Обскурантистский социализм в Латинской Америке

Трифонов Е.

Считается, что страны и народы строили или до сих пор строят социализм ради избавления от голода и нищеты, ради повышения уровня жизни и ускорения экономического развития. В самом деле, это провозглашают все правители-социалисты; хотя трудно представить себе, скажем, политика-либерала или консерватора, обещающего согражданам что-либо другое – например, бедность и отсталость. За исключением крайних фанатиков, особенно религиозных, все политики провозглашают примерно одни и те же цели. Однако на практике некоторые режимы, называвшие (и называющие) себя социалистическими, вовсе не стремятся к развитию своих стран, а в некоторых случаях даже намеренно препятствуют развитию, опасаясь его результатов в плане сохранения своей власти. Они сознательно проводят обскурантистскую политику, упрощающую социальную структуру общества, поскольку равенство в нищете и бесправии делает людей полностью зависимыми от власти.

«Остров свободы»

Что такое Куба братьев Кастро – рай для трудящихся, путеводная звезда в «Третьем мире» или нищая, отсталая тирания? Поклонники режима Фиделя-Рауля Кастро заявляют, что до революции 1959 г. народ Кубы голодал и страдал от угнетения американских империалистов, а теперь там лучшая в мире медицина и полная свобода. Ненавистники режима отбивают эти аргументы, напоминая, что зарплаты на «острове свободы» колеблются в промежутке от $12 до $20 и предлагают посмотреть на фотографии современной Кубы – на облезлые трущобы и одетых в рванину, истощенных жителей, которые соперничают в убожестве с населением самых несчастных стран Африки.

Урбанистический пейзаж современной Кубы

Куба получила независимость от Испании из рук американцев: в 1898 г. войска США пришли на помощь кубинским патриотам, поднявшим очередное восстание против испанского владычества. Америка быстро принудила Испанию к капитуляции и в 1902 г. преподнесла кубинцам долгожданную независимость. Однако поскольку вместо цивилизованных политических лидеров новая республика имела только совсем нецивилизованных каудильо – полевых командиров времен антииспанских восстаний, которые не могли, не умели и не желали строить на свободной Кубе современное демократическое общество. И американцы приняли т.н. «поправку Платта» к своему законодательству, в соответствии с которой США сохраняли за собой право на интервенцию и на организацию на Кубе военно-морских баз. Поправка Платта также закрепила за американским бизнесом собственность, приобретенную в период военной оккупации. В результате Куба до отмены поправки в 1934 г. была не вполне независимой, однако благодаря ей Кубе удалось избежать разрухи, а также бесконечных и бессмысленных гражданских войн, десятилетиями терзавших суверенные латиноамериканские государства после освобождения от испанского владычества.

Тем не менее Кубе не удалось полностью избежать восстаний, переворотов, диктатур и революций. В 1925 г. «либерал» Херардо Мачадо установил жестокую диктатуру, применяя террор против любой оппозиции. В результате всеобщей стачки в августе 1933 г. диктатура Мачадо пала, и у власти почти 20 лет чередовались умеренно-левые демократические правительства, провозглашавшие социалистические лозунги. В 1933-52 гг. Куба окончательно стала независимой, провела радикальную аграрную реформу, приняла конституцию социал-демократического типа и добилась очень высоких результатов в социально-экономическом развитии.

Херардо Мочадо (в центре) принимает президента США Калвина Кулиджа (слева). Фото: 17 января 1928 г.

О дореволюционной Кубе ключевые сведения приводит Геннадий Гришин (Куба до Кастро, Maxpark.com, 13.04.2013).

В 1922 г. Куба стала второй страной в мире, открывшей радиостанцию и первой в мире, передавшей по радио концерт и регулярные новости (первой радиодиктором в мире была кубинка Эстер Переа де ла Торре).

В 1950 г. – вторая страна в мире, открывшая телевизионную станцию и студию.

1952 г. – в Гаване построено первое в мире жилое здание из бетона (здание El Focsa).

Здание El Focsa

1954 г. – Куба – страна с самым большим количеством крупного рогатого скота на душу населения в мире – (по одному животному на каждого жителя) и третья в мире по потреблению мяса на душу населения (вслед за Аргентиной и Уругваем).

1956 г. – ООН признало Кубу латиноамериканской страной с наименьшим количеством безграмотного населения (23%, для того времени это была низкой цифрой).

1957 г. – самая электрифицированная страна в Латинской Америке (ЛА) с наивысшим количеством электрификации жилых домов (83%) и жилищ с туалетом со всеми удобствами (80%). Эти показатели были одними из самых высоких в мире.

1957 г. – по количеству потребляемых ежедневно калорий каждым кубинцем – 2870 – Куба была второй в Латинской Америке, после Уругвая.

1958 г. – вторая страна в мире, начавшая вещание цветного ТВ и массовую продажу цветных телевизоров (во многих домах до сих пор стоят эти телевизоры).

1958 г. – первая страна в Латинской Америке по длине железных дорог на кв. км, по количеству радиоприемников и количеству электроприборов в домах кубинцев; третья страна в ЛА по количеству автомобилей (160 тысяч, то есть, одна машина на 38 кубинцев).

С 1950 по 1958 г. Куба занимала второе/третье места по доходам населения в Иберо-Америке, обгоняя Италию и более чем в 2 раза – Испанию.

В 1958 г. Куба занимала 29 место среди мировых экономик, впереди всех стран Латинской Америки, Испании, Италии, Португалии.

1958 г. – Согласно Международной Организации Труда, по средней зарплате рабочих Куба – на восьмом месте в мире (после США, Канады, Швеции, Швейцарии, Новой Зеландии, Дании и Норвегии), а по доходам крестьян – на седьмом месте в мире. Уровень безработицы – один из самых низких в мире – 7,07%.

К 1958 г. Куба была страной с лучшим дорожным покрытием в Латинской Америке, с самым большим количеством супермаркетов в Латинской Америке, с самым современным аэропортом (Гавана), с самыми большими иностранными инвестициями и с самым большим в Америке бюджетом на сохранение исторических и архитектурных памятников.

Гаванский аэропорт. Фото: 1950-е гг.

Отдельно стоит немного сказать о кубинской медицине: она была одной из лучших в мире еще при испанском владычестве.

1847 г. – первая страна в Америке, в которой начинает применяться эфир в анестезии при хирургических операциях.

1881 г. – на Кубе разгадана самая страшная тропическая болезнь того времени – желтая лихорадка – и изобретено лекарство, используемое до сих пор. Открывателем был кубинский доктор Карлос Финлей.

Карлос Финлей

1955 г. – вторая страна в Испанской Америке (включая Испанию), после Уругвая, с наименьшим уровнем детской смертности (33,4 на тысячу новорожденных).

1957 г. – ООН признает Кубу страной с одними из лучших медицинских показателей в мире и лучшими в Латинской Америке и Испании.

Таким образом, до революции Кубу можно считать бедной и отсталой разве что в сравнении с Швецией или Данией начала XXI века: по меркам тех лет это была весьма развитая и благополучная страна. Безусловно, столь быстрый социально-экономический прогресс Кубы до 1959 г. связан с близостью США и американскими инвестициями. Однако они несли не только благо: американцы вызывали у немалой части кубинцев раздражение, и их винили во всех бедах острова. Действительно, на Кубе вольготно чувствовала себя американская мафия (там постоянно бывали все короли тогдашнего преступного мира – Мейер Лански, Лаки Лучано, Фрэнк Костелло, Вито Дженовезе, Санто Траффиканте-младший, Мо Далитц, Багси Сигел), но это в общем-то вина коррумпированных кубинских властей. А кубинские женщины в огромных количествах занимались проституцией, что с годами вообще стало восприниматься кубинцами как нормальное явление. «Funciona en la calle» («Работает на улице» – исп.) – до сих пор спокойно говорят некоторые кубинцы о трудовой деятельности своих жен или дочерей.

Батиста (слева) и Мейер Лански с женой в Гаване. Фото: 1933 г.

Американцы мирились и с серьезными нарушениями демократии: упомянутого диктатора Мачадо американцы презирали, но терпели, считая, что кубинцы просто не доросли но настоящей демократии. Так же мирились они и с Фульхенсио Батистой – сержантом, ставшим многолетним военным каудильо острова. Занимая пост президента в 1940-44 гг. (интересно, что его поддержала Коммунистическая партия), он фактически правил страной с 1933 г., закулисно управляя президентами и премьер-министрами. В 1952 г. ему надоело быть «серым кардиналом», он захватил власть и стал диктатором. Вашингтон терпел Батисту потому, что он не выступал против США, а большинство кубинских политиков для повышения своей популярности постоянно делали антиамериканские выпады. Однако, когда Батиста стал открытым тираном и начал кровавые расправы над недовольными, США (после Второй Мировой войны американское общество стало более требовательным в смысле демократии и прав человека) отказали ему в поддержке и стали негласно поддерживать повстанцев Фиделя Кастро.

Фульхенсио Батиста (слева) осматривает оружие и боеприпасы, захваченные в Гаване. Фото: 1953 г.

О драматических перипетиях повстанческой войны на Кубе в 1956-59 гг. написано достаточно, поэтому стоит ограничиться напоминанием о том, что кубинцы восстали против диктатуры и за демократию, а вовсе не против капитализма или «империализма» и за коммунизм. Братья Кастро грубо обманули кубинцев, установив на острове свою собственную диктатуру, как минимум не менее кровавую, чем батистовская (расстреляно и погибло в заключении в 1958-70 гг. около 17 тысяч противников Кастро), но несравненно менее эффективную в экономическом и социальном планах.

Рауль Кастро, Фидель Кастро и лидер Эфиопии Менгисту Хайле Мариам. Фото: 1975 г.

После прихода к власти братья Кастро национализировали банки, кредитно-финансовые организации, промышленные и торговые предприятия, земли и иную собственность – сначала принадлежавшей иностранным (прежде всего – американским) корпорациям и сторонникам Батисты, а потом и всем прочим частным владельцам.

Рауль и Фидель Кастро. Фото: 1958 г.

Американцы начали применять санкции против Кубы и помогать антикастровским повстанцам, отправив силами ЦРУ крайне плохо организованный десант повстанческой «бригады 2056» на Плайя-Хирон, закончившийся полным разгромом высадившегося отряда.

Американский президент Д. Кеннеди и его жена Ж. Кеннеди приветствуют участников бригады 2056 на стадионе Орандж боул, Майями, Флорида. Фото: 29 декабря 1962 г.

Экономическое сотрудничество Кубы с СССР началось в 1960 г. с предоставления Кубе советского кредита в размере $100 млн. под 2,5% годовых. В дальнейшем СССР оказывал помощь республике в строительстве и реконструкции промышленности, поставлял нефтепродукты и промышленные товары по льготным ценам (нефтепродукты Гавана тут же перепродавала по мировым ценам за валюту). СССР до самого своего краха в 1991 г. закупал кубинские товары (в основном сигареты и ликеры) и сельскохозяйственную продукцию (преимущественно сахар). На Кубе советские специалисты построили завод по производству сахароуборочных комбайнов, а также поддерживали в рабочем состоянии, поставляя оборудование, сотни заводов и фабрик. В целом помощь Советского Союза Кубе составила десятки миллиардов долларов США. Помощь Кубе оказывали и другие социалистические страны.

Комбайны «СКГ-3» Хабаровского завода «Дальдизель» перед отправкой на Кубу. Хабаровск, 1962 г. Фото Н. Суровцева, РГАКФД

Гордясь своими достижениями, кубинцы, помимо упомянутого завода сахароуборочных комбайнов, упоминают строительство морских траулеров из бетона, использование продуктов переработки сахарного тростника для производства целлюлозы и бумаги. Однако уборка сахарного тростника до сих пор производится не комбайнами, а вручную: то ли машин не хватает, то ли их качество не позволяло использовать в массовых масштабах. А бетонные траулеры – это, очевидно, от нехватки стали (сталь, производимую на построенных еще при Батисте заводах, Куба экспортировала). В общем, до крушения «социалистического лагеря» и исчезновения с СССР карты мира в 1991 г. основой экономики Кубы по-прежнему оставалось производство сахара, от которого зависели все остальные отрасли экономики.

При этом не следует забывать, что Куба делит в Россией первое/второе место в мире по запасам никелевых руд, добыча и переработка которых началась в 1943 г., кобальта (26% мировых запасов), железа, меди, золота, серебра, хрома, марганца, а также в небольших количествах нефти и газа. Куба располагает большими площадями плодородных земель, множеством горных рек и ручьев, пригодных для выработки электроэнергии. Тем не менее экономическое развитие страны находится на очень низком уровне, а имеющиеся ресурсы либо вообще не используются, либо эксплуатируются в крайне незначительных размерах.

Напрашивается вопрос: а почему Куба за полвека советской помощи не покончила с зависимостью от сахара, ведь советская помощь была весьма масштабной? Да и страны Западной Европы и Латинской Америки, Азии, а также Канада и Япония торговали с Кубой. На Кубе никогда не прекращался иностранный туризм, и в начале 1980-х численность западных туристов на Кубе составляла около 500 тысяч в год, что приносило в бюджет страны доход, сравнимый с тем, что получала от «бездымной отрасли» Югославия. Иными словами, у Кубы были все возможности успешно развиваться, а она вместо этого скатывалась все ниже, пытаясь «догнать и перегнать» по уровню неразвитости самую нищую страну Западного полушария – Гаити.

Необходимо отметить, что Куба тратила очень большие деньги на поддержку «революционеров» в странах Латинской Америки и Африки. Каковы эти суммы, наверное, никто и никогда не узнает, но они были очень велики. С 1959 по 1991 г. помощь получали «повстанцы» из всех Стран Латинской Америки, возможно, кроме Коста-Рики. При этом интересно, что для кубинских коммунистов даже победа сандинистов в Никарагуа была неожиданностью, и совершенно невозможно поверить в то, что Фидель Кастро надеялся на победу аргентинских «монтонерос», бразильских сторонников Маригелы или уругвайских «тупамарос». Как и в то, что он рассчитывал на успех совсем уж безнадежной авантюры своего друга Че Гевары в Боливии. И тот факт, что Че Гевара получал деньги на Кубе на свои нелепые авантюры (помимо боливийской, была и еще более безумная – в Конго в 1965 г.) тоже вряд ли может объясняться одной лишь горячей привязанностью кубинского команданте к старому другу.

Фидель Кастро (слева) и Че Гевара, фото 1959 г.

Для Фиделя Кастро повстанческие «очаги» в Латинской Америке десятилетиями были похожи на вяло тлеющие костерки, в которые он подбрасывал дров ровно столько, чтобы они не погасли, а продолжали хотя бы дымиться. А ведь кубинскую помощь получали даже такие совсем уж безнадежные движения, как какие-нибудь «синчонерос» в Гондурасе или «мачетерос» в Пуэрто-Рико, в которых состояло по нескольку десятков человек.

Фидель Кастро и Камило Сьенфуэгос в горах Сьерра-Маэстро. Фото: 1959 г.

Объяснение напрашивается только одно: Фиделю Кастро нужны были эти «очаги» для поддержания собственного авторитета в левом движении Латинской Америки, при этом победа революционеров ему была не нужна. Более того, она его явно пугала – потому, что новая революция означала появление нового левого каудильо, на которого будут молиться латиноамериканские люмпены. Именно поэтому Фидель Кастро сделал все, чтобы чилийская революция окончилась крахом: его очень устраивал мертвый Альенде в качестве доказательства его собственной незаменимости. Он принял в свои объятия сандинистского вождя Даниэля Ортегу, но Никарагуа – совсем маленькая и бедная страна, которая полностью зависела от кубинской военной помощи, что было ясно всему миру: сандинистская Никарагуа постоянно подчеркивала старшинство Кубы и Фиделя. А если бы, например, в огромной и развитой Бразилии вдруг победил такой железный лидер, как Луис Карлос Престес – «Рыцарь Надежды»? Да о Фиделе быстро забыли бы: ведь любовь толпы – вещь непостоянная.

Муамар Каддафи (в центре), Фидель Кастро и Никарагуанский президент Даниэль Ортега на на саммите в Хараре, Зимбабве. Фото: 4 сентября 1986 г.

Для поддержания своего лидерства он и тратил деньги, дававшиеся Советским Союзом на совершенно другие цели. На них можно было полностью перестроить кубинскую экономику; ведь оружие и транспортировка, длительное и недешевое обучение боевиков в кубинских учебных центрах, вообще проживание на Кубе десятков тысяч всяческих «камарадас» и их передвижения по миру, конференции, масса СМИ и т.д. – все это очень и очень дорого!

Кубинские «интернационалисты» успели повоевать в Алжире, Ливане, Анголе и Эфиопии. В середине 1980-х гг. кубинские войска располагались одновременно в 16 странах Африки! Конечно, средства на это выделялись в основном Москвой, но и самой Кубе приходилось тратить немало. А эффект от многолетнего кубинского присутствия в Африке можно проверить: сейчас о многотысячных кубинских контингентах и кровавых боях в эфиопском Огадене и ангольском Квито-Кванавале напоминают только ржавые остовы подбитой советской техники. Кубинцы не получили ничего – даже благодарности африканцев, и бесславно ушли. А зачем приходили-то? Нет ответа. Но сам Фидель на весь мир гремел о своей бескорыстной помощи «угнетенным народам» – как будто рядовым ангольцам было не все равно, кто их угнетает – Агостиньо Нето, Жонас Савимби или Холден Роберто. Ни десятки тысяч жертв, ни разруха в странах, которым эта помощь оказывалась, ни бессмысленная трата колоссальных средств бравого «команданте» не останавливали.

Кубинские милитаристы и русский инструктор в ходе войны за Огаден. Фото: 1977 г.

После падения СССР Куба переживала тяжелые времена: в течение первого десятилетия после краха советской власти кое-какую помощь ей оказывал только Китай, но она была очень невелика. Куба в 1990-е гг. добывала валюту всеми способами: отправила на заработки за границу тысячи своих врачей и учителей (очень многие, разумеется, домой не вернулись), по-видимому, участвовала в наркотрафике, но никаких реформ все равно не проводила. В 2000-е кубинцам стало легче: при помощи кубинских политтехнологов и наркодолларов от колумбийских партизан «Революционных вооруженных сил Колумбии» к власти в богатой нефтью Венесуэле пришел подполковник Уго Чавес. На Кубу вновь пошла нефть по льготным ценам – на сей раз венесуэльская, потекла и прямая финансовая помощь.

Фидель Кастро и Уго Чавес катаются на лодке в одном из национальных парков Венесуэлы. Фото: 12 августа 2001 г.

С 2000-х гг. на Кубе предпринимаются «осторожные» реформы: теперь разрешено иметь доллары (раньше это было привилегией номенклатуры, хотя на «черном рынке» они ходили вовсю), открывать частные предприятия, самостоятельно фермерствовать, заработали Свободные экономические зоны (СЭЗ). Аналитики заговорили о «китайском пути» Кубы. Но приведет ли это к экономическому росту?

«Наши соотечественники, работавшие на Кубе в 90-е, и сейчас ездят туда отдыхать, утверждают: кубинцы жить стали хуже – раньше они не выпрашивали деньги у туристов в магазинах и на улицах. Власти утверждают, что среднедушевой доход на Кубе в 2007 г. превысил $4000, но как это соотносится со средней зарплатой в $17 и с пенсией в $8? Либо статистика врет, либо национальный доход распределяется еще менее справедливо, чем в капиталистических странах. А скорее, и то и другое.

Попрошайки на Кубе сегодня. Источник: http://forum.awd.ru/viewtopic.php?t=74902

СЭЗ – это туризм, торговля и сфера обслуживания; на развитие экономики они влияют мало. Что не удивительно: иностранцы работают в специфической кубинской среде, где процветают черный рынок, незаконное предпринимательство и контрабанда. Лангустов на Кубе продавать запрещено, но в любом отеле спросят: не желаете ли? В порту Батабано, где ловят лангустов на экспорт, в каждом доме холодильник – приходи да покупай.

В открытой продаже ничего нет, но купить можно все. Проституция с 1999 г. запрещена, но отели предлагают девушек так же запросто, как и запрещенных лангустов.

Туризм – штука высокодоходная, и иностранные владельцы отелей мирятся с этими безобразиями, но работать в других отраслях им сложно. Кубинцы испорчены социализмом – нежеланием трудиться и стремлением получать (и предлагать) все что нужно с «черного хода». (…)

На Кубе сохраняется карточная система, которая не даст умереть с голоду. Дети получают бесплатное молоко, образование и здравоохранение (причем высокого качества) бесплатные. Квартиры и дома эмигрантов и «контрреволюционеров» после революции были распределены между беднотой. Эти люди будут цепляться за социализм, который позволяет им жить, не особо напрягаясь (а черный рынок, проституция, контрабанда и нелегальное обслуживание туристов позволяют многим беднякам получать немалый дополнительный доход).

Если кубинские власти решатся на рыночные реформы, на острове может начаться бунт. Кубинцы еще помнят: капитализм – это не молочные реки в кисельных берегах, а необходимость тяжело трудиться. И не очень этого хотят.

Это проблема базового, ментального уровня. А есть и уровень выше. Коррупция практически узаконена: каждая госструктура «имеет то, что охраняет» – МВД, полиция, пограничники, таможня. Разгосударствление экономики просто сметет нынешнюю систему власти и оставит без единого песо тех, кто ее составляет.

Полиция на Кубе. Источник: Travel.Ru

«Китайская модель», может, и нравится Раулю Кастро, но она станет смертельной для его режима. Китайские и вьетнамские реформы начались потому, что там модель «казарменного социализма» уже не могла обеспечить население даже горсточкой риса в день. У Пекина и Ханоя выбор был прост: или радикальные реформы, или бунты и хаос. Китай и Вьетнам могут строить нормальный капитализм, маскируя его «социалистическими» терминами: там компартиям нечего бояться, оппозиции нет, никто не сможет приехать и «скупить» Вьетнам, не говоря о Китае. А рядом с Кубой – кубинская диаспора в США с немалыми деньгами и с ненавистью к коммунистам. Пусти их на Кубу – они скупят всю экономику, а потом начнут разбираться с теми, от кого были вынуждены когда-то бежать. Так что реформы для кубинского режима тоже вопрос выживания, но с обратным знаком по отношению к Китаю и Вьетнаму. (…)

Кубинцы в США празднуют смерть Кастро. Фото: 26 ноября 2016 г. Источник: http://korrespondent.net/

Скорее всего, кубинские реформы ограничатся полумерами, которые приведут лишь к ухудшению экономической и особенно социальной ситуации, – что-то вроде конца 80-х в СССР с кооперативами и внедрением элементов рыночной экономики в плановое хозяйство. Такая политика чревата быстрым ростом коррупции и нищеты, увеличением разрыва в доходах между стремительно богатеющей элитой и большинством населения, развалом социализма без создания на его месте эффективного капитализма. Если Куба пойдет по такому пути, власть коммунистической партии долго не продержится, тем более что ни Рауль Кастро, ни кто-либо еще в стране не обладают такой харизмой, как отошедший от власти Фидель» (Е. Трифонов Между Дэн Сяопином и Горбачевым, Газета.Ру, 28.07.2008).

Рауль Кастро все это прекрасно понимает, и поэтому он постоянно заявляет, что «основы социализма пересмотрены не будут». Что значит: власть мы никому и никогда не отдадим. Ради власти мы разорили богатейшую страну, изгнали за кордон четверть населения и вогнали в дичайшую нищету оставшихся. Ради нее мы воевали в десятках стран и пролили кровь десятков, если не сотен, тысяч человек.

Рауль Кастро и Барак Обама. Фото: март 2016 г.

Кубинская модель социализма – совершенно обскурантистская. Но если еще более обскурантистская тирания семейства Кимов в Северной Корее создала мощную военную экономику с ядерным оружием и стратегическим ракетами собственного изготовления, то фиделисты экономику не развивали ни в каком виде. Точнее, ее поддерживали на уровне, позволяющем сплошь люмпенизированному и пауперизованному населению жить на скудные государственные подачки. А более сложная экономика, подразумевающая и более сложную социальную структуру, команде Кастро было не нужна, и более того – опасна. Принципиальное неразвитие – вот каркас, на котором покоится кубинский социализм. На Кубе (как и вообще в Латинской Америке) умереть от голода трудно – все-таки тропики дают много хотя бы дешевых фруктов, поэтому кубинская социалистическая модель оказалась столь долговечной. Она уже три поколения успешно воспроизводит сама себя: каждое новое поколение кубинцев еще больше привыкает жить в нищете, еще более терпимо к воровству, еще сильнее чувствует своих правителей вечными. Рано или поздно социализм на Кубе все равно рухнет, но это, во-первых, может произойти очень нескоро, а во-вторых нет никакой надежды на то, что по крайней мере в ближайшее столетие «остров свободы» станет сколько-нибудь развитым и благополучным. Слишком велик нравственный и генетический ущерб, нанесенный кубинскому народу правлением Кастро.

«Великий электровозбудитель»

К левым режимам обскурантистского типа следует отнести и самый одиозный латиноамериканский режим ХХ века – диктатуру Франсуа Дювалье в Гаити (1957-71 гг.) Подробное описание ужасов дювальеризма не входит в задачи данной работы, так как о этом страшном времени написано достаточно. Ограничимся лишь напоминанием о его основных чертах, поскольку Дювалье-старший умер давно и нынешние поколения о нем почти ничего не слышали.

Президент Гаити Франсуа Дювалье. Фото: 1968 г.

Врач по профессии, Дювалье стал президентом Гаити – формально в результате выборов, хотя выборы в условиях перманентного хаоса и насилия были скорее пародией на нормальную демократическую процедуру. Дювалье установил в Гаити жестокий, репрессивный, коррумпированный режим; впрочем, Гаити и вообще отсталые страны Карибского бассейна этим удивить нельзя.

Дювалье запретил все политические партии, кроме правящей Партии национального единства, все профсоюзы и общественные организации, закрыл оппозиционные издания. Тиран опирался на языческий африканский культ вуду: он представлял себя колдуном этой религии и считался «бароном Субботой» – вождем мертвых. Он носил черный костюм, черный галстук, черную шляпу и солнцезащитные очки: гаитянские негры почему-то представляли себе «барона» именно так. Похоже, этот бывший врач, проходивший практику в Мичиганском университете США, со временем сам поверил в то, что он – «барон Суббота». Когда американская администрация президента Кеннеди начала критиковать Дювалье за зверства и прекратила предоставление помощи, Папа Док (такое прозвище он придумал себе сам, и оно прижилось) истыкал иголками восковую фигурку Кеннеди. Когда Кеннеди был убит, гаитяне в ужасе решили, что это сработало колдовство Дювалье, а после того, как новая американская администрация возобновила помощь Гаити, в этом отпали последние сомнения.

Папа Док держит в руках ружье во время поездки по Порт-о-Пренс, Гаити. Фото: 1963 г.

Сократив численность армии, Дювалье сформировал создал специальные полицейские силы, получившие известность как тонтон-макуты («оборотни», «привидения»). Первым командиром тонтон-макутов стал бывших армейский лейтенант Клеман Барбо, набиравший в свое воинство в основном уголовников. Барбо говорил, что получил от Дювалье приказ убивать ежегодно по 500 человек. Члены этой организации не получали жалования и кормились грабежами. Тонтон-макуты в неизменных солнцезащитных очках (этакий босяцкий шик) тоже изображали из себя выходцев из загробного мира. В 1963 г. Барбо устроил заговор против Дювалье, был арестован и казнен. После казни Барбо тиран гадал на внутренностях козла и «выяснил», что тот перевоплотился в черного пса – и по всей стране было организовано истребление черных собак…

Братья Барбо – Клеман (слева) и Гарри. Фото: 1960-е гг.

Католическую церковь Дювалье не запрещал: он поставил ее под свой контроль. Священники, не пожелавшие прославлять режим Папы Дока в своих проповедях, были высланы из страны, но этим диктатор не ограничился. Он »модернизировал» молитву «Отче наш», и в церквях католики пели: «Папа Док, вечно сущий в национальном дворце! Да святится имя твое в нынешнем и всех последующих поколениях. Да будет воля твоя и в Порт-о-Пренсе, как во всех провинциях. Дай нам обновленную Республику Гаити на сей день, и не оставляй антипатриотическим захватчикам, ежедневно попирающим нашу страну, долгов их. Да введи их во искушение под тяжестью их грехов и не избави их от лукавого…»

Национальный дворец Гаити, Порт-о-Пренс

Считается, что тонтон-макуты за 14 лет правления Дювалье-старшего истребили от 30 до 50 тысяч человек, хотя их жертвы никто, естественно, не считал. Десятая часть гаитян бежала в США и соседнюю Доминиканскую Республику.

Папа Док был большим затейником. В 1964 г. парламент страны присвоил ему следующие титулы: «непререкаемый лидер революции», «апостол национального единства», «достойный наследник основателей гаитянской нации», «рыцарь без страха и упрека», «великий электровозбудитель душ», «большой босс коммерции и промышленности», «верховный вождь революции», «покровитель народа», «лидер третьего мира», «благодетель бедных», «исправитель ошибок» и пр.

Экономика Гаити, и прежде крайне отсталая, при Дювалье впала в кому. Многие гаитяне продавали своих детей в возрасте от 5 до 15 лет за несколько долларов в надежде, что их хотя бы будут кормить. Руководство экономикой «большого босса коммерции и промышленности» заключалось в основном в том, что он регулярно национализировал несколько имевшихся в столице казино, а потом их приватизировал. «Лидер третьего мира» по примеру Бразилии начал строительство новой столицы – Дювальевиля; после его смерти она представляла собой небольшой пустырь, на котором стояло несколько одноэтажных домиков без окон и дверей, в которых ютились бродяги. Важной статьей дохода Гаити стала торговля кровью (в 1971 г. 2 раза в месяц 2 500 литров замороженной крови вывозилось в США).

Вход в Дювальевиль

Однако Дювалье до самой смерти твердо удерживал штурвал управления полумертвой страной: мятежи и заговоры проваливались, периодические выступления как прокубинских, так и проамериканских партизан быстро подавлялись. В целом гаитяне поддерживали дювальеристский режим и верили его «революционным» лозунгам. А что удивляться? Сталина тоже поддерживало большинство затерроризированного и обманутого населения, как и Фиделя Кастро, и Пол Пота…

В 1971 г., уже смертельно больной, Дювалье начал подготовку к провозглашению себя императором, но не успел: в апреле того года он умер. Преемником Франсуа Дювалье стал его сын Жан-Клод. Его пятнадцатилетнее правление было уже обычной диктатурой – без вудуистского колдовства и прочих экстравагантностей Папы Дока. Дювалье-младший даже формально распустил корпус тонтон-макутов и пытался кое-то делать для развития экономики: Гаити при его правлении стал крупным производителем… бейсбольных мячей. Но в целом период его правления для исследования малоинтересен.

Бракосочетание Жан-Клода Дювалье и Мишель Беннет, Гаити. Фото: 25 мая, 1980 г.

В СССР и вообще в левой среде режим Дювалье считался фашистским и проамериканским, опиравшимся на «крупных помещиков и капиталистов, а также на американские монополии». Это абсолютно не соответствует действительности. Дювалье опирался на теорию негритюда – философскую и политическую доктрину, провозглашенную в 1930-х гг. сенегальцем Леопольдом Сенгором, мартиникцем Эме Сезером и гвианцем Леон-Гонтраном Дамасом, отстаивающую расовое превосходство чернокожих. Своими предтечами Дювалье считал мятежного раба, колдуна и массового убийцу XVIII века Макандаля (его целью было истребление всех белых), лидера негритянской революции Туссен-Лувертюра, но в первую очередь, конечно, первого главу независимого Гаити Дессалина. Дессалин в свое время провел операцию «Национальной мести» – физического истребления всех белых, уцелевших в Гаити после победы черных повстанцев. «Освобожденных» рабов Дессалин прикрепил к государственным плантациям, где они работали, живя на казарменном положении (рабочий день начинался по барабанному бою в 3 часа утра), не имея права покинуть место жительства и подвергаясь телесным наказаниям. «Развитие сельского хозяйства обеспечивалось, среди прочего, тем, что по конституции запрещалось менять место жительства: жители острова были прикреплены к земле. Запрещалась также распродажа государственных земель участками, не достигавшими 50 акров; на новых владельцев возлагалась обязанность обеспечивать рентабельное землепользование. Таким образом, вводилась система плантационного хозяйства. (…)

Дессалин. Настенная фреска в Порт-о-Пренсе, Гаити

Так, восставшие негры сами восстанавливали плантационное, рабское хозяйство, только вместо относительно культурных французских управляющих ставили своих черных «офицеров». Рабы не знали ничего, кроме рабства, и, победив, могли построить только новое рабство... Какое сходство с нашим послереволюционным устройством: ведь мы тоже не могли придумать ничего лучшего, кроме возврата к новому, сталинскому крепостничеству!» (B. Сокирко «Советский читатель вырабатывает убеждения», sokirko.info).

Жан-Жак Дессалин во время резни белого населения. Гравюра М. Йодибо, 1806 г.

«Высказывание критики в адрес хозяев, приветствовавшееся в прошлом как акт противостояния рабовладельческому гнету, стало рассматриваться как преступление сравни бродяжничеству и строго наказываться, начиная с первой конституции 1801 г. Сельскохозяйственный диктат просуществовал до 1904 г., то есть более ста лет после провозглашения независимости Гаити!» (Из истории Гаити и ее менталитета: Почему Гаити не везет, portalostranah.ru).

По мнению некоторых историков, Дессалин создал государство «реального социализма» сталинского типа со всеми соответствующими атрибутами: закрепощением трудящихся, классовой борьбой (белых убивали не как представителей чуждой расы, а как эксплуататоров), антиимпериализмом и безграничной личной властью диктатора. Независимое Гаити начало свое независимое существование как примитивно-социалистическое, и это наложило отпечаток на всю его историю.

Дессалин на аверсе 250 гурдов. 2004 г.

Дювалье был настоящим последователем Дессалина. Он был не просто теоретическим апологетом негритюда – он был практиком: диктатор апеллировал к ненависти негров к белым и всячески разжигал ее. Обращаясь к гаитянам, он говорил: «Меня ненавидят потому, что я, как и вы, черный. Они отказываются сотрудничать со мной, ибо я поклялся сделать вас счастливыми. Сегодня президентский дворец широко открыт для вас. Придите и воскликните: „Да здравствует Папа Док!“».

Установление своей тирании Папа док именовал «революцией» – да, по сути, она таковой и была: мулатская верхушка, больше столетия контролировавшая госаппарат и армию, владевшая землями и предприятиями, была отстранена от власти, перешедшей в руки безграмотных негров – по расовому и одновременно классовому признаку. Это была в полном смысле революция угнетенных против угнетателей, причем успешная. Показательно, что в 1958 г. Дювалье в соавторстве с неким Ломером Дени написал книгу «Борьба классов в истории Гаити», проповедующую черный расизм и призывающую к борьбе за «социальную республику». Находясь у власти, Дювалье конфисковал земельные владения и предприятия, принадлежавшие мулатам, и сам стал крупнейшим латифундистом и предпринимателем; менее крупные и ценные активы распределили между собой его сподвижники-негры. При этом сменившая владельцев собственность, как и положено в социалистическом государстве, формально считалась государственной.

Созданный Дювалье режим, при всех отличиях от режима Кастро на Кубе, имел с ним много общего, причем в фундаментальных принципах: агрессивный национализм (Дювалье терроризировал мулатов, считавшихся «белыми», а Кастро депортировал в остров Пинос кубинцев китайского происхождения), обскурантизм, безграничная диктаторская власть, тотальное подчинение тирану экономики, социальной сферы и культуры.

Живописуя ужасы дювальеризма, журналисты и публицисты, как правило, старались не замечать того, что режим Дювалье был абсолютно левый и социалистический. Рассказывая о жизненном пути диктатора, не принято напоминать, что политическую карьеру он начал в рядах Рабоче-крестьянского союза (Mouvement Ouvrier Paysan), лидера которого, профессора-марксиста Пьер-Эсташа Финьоля, Папа Док до конца жизни называл своим учителем и наставником (что, впрочем, не помешало Дювалье отстранить «учителя» от власти и расстрелять сотни его сторонников).

Пьер-Эсташ Финьоль. Фото: 1957 г.

«Проамериканская» политика Папы Дока – такая же выдумка левых, как и его опора на «помещиков и капиталистов». В идейный пантеон дювальеризма, помимо Макандаля, Туссен-Лувертюра и Дессалина, был введен Шарлемань Массена Перальт – гаитянский офицер, в 1915 г, после начала американской оккупации Гаити, начавший партизанскую войну против США, попавший в плен и казненный в 1919 г. Дювалье утверждал, что в нем живет дух Перальта. А США с самого начала резко критиковали жестокость, коррупмпированность и политические репрессии дювальеристского режима, и в 1961 г. прекратили помощь, оказывавшуюся Гаити с 1915 г. В мае 1960 г. на конгрессе Национального союза гаитянских студентов выступил сам Дювалье, заявивший, что, «если США не увеличат помощь Гаити, он будет вынужден обратиться за помощью к коммунистам» (С. А. Гонионский «Гаитянская трагедия», М.: Изд-во «Наука», 1974 г.). ЦРУ США предприняло несколько не очень серьезных попыток свергнуть гаитянского тирана. В их числе были инициированные американцами попытки военных переворотов в 1958 г. и 1970 г., заговор упоминавшегося главы тонтон-макутов Барбо и высадка повстанческого десанта в 1958 г. при помощи ЦРУ, подобного высадке на Плайя-Хирон, только совсем уж несерьезно организованного (в десанте участвовало всего 8 человек, но они, как ни поразительно, чуть было не свергли Дювалье!).

Шарлемань Перальт (в центре, в галстуке-бабочке) с группой гаитянских офицеров. Фото: 1910-е гг.

Однако по мере укрепления режима Кастро на соседней Кубе американцы решили смириться с диктатурой Папы Дока. Лидеры гаитянской оппозиции вполне обоснованно не казались американцам серьезными людьми, а опасность кубинской интервенции на Гаити была более чем серьезной.

«8 января 1959 г. Фидель Кастро отдает распоряжение о начале подготовки к новому вторжению с целью изгнания из Гаити Франсуа Дювалье.

Избрав наиболее подходящие военные кадры из рядов победившей Повстанческой Армии, кубинцы развернули широкую вербовочную кампанию в гаитянских диаспорах в Нью-Йорке, Мехико, Каракасе, на Барбадосе и Багамских островах. Центр подготовки будущих повстанцев располагался в казармах городка Хамайка (в нескольких километрах от Гаваны), в центре самого города функционировала вербовочная контора.

Вскоре здесь собрались более 500 добровольцев, проходивших обучение под руководством лучших кубинских командиров. Организация «Triple-A» Аурелиано Санчеса Аранго, которая в свое время сражалась против диктатуры Батисты, предоставила гаитянским повстанцам лодки, необходимые для осуществления высадки. Официальное кубинское радио «Прогресс» начало вещание на французском языке: радиоволны принимались подпольщиками в самой Гаити с помощью любительских передатчиков. (…)

К 12 августа экспедиция была полностью готова к отплытию. Несмотря на провал месяц назад подобной же попытки высадки в Доминиканской Республике, настроение у герильерос было боевым. Координировали деятельность контингента бойцы кубинской Повстанческой Армии – команданте Энри Фуэнтес и капитан Рингаль Герреро. Со стороны гаитян командование осуществлял бывший офицер Анри Дантон, ставленник Луи Дежуа, либерала-мулата, проигравшего президентские выборы в 1957 г.

Вечером того же дня от побережья провинции Баракоа отчалила яхта, на которой освобождать республику отправилась первая группа в 30 человек: 18 кубинцев, 10 бывших гаитянских военных и 2 венесуэльца. Ночью 13 числа лодка подошла к берегу Лес Ируа: высадка началась.

Тремя днями спустя, гаитянский канцлер Луи Маре прямо на встрече канцлеров латиноамериканских государств в Чили, шокировал собравшихся, напрямую заявив об агрессии Кубы в отношении Республики Гаити.

Неожиданно для самих герильерос, зачищенная гаитянская армия, получив информацию о вторжении, полностью поддержала Франсуа Дювалье. (…) До 20 числа повстанцам более-менее удавалось продвигаться вперёд, хотя конфликт явно складывался не в их пользу: контингент попал под массированные армейские удары, и, тем не менее, продолжал продвигаться в сторону гор Каракауссе, где и планировалось организовать первый партизанский очаг. 20 августа вступили в бой сконцентрированные Барбо близ гор армейские формирования. В неравной схватке практически все партизаны были убиты, пятерым же кубинцам удалось бежать, и они были арестованы позже. Сразу же на место действия были доставлены журналисты, которым удалось зафиксировать результаты бойни.

Плодом этой неудавшейся попытки мятежа стал разрыв дипломатических отношений между Республикой Гаити и Кубой. Более того – антикубинская пропаганда получила ещё один козырь в свои руки в деле запугивания латиноамериканцев «красным кубинским империализмом» (Вторжение в Гаити, сайт «Теология освобождения»).

Таким образом, после кубинского вторжения Дювалье не мог рассчитывать на поддержку СССР и был вынужден начать налаживать отношения с ненавистными США. Кроме того, в 1961 г. неизвестные снайперы убили долголетнего диктатора Доминиканской Республики Рафаэля Трухильо. Его ненавидели доминиканские левые, презирали верующие (он вступил в конфликт с католической церковью), а американцы подвергли санкциям после того, как агенты тирана попытались убить нескольких его оппонентов прямо на территории США. Однако убийство Трухильо произошло только после того, как он, подобно Дювалье, заявил, что, если американцы от него «не отстанут», он примкнет к «социалистическому лагерю». И очень скоро после этого меткие выстрелы поразили его бронированную машину. Дювалье понял это как сигнал: США готовы терпеть от местных каудильо многое, но угроза перейти на сторону Москвы, да еще после ухода Кубы под покровительство Советского Союза, вызовет самые жесткие действия Вашингтона, вплоть до политических убийств и военной интервенции.

Превращение Гаити после смерти Дювалье-старшего в «обычную» диктатуру, а затем свержение Дювалье-младшего отнюдь не избавили Гаити от дювальеризма. Мало того, что Папа Док до сих пор очень популярен у населения Гаити: последовавшие режимы, в том числе и считавшиеся левыми, являлись дювальеристскими в своей основе.

Так, дювальеристом по сути был Жан-Бертран Аристид (президент Гаити в 1991, 1994-1996 и 2001-2004 гг.) – священник, марксист, садист и психопат в одном лице. Кстати, «именно Вашингтон, с маниакальным упорством навязывающий Гаити демократию западного образца, посадил Аристида в президентское кресло силами морской пехоты. Избранный после падения режима Дювалье и серии переворотов, он оказался прямым наследником «Папы Дока». Поддерживавшие его банды с говорящим названием «Армия каннибалов» убивали «контрреволюционеров», надевая им на шеи автопокрышки, облитые бензином, и поджигая их. «Каннибалы» были сформированы из бандитов города Гонаив – важнейшего перевалочного пункта кокаина из Колумбии в США. «Крестным отцом» аристидовских «каннибалов» стал главарь местной наркомафии Жан Татун.

Жан-Бертран Аристид (крайний слева) в аэропорту Порт-о-Пренса. Фото: 15 октября 1994 г.

При Аристиде наркотрафик окончательно превратился в основу гаитянской экономики. В Порт-о-Пренсе был построен «район Пастельных Домов», в котором обосновались главари наркомафии. Один из них стал крестным отцом дочери президента.

Помимо наркоторговли «левый» режим сумасшедшего экс-священника занимался строительством финансовых пирамид по типу «МММ». Кончились эти экономические новации тем, чем и должны были кончиться: тысячи людей остались без средств к существованию - всего гаитяне потеряли примерно $200 миллионов, что стало настоящей катастрофой для нищего народа. После этого Аристид поссорился с «Армией каннибалов»: он захотел лично контролировать наркостолицу страны Гонаив и послал на ее штурм набранных в столице «революционеров». В 2004 г. в стране началась гражданская война, причем к «левым» «каннибалам» примкнули банды бывших тонтон-макутов во главе с Шамблайном – подручным Дювалье. Тут уж американцы не выдержали: Аристид был арестован американскими морпехами и вывезен в Центральноафриканскую республику» (Е. Трифонов «Темные силы на черном острове», Газета.Ру, 18.01.2010, 11:17).

Гонаив сегодня

Впоследствии «Армия каннибалов», объединившись с тонтон-макутами во Фронт освобождения Гонаива, несколько раз устраивала мятежи, но в конце концов была разогнана американцами и высадившимися на Гаити полицейскими силами ООН. Они по сей день контролируют ситуацию в Гаити, но только формально: реальная власть принадлежит местным лидерам, в основном связанным с наркоторговлей.

Тонтон-макуты в Порт-о-Пренс. Фото: 1970 г. / Toby Massey

14 мая 2011 г. президентом Гаити был избран Мишель Мартелли, политик и музыкант. Он считается «неоконсерватором» и «крайним антикоммунистом», не скрывает своего восхищения Папой Доком и пользуется поддержкой ярого дювальериста (и крупного наркоторговца) Мишеля Франсуа и его террористической группировки Фронт за развитие и прогресс Гаити, которая объединяет престарелых тонотон-макутов. «Антикоммунизм» Мартелли, по-видимому, выражается только в ненависти к экс-президенту Аристиду.

Мишель Мартелли (слева) с президентом США Бараком Обамой

В сознании современных гаитян, таких же малограмотных пауперов, как их предки и 100, и 200 лет назад, перемешались поклонение отцу-основателю независимой республики Дессалину и ностальгия по временам Дювалье. Это и есть национальная идеология Гаити, которая имеет очень много общего со сталинизмом в России, который вмещает почитание Ивана Грозного, культ Сталина, восхищение опричниками и НКВД, оправдание крепостничества и ненависть к свободе в любых формах и проявлениях.

Выйдет ли «первая в мире негритянская республика» из замкнутого круга обскурантистского социализма, в котором она бродит уже больше 200 лет? В 2014 г. гаитянский писатель Рене Депестр писал о внутреннем рабстве, от которого страдает его народ: «Уничтожить внутреннее рабство, насаждаемое варварскими теологиями несчастному разуму Гаити – вот наша задача. Я жду, когда, в беспрецедентном порыве, народ Гаити осознает свою ответственность в битве с непроходимым болотом ничтожества, до краев заполнявшегося двумя веками несостоятельности, в то время как мы, сродни зомби, топтались на месте!» (...)

Ему вторит социолог и антрополог Мишель Орьоль: «Анимизм, вуду и христианский фундаментализм мешают целому народу взять свою судьбу в руки. В умах суеверных гаитян постепенно приживается опасная для народного самосознания мысль о том, что они жертвы ситуации. Подняться на ноги страна сможет только ценой рационального анализа своего прошлого и настоящего» (Из истории Гаити и ее менталитета: Почему Гаити не везет, portalostranah.ru).

Карибский афросоциализм

Достоин отдельного рассмотрения также «социализм», существовавший на крошечном восточнокарибском острове Гренада (территория – 344 км2, население в 2005 г. – 89 тысяч человек, преимущественно африканского происхождения). Бывшее колониальное владение Англии, Гренада получила самоуправление в 1967 г., а в 1974 г стала независимым государством в составе Британского содружества.

Гренада на карте Латинской Америки

В 1950 г. молодой профсоюзный вожак Эрик Гейри создал Объединенную лейбористскую партию Гренады (ОЛП, англ. – GULP). Подобные партии существуют на всех островах Карибского моря, бывших английскими владениями, но партия Гейри – единственная, обзаведшаяся собственной идеологией, получившей название «гейризм». Этот политический феномен представляет собой смесь левого популизма с ультраправым национализмом, что сближает его с дювальеризмом. ОЛП под руководством Гейри выдвинула лозунги достижения независимости и социальной революции, и быстро завоевала сторонников среди люмпен-пролетариата и сельской бедноты. К власти Гейри шел при помощи насилия: уже в 1951 г. он организовал всеобщую забастовку, сопровождавшуюся избиениями несогласных с «вождем» и массовыми поджогами, за что стачка получила название Red Sky – Красное небо.

Эрик Гейри. Фото: 1950-е гг.

«Историк Гордон Льюис писал: «В то время, как респектабельный Сент-Джорджес содрогался, сельские массы аплодировали каждому хамству Гейри, безвкусному тщеславию его выступлений, использованию секретарей для силового антуража вместо канцелярской деятельности, его вычурной демонстрации собственного достоинства» (Hugh O'Shaughnessy Sir Eric Gairy, independent, Monday 25 August 1997).

В 1961 г. ОЛП впервые пришла к власти, и Гейри занял пост главного министра. Он вновь возглавил остров в 1967 г. и до своего свержения в 1979 г. уже не выпускал власть из своих рук. Гейризм – это режим личной власти с опорой на люмпен-пролетариев через подконтрольные профсоюзы; это подачки низам общества; это мафиозный контроль над экономикой, в том числе теневой. Это и террор против всех недовольных, осуществлявшийся руками специального полицейского отряда, называвшегося «бандой мангуст». Туда набирали бандитов: командиры «мангустов» Мослин Бишоп и его брат Вилли имели соответственно 28 и 19 судимостей. «Оппозиция называет бандитами тех, кого я рекрутирую в наш резерв, – говорил Гейри. – Не буду говорить, так это или нет. Но разве сталь не режут сталью?»

Гренада при Гейри – это Гаити при Дювалье в миниатюре, с поправками на несравненно меньший уровень насилия (оно было ненужно диктатору, власть которого надежно, как он полагал, защищалась силами Великобритании) и отсутствие культа вуду. Правда, Гейри тоже не был чужд мистицизму: он апеллировал к НЛО, утверждая, что ему покровительствует внеземная цивилизация, а также утверждал, что его власть дана ему Богом.

Против Гейри выступала оппозиция, сформировавшая партию под странноватым названием «Новые совместные усилия за благосостояние, образование и освобождение» (New Jewel Movement; Новое движение ДЖУЭЛ, или НДД – рус.). Несмотря на невнятное название, НДД была левой популистской партией, созданной налоговым ревизором Морисом Бишопом и его друзьями, внутри которой действовала сталинистская Организация революционного образования и освобождения (OREL), которую возглавляли некие Бернард Корд и Хадсон Остин. Кумиром Бишопа был президент Танзании Джулиус Ньерере, выдвигавший теорию «уджамаа» - особого африканского пути развития социализма общинного типа. Ревизор-харизматик был непримиримым врагом Гейри: «мангусты» убили его отца.

В марте 1979 г. Новое движение ДЖУЭЛ совершило переворот (в этот момент Гейри находился в Нью-Йорке, и в отсутствие босса «мангусты» растерялись и не смогли организовать сопротивление путчу). Бишоп стал премьер-министром, а заодно возглавил вновь созданные министерства обороны, безопасности и информации. Место первого вице-премьера занял сталинист Корд, и постепенно все силовые структуры перешли в подчинение активистам сталинистского OREL.

«С 1974 г. партия начала изучать теорию научного социализма и развиваться по-марксистски, считая социализм единственным решением наших проблем», – эти слова Мориса Бишопа объяснили все последующее. Они не были пустыми. Из карибского острова со стотысячным населением стали делать вторую кастровскую Кубу. С соответствующими результатами.

Морис Бишоп на встрече с гренадскими работниками системы здравоохранения. Фото: 1970-е гг.

Однопартийный режим тут же строжайше запретил всякую оппозицию. Заметим, что даже при Гейри даже ДЖУЭЛ действовало легально. Все решения стали прерогативной ЦК и Политбюро, сросшихся с «Народно-революционным правительством». Хозяином жизни стал партийный функционер. Мало отличавшийся по замашкам от стародавнего плантатора.

Островное хозяйство – прежде всего выращивание мускатного ореха, переработка тропических фруктов и рыболовство – переводилось под министерский контроль. Производственный процесс в госсекторе пришлось, разумеется, осуществлять в формате перманентной трудовой мобилизации. То, что раньше было просто работой, превратилось в перманентную «битву за производство» под командованием партийных погонял.

Впрочем, срабатывало характерное для куратора экономики Бернарда Корда прагматичное благоразумие. Больше половины экономики оставалось в частных руках, хотя под контролем джуэловских инстанций. На Гренаде установился своеобразный НЭП. Появилось нечто вроде «социалистической частной собственности», владельцы которой являлись партийными уполномоченными по хозяйству. Но инфраструктура и банки безоговорочно отходили государству.

Куба, СССР, ГДР взялись опекать новую Гренаду. Казалось, эксперимент того стоил. Правительство Бишопа получило немалые по гренадским меркам субсидии. К тому же, арабы, канадцы, венесуэльцы не отказывали в кредитах. На эти средства удалось создать системы бесплатной медицины и образования. За четыре года неграмотность в стране снизилась в семь раз, почти в каждом поселке появились медпункты. Мобилизационный характер труда имел и оборотную сторону – в последний год правления Гейри безработным был каждый второй, через четыре года – только каждый седьмой. Это все – что да, то да.

Морис Бишоп во время официального визита в ГДР. Фото: 11 июня 1982 г.

Но главным направлением новой политики стала невиданная в Карибском море милитаризация. Вожди ДЖУЭЛ возомнили себя авангардом планетарной «Revo». Гренадские Народно-революционные вооруженные силы (ПРАФ) значительно превысили армии и полиции всех соседних островов, вместе взятых.

Это был целый социальный комплекс, привилегированное государство в государстве. Народно-революционная армия (ПРА; военные профи, чего прежде на Гренаде не бывало) генерала Остина. Народно-революционная милиция (ПРМ; местные «титушки» и мобрезерв) капитана Гилла. Народно-революционная полиция (ПРП; угрозыск, патрульная служба и участковые посты) майора Сент-Бернарда. Да еще до кучи Народно-революционная береговая охрана (ПРКГ). Общая численность ПРАФ составляла под конец до 3 тысяч человек при 5 тысячах резерва. Почти 10% населения.

Опытный взгляд заметит неполноту картины. Где ЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ? Неужели на Гренаде обошлись?! Нет, чудес не бывает.

Джуэловская госбезопасность являла собой спецслужбу в рамках ПРА – армейское Управление специальных расследований (ОСИ). Командовал майор Виктор Хазбэндс - фигура, явно недооцененная в истории мирового коммунизма. Он ведал политическим сыском и репрессиями. Сохранившаяся документация зафиксировала 543 ареста. По гренадским масштабам весьма внушительно, примерно на уровне современной РФ. Сажали не только деятелей гейризма, «мангустов», уголовников или депутатов от ГУЛП. Достаточно было «укрывательства», «недонесения», а то и просто «полицейской рекомендации». Ненадежный человек – и достаточно. Довольно скоро дошло и «оппортунистов» из самого ДЖУЭЛ. К примеру, познакомился со следствием ОСИ и тюрьмой первый революционный генпрокурор Ллойд Ноэл.

«Контрреволюцию можно подавить только интернациональными усилиями», – писал 24-летний мыслитель Лиэм Джеймс, полковник ПРА и партийный куратор госбезопасности. В этом была суть всей джуэловской политики. Которая, естественно, поставила на уши Карибский регион. Особенно – развернутое кубинцами строительство международного аэропорта. Назначение которого тот же полковник Джеймс ни минуты не скрывал: для военных нужд Кубы и СССР.

«Советский Союз будет способствовать повышению боеготовности и боеспособности вооруженных сил Гренады», – говорил маршал Николай Огарков начальнику генштаба ПРА Эйнштейну Луисону. Советские секретари, министры и маршалы очень серьезно общались с гренадскими джеймсами и луисонами, годившимися им чуть не во внуки. А генерал Остин деловито осматривал вьетнамские «лагеря перевоспитания». Ценный, мол, опыт для ОСИ» (Н. Кольский Гренада не их, Rufabula.com, 19.09.2016).

Вопрос: для чего острову со 100-тысячным населением вообще нужна армия? Территориальных споров у Гренады, конечно, не было – остров все-таки. Для войны с империалистами 3-тысячное войско – это смешно, что и показало вторжение армии США в 1983-м. Президент Коста-Рики Хосе Фигерес Феррер в 1949 г. распустил армию за ненадобностью, а ведь население Коста-Рики тогда составляло почти миллион, а территория превосходит гренадскую в 150 раз. Однако Фигерес понимал, что страна может содержать в боеспособном состоянии очень маленькие вооруженные силы, и задал соотечественникам вопрос: а зачем тогда они вообще нужны, не лучше ли на сэкономленные деньги создать эффективную полицию и, на всякий случай, ополчение? И он не прогадал: коста-риканская полиция и добровольцы дважды – в 1949 г. и 1955 г. – успешно отбивали нападения гвардии никарагуанского диктатора Анатасио Сомосы. Зато сэкономленные средства Фигерес успешно использовал на социальные нужды.

Позиция 105-мм гаубиц M102 1-го дивизиона 319-го артполка 82-й воздушно-десантной дивизии США в Гренаде. Фото: 1983 г.

Но Бишоп и его соратники-коммунисты – это не демократ-социалист Фигерес. Им армия нужна была, чтобы в Гренаде «было все как у больших». Логика та же, что у Че Гевары, когда он требовал у СССР построить на Кубе большой металлургический комбинат, а на вопрос Никиты Хрущева «зачем?» отвечал с простотой маньяка: потому, что у каждой развитой страны должен быть такой завод. Или как у албанского фюрера-сталиниста Энвера Ходжи, вымолившего у Сталина постройку автомобилестроительного завода в аграрной и безграмотной Албании. «Хочу, чтобы «как взрослые»...

Для обучения армии правительство Бишопа создало пятнадцать тренировочных лагерей (а в них, как водится, – внутренние тюрьмы). Гренадские офицеры проходили обучение на Кубе, в СССР и Северной Корее. Вооружение поступало с Кубы: бронетранспортеры БТР-60, бронемашины БРДМ-2, пушки, зенитные установки, минометы, стрелковое оружие советского, чехословацкого и даже американского, английского и израильского производства (возможно, западное оружие предназначалось для «интернациональной помощи» сальвадорским и гватемальским повстанцам).

«PRA [Народно-революционная армия Гренады – прим. авт.] рассматривалась как «щит революции» в тесном взаимодействии с Революционными вооруженными силами Кубы и Сандинистской народной армией. Документация, получившая огласку в 1984 г., свидетельствует о наличии договоренностей PRG с СССР о поставках PRA 39 (!!!) военно-транспортных самолетов Ан-26, 60 бронетранспортеров и патрульных машин 4 катеров береговой охраны, 10000 винтовок, 450 пулеметов, 11500000 патронов калибра 7.62, 294 ракетных установок [очевидно, гранатометов и ПТУРов – прим. авт.] с 16000 ракет, 4800 [наверное, все-таки 48 – прим. авт.] минометов, большого количества артиллерийских орудий. Такие объемы многократно превосходили потребности небольшой гренадской армии. Подполковник Лиэм Джеймс, занимавший в PRA одну из высших командных должностей, отмечал в своих записях, что «контрреволюция подавляется интернациональными усилиями» и что строящийся на Гренаде аэропорт будет использоваться в военных целях Кубы и СССР» (Behind the Scenes in Marxist Grenada, heritage.org/research/reports/1984).

Строящийся международный аэропорт Пойнт-Салинас. Фото: 1983 г.

Новый гренадский аэродром (Гренада уже имела современный международный аэропорт, вполне удовлетворявший ее нуждам) наверняка планировался также для массированной помощи сандинистам в Никарагуа, а впоследствии – повстанцам Сальвадора и Гватемалы. Иначе объяснить сам факт поставок 39 транспортников крохотной Гренаде невозможно (для сравнения: у немаленьких Италии и Чили самолетов такого типа по 41).

Американцы забеспокоились, и нельзя не признать: абсолютно обоснованно.

Но забеспокоился и сам Бишоп. На острове нарастал кризис, и он стал прощупывать возможность сближения с МВФ, США и вообще с Западом. У МВФ Гренада попросила срочный кредит; фонд выставил в качестве условия введение режима жесткой экономии и сокращения бюджетных расходов. Но это означало роспуск армии и отказ от супераэропорта и массы Ан-26. Бишоп начал напоминать англичанам, что Гренада – член Британского содружества; главе Социнтерна (и президенту Франции) Франсуа Миттерану – что НДД член Социнтерна; президенту США Рейгану – о приверженности своего правительства демократии. Однако Англия, Франция и США указали гренадскому лидеру, что все разговоры могут быть только после отмены однопартийной системы и проведения всеобщих выборов.

Другого выбора, кроме принятия условий Запада, у Бишопа не было: СССР был готов поставлять оружие и самолеты, но привычные джинсы, автомашины, кока-колу, мебель и унитазы – нет. И закупать гренадский мускатный орех, основу экспорта – тоже. При резкой смене политической ориентации лично Бишоп вполне мог рассчитывать на успех на выборах, а вот сталинистская группа генералов и чекистов вроде Корда и Остина – не могла.

Корд обвинил Бишопа в «ревизионизме и оппортунизме» и потребовал введения коллективного руководства. Бишоп отказался, и 13 октября 1983 г. был смещен со всех постов и арестован. Дальше события развивались трагично: возбужденная толпа сторонников Бишопа взяла штурмом превращенный в тюрьму Форт-Руперт; верные Корду военные отбили его, вновь захватили Бишопа, зверски избили, раздели и тут же, без суда и следствия, расстреляли вместе с десятью сподвижниками. Расстреляна была и беременная министр образования Жаклин Крефт – любовница Бишопа (есть сведения, что ее не расстреляли, а забили насмерть).

В тот же день генерал Остин, сообщив гренадцам о расстреле «изменника Бишопа», объявил о том, что власть перешла к Революционному военному совету (свою речь он, копируя Сталина, начал с обращения: Brothers and sisters!). Хитрый Корд в состав хунты не вошел, предпочтя держаться в тени, но фактически власть перешла к нему.

Хунта сразу же совершила самоубийственную ошибку, показавшую, что ее члены – не только жестокие фанатики, но и поистине феноменальные глупцы. Вашингтон после бойни в Форт-Руперте высказал обеспокоенность безопасностью американских граждан, находившихся на острове (таковых было больше 700 – в основном туристов-студентов). В ответ гренадские «революционеры» объявили всех американцев на Гренаде заложниками «на случай агрессии империалистов».

«Империалисты», естественно, отреагировали, и незамедлительно: 25 октября на остров высадились американские войска и маленькие группы солдат и полицейских из соседних стран – Ямайки, Барбадоса, Доминики, Сент-Люсии, Сент-Винсента и Гренадин. Сразу выяснилось, что армию гренадские коммунисты создавали зря: сопротивления она оказать, конечно, не смогла. Небольшие перестрелки продолжались двое суток: всего американцы потеряли 19 человек убитыми, гренадцы 45 (включая 12 пациентов психиатрической больницы, на которую гренадские специально «герои» перевесили знамя со здания штаба армии). Кубинские военные строители, оказавшие самое ожесточенное сопротивление, потеряли 24 бойца.

Высадка американских парашютистов в Гренаде. Фото: 25 октября 1983 г.

Опрос, проведенный на Гренаде сразу после американской операции, показал, что 91% гренадцев ее поддержали. Заключенные – «мангусты» Гейри и ожидавшие расстрела сторонники Бишопа – вышли на свободу, а освободившиеся места заняли члены хунты Корда-Остина. 14 путчистов были приговорены к смертной казни, но ее заменили пожизненным заключением, после чего одного за другим начали амнистировать. В 2009 г. последний из них, Корд, вышел на свободу.

На Гренаде восстановили демократию: в выборах 1984 г. смогли принять участие и вернувшийся из эмиграции Гейри, и поклонники Бишопа, создавшие Патриотическое движение имени Мориса Бишопа (МБПМ). Победу на них одержал либерал Герберт Блейз, получив 58%; Гейри занял второе место с 36%, а бишоповское МБПМ провалилось (5%).

Герберт Блейз

Сам Гейри к власти больше не приходил. Но он умер в 1997 г., оставшись в памяти гренадцев национальным героем. На его похоронах премьер-министр Кит Митчелл (не гейрист) заявил: «Мы потеряли настоящего государственного деятеля, человека, который искренне любил бедняков». А миниатюрное бишоповское движение в конце концов… объединилось с гейристами! Впрочем, это естественно: из гейризма оно когда-то вышло, в его состав и вернулось, поскольку было просто ответвлением, своего рода второй головой гейризма. Так же, как в Гаити левые «каннибалы» Аристида, объединившись с тонтон-макутами, вернулись в лоно дювальеризма.

* * *

Огромная южноамериканская территория между Ориноко и Амазонкой – это Гвиана. Покрытая непроходимыми тропическими лесами, с тяжелым климатом, она мало интересовала европейцев, которые разбросали там мелкие форпосты, убогие плантации и каторжные тюрьмы. Гвиана оказалась разделенной аж между пятью метрополиями: Испанией, Португалией, Францией, Великобританией и Нидерландами. После крушений колониальных империй испанская Гвиана (Гуаяна) стала частью Венесуэлы, португальская – бразильской территорией (ныне штатом) Амапа, французская, сохранив первоначальное название, превратилась в департамент Франции, британская получила независимость под названием Гайана, а голландская – Республика Суринам. В Гайане и Суринаме, где высока доля населения африканского происхождения, проводились социалистические эксперименты, имеющие определенное (далеко не полное) сходство с гейризмом. Но и их с большой долей условности тоже можно отнести к проявлениям афрокарибского обскурантистского социализма.

Карта Гвианы

В Гайане социализм ассоциируется с личностью Форбса Бернхема, правившего страной два десятилетия. Гайана ненамного меньше Великобритании по площади, занимает 6-е место в мире по запасам бокситов и развитую бокситодобывающую промышленность. В стране имеются не разрабатываемые месторождения алмазов, золота, нефти, марганца, урана, тория и каолина. Гайана обладает плодородными почвами и огромными запасами гидроэнергии – в целом, страна располагает отличным потенциалом для развития.

Форбс Бернхем. Фото: 1966 г.

В 1950 г. группа марксистов африканского и индийского происхождения (негры и индийцы составляют две крупнейшие общины в стране) создали Народную прогрессивную партию (НППГ), быстро ставшую крупнейшей политической силой. Партия побеждала на выборах 1953, 1957 и 1961 гг., но формировавшиеся коммунистами правительства были лишены самостоятельности, поскольку Гайана оставалась британской колонией. Передавать власть коммунистам (лидер НППГ, индиец Чедди Джаган, был «правоверным» сталинистом) англичане не хотели, и посодействовали отделению от партии африканского крыла, что было нетрудно, поскольку отношения между двумя национально-расовыми общинами были весьма напряженными. Африканская часть партии назвалась «Народным национальным конгрессом» и приняла социалистическую программу, но более умеренную, чем НППГ.

Встреча Чедди Джаган (справа) и Леви Эшколе в ходе официального визита в Израиль. Фото: 12 апреля 1961 г.

26 мая 1966 г. Гайана провозгласила независимость, и Бернхем занял пост премьер-министра. 23 февраля 1970 г. Бернхем провозгласил курс на построение «кооперативного социализма». Умеренность Бернхема была связана не с его взглядами, а с прагматичным расчетом: он опасался, что, если ему не удастся убедить англичан в том, что он – нормальный демократ, они в преддверии деколонизации найдут другого вождя нации. Но после ухода британцев Бернхем сразу установил тесные отношения с СССР и Кубой, хотя и старался не ссориться с США и Великобританией.

Правительство Бернхема национализировало иностранную собственность, в т.ч. контрольные пакеты акций алюминиевых компаний Alcan и Alcoa, обложило высокими налогами средние и мелкие частные предприятия и объединило трудящихся в кооперативы. В теории это хорошо, но на практике получилось очень плохо. У Гайаны не было собственных специалистов для эффективного управления национализированной собственностью, и правительству пришлось нанимать иностранных инженеров за большие деньги – и государственные рудники и заводы стали стоить Гайане гораздо дороже, чем частные, а доходы бюджета оказались намного меньше. Не хватало специалистов и денег и на развитие кооперативов, которые так и не стали основой процветания крестьян, ремесленников и торговцев.

В Гайане при Бернхеме демократия и плюрализм были такими же, как на Гренаде при Гейри. Из-за того, что индийцы, не поддерживавшие власть ННК, составляют половину населения страны, ввести однопартийную систему Бернхем не смог, так как это немедленно вызвало бы гражданскую войну. Но он все же пытался установить автократический режим: оппозиционеров преследовали, а наиболее активных убивали. Так, в автомобиле был взорван профессор-историк Уолтер Родни, создавший многорасовый Союз трудящихся, пытавшийся объединить, как индийцев, так и африканцев.

В 1985 г. Бернхем умер при странных обстоятельствах. С тех пор у власти чередуются ННК и ортодоксально-коммунистическая ПННГ, при которой, впрочем, в стране решительно ничего не меняется. Поразительно, но даже в период максимального роста цен на нефть и руды цветных металлов, которыми Гайана богата, там не началась нефтедобыча и ни одна компания не решила начать добычу золота, никеля или тория. Марксисты правят этой страной уже полвека, и за это время в стране практически ничего не сделано для подъема экономики и социальной сферы. За время социализма Гайана официально стала самым бедным государством континента. Больше половины гайанцев эмигрировали в Великобританию и США, почти вся молодежь сидит на чемоданах, ожидая возможности уехать. Однако, как и на Кубе, гайанцы в большинстве своем поддерживают обскурантистский режим.

Похожий путь прошла и бывшая голландская Гвиана, получившая в 1975 г. независимость под названием Республика Суринам. Там, как в Гайане, единственной современной отраслью экономики стала добыча и переработка бокситов.

25 февраля 1980 г. в Суринаме группа из 16 сержантов совершила военный переворот, и лидером этой малонаселенной страны стал старший сержант Дези Баутерсе. Он распустил парламент, отменил конституцию и ввел в стране чрезвычайное положение. Бывший командир спортивной роты сразу наладил отношения с Кубой, Гайаной, Никарагуа и Гренадой, которой правил в то время марксист Бишоп. Алюминиевая промышленность и внешняя торговля были национализированы, что привело к острой нехватке валюты, упадку сельского хозяйства и, как следствие, к перебоям в обеспечении населения продовольствием. В Суринаме произошло несколько попыток переворота, десятки оппозиционеров были расстреляны, а в 1986 г. один из сержантов, участвовавших в перевороте 1980 г., марон («лесной негр») Ронни Брюнсвийк объявил режим мулата Баутерсе в белом расизме и пять лет вел партизанскую войну.

Заместитель председателя КНР Ли Юаньчао и президент Суринама Дези Баутерсе. Фото: 26 июня 2013 г.

С тех пор Баутерсе несколько раз соглашался на проведение выборов, но каждый раз вновь возвращался к власти; последний раз он стал президентом Суринама в 2015 г. Баутерсе обвиняется властями США и Евросоюза в контактах с колумбийскими наркопартизанами и торговле кокаином, а его режим известен как предельно коррумпированный. Тем не менее значительная часть суринамцев уже четвертое десятилетие поддерживает Баутерсе, и ни коррупция, ни насилие против недовольных, ни бедность и безработица не ослабляют эту поддержку. Как и в Гайане, больше половины суринамцев эмигрировало – в основном в Нидерланды, а многие из оставшихся только и ждут возможности перебраться в пригороды Амстердама, в котором их соотечественников больше, чем во всем Суринаме. Разумеется, говорить о каких-либо социально-экономических достижениях «социализма» во главе с бывшим сержантом не приходится: промышленность страны как состояла при голландском владычестве из бокситовых рудников и одного алюминиевого завода, так и остается на том же уровне.

Возможно, что со временем исследователи разработают теорию «афрокарибского социализма», выделив общие черты в обскурантистских, антимодернизаторских движениях стран Африки и Карибского бассейна. Между такими разными режимами, как дювальеристский в Гаити, гейристский на Гренаде, иди-аминовский в Уганде и масиас-нгемовский в Экваториальной Гвинее много общего: полное подчинение государственной политики личным интересам диктатора, презрение к нормам права, равнодушие к проблемам социально-экономического развития, национализм с привкусом расизма и демонстративный антиимпериализм. Разница между ними – не качественная, она лежит в сфере нравственности (точнее, в степени безнравственности). Дювалье убивал людей тысячами, Иди Амин и Масиас Нгема – десятками тысяч, а Гейри на своем маленьком острове убил всего нескольких человек. В Гаити, Уганде и Экваториальной Гвинее даже произнести слово «оппозиция» означало немедленную и жуткую смерть, а Гейри оппозицию давил, но не уничтожал. Покинуть вотчины Дювалье, Иди Амина и Масиаса Нгемы означало ползти через границу, ожидая пули пограничника, а на Гренаде можно было просто купить билет на «Боинг» и улететь. Разница, конечно, огромная, но Гейри просто понимал, что очень уж сильно раздражать большие страны нельзя – посадят. Как посадили представителей «левого» гейризма из группы Корда-Остина в 1983-м. И все-таки это скорее вопрос стилистики, а внутренняя сущность всех этих режимов весьма похожа.

«Социализм XXI века»: погружение во тьму

О том, что представляет собой венесуэльский вариант социализма, хорошо известно: о ситуации в этой когда-то самой перспективной стране Латинской Америки постоянно говорили в 2014-16 гг. ведущие мировые СМИ. Стоит присмотреться к идейной доктрине, господствующей в этой стране уже полтора десятилетия. Ее основатель, президент Уго Чавес, свою социально-экономическую теорию именовал «социализмом XXI века», а идеологию - «боливарианизмом», но правильнее их все-таки объединить и называть «чавизмом» – по имени отца-основателя.

Уго Чавес

«Социализм XXI века» – это термин, взятый из одноименной книги 1996 г. Хайнца Дитериха, посвященной идеям компьютерно-плановой и «эквивалентной экономики» Арно Петерсa. Эквивалентная экономика, основанная на марксистской трудовой теории стоимости, по мысли ее изобретателей, должна определяться теми, кто непосредственно создает стоимость, и призвана, по мнению автора, заменить рыночно-экономические принципы. Нечто подобное в СССР с 1960-х гг. предлагал академик Виктор Глушков, но применить ее на практике советские руководители не пытались в силу абсурдности самой идеи: ясно ведь, что думать за человека пока никакие компьютеры не научились. В Чили при правлении Альенде правительство даже создало т.н. «Киберсин» – орган компьютерного управления экономикой, и он стал одной из многих причин крушения чилийской экономики. Разумеется, сам Чавес ни малейших попыток вводить элементы эквивалентной экономики не пытался, так что «социализм XXI века» - это не более чем декларация.

Ситуационный Центр «Киберсина» в президентском дворце «Ла Монеда», Сантьяго, Чили. Фото: 1970-е гг.

«Боливарианизм» (исп. Bolivarianismo) – это крайне путаная доктрина, названная Чавесом по имени Симона Боливара, руководителя антиколониальной борьбы южноамериканских колоний за независимость от Испании. Ссылаясь на авторитет Боливара, Чавес сформировал левое политическое движение, основанное на принципах антиимпериализма, борьбы за «экономический суверенитет», прямой демократии (способ правления, при котором все решения принимаются референдумами или иными формами народного волеизъявления) и «справедливое, на благо народа, пользование природными ресурсами».

Какое отношение ко всему этому винегрету имеет образ Симона Боливара, непонятно. Его социальные реформы ограничились отменой рабства, и то под влиянием англичан, бывших главными спонсорами его борьбы. Он также наделял землями своих солдат, но так поступали еще древние римляне, и ничего «социалистического» в таких реформах нет. Разумеется, ни о какой прямой демократии (она же «демократия участия») Боливар не думал, а рассуждать о его «антиимпериализме» было бы странно, учитывая, что войну с Испанией он вел на английские деньги, а костяком его армии были английские наемники и американские корсары. А уж о «суверенной экономике» «Освободитель», как именуют Боливара в Венесуэле и Колумбии, вообще не думал – ему просто было не до нее.

Портрет Симона Боливара. Худ. А. Михелена, 1895 г., Национальная художественная галерея, Каракас, Венесуэла

«Покончить с нищетой, дать власть бедным слоям общества», «потребности отдельного человека – выше интересов корпораций», «новая республика должна базироваться на гуманистической, самоуправляющейся и конкурентоспособной экономике» – все это пустопорожние декларации, которые, по сути, ничего не значат и обсуждения не достойны.

У идейных истоков чавизма стояла пестрая коалиция, замешанная на «цветном» расизме, отрицании европейских и христианских корней континента, неприятии демократических ценностей. Такое смешение началось сразу после первого избрания Чавеса президентом Венесуэлы: деньги на выборы он получил от колумбийской FARC, а в составе его ближайшего окружения состояли такие странные персонажи, как троцкист Хосе Рамон Риверо, аргентинский неофашист Норберто Сересоле, упоминавшийся «экономист» Хайнц Дитрих – экс-сотрудник «Штази», маоистка Марта Харнекер и арабский экстремист Хайман Аль-Труди.

Марта Харнекер. Фото: 16 августа 2011 г.

Характерная приправа к этому винегрету – антисемитизм, в целом нехарактерный для политической культуры Латинской Америки. Чавес в 2004 г. в Рождественской речи сравнил судьбу венесуэльских индейцев с участью палестинцев: «Вас изгнали из собственного дома, как героический народ Палестины!», – патетически воскликнул он. Тогда же Чавес прозрачно намекнул на «историческую вину» евреев: «Мир принадлежит всем, однако меньшинства, потомки тех, кто распял Христа… завладели богатствами всего мира». Сам Боливар вряд ли поддержал бы антиеврейские выходки «последователя», хотя бы из-за того, что известнейшим героем его армии был еврей – генерал Хуан де Сола, потерявший руку в битве при Карабобо в 1821 г., где были разгромлены основные силы испанской армии.

Битва при Карабобо. Фрагмент настенной росписи во Дворце Национальной ассамблеи Венесуэлы, Каракас

Придя к власти, Чавес обещал вкладывать доходы от экспорта нефти в строительство дешевого жилья, заводов и фабрик, а также покрыть Венесуэлу сетью железных дорог, которых там почти нет. Социального жилья за полтора «чавистских» десятилетия построено меньше не только по сравнению с временами правления социал-демократов и социал-христиан в 1960-80-е гг., но даже с периодом военных диктатур 1930-х и 1950-х гг., а качество домов «для народа» достойно только трущоб. Вместо железнодорожных путей в нефтяные центры Маракайбо и Баркисимето и в металлургический регион Сьюдад-Боливар страна получила 50-километровый путь из столицы в никуда. Десять лет чависты рассказывали, что вот-вот построят завод по производству автоматов АК-103, но деньги, как оказалось, украли: в России или в Венесуэле – до сих пор неизвестно. А зачем строить специальный завод стрелкового оружия, если таковой существует с середины 1950-х гг. (он производил знаменитые бельгийские винтовки FAL) – непонятно; возможно, никто его строить не собирался, и все это пустой пиар. «Боливарианское» правительство много чего обещало: например, производить автомобили КАМАЗ и «Лада», трактора – по белорусской лицензии, а сотовые телефоны – по китайской технологии. Вместо этого в стране закрылись давно работавшие заводы Ford, Fiat, Chrysler, GM и Toyota, из цехов которых два десятилетия назад выходило ежегодно до 130 тысяч машин. Вместо того, чтобы делать тракторы «Беларусь», как обещали чависты, Венесуэла обменивает свою нефть на списанные аргентинские трактора (вот она – эквивалентная экономика в действии!). Из-за нехватки электроэнергии почти не работают огромные сталелитейные (Sidor, Complejo Siderurgico Nacional) и алюминиевые заводы, построенные в 1960-70-е гг. Изгнав западные нефтяные и газовые компании, чависты заключили соглашение с российским «Газпромом» – по добыче газа не шельфе, но оборудования такого типа Россия не производит, и опыта бурения на шельфе – не имеет. С российской же «Роснефтью» власти Каракаса договорились о добыче и переработке сверхтяжелой нефти в Оринокии, но тут те же проблемы, что и с газпромовским контрактом: такой нефти в России нет, как нет ни необходимого оборудования, ни опыта подобной работы. Зато «боливарианцы» громогласно провозгласили «новую аграрную реформу» – при том, что земли крестьянам были розданы еще в 1960-х гг., так что экспроприировать «революционеры» будут, наверное, тех фермеров, которые хоть чего-то достигли, и отдавать земли, как большевики в 1920-30-х гг., «политически правильным» бездельникам.

Финансово-экономические меры чавистов повторяют худшие примеры времен Сталина и братьев Кастро. Искусственно завышенный курс национальной валюты привел к краху торговли и невероятной коррупции; об истинном курсе боливара ярко свидетельствует тот факт, что его в 2015-16 гг. отказывались брать даже грабители. Поддержание самых низких в мире цен на бензин привело к тому, что на венесуэльских бензоколонках горючего не стало, зато военные, чиновники, полиция и вообще все, кто только может, продавали бензин в соседней Колумбии. Поддержание на низком уровне цен на продовольствие и товары первой необходимости привело, как ранее в СССР и на Кубе, к перемещению всех товаров на черный рынок. А собственные новации чавистов вообще вызывают изумление: так, правительство распорядилось выращивать продовольственные культуры в городах – во дворах и вдоль улиц. И это – при избытке в стране плодородных и необрабатываемых, точнее, брошенных крестьянами земель…

Нельзя не упомянуть и достойный Советского Союза мега-проект строительства трансконтинентального газопровода. Идея проложить гигантский трубопровод протяженностью более 8 тыс. км, который был должен доставлять натуральный газ с месторождений Венесуэлы в Бразилию и Аргентину (с ответвлениями в Боливию, Парагвай и Уругвай), возникла в 2006 г. В начале 2007 г. Бразилия и Венесуэла даже договорились о начале возведения первого отрезка магистрали, однако никаких конкретных шагов в этом направлении, естественно, сделано не было. Трубопроводом Чавес хотел привязать к себе две крупнейшие страны Латинской Америки, но те, кто подсказал ему эту идею, явно ничего не понимали ни в экономике, ни в торговле, ни в экологии. Во-первых, Аргентина и Боливия сами являются крупными производителями и экспортерами газа, и готовы были поддержать трубопровод только в расчете на сверхдешевые – а лучше вообще бесплатные – его поставки, а этого не выдержала бы даже находившаяся тогда на пике доходов венесуэльская экономика. Во-вторых, первоначальная цена трубопровода оценивалась в $23 миллиарда, но здравомыслящие экономисты сразу предупредили, что опираться следует на минимальную сумму в $40 миллиардов, а деньги на эту авантюру никто бы не дал. В-третьих, страшно пострадала бы Амазония, а это «зеленые легкие планеты», и экологи всего мира просто не допустили бы его реализации. И, наконец, в-пятых: трасса прошла бы по землям, закрепленным за амазонскими индейцами, которые встретили бы строителей автоматными очередями (опыта, оружия и решимости им не занимать). Таким образом, проект бы с самого начала обречен, и если венесуэльские «революционеры» этого не понимали, значит, их интеллектуальный уровень – просто ниже не бывает.

Единственное «достижение» чавистского режима – это закупка в России огромного количества оружия, которым «революционный» режим за последние годы угрожал Колумбии (за разгром наркопартизан – спонсоров режима Чавеса), Гайане (из-за старых территориальных споров), Перу (из-за того, что перуанцы выбрали «не того» президента), Гондурасу и Парагваю (потому, что там свергали дружественных Чавесу левых президентов). Правда, сам Чавес все-таки военный, и он не мог не понимать, что армия его небоеспособна, невзирая на истребители Су-30, танки Т-72 и вертолеты Ми-35: коррупция не способствует ни поддержанию дисциплины, ни эффективному освоению сложных систем вооружений. Поэтому угрозы в адрес соседей так и остались нереализованными.

Если Фиделю Кастро было достаточно чувствовать обожание латиноамериканских левых, то Чавес какое-то время всерьез пытался создать нечто вроде латиноамериканского варианта Варшавского договора и Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) во главе с собой. Для этого в 2004 г. он сформировал Боливарианский альянс для народов нашей Америки (исп. Alianza Bolivariana para los Pueblos de Nuestra Amеrica; сокращенно АЛБА, исп. ALBA) – социалистический альянс стран Латинской Америки и Карибского бассейна. В его состав вошли, кроме Венесуэлы, Боливия, Куба, Эквадор, Никарагуа, Доминика, Антигуа и Барбуда, Сент-Винсент и Гренадины, Сент-Люсия, Гренада и Сент-Китс и Невис (о вступлении в блок также заявили Суринам, Парагвай, Гондурас, Коста-Рика и Гаити, но никаких документов правительства этих стран подписывать не стали). Объявленная цель альянса – «экономическая интеграция и совместное развитие её участников на основе социализма и коллективной защиты независимости». Интересно, что левые правительства Аргентины, Бразилии, Перу и Чили после некоторых раздумий решили дел с АЛБА не иметь. Вместо нее бразильцы и перуанцы создали свой Союз южноамериканских наций (англ. Union of South American Nations, исп. Unión de Naciones Suramericanas (UNASUR), в который вынужденно вошла и Венесуэла – региональную политическую и экономическую организацию государств Южной Америки. Впрочем, она оказалась столь же призрачной, как и АЛБА. Ничего не вышло и из создания Южноамериканского совета обороны – военно-политического альянса левых режимов Латинской Америки.

Встреча президентов стран-членов UNASUR в Бразилии. Фото: 23 мая 2008 г.

Проку от АЛБА Венесуэла не получила: взаимная торговля внутри альянса не росла, введение общей валюты («сукре») провалилось. Однако все участники объединения много лет получали сверхдешевую венесуэльскую нефть. Миллиарды долларов, подаренных Каракасом странам-членам АЛБА очень помогли им пережить высокие цены на нефть, а Кубу просто спасли от краха. Но никакого СЭВа и Варшавского пакта так и не получилось: даже главы крохотных Гренады и Доминики не желали быть новыми Чойбалсанами при венесуэльском Сталине. После смерти Чавеса венесуэльский режим, отягощенный жесточайшими политическим и экономическим кризисом, деньги «союзникам» давать перестал, и об АЛБА быстро забыли.

* * *

Венесуэльский «социализм» относится к точно такому же обскурантистскому типу, что и кубинский, и гаитянский, и «гейризм», но его чавистский вариант оказался еще более разрушительным. Венесуэла была достаточно развитой страной с относительно диверсифицированной экономикой, но в результате «боливарианских» экспериментов она в буквальном смысле погрузилась во тьму: национализация энергетики и передача управления ею в руки безграмотных и коррумпированных чиновников вызвала постоянные перебои в подаче электроэнергии. В 2016 г. рабочую неделю чиновникам сократили до четырех, а потом и до двух дней; предприятия окончательно встали, а коммунальные службы в стране практически не работают уже десять лет.

При этом, невзирая на яростную антиамериканскую риторику чавистов, Венесуэла зависит от экспорта нефти в США гораздо больше, чем до Чавеса – раньше экспорт Венесуэлы был более диверсифицированным, и, помимо нефти, страна в больших количествах экспортировала сталь и алюминий, в ограниченных – тропические фрукты. Теперь за рубеж продается только нефть, и в основном – в США.

Двадцать лет назад в Венесуэлу приезжали в поисках высоких заработков и лучшей жизни сотни тысяч иностранцев – колумбийцев, эквадорцев, доминиканцев, ливанцев, испанцев. В 2016 г. за границей, преимущественно в США и Канаде, проживало более 1,5 венесуэльцев – в основном образованных специалистов. Венесуэльское общество, как ранее на Кубе, упростилось: средний класс размылся и обнищал, рабочие превратились в люмпенов, крестьяне – в пауперов. В 1998 г., перед приходом Чавеса к власти, ниже уровня бедности жило 49% венесуэльцев; массовая раздача госсредств беднякам к 2009 г. снизила это число до 23%, но к 2016 г. она достигла 73%, уравняв самую богатую страну Латинской Америки с нищими Гондурасом и Боливией. По уровню преступности Венесуэла соперничает за первое место в мире с Гондурасом, а по уровню убийств и по потреблению наркотиков уже много лет безоговорочно лидирует. И обнищавшее, предельно упростившееся общество, живущее на государственные подачки, сохраняет поддержку чавистов, хотя далеко не такую безусловную, как поддержка режима Кастро на Кубе (чавистский режим существует не так долго, как кастристский, а венесуэльское общество до сих пор образованное и сложнее кубинского). И тем не менее аналогии с Кубой безусловны: ради удержания власти новая левая номенклатура не только затормозила развитие Венесуэлы, но и целенаправленно разрушила все то, что было создано до Чавеса.

Долговечность чавизма в Венесуэле аналогична долговечности кубинского кастризма: в ее основе лежит, с одной стороны, решимость всей массы бюрократов всех уровней – от президента до сельского полицейского – защищать свои привилегии, заключающиеся в доступе к валюте и праве на распределение благ, а значит, бесконечных коррупционных возможностей. С другой стороны, чавистская власть опирается на массы люмпенов, которые в возникшем в результате деятельности чавистов хаосе существуют при помощи воровства, вымогательства, грабежей, наркоторговли, используя «революционную» риторику и вдобавок получая финансовую помощь от государства – как «социально близкие». Этот чудовищный режим, к несчастью, может быть очень долговечным, что показывает нам история.

Будущее обскурантистской модели

Обскурантистский социализм в латинской Америке имеет довольно сильные корни. Он наследует первобытно-коммунистическим индейским обществам, в первую очередь «коммунистической» империи инков Тауантинскуйу, остающейся идеалом для части латиноамериканских левых и для массовых во многих странах индеанистских организаций, некоторые из которых стоят на расистских позициях. Он также наследует государству иезуитов в Парагвае, а также необычной социальной химере, существовавшей в этой же стране в XIX веке, при диктаторах Франсии и Лопесе Солано. Наконец, его корни заметны и в традиционных латифундиях, эстансиях и ранчос, где пеоны вели почти натуральное хозяйство под присмотром всесильных каудильо. В 1960-е гг. разные, но ментально схожие обскурантистские модели возникли на Кубе и Гаити, впоследствии найдя последователей по всему региону. В начале XXI века обскурантистский социализм стал господствующей моделью в Венесуэле, лидер которой попытался распространить его на всю Латинскую Америку, добившись при этом пусть временных и неустойчивых, но все же успехов.

К началу 2017 г. обскурантистские социалистические режимы продолжали держаться в разоренных Кубе и Венесуэле; близкие к этой модели правительства находились у власти в Никарагуа, Боливии, Эквадоре, Гайане и Суринаме: там тоже укоренилась социально-экономическая система, базирующаяся на отвержении развития. Правда, в этих странах сохранялась многопартийность и состояние экономики было не столь трагическим, как в ее кубинском и венесуэльском «бастионах». Опора на худшие национальные традиции вкупе с неограниченной властью криминализированной, коррумпированной и милитаризированной бюрократией сделала эту модель устойчивой и долговечной.

Но Латинская Америка представляет и совсем другие варианты развития, в том числе и левые, опирающиеся на подъем экономики и социальной сферы. Поэтому со временем регион изживет тяжкое наследие, представленное такими фигурами, как Фидель Кастро, Франсуа Дювалье, Морис Бишоп и Уго Чавес.

Автор: Трифонов Е. [email protected]

Обсудить статью на форуме