История и современность 
От восхода до заката: кемалистский век Турции
От восхода до заката: кемалистский век Турции
Трифонов Е.
В июле 2016 г. попытка военного переворота, подавленная властями, ознаменовала конец эры кемализма – политической системы, господствовавшей в Турции почти столетие – с 1919-23 гг., когда турецкие националистические силы, возглавлявшиеся генералом Мустафой Кемалем (в 1928 г. взявшим фамилию «Ататюрк»), вели войну с монархистами, а также с армянами и греками, пытавшимися создать на землях бывшей Османской империи свои национальные государства.
Мустафа Кемаль Ататюрк, 29 декабря, 1923 г.
Кемализм - идеология турецкой национальной модернизации, выдвинутая Ататюрком и до начала XXI века бывшая официальной идеологией Турецкой республики. Её основой являются 6 пунктов («стрел»), закреплённые в Конституции 1937 г. (изменена в 1946 г.).
Первый пункт – республиканизм, подразумевающий выборность власти, разделение властей и демократию.
Второй пункт – национализм, т.е. создание национального государства (в противовес многонациональной Османской империи, основанной на исламе), формирование турецкого патриотизма. Сам Ататюрк воспринимал нацию в её французском смысле – как совокупность граждан, объединённых не кровью, а языком, культурой и самосознанием (на деле гражданский национализм нередко заменялся национализмом этническим, причём нередко в крайних, жестоких формах).
Третий пункт – народность, понимаемая как единство турецкого общества и межклассовая солидарность.
Четвёртый пункт - лаицизм (секуляризм по-турецки), т.е. светский характер государства и отделение религии, в турецком случае – ислама от государства.
Пятый пункт - этатизм, т.е. смешанная экономика при руководящей роли государства.
Шестой пункт – революционность в смысле готовности идти на решительные меры по слому старых, отживших социальных, экономических и политических конструкций.
Кемализм был направлен на вестернизацию, т.е. на то, чтобы превратить Турцию в страну европейского типа. Ататюрк писал: «Наша политика, наши традиции, наши устремления будут направлены на то, чтобы Турция стала европейской страной, или точнее, страной, ориентирующейся на Запад» (Atatürk'ün söylev ve demeçleri. I-III. Ankara, 1989, c. 91).
Внешними приметами кемалистской политики стали отмена монархии, провозглашение республики, упразднение халифата, отделение религии от государства, ликвидация шариатского права и введение светских судов европейского типа, перевод турецкого языка с арабского алфавита на латиницу, предоставление избирательных прав женщинам, запрет традиционной мусульманской одежды (хиджаба у женщин, фески у мужчин) и даже ношения бород.
Для страны с мощными мусульманскими традициями такие реформы были сверхреволюционными. Однако они были обусловлены самой турецкой историей.
Предыстория
В культурном отношении Турция – уникальная страна. Бывшая Османская империя занимала значительную часть Европы (Балканы, Румынию, Венгрию, Крым, Молдавию, Южную Украину, часть Северного Кавказа и Закавказья), Восточное и Южное Средиземноморье (Анатолию, нынешние Ливан, Сирию, Палестину, Ирак, Египет, Ливию, Тунис, часть Судана, часть Саудовской Аравии, Алжир) – территории, унаследованные у античной греческой, римской и византийско-христианской культур.
Иными словами, Турция возникла и веками существовала в основном на территориях европейско-христианской культуры. Сами турки – для этого достаточно посмотреть на них – в огромном большинстве являются потомками принявших ислам греков, армян, болгар, албанцев, сербов, румын, арабов, евреев, кавказцев, а также многочисленных русских, украинских, венгерских и польских рабов и рабынь. В состав турецкой элиты столетиями вливались т.н. «ренегаты» - европейские военные и технические специалисты (итальянцы, французы, испанцы, немцы, голландцы), переселявшиеся в Турцию и принимавшие ислам ради высоких должностей и доходов.
«Как ни странным может показаться с первого взгляда, однако же не подлежит ни малейшему сомнению тот факт, что величие Оттоманской империи, блеск её в лучшую пору её существования до известной степени созданы руками христиан. Было немало искателей приключений из христиан, которые поступали в войско турок и принимали участие в их походах; особенно важные услуги они оказывали туркам в тех отраслях военного и морского дела, в которых сами турки не обладали достаточной опытностью и знанием; они заведовали артиллерией, флотом, работали в арсеналах и на корабельных верфях… Все важнейшие административные должности были в руках христианских ренегатов… Должность великого визиря была как бы привилегией христианских ренегатов и не вручалась лицам турецкого происхождения… Систематическое покровительство ренегатам из христиан, обычай раздавать им лучшие и доходнейшие места принесли несомненную пользу империи» (Н. Скабаланович «Политика турецкого правительства по отношению к христианским подданным и их религии (от завоевания Константинополя до конца ХVIII в.», интернет-версия).
Таким образом, Турция, ставшая всемирным исламским халифатом (из суннитских государств только Марокко и ваххабиты Аравии не признали османского султана халифом правоверных) имела могучие европейские, христианские корни и развивалась на стыке исламской и христианской культур. Это наложило сильнейший отпечаток на всю её историю.
В XIII-XVII веках Османская империя шла от победы к победе, расширившись от небольшого эмирата в северо-восточной Анатолии до мировой империи, простиравшейся от Словакии до Сомали и от Алжира до Каспийского моря и нынешнего Кувейта. Военные победы для весьма религиозных людей того времени обосновывали преимущество ислама над христианством и турецкого образа жизни над европейским.
Однако европейские страны постепенно стали опережать Османскую империю в техническом и военном отношении. В XVI веке европейцы остановили турецкую экспансию – османские войска были дважды разбиты под Веной; турецкий флот, два столетия господствовавший на Средиземноморье, был уничтожен испано-итало-мальтийским при Лепанто; разгром самого воинственного и сильного турецкого вассала, Крымского ханства, под Москвой означал начало заката османского могущества. Неустойчивое равновесие сил продолжалось более века, пока, наконец, в 1683 г. австрийско-польско-немецкая армия Яна Собесского не нанесла туркам сокрушительное поражение под Веной. После этого в течение более чем двух веков Турция отступала под натиском в основном русских и австрийских армий, уступая одну территорию за другой. К началу Первой Мировой войны османы потеряли почти весь Балканский полуостров (за исключением маленького кусочка Фракии со Стамбулом и Эдирне), Кавказ, Крым, Бессарабию и юг Украины, Закавказье, Алжир, Тунис, Ливию и Египет.
Сражение при Лепанто. Худ. Х. Луна-и-Новисио, 1887, Сенатский дворец, Мадрид, Испания
Ослабление могущества заставило Османскую империю искать выход, а он был только в реформах европейского типа. В 1789-1807 гг. султан Селим III провёл первую военную реформу, попытавшись реорганизовать армию по европейскому образцу. В ответ янычары – султанская гвардия и опора исламской реакции – совершила дворцовый переворот; Селим III был убит. Однако в 1826 г. новый султан Махмуд II уничтожил корпус янычар, обезглавив обскурантистское движение.
Тем не менее Османская империя продолжала деградировать. Она настолько явно клонилась к распаду, что в Европе её стали считать «больным человеком Европы», и только борьба между Россией, Австрией, Францией и Великобританией за «турецкое наследство» позволила империи выжить и не распасться окончательно.
Султан Селим III, Худ. К. Капидагли, 1803 г, музей дворец Топкапи, Стамбул, Турция
1839-76 гг. в турецкой истории называется «Танзимат» («Упорядочение»), состоявшее из ряда реформ. Их целью была постепенная трансформация традиционного мусульманского уклада и европеизация страны. В этот период были формально уравнены в правах мусульмане и немусульмане, проведена (на бумаге) весьма консервативная аграрная реформа, упорядочена налоговая система, установлена публичность судопроизводства, введён рекрутский набор в армию вместо феодально-племенных ополчений с сокращением срока службы. Открывались светские школы, началось строительство железных дорог, появились пароходные компании.
В 1876 г. великий везир - реформатор Мидхат-паша произвёл государственный переворот, свергнувший султана Абдул-Азиза, привёл к власти нового султана Абдул-Хамида II, провёл первые выборы в парламент и провозгласил конституцию.
Абдул-Хамид II. Фото 1868 г.
Но конституционный строй продержался недолго. В 1877-78 г. Турция потерпела поражение в войне с Россией, армия которой освободила Болгарию. Военная катастрофа спровоцировала политическую реакцию, и в 1877 г. Абдул-Хамид сместил Мидхат-пашу, в следующем, 1878 г. упразднил конституцию, распустил парламент и установил самодержавный тираний режим («зулюм»).
Тем временем империя продолжала разваливаться. В 1878 г. Берлинский конгресс окончательно признал независимость Болгарии, Черногории и Румынии, а Босния и Герцеговина, формально оставаясь в составе Турции, была оккупирована Австро-Венгрией. В 1881 г. Франция захватила Тунис, в 1882 г. Великобритания оккупировала Египет. В 1881 г. англо-французские кредиторы заставили Стамбул сформировать Управление Оттоманского государственного долга из числа самих кредиторов, которое взяло под контроль основные доходы Турции и приступило к управлению её финансами.
Реформы Танзимата дали определённый толчок развитию Османской империи, но в целом они не удались. Разросшаяся бюрократия, но в большей степени – исламское духовенство и феодалы, а в ещё большей – крайний консерватизм подавляющего большинства турецкого народа тормозили развитие страны. Новые законы в большинстве провинций либо исполнялись лишь частично, либо, особенно в восточных и южных районах, где властвовали племенные курдские и арабские вожди, не исполнялись вообще. В целом можно сказать, что реформы затормозились в силу отсутствия поддержки со стороны мусульманского населения империи.
Поскольку Османскую империю теснили христианские страны – Россия, Великобритания и Франция, а на территории самой империи восставали против османской власти христианские народы – греки, сербы, черногорцы, румыны, герцеговинцы, болгары, македонцы и армяне, режим Абдул-Хамида и мусульманское духовенство направило гнев мусульман и турок против христиан. В 1894-95 гг. в Турции произошли кровавые погромы армян (т.н. Сасунская резня), не менее 300 тысяч которых погибли.
* * *
Следующая попытка европеизации связана с движением младотурок. Так называлось политическое движение за конституционные реформы европейского типа, возникшее в Османской империи в конце XIX века; в 1889 г. реформаторы создали в подполье партию «Единение и прогресс» (“İttihat ve Terakki»). Духовными «отцами» движения были просветители Абдулла Джевдет и Тевфик-бей Абу-з-Зия, а практической политикой занялись офицеры, которых возглавили Ниязи-бей, Энвер-паша, Талаат-паша и Джемаль-паша.
Абдулла Джевдет
В июле 1908 г. офицеры-младотурки подняли восстание в Македонии, где они командовали гарнизонами, сокрушили султанскую армию и заставили султана восстановить конституцию 1876 г. и созвать парламент. Младотурки сумели прийти к власти в первую очередь потому, что выдвинули программу строительства светского демократического государства и реального равноправия мусульман и христиан, а также всех национальностей Османской империи, благодаря чему революцию поддержали национальные и религиозные меньшинства, включая даже таких непримиримых, как армянская националистическая партия «Дашнакцутюн» и повстанческая Внутренняя Македонская Революционная Организация (ВМРО). В 1909 г. мусульманская реакция попыталась восстановить самодержавную власть Абдул-Хамида, но мятеж был подавлен, Абдул-Хамид отстранён от власти и заменён на безвольного Мехмеда V.
Султан Мехмед V. Фото 22 июля 1913 г.
Главной проблемой Османской империи начала ХХ века была национально-религиозная. В Сирии, Ливане, Палестине, Ираке и Хиджазе проживали арабы и турецкого населения почти не было; на основных территориях проживания турецкого народа - Анатолии и Восточной Фракии – национальные меньшинства составляли около половины населения. В крупнейших городах – Стамбуле, Измире, Бурсе, Трабзоне – большинство населения составляли греки, в Адане и Эрзуруме – армяне, и только в провинциальной Анкаре турок было большинство. Нетурки – в первую очередь греки и армяне – были гораздо состоятельнее турок; так, армянам принадлежало 60% импортной, 40% экспортной и 80% внутренней торговли в Турции. Большая часть остального экспорта, импорта и внутренней торговли принадлежало грекам, евреям и т.н. левантинцам (османским гражданам европейского происхождения) – на долю турок не оставалось почти ничего. Такая ситуация была связана с гораздо более высоким уровнем образования немусульманского населения, а также с инертностью этнических турок, не интересовавшихся современными формами производства и торговли. Растущий разрыв в доходах вызывал постоянно усиливающуюся зависть и ненависть мусульман (прежде всего турок и курдов) к немусульманам, и мирного решения эта проблема, по-видимому, не имела, так как турки и курды учиться в современных школах в огромном своём большинстве просто не желали.
Младотурецкий режим на практике оказался совершенно не таким, какой обещали создать руководители партии «Единение и прогресс», а точнее – прямо противоположным. Провозглашённые младотурками принципы светского государства остались на бумаге: в Османской империи продолжал господствовать шариат с соответствующими ограничениями свобод и прав немусульман – как говорили в тогдашней Турции, они «надели чалму на конституцию». Более того: преследования немусульман постоянно усиливались, превратившись в решающий фактор государственной политики.
Официальной идеологией режима стали пантюркизм и панисламизм, т.е. объединение всех тюркских народов и всего исламского мира в рамках Османской империи. Лидер младотурок Энвер-паша возглавлял «Туранское молодёжное движение» (Изджи), эмблемой которого был серый волк (после Второй Мировой войны был воссоздан полный аналог этой организации – нацистское движение «Боз курт», по-турецки – «серые волки», существующее по сей день). Младотурецкие пропагандисты впервые на Востоке начали пропагандировать идею «высшей расы» - естественно, турецкой. Они грезили о создании «Великого Турана» от Босфора до Алтая и от Казани и Крыма до Индийского океана (ведущий идеолог «Единения и прогресса» Талаат-паша говорил даже о Турции до Жёлтого моря). Агенты младотурок наводнили российские Кавказ и Среднюю Азию, действовали в Крыму, в Поволжье, тюркоязычных районах Ирана и Афганистана, добирались даже до китайского Синьцзяна (его они считали родиной своих священных прародителей-волков). Младотурецкое движение стало первым в мире режимом нацистского толка, а созданное им государство – прямой предтечей Третьего рейха.
Всего через год после революции, в 1909 г,. младотурки организовали армянскую резню в Киликии. «Золотые горы, обещанные армянам конституционной Турцией, оказались обманом. Вместо земного рая новая Турция устроила новую армянскую резню, которая по размерам и свирепости напоминает злейшие времена старой Оттоманской империи» (Киракосян Дж. Западная Армения в годы Первой мировой войны. Ереван: Изд-во Ереван. ун-та, 1971. С. 40, 24). Суд над организаторами погромов вылился в казнь нескольких армян – в этом выразилась истинная сущность «революционного» младотурецкого режима. Отобранные у армян земли и имущество турецкие суды оставили захватчикам, а в сентябре 1910 г. Государственный совет Турции официально узаконил насильственные захваты имущества армян – естественно, о какой-либо компенсации вопрос даже не вставал. Тогда же немусульманам было запрещено владеть оружием и возобновилось насильственное обращение в ислам. При этом немусульмане исполняли все обязанности граждан Турции – платили налоги (в том числе формально отменённый повышенный исламский налог с «неверных» – джизью), служили в армии и т.д. Давление на немусульман, постоянно возраставшее всё время существования младотурецкого режима (1908-18 гг.) в конце концов вылилось в небывалую по масштабам катастрофу – геноцид армян, анатолийских греков, ассирийцев и курдов-езидов в 1915-18 гг.: по самым минимальным оценкам, было уничтожено не менее 2 млн. христиан, а Малая Азия практически очищена от немусульман.
Останки армян, убитых 28 февраля 1919 г. в Алеппо (фотография опубликована в 1920 году в книге посла США Генри Моргентау)
Таковы были чудовищные результаты уродливого слияния исламской нетерпимости с европейскими теориями XIX века – национализмом, шовинизмом и расизмом, воспринятыми младотурецкими «европеизаторами». Неудивительно, что Гитлер прямо называл устроенный младотурками геноцид армян примером для нацистской, в первую очередь антиеврейской, политики, а единственной религией, вызывавшей у него уважение, был ислам, который он понимал именно как младотурецкий исламский протонацизм.
«Советская» Турция и начало кемализма
В центре Стамбула, на площади Таксим возвышается 12-метровый монумент «Республика», воздвигнутый в 1928 г. по проекту итальянского архитектора Пьетро Каноники, символизирующий армию-освободительницу и установление республики. Памятник включает скульптуры маршалов Мустафы Кемаля Ататюрка, Мустафы Исмета Инёню, Февзи Чакмака и фигуры простых турок. Рядом с фигурой Ататюрка располагаются, на первый взгляд, неожиданные персонажи – Климент Ворошилов, на момент возведения монумента – нарком по военным делам СССР, и Семён Аралов, в 1922 г. бывший полпредом (послом) РСФСР в Турции. Увековечение советских политических деятелей в главном мемориальном комплексе Турции было выполнено по указанию самого Ататюрка и символизирует помощь Советской России в становлении Турецкой республики.
Монумент «Республика» на стамбульской плозади Таксим
Как же получилось, что пусть большевистская, но всё же Россия стала опорой новой Турции – страны, которая с 1223 г. (первое сражение между русскими и турецкими войсками у Судака в Крыму), т.е. на протяжении шести веков была основным геополитическим врагом нашей страны? Для ответа на этот вопрос придётся вернуться к событиям Первой Мировой войны и первым последовавшим после неё годам.
Османская империя, руководившаяся младотурками, вступила в Первую Мировую войну в конце 1914 г. на стороне Германии, Болгарии и Австро-Венгрии. Турецкие войска атаковали российское Закавказье: главной целью младотурок был его захват, а в перспективе – присоединение Северного Кавказа и Крыма (дальняя перспектива была нацелена на Поволжье, Южную Сибирь и Туркестан): этот безумный геополитический проект младотурки назвали «Туран йолу» («Путь в Туран»). Таким образом, для Турции Первая Мировая война была с самого начала агрессивной, и главной её целью было разрушение России.
Война для Турции с самого начала была неудачной: русские войска сразу начали одерживать верх в приграничных сражениях, а затем всё дальше и дальше теснили османские армии вглубь Западной Армении и Восточной Анатолии.
Выжившие после погромов в Киликии армяне среди руин своих домов. Фото 1909 г.
Несмотря на то, что турецкие армяне в начале войны сохраняли лояльность Стамбулу, младотурецкий триумвират принял решение физически уничтожить армян. В 1915 г. турецкие войска и курдское ополчение начинают тотальное истребление армянского населения. Если армяне-горожане не имели возможности защищаться, то сельское население Западной Армении восстало, защищая свою жизнь. На огромной территории восточной части Османской империи начались ожесточённые бои, причём армяне апеллировали к странам Антанты, в первую очередь к России, войска которой продвигались вглубь Турецкой Армении, и русские активно помогали армянским повстанцам (армянам, оборонявшимся в Киликии, помог французский флот). Геноцид армян, помимо отвлечения огромного количества турецких войск с фронта, вызвал экономическую катастрофу: почти вся торговля и большая часть ремёсел принадлежала армянам, армянские земледельцы также производили большую часть продовольствия. К 1917 г. Османская империя подошла абсолютно обнищавшей, фактически без экономики и с голодающим населением.
Атакованный с фронта и тыла турецкий фронт против России разваливался. К концу 1916 г. русские части заняли всю Восточную Турцию, помогая спастись сотням тысяч армян и ассирийцев, также подвергшихся истреблению, вышли в Иракский Курдистан и очистили от турок Западную Персию.
В 1916 г. при помощи британской агентуры, в том числе знаменитого разведчика Лоуренса Аравийского, против Турции восстали арабы Хиджаза. Англичане при помощи арабов постепенно продвигались из Египта в Палестину и Сирию, из Персии – в Ирак.
Крушение Османской империи на некоторое время отсрочило падение России: после октябрьского переворота большевики заключили перемирие со странами Четверного союза. Русский фронт в Турции рухнул, и турецкая армия, ломая сопротивление вновь созданной армянской армии, захватила Закавказье. Но это была агония: 30 ноября 1918 г., после капитуляции Германии, Австро-Венгрии и Болгарии, сдалась и Турция.
По условиям Мудросского перемирия турецкие войска выводились из Закавказья, Сирии, Месопотамии, Западной Армении и Киликии. Все уцелевшие армяне должны были быть освобождены. В 1920 г. в Севре был подписан мирный договор, означавший ликвидацию Османской империи. Западная Армения и Понт (северо-восток Турции, населённый греками) должны были быть отданы независимой Армении, Иония (часть турецкого побережья Эгейского моря с крупным городом Смирна) – Греции, Киликия – французской подмандатной Сирии, а Турецкий (Северный) Курдистан должен был стать независимым государством под англо-французским протекторатом. Юго-Запад передавался в управление Италии (её войска высадились в Анталье). Стамбул и побережья Мраморного моря передавались в совместное управление стран Антанты. Собственно Турция ужималась до нынешней её северной части с городами Самсун и Синоп, а также центрального плато с городом Анкара. Численность турецкой армии сокращалась до 50 тысяч солдат и офицеров. Младотурецкий режим пал, партия «Единение и прогресс» была распущена, её лидеры Энвер, Талаат и Джемаль бежали за границу и были заочно приговорены к смертной казни трибуналом в Стамбуле – за геноцид армян.
Однако турецкий народ не смирился: против раздела Турции и превращения её в небольшое и слабое государство выступили в первую очередь многочисленные офицеры, оставшиеся после войны без работы. Их лидером стал генерал Мустафа Кемаль – герой войны и бывший активный младотурок. В 1919 г. в городах Эрзурум и Сивас состоялись конгрессы, в которых участвовали офицеры турецкой армии и провинциальные чиновники, провозгласившие план «спасения Отчизны». Они отвергли условия Севрского договора и, сделав своей столицей небольшую провинциальную Анкару, начали формировать собственную армию. В 1920 г. она начала наступление против армян, занявших Западную Армению, истребляя уцелевшее армянское население.
Одновременно в Западной Анатолии турки начали военные действия против греческих войск, занявших Ионию со Смирной с целью защиты греческого населения и присоединения населённых греками территорий к Греции. Ионийское побережье Эгейского моря было населено греками более трёх тысячелетий, и к 1919 г. они всё ещё составляли там большинство населения. Греки также компактно проживали в регионе Понт с городами Синоп, Самсун, Трабзон, Амасья, Ризе и Орду.
Гонения на анатолийских греков младотурки начали ещё до начала Первой Мировой войны – весной 1914 г. Руководство партии «Единение и прогресс» приняло решение: «Источник всех проблем на западе Анатолии будет удалён, греки будут изгнаны политическими и экономическими мерами» (http://www.elzoni.gr/html/ent/184/ent.6184.asp στις 5/6/2012). С мая 1914 г. начались регулярные нападения башибузуков (турецкого ополчения) на греков. В июне башибузуки устроили резню греческого населения в древнем городе Фокея (кстати, фокейцы в 600 г. до н.э. основали французский город Марсель), и в Грецию из Турции хлынул первый поток беженцев.
С началом войны положение греков ещё более ухудшилось, хотя турки не решились сразу приступить к их истреблению, как это они проделали с армянами и ассирийцами: Стамбул опасался яростной реакции европейских стран, в том числе и союзников – Германии, Австро-Венгрии и Болгарии. Тем не менее греки призывного возраста были мобилизованы в «рабочие батальоны», которые идеолог «этнически чистой Турции» Талаат назвал «батальонами цивилизованной (!!!) смерти» (Δημήτρης Φωτιάδης, Ενθυμήματα, εκδ. Κέδρος 1981). Греки Понта, в большинстве своём крестьяне, имевшие оружие, начали вооружённое сопротивление, продолжавшееся долгие годы – вплоть до полного исчезновения (гибели или бегства) греческого населения Малой Азии.
Пленные греческие солдаты в лагере кемалистов. Фото: 1922 г.
В 1919 г. турки, объединившиеся вокруг генерала Кемаля, создали не подчинявшееся бессильному султану Великое национальное собрание Турции (ВСНТ) - однопалатный парламент и начали войну с армянами и греками. Первоначально греческая армия успешно продвигалась вглубь Турции, к августу 1921 г. выйдя на дальние подступы к Анкаре. Однако к тому времени ситуация изменилась в пользу новой Турции Мустафы Кемаля: Англия отказала Греции в поддержке; за ней последовала Италия, выведшая свои войска из Антальи; французские части изнемогли в борьбе с турецкими партизанами и оставили Киликию; независимый Курдистан создать не удалось, так как курдские племена враждовали друг с другом. Некоторые курды присоединились к турецким войскам, в то время как курды-йезиды, приверженцы алавизма и крупное племя заза помогали армянам и часто воевали в их рядах. Трагедией стала также вражда между армянами и греками; она даже в условиях ужасающих страданий обоих народов сопровождалась взаимной резнёй, как, например, в Караклисе.
Но главное – Турция получила помощь от Советской России, которая стала решающей в борьбе кемалистов за объединение Турции и разгром армян и греков. В 1920 г. Мустафа Кемаль обратился к Москве с предложением «забыть старые счёты» и стать союзниками, и получил первые партии оружия и финансовые средства. В конце 1920 г. пал белый Крым, с Польшей большевики заключили мир, и «восточное направление» советской политики резко активизировалось. В Турцию отправляется М. Фрунзе – крупнейший советский военачальник. По итогам визита Советская Россия поставила туркам Кемаля около 60 тысяч винтовок, 327 пулемётов, 54 орудия, 63 млн. патронов, 147 тысяч снарядов, миноносцы «Живой» и «Жуткий» и различное военное оборудование. Кроме того, советское правительство построило в Анкаре две пороховые фабрики, поставило оборудование для патронного завода и сырьё для производства патронов. Анкара также получила 200,6 кг золота в слитках, 100 тысяч руб. золотом для организации приюта для детей, потерявших родителей и 20 тысяч лир на приобретение походных типографий и киноустановок. 3 мая 1922 г. полпред РСФСР в Анкаре С. Аралов передал турецкому правительству ещё 3,5 млн. золотых рублей.
16 марта 1921 г. в Москве был подписан Договор о дружбе и братстве между РСФСР и Турцией. Согласно этому документу Советское правительство уступало Турции районы Карса, Ардагана и Артвина, а Турция отказалась в пользу Грузии от суверенитета над Батуми. Турции также было обещано дополнительно 10 млн. золотых рублей и военные материалы.
Советская помощь быстро принесла свои плоды. В декабре 1920 г. кемалистская армия совместно с Красной Армией, действовавшие совместно, нанесли решающее поражение армии Армении. Вся Западная Армения и входившие в состав России Карсская и Ардаганская области отошли к Турции, а остатки Восточной (Российской) Армении были насильственно советизированы. По требованию Анкары спорные Нахичевань и Нагорный Карабах с призрачным автономным статусом отошли пусть советскому, но мусульманскому и тюркоязычному Азербайджану.
После разгрома Армении кемалистская армия активизировала боевые действия против греческих войск и понтийских партизан. Маленькая и бедная Греция не могла снабжать воюющий с турками экспедиционный корпус, к тому же получавший помощь от Советской России (Англия и Франция довольно быстро отказали Греции в военной помощи). После ряда успехов и значительного продвижения вглубь Анатолии в 1922 г. греческая армия потерпела сокрушительные поражения на реке Сакарья и под городом Домлупынар. Греческая армия начала эвакуацию в Грецию, и турки заняли всё побережье Эгейского моря, включая столицу региона – крупнейший греческий город Смирну. К тому времени были уничтожены крупные партизанские греческие отряды в горах Понта, и остатки греческого населения бежали в Закавказье, а оттуда большинстве своём перебрались в Грецию.
Таким образом, Советская Россия сыграла решающую роль в воссоздании сильного турецкого государства, предшественники которого сотни лет были главными врагами России, и которое в своём кемалистском продолжении вовсе не собиралось отказываться от претензий на «турецкие земли» - Крым, Кавказ и Закавказье, а также от дальней перспективы инкорпорации в состав Турции Казахстана, Средней Азии, Южной Сибири и китайского Синьцзяна. Плоды этой безумной политики Ленина и его клики впоследствии в полной мере пожинал Советский Союз, а ныне пожинает посткоммунистическая Россия.
Помимо военной и финансовой помощи между Советской Россией и кемалистской Турцией существовало и политическое взаимодействие. Правда, носило оно несколько необычный характер. В октябре 1920 г. в Турции была создана коммунистическая партия: в её состав вошли небольшие группы турецких марксистов и несколько турецких эмигрантов и бывших военнопленных, находившихся в России. Её возглавляли Мустафа Субхи – турецкий эмигрант и комиссар турецкой роты Красной Армии, и черкес Этхем Нежат, участник коммунистических выступлений в Германии. Субхи вернулся в Турцию и попытался пропагандировать большевистские идеи, надеясь на благосклонность зависимого от советского правительства Кемаля, но просчитался: кемалисты начали преследовать коммунистов. 28 января 1921 г. группа коммунистов, в том числе Субхи и Нежат, спасаясь от преследований, попыталась бежать в Россию через Чёрное море на судне, но были зарезаны капитаном и командой судна.
Однако Кемаль опасался, во-первых, влияния большевизма среди турецких трудящихся, а во-вторых он не хотел ставить под удар отношения с ленинским правительством, которое, как он прекрасно понимал, не потерпело бы антикоммунистических гонений в Турции и могло прекратить помощь правительству в Анкаре. А это было чревато поражением на фронтах.
И Кемаль нашёл изящный выход: тогда же, в конце 1920 г., он инициирует создание проправительственной Народной коммунистической партии (НКПТ). Её основой стала действовавшая автономно от регулярных войск Анкары партизанская группировка Этхем-бея («Этхема-черкеса»). В руководство «партии» вошли бывший комиссар (министр) внутренних дел ВСНТ Хаккы Бехич, председатель комиссии по иностранным делам ВНСТ журналист Юнус Нади (Абалыоглу) и ряд высокопоставленных кемалистов – депутатов ВНСТ: Аднан (Адывар), Махмуд Эсад (Бозкурт), Тевфик Рюштю (Арас), Шюкрю Кая, Рефик (Коралтан) и др. Центральным органом «компартии» стала газета «Сеяре ени дюнья» («Партизанский новый мир»), издававшаяся Этхем-беем.
Надо отметить, что манифест НКПТ отличался большим своеобразием: он апеллировал не только к марксизму, но и к «священным основам ислама», который находит «самые высокие религиозные и моральные совершенства в бедности и смирении». «Манифест» ставил целью «привести коммунистическое учение в соответствие с основами ислама» и утверждал, что «коммунизм - это прежде всего промышленное сотрудничество». При этом партия настаивала на своём праве быть принятой в Коммунистический интернационал.
Партия действовала в кемалистской зоне Турции вполне официально, являясь второй, наряду с Народной (впоследствии – Народно-республиканской), партией (НРП), созданной непосредственно Кемалем, правительственной организацией. Её члены в основном воевали на фронте в составе «Зелёной армии» Этхем-бея, отличавшейся, кстати, особым зверством по отношению к греческим пленным и населению. Однако уже в январе 1921 г. Этхем-бей, вступив в конфликт с командующим Западным (против греков) фронтом Исмет-пашой, взбунтовался против кемалистов, был разбит и бежал, перейдя на сторону греков.
Тем не менее до 1923 г. НКПТ действовала легально, однако после победы над греками и заключения мира с Великобританией, Францией и Италией надобность в советской помощи резко уменьшилась, и партия была запрещена. Правда, в течении ещё двух лет она не подвергалась преследованиям и работала полулегально, хотя почти все её руководители, направленные на «партийную работу» Кемалем, покинули её ряды, в результате чего НКПТ уменьшилась до размеров нескольких небольших кружков.
Получая советскую помощь и имитируя свои симпатии к большевизму, Кемаль ни на минуту не забывал, что Россия – царская ли, советская или какая угодно ещё – исторический враг Турции и таковой будет всегда. Он понимал, что советская власть – явление с точки зрения истории временное, и, извлекая максимальную помощь от прихода к власти во враждебной стране безответственных политиканов, не понимающих интересов России, готовил почву для будущего. Именно с этим связаны исполненные ССССР турецкие требования о передаче армянских земель советскому Азербайджану – единоверному и единокровному, а также создание в составе Грузинской ССР автономной Аджарии, население которой была давно исламизировано и говорило в основном на турецком языке. Турция радушно принимала кавказских, татарских и среднеазиатских националистов-эмигрантов, поддерживала существование подпольных националистических групп среди мусульманского и тюркоязычного населения СССР.
В 1923 г. Кемаль победил: вся страна лежала у ног его армии. Он отстранил от власти последнего султана Мехмеда VI Вахидеддина, провозгласил Турцию республикой и начал реформы. Для укоренения многопартийности, помимо правящей НРП и всё ещё существовавшей НКПТ, в 1924 г. генерал Кязым Карабекир, соратник и друг Кемаля, по его просьбе сформировал Прогрессивно-республиканскую партию (ПРП) практически под теми же лозунгами, что и НРП – республиканизм, светскость и либерализм. Однако в 1925 г. на востоке Турции произошло сильное восстание курдов под руководством шейха Саида, подавленное с большим трудом; после этого Кемаль запретил ПРП и НКПТ и официально ввёл однопартийную систему. Уже после 1925 г. Москва наконец прозрела и перестала считать Турцию союзником, чуть ли не двигающимся к социализму.
Генерал Кязым Карабекир
«Дружбу» с СССР Анкара отодвинула в историю, воздвигнув в её память тот самый монумент на площади Таксим – с Ворошиловым и Араловым. Да ещё флаг современной Турции остался с тех времён красным с полумесяцем – почти как у советских республик.
Турецкий флаг на берегу Босфора
* * *
Однако, всячески заигрывая с кемалистами, большевики не собирались «класть все яйца в одну корзину»: параллельно они наладили союзнические отношения… с младотурками! Да-да, с теми самыми деятелями из «триумвирата», который вёл захватническую войну против России в 1914-18 гг. и залил Малую Азию кровью христиан.
После подписания Турцией Мудросского перемирия в 1918 г. Энвер, Талаат и Джемаль бежали в Германию. Там они встретились с деятелем РКП(б) Карлом Радеком, заключив с большевиками союз против Великобритании. В начале 1920 г. Энвер с группой сподвижников прибыл в Москву и основал Общество Единства Революции с Исламом. Несмотря на яростные протесты Кемаля, Энвер и Джемаль прибыли в Среднюю Азию, где вступили в контакты с басмачами, пытаясь направить их силы против англичан. Джемаль не добился успехов и через некоторое время вернулся в Германию, а Энвер стал советником Красной Армии по формированию национальных мусульманских частей, т.е. басмачей, примирившихся с советской властью.
«Cовет трех пашей»: морской министр Джемаль-паша, военный министр Энвер-паша, министр внутренних дел Талаат-паша
Вскоре после приезда Энвер перешёл на сторону непримиримых басмачей. В конце концов он с несколькими бывшими офицерами турецкой армии возглавил басмаческое движение в Восточной Бухаре и в 1922 г. на короткое время даже сумел захватить Душанбе. Однако в конце концов его отряды потерпели поражение, и 4 августа 1922 г. Энвер погиб в бою с частями Красной Армии. На протяжении многих лет его могила была местом тайного поклонения местных мусульман, а в 1996 г. руководство уже независимого Таджикистана передало прах Энвера тогдашнему президенту Турции С. Демирелю для захоронения на родине.
В том же 1922 г. в Тифлисе активистами армянской партии «Дашнакцутюн» П. Тер-Погосяном и А. Геворгяном был застрелен ещё один член младотурецкого «триумвирата» – Джемаль. Третий член «триумвирата» и идеолог геноцида армян, Талаат, был убит армянином С. Тейлиряном в Берлине ещё раньше - в 1921 г.
Кемалистское господство и реформы
В 1923 г. в Турции установился мир. Уничтожение и изгнание не менее 2,5 христиан позволило Кемалю подождать несколько лет с социально-экономическими реформами – миллионы гектаров земель и десятки тысяч зданий, тысячи лавок и мастерских были распределены между турками. Страна, ставшая громадной могилой для национальных меньшинств, переживала экономический бум.
Кемаль решительно взялся за реформы: отделил религию от государства и поставил мусульманское духовенство под жёсткий полицейский контроль, ввёл должности президента и премьер-министра, провёл парламентские выборы, организовал суды европейского типа. Женщины получили равные права с мужчинами, многожёнство было запрещено и введён институт гражданского брака. Столицу Кемаль перенёс из огромного Стамбула в небольшую провинциальную Анкару, где он надеялся начать строительство республики, не оглядываясь на шейхов, дервишей, кадиев и прочих деятелей ислама. Формально Турция начала превращаться в страну европейского типа.
Анкара. Наши дни
Правда, европейская демократия и многопартийность при Кемале никак не могли привиться на турецкой почве: созданные по его инициативе Прогрессивная республиканская партия была запрещена после восстания шейха Саида в 1925 г., сформированная в 1930 г. Свободная республиканская партия была распущена властями после всего лишь трёх месяцев существования – она осмелилась критиковать основы кемализма. В результате Кемаль (на тот момент уже Ататюрк) ввёл однопартийную систему, заявив в парламенте: «Вы говорите о различных фракциях в Ассамблее? Так в государстве должна быть только одна фракция. Для принятия решений, которые принимаем сейчас мы, устройство государства имеет важное значение. Там не должно быть никаких соперничающих партий или идеологий» (Kinross, Ataturk, The Rebirth of a Nation). И до 1945 г. в Турции существовала однопартийная система. Но в те годы это было знамением времени – многопартийность тогда сохранялась лишь в меньшинстве стран.
Было фактически ликвидировано профсоюзное движение: закон об охране порядка 1925 г. позволял закрывать любые общественные организации, и профсоюзы сразу стали его жертвами.
Однако у кемалистов был мощный противник – радикальный исламизм. В 1925 г. восставший шейх Саид не только апеллировал к чувствам обманутых Кемалем курдов, но и требовал восстановления халифата, шариатского правления и отмены курса на вестернизацию. Восстание было жестоко подавлено.
Силовая политика властей в отношении исламистов привела к формированию системы разрешенного, официального, «государственного» ислама, действия которого «вне мечети» строго лимитировались. «Народный» же ислам со своими шейхами, орденами и пр., сохраняясь на бытовом уровне, ушел в подполье, а если и заявлял о себе открыто, через вооруженные выступления под религиозными лозунгами, то беспощадно подавлялся властями. Последним крупным вооруженным выступлением исламистов стал мятеж в Менемене в декабре 1930 г. Его возглавил шейх Мехмед, призвавший сторонников «спасти священную веру ислама и восстановить шариат». Мятежники разогнали дислоцировавшееся в городе воинское подразделение, а его командира, офицера запаса, школьного учителя Кубилая, растерзали (шейх отрубил ему голову и публично выпил кровь, а голову насадил на палку). Мятеж был подавлен с показательной жестокостью: 28 его зачинщиков казнили.
Ататюрк упразднил должность шейх-уль-ислама, министерство шариата, закрыл религиозные школы и запретил шариатские суды. Коран был переведён на турецкий язык, чего ранее никогда и нигде не бывало. Религиозные учреждения подчинили Департаменту религиозных учреждений. До 1950 г. практически не строили новых мечетей, а множество старых закрыли.
Ограничение ислама проводилось железной рукой: за ношение фески и чадры можно было получить 10 лет тюрьмы. О чадре Кемаль говорил: «Она причиняет женщине большие страдания во время жары, - говорил он. - Мужчины! Это происходит из-за нашего эгоизма. Не будем же забывать, что у женщин есть такие же моральные понятия, как и у нас. Обычай закрывать лицо женщинам делает нашу нацию посмешищем. Наша религия никогда не требовала, чтобы женщины стояли ниже, чем мужчины. Бог повелел мужчине и женщине открывать мир знаний и науки».
Критика отмены исламской одежды приравнивалась к покушению на республиканский строй и каралась смертной казнью. Первым за критику перехода к европейской одежде 4 февраля 1926 г. был расстрелян некий Искилипли Мехмет Атиф Ходжа.
Однако, вопреки принимаемым решительным мерам, влияние ислама в Турции оставалось очень сильным, хотя его радикальные сторонники ушли в подполье. Исламизм выжил и через многие годы вновь стал существенным фактором национальной жизни.
Укрепив власть, Кемаль приступил к экономическим реформам. Турция в 1920-е годы была отсталой аграрной страной: более 80% населения работало в сельском хозяйстве. Промышленность была представлена исключительно мелкими кустарными предприятиями, железные дороги принадлежали иностранному капиталу.
Направление реформ в экономике указал Экономический конгресс, созванный кемалистами в 1923 г. Главной их целью было создание современной крупной промышленности и механизация сельского хозяйства. В 1924 г. было создано Министерство пищи, земледелия и скотоводства, занявшееся организацией образцовых ферм современного западного типа. Крестьяне получили брошенные земли христиан и конфискованные вакуфные (церковные) земли. Правительство поощряло создание крестьянских кооперативов, помогало им финансово, строило железные и шоссейные дороги и оросительные системы. В 1930 г. отменили ашар – натуральную феодальную повинность. В 1935 г. был принят закон об аграрной реформе, предусматривающий конфискацию у крупных землевладельцев неиспользуемых и сдаваемых в аренду земель. В 1940-е годы феодальные отношения в Турции окончательно исчезли.
Закон 1927 г. «О поощрении промышленности» дал налоговые и прочие льготы для строительства современной промышленности. В большом количестве строились текстильные фабрики, предприятия, перерабатывающие сельскохозяйственное сырьё и машиностроительные заводы. В 1929 г. под Стамбулом заработал первый тракторный завод (и вообще первое машиностроительное предприятие в стране). Поскольку национальный капитал был беден, слаб и вообще не стремился строить современные предприятия, ограничиваясь торговлей, локомотивом индустриализации стало государство. В 1930-е годы в Турции заработали химические, цементные заводы и электростанции, а к концу десятилетия – металлургические заводы. В 1936 г. в городке Этимесгут под Анкарой при помощи польских инженеров началось строительство авиационного завода, и в 1944 г. взлетел первый турецкий самолёт - учебно-тренировочный моноплан ТНК-2. Надо отметить, что в 1933-37 гг. в Турции по советскому примеру осуществлялся пятилетний план развития, упорядочивший индустриальное строительство (советские специалисты построили в эти годы крупнейшие в Турции текстильные фабрики - в Кайсери и Назилли). В этот период темпы экономического роста в стране стали одними из самых высоких в мире.
Моноплан ТНК-2
Кемалистский режим уделял большое внимание развитию образования. Помимо введения обязательного бесплатного школьного образования, в Турции была проведена широкомасштабная ликвидация неграмотности. В 1928 г. приняли закон об обязательном обучении чтению и письму граждан с 16 до 30 лет. В течение трёх лет безграмотность среди турок в целом ликвидировали, исключая горные курдские племена, члены которых плохо владели турецким языком и вообще не принимали кемалистских новаций.
* * *
Важнейшей проблемой кемалистского режима, как и предшествовавшего ему младотурецкого, была национальная. Лозаннский договор с державами-победителями гарантировал соблюдение прав национальным меньшинствам (среди них указывались армяне, греки и евреи); им позволялось использовать национальные языки, создавать собственные организации и школы, исповедовать собственные религии (статья 39 Лозаннского договора).
Относительно курдов, единственного крупного меньшинства, не подвергшегося истреблению, в 1919-21 гг. кемалисты придерживались политики «одна страна – два [государствообразующих] народа: турки и курды». Исмет-паша, премьер-министр и будущий президент Турции, будучи представителем кемалистов в Лозанне, заявил: «Курды и турки - существенные составляющие республики. Курды - не меньшинство, а нация; правительство в Анкаре - это правительство турок в той же мере, как и курдов». Среди парламентариев ВСНТ курдов было около 70, несколько офицеров-курдов получили генеральские звания.
Исмет-паша в 1938 г.
Однако это продолжалось только до того момента, пока сопротивлялись армяне и греки. По отношению к этим «непримиримым» народам кемалисты очень ненамного смягчили младотурецкую политику геноцида: так, последним остаткам греков и армян было разрешено проживать в Стамбуле, европейской части Турции и на островах Мраморного моря. В 1920-е годы немногочисленные армяне продолжали жить на своей исторической родине в Западной Армении, но концу десятилетия их там не осталось совсем: некоторые уцелевшие армяне участвовали в греческом партизанском движении, другие – в восстаниях курдов, а тех, кто не оказывал сопротивления туркам, всё равно обвиняли в этом, убивали или изгоняли.
По отношению к сопротивлявшимся нацменьшинствам террор кемалистов был не менее зверским, чем геноцид младотурок. С. Аралов вспоминал: «Фрунзе отошел в сторону от сопровождавших его аскеров и с большим возмущением рассказал, что видел множество валявшихся у дорог трупов зверски убитых греков – стариков, детей, женщин. – Я насчитал 54 убитых ребёнка, – взволнованно говорил он. – Греков гонят из мест восстаний, войны и дорогой убивают, а то они и сами падают от усталости, голода, и их так и бросают. Ужасная картина! Поедете… обязательно время от времени посматривайте по сторонам и увидите это страшное позорище. Не скрывайте от Мустафы Кемаля моего большого огорчения. Кемаль ни при чём. <…> Конечно, главные виновники – империалисты Англии, Франции, султанское правительство. Это они заварили здесь кашу, выдвинули глупую затею - создать «Понтийское государство», и провокаторски толкнули на восстание греческое население. Только нужно говорить об этом осторожно, опасаясь задеть, потревожить национальное чувство. Вспомните ленинские предостережения о страшной болезненности оскорбленного национального чувства» (С. И. Аралов «Воспоминания советского дипломата. 1922-1923». Изд. Института Международных отношений, М., 1960).
Несмотря на первоначальные заявления о том, что Турция – это государство турок и курдов, страна получила название «Турецкая республика», а не «Республика Турция», что свидетельствовало о этнократическом характере государства. Во второй половине 1920 гг., после восстания шейха Саида, отношение кемалистского режима к курдам резко изменилось – в худшую сторону. Хотя закон на этот счёт не был принят, курдский язык был запрещён. Запрету подверглись любые упоминания о курдском народе: курдов стали официально именовать «горными турками», которых следовало «цивилизовать».
Справедливости ради следует указать, что уровень социально-политического, экономического и культурного развития курдов был действительно низок. Курдские племена жили по родоплемённым обычаям, подчинялись светским и духовным феодалам, грамотность среди них была крайне низка. Среди курдов бытовали также монархические настроения. Однако нельзя забывать, что курды являются многочисленным древним народом, испокон веков живущим в Восточной Анатолии, Северной Месопотамии и Западном Иране. Курдский язык существует многие сотни, если не тысячи, лет, и хотя бы в силу этого заслуживает уважения, как заслуживает уважения любой народ со своими традициями и культурой.
Цивилизаторская работа государства почти всегда сопровождается грубостью и часто жестокостью к цивилизуемым группам населения, но ни в царской России, ни в СССР, ни в США или Бразилии, ни в Китае или британских колониях отсталым народам не запрещали говорить на своих языках и называться своими традиционными названиями.
Давление на турецких курдов вызвало отнюдь не стремление последних цивилизоваться и «отуречиться», а наоборот, рост сопротивления. Несмотря на общую отсталость курдских племён из их среды вышла образованная интеллигенция, было немало и офицеров. В 1928 г. они создали курдский национальный комитет «Хойбун» («Независимость»), начавший партизанскую войну на востоке Турции. Повстанцы действовали на обширных горных территориях, базируясь в основном на вершинах Арарата. Восстание возглавил генерал турецкой армии курд Ихсан Нури-паша. Некоторую помощь оружием курдским партизанам оказал шах Ирана Реза, однако в 1930 г. он предпочёл договориться с турками о союзе и прекратил помощь курдам. Финансовые ресурсы повстанцам предоставляла никому не известная организация International Minority Movement of Odessa, которую английская разведка считала созданной Коминтерном и ОГПУ (если так, то значит, советская власть наконец-то сообразила, что Турция – никакой не союзник). В восстании приняли участие и армяне – как местные, уцелевшие после многих волн геноцида, так и эмигранты из Сирии и Ливана. Против повстанцев турецкие власти бросили 70-тысячную армию с авиацией, однако бои затянулись до 1931 г. Несмотря на большие потери, армия подавила восстание.
Лидеры восстания. Слева направо: Сипканлы Халис-бей, Ихсан Нури-паша, Хасенанлы Ферзенде-бей
Восстание потерпело поражение как из-за организованности и хорошего вооружения турецких сил, так и из-за того, что оно носило племенной характер: ударной силой восстания было племя джелали (к нему относился генерал Нури-паша), к которому примкнули племена хайдеран, зилян и халикан. Другие племена, многие из которых традиционно враждовали с восставшими или исповедовали другую ветвь ислама, к восстанию не примкнули.
Турецкая армия зверствовала. По данным комитета «Хойбуна, карателями было уничтожено до 660 деревень, сожжено свыше 15 тыс. жилищ, убито не менее 40 тысяч человек. Авиация использовала против курдов отравляющие вещества. Турецкие офицеры, опровергая все заявления Анкары о «цивилизованности» и «европейскости» кемалистской Турции, позировали перед фотокамерами с отрезанными головами курдов в руках.
Во время Араратского восстания турецкая националистическая пропаганда достигла небывалых высот, до которых не поднимались в своё время младотурки. По сути она приняла нацистский характер. Премьер-министр Исмет-паша – тот самый, который в Лозанне говорил о Турции как о государстве турок и курдов, в 1930 г. заявил: «Только турецкой нации принадлежат расовые и этнические права в этой стране. Никакие другие элементы не имеют этого права». «Генеральный секретарь Народно-республиканской партии Реджеп Пекер, ставя под сомнение существование курдской нации, поскольку это внушено только «чувствами и идеями», утверждал, что «не может претендовать на независимость нация, насчитывающая несколько сот тысяч или даже миллион» (на самом деле курдов было раз в десять больше). Министр юстиции Махмуд Эсад на встрече со своими избирателями в Одемише выражений не выбирал: «Турок – единственный властитель, единственный хозяин этой страны. Те, кто не обладают чисто турецким происхождением, имеют только одно право в этой стране, право быть слугами, право быть рабами! Пусть знают эту истину и враги, и друзья, и даже горы». В таком же духе высказывалась и проправительственная пресса (а другой в кемалистской Турции фактически не было). Ниже следует характерная тирада, которой разразилась официозная газета «Хакимиет-и-миллие» в августе 1930 г. (перевод К. Г. Василевского): «Курды, которым наступили на горло на Агридаге (Арарате), защищаются, как дикие звери, чувствующие себя в опасности. Две другие банды грабителей продвинулись с южной границы с лозунгом «независимого Курдистана». Никто, конечно, не сомневается, что мы такое требование считаем со стороны этой орды, которая производит впечатление животных из басни, шуткой. Для такого народца, словарь которого состоит едва ли из 200 слов, для расы, которая следует за любым течением, лучшим уголком для административной автономии может явиться, например, Центральная Африка или одна из ее пустынь, населённых полулюдьми-полуобезьянами». (http://kripipasta.com/kurdstory/kurdhistory/mosulskaya9.htm).
В течение 1930-х гг. Турция быстро усиливалась в социально-экономическом и, как следствие, в военном отношении. В результате курдское сопротивление постепенно угасало. В 1937-38 гг. произошло последнее крупное восстание: в горном районе Дерсим восстали многочисленные заза, исповедующие алавитское (шиитское) направление ислама, которых одни исследователи считают очень своеобразным курдским племенем, а другие – отдельным ираноязычным народом. Репрессии против повстанцев и гражданского населения, как обычно в Турции, были невероятно жестокими: Дерсим обезлюдел на десятилетия.
Во времена кемализма жестокостям подвергались не только остатки греков и армян и курды, но все нетурецкие и особенно немусульманские меньшинства. Уже в середине 1920-х гг. Турция начала кампанию по отуречиванию меньшинств под лозунгом: «Гражданин, говори по-турецки!» и добровольного отказа от своих прав, зафиксированных в решениях Лозаннской конференции. «В феврале 1926 г. газеты опубликовали соответствующую телеграмму, якобы посланную 300 турецкими евреями в Испанию (при этом ни авторы, ни адресаты телеграммы так никогда и не были названы). Хотя телеграмма была откровенно фальшивой, евреи не посмели её опровергнуть. В результате была ликвидирована автономия еврейской общины в Турции; её еврейским организациям и учреждениям пришлось прекратить или в значительной мере свернуть свою деятельность. Им также строго запрещалось поддерживать связи с еврейскими общинами в других странах или участвовать в работе международных еврейских объединений. Было фактически ликвидировано еврейское национально-религиозное образование: отменены уроки еврейской традиции и истории, а изучение иврита сведено к минимуму, необходимому для чтения молитв. Евреев не принимали на службу в государственные учреждения, а тех, кто работал в них ранее, при Ататюрке уволили. В армии их не принимали в офицеры и даже не доверяли им оружия – военную повинность они отбывали в трудовых батальонах.
В 1934 году турецкий меджлис принимает закон о поселении (N2510) [в соответствии с ним правительство получило право переселять любую группу населения в любой район страны – прим. авт.], и первой его жертвой становится еврейское население Восточной Фракии и Дарданелл. Депортация евреев из этих областей происходила без предварительного оповещения или предупреждения, и в результате переселившиеся были вынуждены оставить свое имущество. «Евреи турецкого гражданства, - писала тогда газета «Таймс», - прибывают в Стамбул из Дарданелл и Восточной Фракии. Многие находятся на положении нищих, их выгнали из своих домов без предварительного предупреждения. В Эдирне полицейские явились к турецким евреям и приказали им покинуть город в течение 48 часов». Далее газета писала, что в Стамбул прибыли 1500 беженцев и сотни находятся в пути. Другая газета, «Дейли телеграф», сообщала, что «сотни евреев вынуждены покидать свои жилища; они продали все, что смогли, и теперь находятся в тягчайшем положении». Всего за это время было выселено около 10 тысяч евреев» (сайт «К истине»).
В 1942 г., уже после смерти Ататюрка (президентом стал Исмет-паша, получивший фамилию «Инёню» в честь села, вблизи которого войска под его командованием дважды разгромили греков) ввели специальный военный налог «варлык вергиси». Формально он должен был помочь государству пополнить бюджет в условиях Второй Мировой войны: Турция сохраняла нейтралитет, но держала под ружьём миллионную армию на случай вторжения армий той или иной коалиции. Налог для турецкого и мусульманского населения был щадящим – всего 4,94% дохода, а для меньшинств – разорительным (для армян – 232%, евреев – 179%, греков – 156%). Тех, кто не мог заплатить налог, заключали в «трудовые лагеря». У неплательщиков и их родственников конфисковывали имущество, причём это происходило даже если неплательщик уже был отправлен в трудовой лагерь. (Guttstadt Corry. Turkey, the Jews, and the Holocaust. - Cambridge University Press. - P. 79. - ISBN 978-0521769914).
«Всё, что было проделано… стало направленной против немусульман политикой, осознанного лишения их имущества. Согласно намёкам властей, мусульманам не следует беспокоиться, так как его цель – немусульманская часть общества… В комиссиях по исполнению закона не было ни одного немусульманина... Среди внесённых в списки плательщиков примерно 26 тыс. человек не обладали никаким состоянием, они с трудом сводили концы с концами. Ни одного мусульманина с такими условиями существования в списках не было» (сайт Turkish First, статья «Национализм, мировая война и Турция»).
Следует также отметить, что, невзирая на националистическую сущность кемализма, и пантюркистские идеи младотурок вовсе не были отвергнуты. «Тюркское Отечество от Босфора до Алтая (другая версия – до Тибета)», «потерянные тюркские земли (Крым, Кавказ, Закавказье, Средняя Азия, Балканы, Поволжье, Южная Сибирь и китайский Синьцзян)» – всё это пропагандировалось в Турции очень активно, более того – стало важнейшей частью турецкой национальной идеологии. Турция при кемалистах, как и при младотурках, всячески привечала националистов и сепаратистов тюркских национальностей, особенно из СССР. Так, в Турции обрели кров тюрки-эмигранты – внук имама Шамиля Саит-бей, Заки Валидов и Фатхелкадир Сулейманов (видные башкирские националисты), Гаяз Исаки и Садретдин Максудов (татарские националисты), Джафер Сейдамет (активист крымско-татарского национализма), и многие другие. С конца 1920-х гг. кемалистский режим начинает создавать разведывательно-диверсионные структуры на Кавказе, в Крыму и Средней Азии, особенно успешно действовавшие в Чечне.
Заки Валидов. Фото 1920-е гг.
Таким образом, кемалистский режим и кемалистская идеология унаследовали все доминантные черты младотурок – курс на вестернизацию в сочетании с крайним национализмом и расизмом. Можно сказать, что между кемалистами и младотурками было только одно существенное различие – кемалисты жёстко прессовали ислам, чтобы лишить его самостоятельной роли и полностью подчинить своей идеологии.
«Тотальное вмешательство государства не ограничивалось сферой экономики. Всеобъемлющее его участие в 1930-40-е гг. во всех сферах жизни общества - экономической, социальной, идеологической, политической было очевидным. Сращивание государственных и партийных структур на уровне верховной власти неизбежно сопровождалась усилением бюрократических начал во властных структурах, корыстным произволом сверху донизу – от правительственных чиновников и генеральных директоров ГЭО до деревенских старост.
1 марта 1935 г. открылось ВНСТ пятого созыва, в четвёртый раз президентом республики был избран Ататюрк. 25 октября 1937 г. произошла отставка правительства Исмета Инёню и был сформирован кабинет во главе с Джелялем Баяром - относительно новым лицом в близком окружении Кемаля, не являвшимся военным. Став первым руководителем Делового банка, он близко ознакомился с экономическими проблемами страны, занимал пост министра экономики. Кемалистская власть приобрела черты однопартийного авторитарного режима во главе с президентом – Ататюрком. Эта власть представляла собою интересы двух самых влиятельных элит – военной и гражданской бюрократии. Вооружённая борьба с интервенцией и султанским режимом связала их воедино, высшие руководители страны - президент, премьер-министр были недавние военные, герои боев с интервентами. В турецком парламенте - ВНСТ также было представлено много военных, в министерствах, госучреждениях, на госпредприятиях; прослойка отставных военных оставалась значительной ещё многие годы. Перед такой «военизированной» властью не возникала угроза замены её военным режимом - в этом не было необходимости.
О том, что диктатура НРП сделала почти бесполезным существование меджлиса, пишет в своих воспоминаниях активный участник левого движения в Турции Зекерия Сертель: «Великое национальное собрание стало образцово-показательным учреждением, представлявшим не народ, а Народную партию. На выборах голоса отдавались лишь кандидатам, представляемым Народной партией. В действительности это даже нельзя было считать выборами. В конце концов народу так надоели эти показательные выборы, что он начал уклоняться от голосования. Число голосовавших не достигало 25%».
Современные турецкие исследователи, стремящиеся объективно оценить авторитарный режим 1930-40-х гг., не ставят под сомнение историческую необходимость для Турции такой формы существования власти, как вынужденной, временной, переходной, отмечают краткость её существования. Так, М. Тунчай пишет, что в те годы «однопартийные демократии существовали не только в Турции, они были и в Советской России, и в фашистской Италии, однако мир, который привлекал Гази [«Воин» - неофициальный титул Ататюрка] и его соратников, был мир Запада» (сайт СССР 2.0, статья «История Турции ХХ век», Ч. 2», «Национализм и авторитарная власть»).
В течение 1925-40-х гг. кемалистский режим непрерывно эволюционировал всё дальше от демократии, многопартийности и терпимости к «инородцам», иноверцам и вообще оппозиции. Тут смешались многие факторы: непривычность турок к демократии, многолетняя борьба с курдскими восстаниями, укоренившаяся ненависть, особенно после войн 1919-23 гг., к грекам и армянам, традиционный антисемитизм. На всё это влияла идейно-политическая ситуация в тогдашней Европе: усиление фашизма и нацизма.
В самой Турции появилась доморощенная нацистская концепция, предложенная Нихалем Атсызом (сам он называл свою идеологию пантуранизмом). Пантуранизм во время Второй Мировой войны был очень популярен в студенческой и вообще молодёжной среде и оставил долгий след в политической жизни Турции (кстати, подпольное общество пантуранистов было создано упоминавшимся выше эмигрантом-башкиром Валидовым). Так, к пантуранистам принадлежали молодые в те годы Н. Эрбакан, впоследствии ставший исламистом и много раз становившийся премьер-министром уже в 1960-90-х гг., и Т. Озал, бывший в 1980-е гг. премьер-министром, а впоследствии – президентом Турции, а также А. Тюркеш – впоследствии многолетний лидер турецких фашистов. Пантуранисты, как и их предшественники из «Туранского молодежного движения» Энвер-паши, взяли в качестве символа изображение волка (будущий президент Озал в 1940-е гг. даже носил на лацкане значок с изображением волчьей головы).
Большое значение имела и политическая фигура наследника Ататюрка – И. Инёню. Тоже генерал и ближайший соратник «вождя нации», Инёню был ещё более нетерпим к нетурецким меньшинствам и вообще мало соответствовал стандартам политика-демократа. При его правлении в Турции окончательно укрепилась военно-полицейская диктатура, опиравшаяся на разросшуюся бюрократию и быстро усиливавшийся национальный капитал.
Долгий закат
Во Второй Мировой войне Турция не участвовала, сохраняя нейтралитет, в целом более благожелательный Англии и США, чем Германии, при этом в отношении СССР политика Анкары в годы войны была враждебной. И в 1945 г. Сталин, чувствовавший себя победителем, начал давление на Турцию: СССР заявил о желании контролировать Босфор и Дарданеллы, а также предъявил Турции территориальные претензии – на Западную Армению и причерноморский Понт, (последнее Москва аргументировала это тем, что это – «древние грузинские земли»).
Перед советской угрозой, а кровавые события того времени в Греции, Иране и Китае показали, что она совершенно реальна, Турция обратилась за помощью в США. Однако американцы не желали поддерживать фашизоидный кемалистский режим, и ему пришлось начать процесс демократизации. В 1945 г. была вновь разрешена деятельность оппозиционных партий, а в 1946 г. из Конституции удалили кемалистские принципы и упоминания о «государственной партии». Смягчилось отношение к религии: расширено религиозное образование, при Анкарском университете был создан богословский факультет.
В январе 1946 г. бывший премьер-министр Махмуд Джелаль Баяр, Аднан Мендерес – экс-депутат парламента, изгнанный из НРП за призывы к демократии, и профессор Мехмет Фуат Кёпрюлю создали Демократическую партию, бросившую вызов НРП. Резко критикуя кемалистов за диктаторские замашки и обвиняя её в «коммунизме», ДП активно апеллировала к исламу. Эта партия опиралась на бурно растущую буржуазию, выступившую против кемалистского этатизма и стремительно набиравшую силу в результате послевоенного роста торговли, в первую очередь с США и Западной Европой (турецкая буржуазия оставалась в первую очередь торговой). ДП поддержали самые широкие слои населения – верующие мусульмане, недовольные давлением на ислам, рабочие, страдавшие от запрета профсоюзной деятельности, молодёжь, стремившаяся к демократии западного образца.
Махмуд Джелаль Баяр
Выборы 1950 г. стали тотальным разгромом кемализма. В парламенте ДП получило 408 мест, а НРП – всего 69. Президентом стал Баяр, премьер-министром – Мендерес. Несмотря на название, ДП была партией умеренно-исламистской, националистической, но никак не демократической. У НРП было конфисковано всё имущество, преследования левых групп и рабочих организаций не ослабли. «Демократы» правили десять лет, и всё больше опирались на малообразованные, агрессивные исламистские и националистические группы населения (сегодня премьер-министра Мендереса турки часто сравнивают с Эрдоганом). В сентябре 1955 г. власти спровоцировали греческие погромы в Стамбуле и Измире; нападения совершались также на армян и евреев. 3 человека были убиты, около 600 ранено, а нетурецкая торговля окончательно уничтожена. Разгрому подверглись церкви, синагоги, национальные школы, осквернялись кладбища. После погрома греческая община в Стамбуле окончательно исчезла – почти все греки эмигрировали.
Режим Баяра-Мендереса «закручивал гайки»: в СМИ свирепствовала цензура, в 1954 г. был принят закон, предусматривающий наказание за публикацию антиправительственных материалов. Закрылись несколько газет, включая ежедневные Ulus, Hürriyet и Tercüman. В 1960 г. власть создала специальную комиссию по расследованию «антигосударственной и террористической деятельности» оппозиционной НРП. Однако верхушка ДП совершила ошибку, постоянно урезая жалование офицерам и вообще демонстрируя неприязнь армии – главному детищу Ататюрка, хранившему верность его принципам. И 27 мая 1960 г. армия свергла режим ДП, которая была распущена и запрещена как антиконституционная, а её лидеры осуждены и приговорены к смертной казни. Большинство из осуждённых были помилованы, в том числе экс-президент Баяр, но ненавистного военным Мендереса повесили вместе с министром иностранных дел Фатином Зорлу и министром финансов Хасаном Полатканом.
Турецкие офицеры, свергнувшие режим ДП. Фото 13 июня 1960 г.
Армия запретила ДП и провела выборы, которые вернули к власти кемалистскую НРП. Но кемалисты уже никогда не правили Турцией единолично: с 1960 г. партия Ататюрка стала всего лишь одной из турецких политических сил, ни разу больше она не получала большинства мест в парламенте и править могла только лишь в коалиции с некемалистами. А таковые создали устойчивые и массовые движения: исламисты стали основой для очень сильных партий, споривших с кемалистами за власть и время от времени вступавшие с ними в непрочные вынужденные союзы; на крайне правом фланге обосновались весьма влиятельные фашисты из Партии национального движения, создавшие в конце 1960-х гг. вооруженные отряды штурмовиков (в 1970-80-е гг. их численность доходила до 200 тысяч человек). Слева от условного «центра» находились левые – коммунисты всех типов (включая троцкистов, маоистов, геваристов и ходжаистов), а также курдские сепаратисты и автономисты, выступающие под левыми лозунгами. В силу специфики турецкой политической структуры в левом движении с самого начала преобладали ультрарадикальные группировки, проповедующие вооружённую борьбу; социал-демократические течения были и остаются не столь сильными и влиятельными.
Сама НРП во второй половине 1960-х эволюционировала в направлении социал-демократии. В те годы на смену стареющему Инёню пришёл молодой и энергичный Бюлент Эджевит, сделавший ставку на рабочий класс, европеизированную молодёжь и интеллигенцию. Однако турецкий социал-демократический проект оказался слабым и малоэффективным: для трудящихся, молодёжи и интеллигенции НРП была всё-таки чересчур правой, особенно учитывая её полуфашистское, диктаторское прошлое. Да и сами лидеры НРП сильно отличались от Улофа Пальме или Вилли Брандта: так, при премьерстве Эджевита турецкая армия проводила жестокие карательные операции против возродившегося курдского национального движения; курдский язык и культура были по-прежнему вне закона. Именно во время правления НРП произошла короткая, но жестокая война на Кипре, где столкновения между греческой и турецкой общинами в 1974 г. вылились в путч греческих националистов и ответное вторжение турецких войск, оккупировавших 40% территории острова. Турецкая интервенция сопровождалась сильнейшей националистической истерией в Турции, заставившей вспомнить об ужасах 1923 и 1955 годов.
Турецкие войска во время оккупации Кипра. Фото: июль 1974 г.
В 1980-х гг., после очередного военного переворота и последовавшего роспуска всех партий НРП раскололась на правую – собственно НРП – и социал-демократическую Демократическую левую; кемализм как более или менее единое политическое движение распался навсегда.
Исламизм же, как и фашизм, и левый экстремизм, с тех пор стали постоянно действующими факторами турецкой политической жизни. Уже в 1965 г. исламистская Партия справедливости, созданная активистами запрещённой ДП, победила на парламентских выборах, после чего потрясённый Инёню навсегда оставил политику. Описывать дальнейшие перипетии политической жизни Турции оставим историкам этой страны: достаточно сказать, что, начиная с 1960 г. за власть постоянно боролись кемалисты, исламисты и фашисты. Но по сути страной ещё почти полвека руководили кемалисты – при помощи Совета национальной безопасности (СНБ), а точнее - армии.
СНБ был создан после военного переворота 1960 г. Тогда же были внесены изменения в Конституцию, закрепившие «первоочередную и бесспорную роль» армии в политической системе Турции. Этот орган получил право верховной судебной власти (ст. 111), в соответствии с которой мог распускать правительство, запрещать партии, лишать политических прав и даже гражданства любого гражданина. Таким образом, в Турции была создана весьма своеобразная система дуалистической власти, не имевшая аналогов в мире.
СНБ неоднократно приходилось использовать свою власть в полном объёме, производя государственные перевороты. В конце 1960-х гг. в Турции начали действовать ультралевые партизаны – группы «Дев генч» (Федерация революционной молодёжи Турции), её наследник «Дев сол» (Революционные левые), затем – зонтичная Революционная народно-освободительная партия-фронт (DHKP-C). Одновременно активизировались фашистские боевики из «Боз курт» (серые волки). На улицах турецких городов и в горных районах Курдистана начались боевые действия. А парламентские партии не могли ни создать устойчивое правительство, ни одолеть друг друга на выборах. Кроме того, новая Партия национального порядка, основанная исламистом Неджметтином Эрбаканом, впервые с 1960 г. выступила с публичной критикой наследия Ататюрка, что вызывало ярость военных. В этих условиях в 1971 г. СНБ совершил второй по счёту военный переворот. Военные потребовали «положить конец анархии и воплотить в жизнь реформы Ататюрка». Левые и правые боевики были загнаны в подполье, но новое правительство, созданное коалицией кемалистов, исламистов и фашистов, оказалось непрочным, как и до переворота.
Турецкий премьер-министр, профессор Нихат Эрим на встрече с командующим сухопутными войсками Фаруком Гюрлером и адмиралом Cleal Eyiceoglu
Что не замедлило сказаться на ситуации в стране. С 1975 г. партизанские действия и столкновения левых и правых боевиков возобновились и стали даже ожесточённее, чем до переворота. В 1978 г. в городе Кахраманмараш произошла настоящая мини-война между фашистскими и исламистскими боевиками, с одной стороны, и левыми партизанами, курдскими активистами и алевитами – с другой. Больше сотни человек погибло, городу были нанесены значительные разрушения. После этого на большей части территории страны было введено военное положение, но столкновения не прекращались, а сменявшие друг друга правительства были слабыми. Ежедневно происходило не менее десяти политических убийств. В 1980 г. в условиях нарастающего хаоса армия вновь взяла власть. Военные действовали решительно: 650 тысяч человек арестовали, 230 тысяч были осуждены, десятки тысяч подверглись пыткам, 14 тысяч лишились турецкого гражданства, более пятисот были казнены и несколько тысяч «пропали без вести». Партизанские группы и правые боевики на время прекратили активность и ушли в глубокое подполье.
СНБ сделал президентом генерала Кенана Эврена и внёс изменения в Конституцию, ещё больше усилив свою роль. «В соответствии со ст. 118 нового Основного закона Турции, принятого в 1982 г., позднее был принят и новый закон о СНБ (1983 г.). В его составе было увеличено представительство военных, расширены права в сфере контроля над процессом принятия решений. В законе 1983 г. имелся пункт, который обязывал Совет министров при рассмотрении повестки дня обращать «первоочередное внимание» на решения СНБ (что со временем стало безусловным правилом). Согласно этому закону в Совете был создан большой секретариат, наделённый широкими полномочиями, который находился под контролем начальника Генштаба ВС.
Таким образом, за довольно короткое время Совет национальной безопасности из органа, призванного доводить до исполнительной власти позицию военных по вопросам безопасности и национальной обороны, превратился в высший орган военного контроля над политической администрацией и государственно-политическими процессами в целом» (Л. Овсепян Реформы Совета национальной безопасности Турции в контексте демократических преобразований, Институт политических исследований, Ереван, Армения).
Три года политического «затишья» и грамотная экономическая политика премьера Тургута Озала привели к небывалому с 1930-х гг. экономическому росту: турецкая промышленность, ранее работавшая в режиме импортзамещения, стала экспорто ориентированной. Бурными темпами развивалась новая для страны отрасль – туризм. На востоке страны, в Курдистане, началось строительство «дамбы Ататюрка» - гигантской плотины на Евфрате, призванной оросить десятки тысяч гектаров земли и таким образом дать средства к существованию сотням тысяч бедняков.
Тургут Озал. Фото: 1986 г.
Однако уже в 1984 г. начал действовать новый дестабилизирующий фактор: Курдская рабочая партия начала организованную партизанскую войну. КРП получала помощь от Сирии, за которой стоял Советский Союз: имея тренировочные базы в Сирии и оккупированной ею части Ливана, получая советское оружие и деньги, курдские повстанцы стали постоянно действующим и очень серьёзным фактором политической жизни Турции.
В 1983 г. военные провели выборы и передали власть гражданскому правительству, во главе которого стоял успешный реформист, экономический либерал и социальный консерватор Озал – курд по происхождению, фашист в молодости и турецкий националист по убеждениям. Новое правительство попыталось проводить политику «примирения с исламом»: так, в 1984 г. впервые с 1925 г. женщинам было разрешено ношение хиджаба (в 1987 г. армия добилась возобновления запрета). Для подавления партизанского движения он легализовал и начал использовать против курдов отряды «серых волков», а также попытался опереться на исламистов: при помощи контрразведки и полиции по иранскому и ливанскому образцу было организовано движение «Хезболла» (Партия Аллаха), состоящее в основном из курдов-суннитов. Оно начало вооружённый террор против сторонников КРП и единоплеменников-алевитов. Для того, чтобы лишить партизан массовой поддержки населения, вновь, как в 1930-е гг., армия производила насильственные депортации курдов в западные районы страны (всего в 1986-1999 гг. было депортировано не менее 4 миллионов человек). Однако заигрывание с исламистами было опасно для стабильности в стране: «хезболлахи» фактически устанавливали собственный контроль над сельскими районами и малыми городами Турецкого Курдистана, вершили там «шариатский суд» и расправу, взимали «налоги» (по сути – занимались вымогательством). В конце 1990-х властям пришлось затратить немало сил, чтобы частично уничтожить, частично загнать в подполье «хезболлахов».
Ползучая исламизация, происходившая при Озале, привела к усилению позиций политического ислама: в 1996 г. премьер-министром стал открытый исламист Эрбакан, вновь, как в конце 1960-х, поставивший вопрос о ликвидации наследия Ататюрка. Реакция армии не заставила себя ждать: в 1997 г. СНБ потребовал пересмотреть законодательство страны, убрав из него все уступки исламистам. В ответ правительство Эрбакана ушло в отставку. Его Партию благоденствия запретили, обвинив в «деятельности с целью свержения светского конституционного порядка», симпатиях к джихаду и попытках введения шариата.
Эрбакан (крайний слева) и Р. Эрдоган (в центре). Фото: 1980-е гг.
Однако, как и ранее, исламисты вскоре организовались под другим названием: в том же году была основана Партия добродетели, для проформы заявившая о своей приверженности демократии и правам человека. По требованию СНБ в 2001 г. Конституционный Суд объявил её неконституционной и запретил, после чего немолодые консерваторы во главе с Эрбаканом основали малочисленную Партию процветания, а молодые и прагматичные политики, объединившись вокруг Реджепа Тайипа Эрдогана, образовали Партию справедливости и развития.
Но дело было не в молодости и прагматизме Эрдогана и его окружения. Эрбакан был исламистом традиционного толка: он ненавидел и презирал «неверных» и всячески стремился оградить турок от «тлетворного» влияния Запада. А Эрдоган мыслил шире: он мечтал ввести Турцию в Евросоюз – но не затем, что европеизировать свою страну, а, напротив, чтобы «отуречить» Европу, сделать её фактическим вассалом новой турецкой исламской империи. По-видимому, эту идею он начал вынашивать во время пребывания в тюрьме: в 1997 г., будучи мэром Стамбула от Партии благоденствия, получил срок за пропаганду исламизма и турецкой агрессии; поводом для ареста и суда стало его стихотворение - «Мечети, - это наши казармы, их купола - наши каски, минареты - наши штыки, и верующие - наши солдаты».
Несмотря на исламистскую экзальтацию, Эрдоган решил поддержать нараставшее с 1980-х гг. движение за вступление Турции в Европейское сообщество. Дело в том, что в то время бурно развивавшаяся турецкая экономика теснейшим образом срасталась с европейской, и турецкая буржуазия, как и чиновники (часть промышленности оставалась государственной) ратовали за открытие европейских рынков для турецких товаров и турецкой рабочей силы. Экс-мэр экономической столицы Турции прекрасно понимал, что в политическом отношении европейцы с набиравшей силу толерантностью и политкорректностью стали совершенно бессильными перед энергичным напором любых экстремистов, особенно исламских; необходимо только не произносить открыто совсем уж кровожадные вещи. И обязательно постоянно напоминать европейцам об их исторической вине перед бывшими колониальными и зависимыми народами, особенно мусульманскими, атаковать расизм и национализм как имманентно присущие европейской цивилизации пороки. Параллельно с «отуречиванием» Европы Эрдоган и его сторонники намеревались активно работать в мусульманских странах и среди тюркских народов бывшего СССР, постепенно превращая Турцию в мировую державу. Эта политика получила название «неоосманизма» и ментально связана не с кемализмом, а с политикой младотурок.
В 1990-х гг. вступление Турции в Евросоюз стало общим проектом большинства турецкой элиты – против него высказывались только фашисты из ПНД и её банд «серых волков», старое поколение исламистов Эрбакана и совсем уж обскурантистское ультраисламистское подполье («Исламская освободительная армия», «Бойцы исламской революции», «Турецкий исламский джихад», «Армия Аллаха», «Фронта исламских завоевателей Великого Востока»), да ещё коммунистические партизаны. Однако если ставшие социал-демократами кемалисты хотели сделать Турцию европейской, то эрдогановцы – Европу турецкой и исламизированной. И они, то умело играя на националистических и религиозных струнах, то апеллируя к экономической выгоде, то демагогически используя демократические лозунги, оказались сильнее.
В 2002 году ПСР победила на парламентских выборах, набрав 34,28% голосов и получив 363 из 550 мест в парламенте, что было более чем в два раза больше, чем НРП и впервые сформировала правительство. На выборах 2007 г. партия набрала 46,6% голосов, в 2011 г. - 49,91%. В 2014 г. Эрдоган победил на первых в стране прямых президентских выборах, став первым в истории Турции президентом-исламистом.
Эрдоган во время выступления в Конье в рамках предываборной программы. Фото: 9 августа 2014 г.
Правительство ПСР резко активизировало переговоры с Евросоюзом, пообещав принять условия, выдвигаемые политиками из Брюсселя – в частности, признать курдов отдельным народом, разрешить курдский язык, прекратить давление на последние остатки христиан, уважать права человека и т.д. ПСР упорно старалась избавиться от имиджа кровожадных исламистов – в глазах европейцев, разумеется; в глазах турок это было бы не только бесполезно, но и, скорее, вредно, так как истинные сторонники европеизации всё равно были её противниками.
Курдов признали нацией, их язык разрешили, но на деле в Турецком Курдистане называть себя курдом всё равно опасно, а издания и передачи на курдском языке подвергаются жестокому прессингу. Несколько христианских церквей были открыты в Стамбуле, но за его пределами не удалось открыть ни одной. В Ая-Софье, бывшем православном патриаршем соборе Святой Софии, превращённом турками в мечеть, а Ататюрком в 1935-м – в музей, с 2006 г. вновь начались мусульманские богослужения, и правительством принято принципиальное решение опять сделать его мечетью. Оппозиционеров больше не сажают на кол и не пытают, но время от времени убивают – так, в 2007 г. от руки убийц погибли оппозиционный журналист, армянин по происхождению Грант Динк и католический священник Андреа Санторо, 2015 г. застрелен неизвестными оппозиционный адвокат Тахир Эльчи, в 2016 г. обстрелян кортеж лидера оппозиционной НРП Кемаля Кылычдароглу. Журналисты, выступающие против курса Эрдогана, десятками арестовываются и приговариваются к тюремному заключению. В июне 2016 г. под давлением Эрдогана турецкий парламент принимает решение о лишении депутатской неприкосновенности депутатов-оппозиционеров – всех разом. Мало того – сводятся и личные счёты: застрелили писателя Эргюна Пойаза, выяснившего, что у Эрдогана нет высшего образования, а его диплом поддельный. Лауреат Нобелевской премии по литературе, известный турецкий писатель Орхан Памук, заявлявший о геноциде армян и массовом убийстве курдов, постоянно испытывает угрозы. «В Турции атмосфера страха. Власти заставляют молчать оппозиционеров и журналистов», - рассказал он итальянской газете La Repubblica 5 мая 2016 г.
На месте убийства Тахира Эльчи. Фото: 28 ноября 2015 г.
Формально некоторые требования Евросоюза учтены. Однако правительство ПСР категорически возражает против объединения турецкой и греческой частей Кипра, отказывается наладить нормальные отношения с Арменией (Турция с 1993 г. ведёт экономическую блокаду этой страны в знак протеста против успешных действий армянской армии в Нагорном Карабахе). Турция и лично Эрдоган яростно борются против признания геноцида армян и греков, почти открыто высказывают претензии на Крым и обвиняют Китай в геноциде единокровных и единоверных уйгуров (нелепость этих заявлений показывает хотя бы тот факт, что уйгуры составляют 45% населения Синьцзяна и имеют автономию, в то время как армян в Турции практически не осталось).
Сопротивление кемалистов тем временем слабело. В 2007 г. был принят закон, разрешающий ношение хиджаба в университетах – в ответ на это грубейшее нарушение принципов Ататюрка Генеральный прокурор Турции Абдуррахман Ялчинкая подал в Конституционный суд иск о запрете ПСР. Однако он был отклонён.
Армия не стала защищать свои политические позиции потому, что её верхушка также стремилась к вступлению Турции в Евросоюз. Кемалистская идеология, которой придерживалась и которую защищала армия, определяет Турцию как европейскую страну, а это значит, что место Турции – в Европе, и армия отстаивала этот путь, пусть и ценой утраты части своих полномочий и прерогатив. Помимо этого, в условиях «замороженного» конфликта с Грецией и Кипром, крайне напряжённых отношений с Ираном, Арменией, Ираком и Сирией и непрекращающейся партизанской войны курдов турецкая элита, включая армейскую, опасалась остаться в изоляции. Членство в НАТО без участия в политических и экономических союзах было непрочным: кипрский конфликт показал, что в отношении Анкары могут быть введены санкции, а турецкая промышленность не производит современных вооружений. Кроме того, постоянная критика европейцами и американцами состояния с правами человека в Турции постоянно угрожают устойчивости отношений Анкары с Западом.
На саммите стран Евросоюза в декабре 1999 г. Турция добилась получения статуса страны, находящейся в процессе вступления в ЕС. Для того, чтобы привести законы Турции в соответствие с европейскими стандартами Турции предлагалось не только провести демократические реформы, но и ликвидировать двоевластие, т.е. лишить властных полномочий СНБ. В 2001 г. была изменена ст. 118 Конституции Турции, в результате чего большинство мест в его составе получили не военные, а правительство. Кроме того, решения СНБ отныне могли носить лишь рекомендательный характер. В 2003 г. турецкий парламент ещё больше урезал прерогативы СНБ: его стал возглавлять гражданский назначенец премьер-министра. Аппарат СНБ, при помощи которого он мог влиять на политику страны, был фактически упразднён. Численность военных сотрудников совета была сокращена с 350 до 15 человек.
Таким образом, в 2003 г. по инициативе находившихся у власти исламистов и под давлением Евросоюза был ликвидирован СНБ – орган политического кемализма, при помощи армии контролировавший сохранение светского характера Турецкой республики. Кемализм превратился в политически неоформленное идейное течение (ряд партий, включая детище Ататюрка НРП, лишь включают кемализм в свой идеологический арсенал в качестве одной из составных частей). Кемализм продолжает пользоваться популярностью у довольно многочисленных групп вестернизированного городского населения Турции, объединённого неприятием исламизма. Но, будучи политически раздробленными и идейно дезориентированными, эти группы не в состоянии противодействовать ПСР.
Армия некоторое время всё же пыталась сопротивляться. В ответ на продолжающееся давление ЕС на Турцию с целью ещё больше уменьшить влияние вооружённых сил на политическую жизнь страны, в 2006 г. командующий ВМС Турции Йенер Караханоглу заявил, что «турецкие вооружённые силы, играющие особую роль в деле модернизации страны, никогда не пойдут на уступки ЕС» и отметил, что армия никогда не откажется от своей роли ради вступления Турции в ЕС (Turkish General Challenged the EU. 2006. October 3. URL: http://www.turkishweekley).
Тогда же начальник Генштаба генерал Яшар Бююканыт выразил протест против выдвижения в президенты исламиста Абдуллы Гюля, однако дело ограничилось лишь политическим заявлением, и после парламентских выборов соратник Эрдогана Гюль занял пост президента.
Эрдоган решил, действовать, и незамедлительно: последовал жестокий удар по армии. В 2007 г. в Турции началось т.н. «дело «Эргенекон» (название мифической прародины тюрок в горах Алтая) – якобы тайной ультранационалистической организации, готовившего государственный переворот и намеревавшейся посеять в стране атмосферу хаоса и анархии. Костяком «Эргенекона» были объявлены высокопоставленные военные, интеллектуалы и политики. Главой организации назвали отставного генерала Вели Кючюка. Арестовано было около 400 человек, 240 человек были осуждены. Большинство наблюдателей, как в Турции, так и в Европе и США считают дело «Эргенекон» выдуманным командой Эрдогана, а суд над его «членами» сравнивают со сталинскими процессами 1937 г.
Министр обороны США Роберт М. Гейтс оставляет запись в Книге гостей перед встречей с турецким начальником Генерального штаба Илькером Башбугом (справа), Анкаре, Турция. Фото: 6 февраля 2010 г. Башбуг был приговорен к пожизненному заключению по делу «Эргенекона»
Это был не единственный удар: в 2010 г. были арестованы и осуждены более трёхсот армейских офицеров по т.н. «делу «Бальоз» («Кувалда»): заговорщики якобы намеревались организовать серию терактов и обвинить в них Грецию, чтобы под предлогом войны с ней осуществить в Турции военный переворот. Массовые аресты в армии ослабили её влияние в обществе ещё больше.
В апреле 2016 г. апелляционный суд отменил приговоры по делу «Эргенекон», сочтя обвинения недоказанными. Но это была пиррова победа.
В ночь с 15 на 16 июля 2016 г. несколько небольших групп военных совершила попытку государственного переворота, который был подавлен лояльными Эрдогану частями. В ходе мятежа погибли 238 человек, около 3 тысяч получили ранения. На противников Эрдогана обрушились репрессии: 26 тысяч человек были арестованы, в том числе 2839 военных. У 75 тысяч человек аннулированы паспорта. И что самое интересное – начались повальные увольнения судей и прокуроров (всего было уволено около 3 тысяч, а 140 членов Верховного Суда было решено арестовать): Эрдоган не забыл ни попытку запретить ПСР, ни отмену приговора по делу «Эргенекона». Сразу после попытки переворота поползли слухи о том, что его спровоцировал сам Эрдоган для того, чтобы навсегда покончить с оппозицией и укрепить власть. Скорее всего, так оно и было – эрдогановские политтехнологи при помощи спецслужб использовали «втёмную» группу военных - спровоцировали их на путч, заранее обречённый на поражение.
Волнения на улицах в ходе переворота в Турции. Фото: июль 2016 г.
После подавления мятежа Эрдоган пошёл на обострение отношений с Евросоюзом и США: всё равно шансов на вступление в ЕС у Турции оставалось мало, и пришлось пожертвовать идеей «отуречивания Европы» ради укрепления собственной власти в Турции. В настоящее время политическая система Турции очень мало похожа на демократическую: даже публичное недовольство властью – например, в учреждении, в кафе, на улице – чревато арестом и судом. По-видимому, следующим шагом Эрдогана будет изменение политической системы Турции с парламентской на президентскую, которая быстро станет суперпрезидентской, т.е. слабо закамуфлированной личной диктатурой. Непрекращающаяся война с курдскими и левыми партизанами, быстро нарастающее идейное противостояние странам Запада создают для этого соответствующую политическую и психологическую обстановку.
Причины краха
Кемалистское движение, стремясь превратить Турцию в Европейскую страну, следуя идеалам демократии, легализовало исламистов, затем не смогло воспрепятствовать их приходу к власти, и в конце концов позволило победить самоё себя. Турция в ХХ веке совершила полный круг: от исламо-националистического, террористического младотурецкого движения через почти столетие кемалистской, путь ущербной, европеизации – к исламо-националистическому режиму Эрдогана, который почти не отличается от младотурецкого.
Почему же это произошло?
Начать придётся издалека. Необходимо помнить, что Турция в течение многих веков была великой империей, простиравшейся на территориях трёх континентов. Имперское самосознание у народов, владевших империями, всё ещё очень сильно, и национальная память, базирующаяся не столько на истории, сколько на национальной мифологии, неколебима. Это и Россия, и Германия, Франция, Англия, Испания, Португалия, Китай, Монголия, Иран, арабские государства, и даже Греция и Италия помнят об античном могуществе.
Эта историческая память очень разная. В России общеизвестно, например, что русские пошли воевать с монголами на реку Калка для того, чтобы помочь соседям-половцам; что татарские ханства были разгромлены, чтобы положить конец работорговле; что Украина была присоединена по просьбе Переяславской Рады из-за того, что украинцы страдали от польских притеснений; что армяне и грузины были спасены русскими войсками от персидского и турецкого истребления. Насколько это правда, а насколько является приукрашиванием истории – неважно, но во всех этих случаях присутствовали некие благородные, гуманистические мотивы. Кроме того, в составе Российской империи нерусские народы развивались подчас быстрее, чем государствообразующая нация: к 1914 г. Прибалтика и Польша, Украина и Закавказье являлись территориями ускоренного развития. «И божья благодать сошла На Грузию! / Она цвела / С тех пор в тени своих садов, / Не опасаяся врагов, / 3а гранью дружеских штыков», - писал Лермонтов о Грузии в составе России («Мцыри»). Не все грузины согласны с великим русским поэтом, но таких очень и очень много. «Вам же хорошо было!», - корил император Николай I восставших поляков. Действительно, до Польского восстания 1830-31 гг. Царство Польское развивалось гораздо динамичнее, чем остальная Россия, и мало кто из поляков возьмётся это отрицать. Как не отрицает и большинство финнов тот факт, что именно в составе Российской империи Финляндия из крайне отсталой, безграмотной провинции превратилась в одну из процветающих европейских стран.
Примерно такая же историческая память и у других «имперских» народов. Англичане, французы, голландцы и испанцы не только угнетали колонизированные страны, но и строили там школы, дороги и больницы. Поэтому самыми отсталыми в мире в конце ХХ века были как раз не бывшие колонии, а страны, избежавшие колонизации – Эфиопия, Йемен, Непал и Либерия. Американцы постоянно каются за войны с индейцами и рабство негров, но негров они сами освободили из рабства в Гражданской войне, а индейцы уцелели в благоразумно отведённых им резервациях, и сейчас среди миллионов потомков коренного населения Америки – киноактёры, офицеры, бизнесмены и учёные. Тот же Китай может справедливо указать на то, что его влияние принесло культуру десяткам племён, вошедших в его состав. А уж о цивилизующем влиянии на Европу, Азию и Африку древнегреческой и древнеримской цивилизаций и говорить нечего.
Турецкая история – совсем другое дело. Предки турок – тюркские племена, находившиеся на весьма низком уровне развития, пришли из глубин Средней Азии в Малую Азию – древнейший культурный регион планеты, и завоевали его. Затем они захватили Балканский полуостров, Венгрию и Румынию, Крым и часть Кавказа, арабские страны и африканские территории от побережья Судана до нынешней Танзании. Турецкие завоевания проходили под знаменем джихада – священной войны с «неверными», т.е. даже в пропагандистских целях нельзя сказать, что турки кому-то помогали или кого-то спасали. Покорённым народам, в первую очередь христианским, в составе Османской империи было очень плохо. Например, греки, создатели великой античной цивилизации и блестящей Византии, под османским игом совершенно одичали. Были разорены и начали отставать в развитии и все остальные покорённые турками страны, включая мусульманские.
Получается, что с европейской (по сути – христианской) точки зрения, туркам своими завоеваниями гордиться невозможно – их нужно стыдиться. Зато им можно и должно гордиться с мусульманской точки зрения: джихад, покорение неверных с этого угла зрения – это подвиг, а избиения, обращение в рабство и грабежи неверных – неотъемлемая его часть. Поэтому туркам очень трудно принять европейское отношение к собственной истории – оно чересчур неприятно для национального самолюбия.
Историк Эмре Конгар писал: «Турецкий национализм - последнее национальное течение, возникшее с запозданием в период распада империи. Хозяева империи, то есть турки, увидев её распад и осознав, что государство, которым они управляют – это империя, возникшая на чужих территориях и с чужим населением» (Н. Г. Киреев История Турции XX век. - ИВ РАН: Крафт+, 2007. - С. 90.).
«Профессор Висконсинского университета, историк Кемаль Карпат, выступивший с докладом по теме «Стадии османской истории» на конференции в том же университете в 1971 г., утверждал, что после 1923 г. для турецкой молодёжи старались создать такое представление об истории своей страны, чтоб она не отождествляла её с османским историческим и культурным прошлым. В результате, взгляды молодой турецкой интеллигенции 1920-1930-х гг. представляли собой сочетание турецкого национализма с резкой и грубой критикой всего османского» (Википедия, ст. «Турки»).
Ещё сложнее дело обстоит с недавней историей. Турецкая республика возникла в крови геноцида армян и ассирийцев, в огне войны с армянами и греками и тотального изгнания греков из Турции. Зверства по отношению к инородцам и иноверцам имели место во всём мире, включая и Европу, и Россию, но отношение к ним всюду разное. Изгнание мусульман и иудеев из Испании не сопровождалось массовыми убийствами; изгнанникам дали время для продажи своей недвижимости и позволили взять с собой движимое имущество. Во время еврейских погромов в России многие православные защищали евреев, в том числе с оружием в руках. Даже во время гитлеровского Холокоста десятки тысяч европейцев, рискуя жизнью, спасали евреев. Евреев спасали хорватские крестьяне и голландские рабочие, французские монахи и немецкие солдаты, польские учителя и греческие рыбаки; среди таких подвижников – диктаторы Испании и Португалии Франко и Салазар, доминиканский тиран Трухильо, король Дании Христиан Х, царь Болгарии Борис, хортистский премьер-министр Лакатош и даже глава Абвера адмирал Канарис! Они так поступали потому, что, при всей нелюбви к евреям (Салазар, например, говорил: «Будучи католиком, я холоден к евреям, но знаю, что Сатана – антисемит») убийство невинных по национальному, расовому и религиозному признаку противоречило их мировоззрению, воспитанному на христианской этике. Между прочим, во время Второй Мировой войны евреев спасал японский консул в Литве Тиунэ Сугихара, убежище евреям давал и маньчжурский император Пу И – оба отнюдь не христиане, однако их буддистское мировоззрение было конгениально христианскому (стоит вспомнить, что во время резни турками христианского населения Смирны шесть японских судов, находившихся в порту, выбросили в море свои грузы и взяли на борт избиваемых).
Армянские беженцы в Эйнтабе (Турция). Фото: 1919 г.
Главное – то, что об этих трагедиях говорится во всеуслышание, пишутся тысячи книг, снимаются фильмы и т.п. В христианстве огромную роль играет покаяние, и насилия над инородцами и иноверцами – предмет покаяния, часто принимающего даже преувеличенные формы (например, католики покаялись за Крестовые походы, хотя они носили в первую очередь оборонительный характер). И покаяние, и вообще чувство вины в значительной мере предотвращают или во всяком случае смягчают, делают менее вероятными повторения межнациональных и подобных им конфликтов.
В исламе тоже есть покаяние (тауба), и богословская суть его мало отличима от христианской. Однако в среде исламских богословов нет единого мнения о том, является ли грехом убийство, ограбление или насилие в отношении немусульман. Очень многие влиятельные мусульманские богословы во все времена проповедовали, что немусульмане – это не люди, и с ними можно делать всё, что угодно. Поэтому во время массовых убийств армян, греков и ассирийцев случаев их спасения турками, особенно бескорыстного, известно немного (помощь гонимым христианам оказывали некоторые курды, но в основном либо йезиды, сами ставшие жертвами геноцида, либо ненавидимые суннитами алевиты, а также некоторые черкесы-мухаджиры). И сегодня подавляющее большинство турок начисто отрицает факт геноцида армян и ассирийцев, массовых убийств и изгнания греков (турки, открыто призывающие признать геноцид нетурецких народов Малой Азии подвергаются общественному презрению, гонениям и физическому насилию, в том числе убийствам).
Выжившие после погромов в Киликии христиане. Фото: 1909 г.
В силу этих причин кемализм, при всём стремлении превратить Турцию в европейскую страну, был обречён на стратегическое поражение. Это течение было смелым и частично успешным проектом вестернизации мусульманского общества, который по масштабам и последствиям не имеет равных в мире. Он споткнулся о тот факт, что ислам, в отличие от христианства, иудаизма и буддизма, не пережил реформации. Попытки такого рода предпринимались неоднократно: Акбар Великий, император Великих Моголов, в XVI в. создал учение дин-и иллахи («божественная вера»), представлявшее собой сочетание элементов ислама, индуизма, зороастризма и христианства; персы Баб и Бахаулла сформулировали гуманистическое, космополитическое течение в шиизме, существующее до сих пор (бахаизм). Однако эти, как и менее масштабные и известные попытки реформации ислама потерпели крах, и в настоящее время ислам представляет собой пёстрый конгломерат их более или менее консервативных структур.
Большая часть исламских школ, направлений и организаций в той или иной мере отрицают европейские (иудео-христианские) ценности – такие, как демократия, гуманизм и права человека, или же интерпретируют их весьма своеобразно, заменяя их первоначальную сущность до полной противоположности. «Если для европейца или американца реформа подразумевает движение вперед, перемены к лучшему, повышение степени свободы, то для исламиста совершенствование заключается в чистке (а точнее – зачистке) общества от неверных и отступников, более строгой сегрегации мужчин от женщин, борьбе с пагубными западными влияниями. Религиозная свобода и равенство полов на Западе воспринимаются как конструктивные понятия, «звучат гордо», а для исламистов совершенствование заключается, наоборот, в ужесточении нетерпимости, в непримиримой борьбе с тлетворным влиянием «гяуров», жаждущих погибели правоверных… Растущая массовая грамотность и книгопечатание впервые позволили миллионам мусульман самолично читать священные тесты их религии, не полагаясь на трактовки своих духовных учителей. Но вопреки опыту христианства и иудаизма результатом мусульманского просвещения стал не прогресс, а регресс – не гуманизация, а радикализация ислама. Главной движущей силой этого процесса была депрессия от осознания поражения ислама в противостоянии с неверными…
Если христианское Священное Писание проповедует мир, любовь к ближнему, терпимость и всепрощение, Коран и хадисы предписывают смерть отступникам, неукоснительное, безоговорочное исполнение законов шариата и неумолимый джихад – священную войну, которая должна вестись до тех пор, пока ислам не восторжествует во всем мире, все неверные перейдут в мусульманство или признают себя людьми третьего сорта с соответствующим поражением в правах, а тех, кто не захочет смириться с унижением и дискриминацией, ждет поголовное физическое истребление.
Священные тексты ислама, особенно хадисы, – это фактически свод наставлений для экстремистов, в них можно найти все зверства, которыми шокирует мир ИГИЛ. Тут и отрубание головы, и сожжение заживо, и осквернение трупов казнённых, и казнь через распятие, причем в особо изуверской форме (к кресту не приколачивают гвоздями, а привязывают, чтобы продлить мучения)…
Реформация ислама в западном понимании подразумевает секуляризацию, выхолащивание ислама, а в понимании мусульман как раз наоборот – возвращение к истокам, восстановление первоначальной чистоты религии. Поэтому говорить о возможности перерождения ислама по образцу христианства бессмысленно. Ислам на наших глазах реально, зримо реформируется, но только не в ту сторону, куда нам бы хотелось, – он быстрыми шагами возвращается к кровавым заветам своего основателя» («Почему нельзя гуманизировать ислам?», Svargaman, Май 30, 2015).
Неудивительно, что радикальные исламисты ещё в 1920-е гг. начали тесное общение с коммунистами, фашистами и нацистами; впоследствии эти три течения неоднократно взаимодействовали, переплетались, создавая синкретические исламо-фашистско-коммунистические организации, такие, как Арабский социалистический союз президента Египта Насера и Партия арабского социалистического возрождения (БААС), лидеры фракций которой были Хафез Асад и Саддам Хусейн. «Фашизм делит мир на своих и чужих, как ислам – на «верных» и «неверных». Фашизм питается теориями заговора, чувством униженности и стремлением к реваншу, жаждой мести и расчеловечиванием противника. Всего этого в исламе хоть отбавляй, особенно в риторике политического ислама. Мешанина из комплекса неполноценности и стремления к мировому господству, бессилия и фантазий о всесилии – всё это роднит ислам с фашизмом. В своей книге я говорю о четырнадцати признаках фашизма, сформулированных Умберто Эко. В исламе мы легко находим их все: культ традиций, негативное отношение к Модерну и восстание против Просвещения, одержимость теориями заговора, мачизм - смотрите сами…
В диалоге с Западом Эрдоган постоянно обводил Запад вокруг пальца. Его так называемые реформы – не более, чем расширение возможностей для его сторонников. Он всё время прятался за спиной «реформ» от Европы. «Умеренный ислам» – это пустые словеса, изобретённые западными «исламоведами». Умеренный ислам – это оксюморон, умеренность и ислам несовместимы. Исламисты непоколебимо убеждены в своей правоте и другого мнения для них не существует. И это - основа фашизма» («Фашизм и политический ислам», Svargaman, Июль 9, 2014).
Последний шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви, столкнувшись с яростным сопротивлением исламского духовенства модернизационным реформам, однажды в гневе назвал ислам «диким арабским измышлением». Был ли он прав и возможна ли реформация ислама, которая сделает его союзником прогресса – или же правота окажется на стороне Хантингтона и мир ожидают кровавые религиозные войны?
Одна из ключевых стран, население которой мучительно пытается ответить на эти вопросы – Турция. Там растёт и укрепляется неоисламистская, неофашистская диктатура, постепенно сбрасывающая лохмотья, в которые превратилась демократия и свобода. Одновременно там растёт и сопротивление диктатуре, принимающее порой весьма опасные формы в виде коммунистической герильи и вооружённого курдского сепаратизма.
Всё это – последствия исторической трагедии: крушения почти векового кемалистского проекта, пытавшегося превратить Турцию в европейскую страну.
Автор: Трифонов Е. [email protected]
Понравилась статья? Отправьте автору вознаграждение: