминтерну… В то время он уже ощущал себя всесильным, и считал, что может отдавать распоряжения кому угодно и только через собственные разведывательные и силовые структуры, а Коминтерн всё-таки предполагал хотя бы формальное, но коллегиальное руководство. «Еще в 30-е годы он называл Коминтерн «лавочкой» и как-то заявил на заседании Политбюро: «Кто они, эти люди из Коминтерна? Ничего больше, как наймиты, живущие за наш счёт. И через 90 лет они не смогут сделать нигде ни одной революции» (Владимир Николаев «Красное самоубийство», интернет-версия).

Вероятно, что определённую роль сыграло безудержное воровство, которое было свойственно всем советским учреждениям и организациям, а значит, и Коминтерну. «О какой точности [в отчётах о расходовании выделяемых Коминтерну средств – прим. авт.] может идти речь, если они тут же пропадают из поля зрения Москвы за рубежом? Причём часто их передают тайно, без всяких расписок и прочих уточнений. Щедрые вливания в дело мировой революции не могут не вызывать больших сомнений у любого нормального наблюдателя этого феномена. Такие подозрения вполне оправданны… О том, как обстояло дело с выдачей денег в Коминтерне, можно узнать, например, из воспоминаний видного его сотрудника Я. Рейха по кличке «товарищ Томас». Итак, дело было в 1919 г.:

«Меня как-то ночью вызвал к себе Ленин и с места в карьер: «Вы должны ехать в Германию... Ставить работу Коминтерна надо именно на Западе – и прежде всего в Германии. А там без опытных старых подпольщиков не поставить. Их надо высылать из Москвы... Возьмите как можно больше денег, присылайте отчеты и, если можно, газеты, а вообще делайте, что покажет обстановка. Только делайте!» Сразу же написал соответствующие записки Ганецкому, Дзержинскому... Ганецкий в это время заведовал партийной кассой, не официальной, которой распоряжался ЦК партии, и не правительственной, которой ведали соответствующие инстанции, а секретной партийной кассой, которая была в личном распоряжении Ленина и которой он распоряжался единолично, по своему усмотрению, ни перед кем не отчитываясь. Ганецкий был человеком, которому Ленин передоверил технику хранения этой кассы. Я знал Ганецкого уже много лет, и он меня принял как старого знакомого товарища. Выдал один миллион рублей в валюте – немецкой и шведской. Затем повел меня в кладовую секретной партийной кассы. Повсюду золото и драгоценности: драгоценные камни, вынутые из оправы, лежали кучами на полках, кто-то явно пытался сортировать и бросил. В ящике около входа полно колец. В других золотая оправа, из которой уже вынуты камни. Ганецкий обвел фонарем вокруг и, улыбаясь, говорит: «Выбирайте!» Потом он объяснил, что это все драгоценности, отобранные ЧК у частных лиц по указанию Ленина, Дзержинский сдал их сюда на секретные нужды партии... Мне было очень неловко отбирать: как производить оценку? Ведь я в камнях ничего не понимаю. «А я, думаете, понимаю больше? – ответил Ганецкий. – Сюда попадают только те, кому Ильич доверяет. Отбирайте на глаз, сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы вы взяли побольше, и советовал в Германии продавать не сразу, а по мере потребности». И действительно, я продавал их потом в течение ряда лет... Наложил полный чемодан камнями, золото не брал: громоздко. Никакой расписки на камни у меня не спрашивали, на валюту, конечно, расписку я выдал...»

А вот еще эпизод из деятельности «товарища Томаса», это уже не его личные воспоминания, а сухой отчет на основании документов Коминтерна. Итак, в феврале 1921 г. он привез в Германию 25 миллионов немецких марок и драгоценностей на 37 миллионов немецких марок. Тогда же в Германию из Коминтерна перевели три миллиона рублей золотом и множество драгоценностей, стоимость которых можно было бы установить лишь после их продажи в Европе. В тот раз «товарища Томаса» заподозрили в финансовых махинациях, попросту говоря, в воровстве. Когда попытались с этим разобраться, он заявил: «По понятным причинам я с начала своей деятельности не веду бухгалтерии». В ходе расследования этого дела одна из сотрудниц «товарища Томаса» показала: «Деньги хранились, как правило, на квартире «товарища Томаса». Они лежали в чемоданах, сумках, шкафах, иногда в толстых папках на книжных полках или за книгами. Передача денег производилась на наших квартирах поздно вечером, в нескольких картонных коробках весом по 10-15 кг каждая, мне нередко приходилось убирать с дороги пакеты денег, мешавшие проходу».

В конце концов выяснилось, что Яков Самуэлович Рейх, он же товарищ Томас, он же Джеймс, никогда не состоял в РКП(б), ни в какой другой компартии, то есть, оказывается, много лет подряд через руки случайного человека, авантюриста, проходили фантастические суммы. А сколько сотен (или тысяч?) агентов было у Коминтерна? Ведь мир велик! И сколько из них были не чисты на руку? На такие буквально неисчислимые средства (и при таком их «учете»!) не могло не слететься множество международных аферистов, словно мухи на дерьмо... Под предлогом секретности финансовая отчетность в Коминтерне практически отсутствовала. И сегодня можно увидеть в сохранившихся архивах тысячи записок и расписок о выдаче средств, и при этом никаких упоминаний об отчетности нет. Порожденный советской властью Коминтерн унаследовал обязательно сопутствующий ей вирус повального воровства, которым наша система отличалась и при жесточайшей диктатуре, и при так называемой демократии, наступившей у нас в конце прошлого века. При своих баснословных расходах Коминтерн не только провалил грандиозную затею с мировой революцией, но и не смог устроить революций местного масштаба. Несомненно, что от таких потрясений мир спасло, не в последнюю очередь, повальное воровство в Коминтерне» (Николаев В. Красное самоубийство, интернет-версия).

В феврале 1936 г. Секретариат ИККИ предельно ужесточил для иностранных коммунистов возможность работы в СССР и вообще пребывания на его территории. Более того: лица, ранее учившиеся в международных школах и оставшиеся на территории СССР», подлежали возвращению в свои страны (т.е. прямо в руки гестапо, сигуранцы (Тайная полиция Румынии) и дефензивы (Тайная полиция Польши)). Забегая вперёд, отметим, что эти самые «лица», возвращённые в родные пенаты, имели гораздо больше шансов выжить, даже оказавшись в тюрьмах на родине, чем те, кто остался в СССР и был перемолот ГУЛАГом (один из примеров – И. Б. Тито, в 1937 г. уехавший из Москвы в Югославию и выживший, в то время как его предшественник М. Горкич был расстрелян).

Броз Тито и Сталин. Фото: 1944 г.

«Большой террор» 1937-39 гг. обрушился на Коминтерн, как молот. Большая часть его кадровых работников была расстреляна, в лагерях оказались лишь немногие. Сколько иностранных коммунистов уничтожили в СССР мы не узнаем никогда, но счёт идёт на тысячи: так, только гестапо, на гибель, НКВД выдало больше тысячи немецких и австрийских коммунистов, нашедших на советской территории ненадёжное убежище. К концу 1937 г., парализованный тотальным террором, Коминтерн практически прекратил свою деятельность.

Массовые аресты и истребление иностранных коммунистов деморализовало тех их них, кто ещё оставался на свободе. В письме Г. Димитрову от 23 апреля 1938 г. и. о. директора НИИ по изучению национальных и колониальных проблем (НИИНКП) Ф. Котельников просил содействия в отправке студентов из института, так как «дальнейшее их пребывание становится нетерпимым». Речь шла о 36 слушателях из Индии, Вьетнама, Филиппин, Сирии, Палестины, Японии, которые настойчиво добивались только одного: чтобы их отправили домой. Димитров поручил М. Москвину «ускорить разрешение этого давнишнего вопроса» (Дамаскин И. А. Сталин и разведка. - М.: Вече, 2004).

Влияние СССР, а, следовательно, Коминтерна на левые круги и рабочих продолжало падать. Не прибавляла популярности коммунистам и работа НКВД в Испании, где нелояльные Сталину левые группировки подверглись истреблению. Роспуск по нелепым обвинениям компартии Польши и последовавшее уничтожение находившихся в Советском Союзе польских коммунистов и, конечно же, убийство Троцкого агентами НКВД, остававшегося в глазах мировой общественности пусть и заблуждающимся, но лидером «октябрьской революции», также способствовали падению авторитета коммунистического движения.

Но самый сильный удар по мировому коммунизму и Коминтерну нанёс союз Сталина с Гитлером, оформившийся в августе 1939 г. Мировое коммунистическое движение было полностью дезориентировано и деморализовано. На начавшуюся в сентябре 1939 г. Вторую Мировую войну ИККИ отреагировал только в ноябре (!), причём своим воззванием буквально потряс левых всего мира: Коминтерн охарактеризовал войну как империалистическую с обеих сторон, в которой «повинны все капиталистические правительства, и в первую очередь правящие классы государств». Главной задачей компартий воюющих стран он объявил «превращение империалистической воны в гражданскую». До самого нападения Германии на СССР 22 июня 1941 г. сектор прессы ИККИ не направил в адрес иностранных компартий ни одной статьи против нацизма и фашизма.

Встреча Гитлера и наркома иностранных дел СССР Молотова, Берлин. Фото: 1939 г.

В результате трудящиеся начали массами покидать компартии Англии и Франции, а сами сократившиеся по численности партии занялись саботажем в пользу нацистской Германии и, естественно, были запрещены. После захвата немцами Парижа французские коммунисты обращались к оккупационным властям с просьбой разрешить им легальную деятельность и даже пытались легально издавать «Юманите»!

К концу 1930-х гг. коммунисты продолжали активно работать только в нескольких странах (в основном во Франции, Югославии, Болгарии, Китае, Чили) – в остальных их численность упала ниже критического минимума, а деятельность оказалась парализованной. После этого по сути прекративший работу Коминтерн стал никому не нужен, и в 1943 г. он без всякой помпы и с минимальной оглаской был официально упразднён.

С этого времени коммунистической агрессией занялись непосредственно советские спецслужбы.

Автор: Трифонов Е. [email protected]

Обсудить статью на форуме

Новости истории

Поиск

Форум

Рассылка от Историка

История Коминтерна

Орудие агрессии

Идеология агрессии

Ход агрессии

Закат «Всемирной компартии»

По историческим эпохам