Орки из СССР
Во второй половине 1970-х годов, отвлекая внимание советских людей от насущных проблем, газеты и журналы начали писать всякую чушь: о Бермудском треугольнике, о йети (снежном человеке), об НЛО – «…То тарелками пугают, дескать, подлые, летают, то у вас собаки лают, то у вас руины, говорят», - пел Высоцкий. И среди этого бумажного мусора появлялись - упущением цензуры - крайне интересные статьи. Например, о загадочных чучунаа (иначе - чучуна), или муленах (бюлюнах) – первобытных людях, якобы совсем недавно живших или даже живущих и поныне на севере Якутии.
О чучунаа впервые заговорили в Якутии задолго до структурного кризиса советской системы – в самом конце 1920-х годов. Правда, тогда о них писали в основном якутские и – шире – сибирские газеты и журналы. «Первое письменное упоминание о чучуна относится к 1928 г. Тогда секретарь Верхоянского окружного комитета ВКП(б) Новгородов в своем отчете сообщил, что проведенная коммунистом Шадриным проверка слухов о загадочном существе позволяет предполагать, что загадочная чучуна вовсе не является вымыслом местных необразованных жителей. В номере газеты «Автономная Якутия» от 26 апреля появилась статья «Чучуна», с подзаголовком «К сведению якутской экспедиции академии наук СССР». В частности в статье утверждалось: «Верхоянцы знают, что чучуна - не фантазия. Есть и очевидцы».
Рисунки гумоноида, сделанные очевидцами из Югорского края
9 марта 1929 г. состоялось заседание комиссии по выявлению и изучению памятников природы и старины при Западно-Сибирском отделе Государственного русского географического Общества. Слушалось сообщение профессора П. Драверта и студента Тимофеева «Люди-мулены и чучуна по сказаниям тунгусов и якутов» («Чучуна – загадочный криптид Якутии», Репин.инфо, 16.12.2014).
«Мулены» и «чучуна» рисуются как люди, стоящие на очень низкой ступени развития, живущие в одиночку, иногда в пещерах гор. Носят подобие одежды из звериных шкур, имеют вооружение из копья, лука со стрелами, массивного грубо сделанного железного ножа. К поясу привешивается огниво. Иногда «мулены» и «чучуна» делают нападения на охотников и редких путников в районе их обитания – незаметно, как зверь, прокрадываясь к ним на близкое расстояние и выпуская в них одну за другой весь запас своих стрел. При всех нападениях «мулен» обычно издает пронзительный свист, который устрашающе действует на психику подвергающегося нападению. По словам докладчиков, отсутствие надлежащих данных о существовании этого загадочного народа, если действительно это особый народ, а не просто одичавшие, психически больные или по каким-либо другим причинам удалившиеся из общежития представители существующих народностей («мулен») – в переводе на русский язык – разбойник, объясняется, надо думать, еще и тем, что в силу суровых законов жизни Крайнего Севера столкновение с муленами кончается обычно смертью одного из встретившихся, и поэтому якуты или тунгусы весьма редко рассказывают о своих встречах с «муленами» и «чучуна», опасаясь ответственности за их уничтожение» (Выписка из протокола заседания комиссии по выявлению и изучению памятников природы и старины при Западно-Сибирском отделе Государственного русского географического Общества, состоявшегося 9 марта 1929 г.).
В 1933 г. журнал «Будущая Сибирь» появилась статья П. Драверта «Люди-мулены и чучуна по сказаниям тунгусов и якутов», написанная по мотивам его доклада четырёхлетней давности. Её уже в последние годы часто цитируют якутские СМИ.
«Когда остановишься на ночлег, растянув палатку, – писал Д. И. Тимофеев, – разведешь костер, сидишь за ужином, мюлен [так в тексте – прим. авт.] подкрадывается к тебе между кустами, как осторожный охотник, вооруженный луком, иногда камнями... Ростом он ниже среднего (другие говорят – выше). Волосы совсем не стрижены, большая часть лица покрыта шерстью. Одежда у него из звериной шкуры, шерстью наружу. На ногах – нечто похожее на торбаса (вид северной меховой обуви); вокруг головы натянута лента, представляющая головной убор. Вооружение – лук. На поясе привешен нож. Имеет огниво. Язык производит отдельные нечленораздельные звуки. Подкрадываясь к ночлегу путешественников или к чуму туземных жителей, мюлен обстреливает их из лука или бросает камни. Истратив запас стрел, убегает. Предполагают, что мюлены живут в пещерах». Очень похоже описан и народ чучуна – обитатели северных хребтов.
Из собранных Тимофеевым сведений Драверт выделял как необъяснимые особенности привычку диких людей издавать перед нападением оглушительный свист, который производит ошеломляющее впечатление на человека, а также отсутствие в рассказах упоминаний о «семейной» жизни мюленов и чучуна. Никто не встречал их поселений, женщин и детей. Описывались только редкие случаи похищения туземных женщин дикими охотниками. <…>
В 1975 г. в Москве вышла книга этнографа И. Гурвича «Таинственный чучуна. История одного этнографического поиска». Автор после долгих описаний свидетельств очевидцев приходит к выводу, что чучуна – это волею судьбы заброшенные в Якутию чукчи. По его версии, встречи с дикими людьми в якутской тундре и тайге вплоть до конца 50-х годов во многом объясняются появлением в этих местах отверженных одиночек – охотников-зверобоев с Чукотки. Оказывается, пропавших охотников некоторое время ждали, но, когда, по всем расчетам, сроки спасения проходили, их «хоронили», и обратный путь в племя им был заказан.
Книга И. Гурвича «Таинственный чучуна. История одного этнографического поиска»
Якутский ученый С. Николаев (Якутск) утверждает, что чучунаа – «самый примитивный палеоазиат Сибири, веками уходивший от наседающей с юга цивилизации, ныне полностью истребленный» («В верхоянском улусе поймали чучуну?» «Якутск вечерний», 29.03.2002).
Обе версии о происхождении чучуна и муленов, высказанные в статье, не выдерживают ни малейшей критики. Не могли оказаться чукчи-зверобои в глубине якутской лесотундры – им там просто нечего было делать, они охотились на морского зверя в Беринговом и Чукотском морях. Да и о чукотской традиции, запрещающей зверобоям возвращаться домой после какого-либо установленного срока, ничего неизвестно, и вообще такие традиции не свойственны народам, занимающимся промыслами, связанными с длительным отсутствием мужчин дома. Кроме того, среди самих чукчей есть легенды о чучуна, в которых они предстают как совершенно отличный от них народ; будь они чукчами-отшельниками, таких мифов возникнуть бы не могло.
Также не годится и предположение о «примитивном палеоазиате, веками уходившем от наседающей с юга цивилизации»: если такие крайне малочисленные народы Северо-Восточной Азии, как алюторцы и кереки, не очень склонные контактировать с чужаками, прекрасно известны со времён Петра I, каким образом не так уж далеко от тех же мест могло уцелеть племя, неизвестное ни русским, ни якутам, эвенкам, юкагирам и чукчам?
Далее. Лица «якутских снежных людей», по свидетельству очевидцев, покрыты шерстью, что несвойственно ни чукчам, ни другим палеозатским, ни тюркским и тунгусо-маньчжурским народам, живущим (или жившим) в этой части света. Зато свойственно народам европеоидной расы – русским, украинцам, белорусам, прибалтам, кавказцам.
Непонятно также, с какой стати чукчи-изгои, а тем более «примитивные палеоазиаты», столкнувшись с людьми, сразу нападали на них? И те, и другие поскорее уходили бы подальше, скрывались в своих пещерах. А эти сразу начинали стрелять; так ведут себя только те, у кого с «большим миром» личные счёты, и они мстят ему, несмотря на опасность быть обнаруженными и убитыми.
И ещё одно: если чучуна (мулены), увидев людей, начинали стрелять из луков, а после израсходования стрел бросались бежать, значит, стрелки они были не самые хорошие - что более чем странно для одиночек, живущих дарами охоты. Опять же, предполагаемые чукчи-одиночки должны были по роду своей профессии стрелять изрядно. Да и вообще – с какой стати им было нападать на местных жителей?
И, наконец, главное: отсутствие женщин и детей у чучунаа (муленов). Как, спрашивается, они размножались? История человечества не знает такой формы общежития, как одиночка, исключая отшельников разного типа, но об отшельничестве среди народов Северо-Восточной Азии ничего не известно, да и первобытные религиозные представления местных жителей не позволяют возникнуть такому явлению, как отшельничество. Археология не находит в этой части Азии следов каких-либо древних обитателей тех мест, отличающихся от палеоазиатов, кроме ещё более древних - протоиндейцев, тысячи лет назад перебравшихся в Америку. Кроме того, если чучунаа пользовались железными ножами, значит, они обладали более развитой материальной культурой, чем коренные жители тех краев – юкагиры, не знавшие железа и остававшиеся на стадии каменного века вплоть до прихода русских.
По-видимому, до ХХ века чучунаа и муленами в Якутии называли неких духов или разбойников, или же это были отголоски легенд о древних народах, населявших Северо-Восточную Азию к моменту переселения туда предков эвенков и якутов.
Хотя якуты в ХХ веке рассказывали о чучунаа как о вечных насельниках своего края, до 1928 г. почему-то эти рассказы не записывались – что странно, поскольку якутским и эвенкийским фольклором активно занимались ещё в XIX веке. А пик свидетельств о встречах с ними пришёлся на 1940-50-е годы. Явно ничего не слыхали до ХХ века о «снежных людях» и в Коми – там были только легенды о лесных духах и древних племенах карликов-сииртя, спрятавшихся от людей под землю (сибирско-уральский аналог гномов из германской мифологии). Комяцкие «снежные люди» - яг-морты - «появляются» на Печоре и Северном Урале вообще после Великой Отечественной войны.
В Коми на вопрос, адресованный местным охотникам – а что это за яг-морты? – следовал недоумённый ответ: да это одичавшие беглые зэки и их потомки, чего тут непонятного? И этот ответ, по-видимому, объясняет феномен «снежных людей» в СССР. Кстати, ареал их распространения (или слухов о них) точно совпадает с районами самой большой концентрации лагерей и «командировок» ГУЛАГа – в Якутии это районы, прилегающие к Колыме, в Коми – к Печорским и Воркутинским лагерям. До сих пор всё ещё ищут «кузбасского йети», а в Кузбассе концентрация лагерей была очень велика.
Керчом. Верхневычегодские коми. Охотничья стоянка. Фото 1906 г.
…В 1942 г. отряд НКВД, прочёсывая центральную, самую лесистую и практически безлюдную часть Карелии в поисках дезертиров, арестовал неизвестное человекообразное существо. Если его приняли за дезертира, значит, он, судя по всему, был во что-то одет и вообще как минимум сильно походил на человека. Согласно протоколам допросов, на вопросы он не отвечал, только жалобно выл. Через несколько дней задержанный умер – наверное, от страха и тоски. Врач, осматривавший тело, сделал вывод: это не человек, хотя и чрезвычайно на человека похож. Но позвольте, даже тупое НКВД не стало бы задерживать в карельской тайге за дезертирство, скажем, убежавшую из цирка или зоопарка обезьяну! Да и не было в Карелии никаких цирков и зоопарков, и никакая обезьяна не выжила бы в зимней тайге. И никаких легенд о «снежных людях» в Карелии нет. Зато беглецы со строек Беломорканала и из соловецких лагерей в лесах встречались. По-видимому, за годы, проведённые в одиночестве, в тяжелейших условиях, беглец (а кто это ещё мог быть?) одичал настолько, что, по сути, перестал быть человеком до такой степени, что даже врач-энкаведешник это понял.
По-видимому, в конце 1920-х годов первые якутские «чучунаа» были скрывшимися в лесотундре белогвардейцами, с трудом выживавшими в тяжелейших условиях Северной Якутии, недаром прозванной «Окаянным краем». Кстати, последняя выявленная белоповстанческая группа на Индигирке была ликвидирована только в 1934 г., и к этому времени повстанцы наверняка выглядели очень похоже на описания чучунаа.
А потом в чучунаа обратились беглые. Конечно, большинство зэков-беглецов гибли от пуль ВОХРы, якутов и эвенков - охотников, получавших премии за каждого убитого беглеца, ещё больше умирало от голода и холода. Но некоторые наверняка выживали – например, опытные охотники и закалённые солдаты, прошедшие фронт. В 1942 г. в Якутии наблюдался достаточно массовый выход из колхозов – промысловики, рыболовы и оленеводы уходили в тайгу и лесотундру, предпочитая умереть, но хоть без колхозного измывательства. Эти беглецы имели опыт выживания условиях Крайнего Севера. Такие группы полуповстанцев-полуразбойников сопротивлялись в Северо-Восточной Якутии и прилегающих районах Колымы до 1954 г. В январе того же 1942 г. произошло знаменитое восстание в лагере Усть-Усы: после разгрома остатки повстанцев решили уйти в тундру. Сколько из них погибло или умерло, а сколько растворилось безвестно среди гор и северного мелколесья – Бог знает. В 1953 г. восстаёт «Речлаг» в Воркуте: неизвестно, сколько зэков, воспользовавшись суматохой, бежало; а ведь восстание случилось летом, когда есть возможность выжить и как-то приготовиться к грядущей зиме. Тогда же, летом 1953 г., происходит восстание заключённых в Норильске – и вновь лагерная молва уверяла, что кому-то из восставших удалось вырваться и уйти в лесистые горы безлюдного плато Путорана.
Во время войны и особенно после неё участились побеги заключённых: бежали солдаты, партизаны, бандеровцы и власовцы, полицаи и прибалтийские «лесные братья». Из исправительно-трудовых лагерей Колымы с 1948 по 1951 гг. ежегодно сбегали примерно по 500 заключённых (В. Хеделер «Сопротивление в ГУЛАГе. Бунт, восстание, побег», shalamov.ru). Поймали или убили далеко не всех.
Восставали и коренные жители Севера – не только якуты: в 1931-34 гг. восставали ханты и манси (т.н. Казымские восстания), в 1934 г. - долганы и ненцы Таймыра, ненцы ямальской тундры (т.н. «Мандалада», военный отряд по-ненецки) - в 1934 и 1943 гг. Не все они погибли: маленькие группы уцелевших долго скрывались в горах и лесотундре. Но вернуться в свои стойбища уцелевшие повстанцы не могли: там их ждали чекисты и их местные добровольные помощники, получавшие, как указано выше, деньги за убитых беглецов. Правда, коренные народы Крайнего Севера не подходят под описания чучунаа.
Опергруппа ОГПУ проводившая карательную операцию в Казымском районе. Март 1934
Женщин среди спасшихся повстанцев, понятно, было крайне мало – те просто не могли выдержать тягот дикой жизни. Поэтому в 1960-е годы свидетельства о встречах с чучунаа, муленах и яг-мортах становятся всё реже, а в 1970-е они практически сходят на нет – престарелые беглецы к тому времени просто вымерли.
Кстати, в пользу этой версии говорит и странная привычка чучунаа оглушительно свистеть: народы Севера не свистят, зато свистят русские (украинские, белорусские и пр.) уголовники, учились свистеть и фронтовики – так иногда было удобно подавать сигналы своим. И немотивированные, на первый взгляд, нападения чучунаа на местных жителей становятся понятными: ведь те сдавали беглецов чекистам или убивали ради премий.
Возможен вопрос: откуда беглым зекам европейского происхождения могли быть известны луки? Кроме того, что некоторые из них наверняка были людьми образованными, луки активно использовались сибирскими охотниками даже в 1920-е годы – они позволяли делать охоту бесшумной.
Невозможно также поверить в «грубо сделанные железные ножи»: у одиночек-чучунаа просто не могло быть собственного кузнечного производства. Наверняка это были обычные ножи, только с самодельными рукоятками – старые, заводские, ломались в ходе многолетнего использования. Так что чучунаа – никакие не «первобытные палеоазиаты» или «чукчи-одиночки».
Японские солдаты и офицеры, десятилетиями в одиночку «воевавшие» с американцами на островах Тихого океана, не дичали. Не дичали и русские отшельники прошлых веков, и канадские трапперы-одиночки Клондайка, и американские ветераны Вьетнама, ушедшие от суетного мира в дебри Аляски. Но беглецы из лагерей Колымы, Печоры и Новокузнецка и сосланные на верную смерть «кулаки» выживали в совершенно нечеловеческих условиях, они прошли через такой ад, что перестали быть людьми. Расчеловечились. Одичали.
Вывести человека с одной лишь функцией - полной покорности – вот была истинная цель большевиков, особенно при Сталине. А сделать это можно только одним способом, описанным Дж.Толкиеном во «Властелине колец». Там злобный владыка Мордора подверг прекрасных, мудрых и добрых эльфов таким ужасающим пыткам и мукам, что они изменили саму свою природу, превратившись в орков - уродливых, тупых и кровожадных тварей. Собственно, то же самое проделывалось с народами России - этакая евгеника наоборот.
Зверский опыт по расчеловечиванию жителей бывшей России дал ужасающие всходы. Пьянство, безделье, полнейшая бесперспективность жизни уже в 1930-е годы вывели СССР на первое место в мире по количеству убийств и самоубийств. Территории, куда селили сосланных кулаков, а затем, вплоть до брежневских времён - всевозможные «асоциальные элементы» (тунеядцев, воров, бомжей, проституток) превратились не просто в зоны социальной катастрофы, а в местности, населённые настоящими мутантами. Что неудивительно: наследственный алкоголизм и сифилис, полная фрустрация и постоянные лишения лишали людей не только человеческих чувств и свойств, но в конечном итоге и человеческого облика.
В Красноярском крае территории между низовьями Подкаменной и Нижней Тунгуски называют «Землёй мутантов» - чужаки туда приезжают редко, в основном на охоту и рыбалку. Редкие жилища, разбросанные по тайге, приезжие стараются обходить стороной. В 2001 г. охотник-красноярец рассказывал, что, будучи с друзьями в тех местах, на ночь выставляли часового с ружьём – отпугивать пришельцев из тайги. Те иногда приходили, выпрашивали водку и хлеб, предлагали взамен своих женщин. А однажды красноярцы натолкнулись на кострище, вокруг которого лежали обгорелые, обглоданные человеческие кости, пробитые черепа… О людоедстве, существующем в этом забытом Богом и людьми углу, рассказывали и другие жители края. Интересно, что абсолютно то же самое, слово в слово, рассказывают и в Иркутской области, и в Якутии, и в Республике Коми. Людоедство в тех окаянных краях – не новость: блатные беглецы из ГУЛАГа брали с собой наивных «фраеров» потолще – на мясо, чтобы есть их по дороге.
В Коми ещё в начале 1980-х годов существовали остатки спецпоселений, куда высылали кулаков в 1929-30-х годах. Их жители были мало похожи на людей: искривленные тела и конечности, шишковатые выросты на головах, у многих – бельма на глазах, бессвязная речь. Чем они там занимались, чем жили – Бог весть…
В тех же приснопамятных 1970-80-х годах в газетах появилась ещё одна тема: семья отшельников Лыковых, обнаруженная в хакасской тайге. О них много писали; в Москве и Ленинграде дивились тому, что в советской стране целая семья, оказывается, жила, не имея связей с цивилизацией. А в Сибири над публикациями известного журналиста Пескова смеялись: да в тайге, говорили сибиряки, таких Лыковых – тысячи. И были правы. Когда на юге Красноярского края в 1950 году начали строить секретный «атомный» город Железногорск, части МГБ прочесали район, прилегающий к будущей стройке. «Беспаспортных» отловили несколько сотен – дезертиров Великой Отечественной (больше всего), старообрядцев, раскулаченных, беглых зэков и ссыльных, даже престарелых белогвардейцев. В других районах Сибири и Крайнего Севера подобных операций не проводилось, иначе таких «Лыковых» набралось бы, наверное, несколько десятков тысяч. Наверняка часть новых отшельников постепенно забыла грамоту, утратила навыки современной жизни и одичала.
Семья отшельников Лыковых
…Те мутанты, что ныне прозябают на Среднем Енисее, в лесах Коми, в глухих, потаённых углах Иркутской области, отличаются от чучунаа и яг-мортов минимально. Только ещё донашивают кое-какую одежонку и сохраняют подобие человеческой речи. И если настоящих советских орков - чучунаа и им подобных, полностью одичавших человеческих существ - было всё-таки очень немного, то енисейских и печорских, приангарских и ещё Бог знает каких полу-чучунаа и сегодня, несмотря на очень высокую смертность и почти нулевую рождаемость, остаётся немало. А сколько людей тогда, в 1930-50-е годы, встали на четвереньки и озверели – в самом прямом смысле слова? Тысячи? Десятки тысяч?
Автор: Трифонов Е.