История и современность 
Первая мировая война в контексте современности
Первая мировая война в контексте современности
Мальцев С.
На страницах Интернета состоялась любопытная полемика между сторонником «объективного» взгляда на Первую мировую войну и его оппонентами, стоящими на «патриотических» позициях. Она разгорелась после того, как Константин Пахалюк разместил на сайте общественно-исторического клуба «Белая Россия» статью под названием «Русский оккупационный режим в Восточной Пруссии в 1914-15 годах».
В статье приводятся факты мародерства и грабежа военнослужащими царской армии (и даже присвоения кофейника княгиней Марией Павловной) после частичного успеха в Гумбиннен-Гольдапском сражении во время военной кампании в Восточной Пруссии. В своей статье он, помимо прочего, рассказал и о беспрецедентном случае массового расстрела мирных жителей вместе с женщинами и детьми российскими кавалергардами в немецкой деревне Абшваген, носящей ныне название Тишино.
Атака казаков на германскую батарею. Восточно-прусская операция 1914 г. Художник А. Аверьянов
Константин Пахалюк - ведущий специалист научного сектора Российского военно-исторического общества, историк , член Калининградского клуба краеведов, руководитель интернет-проекта «Герои Первой мировой». Он разграничивает общественный дискурс по теме войны, где используются моральные оценки, и научное исследование, опирающееся на голые факты. Но его оппоненты сочли источники, из которых молодой ученый черпал сведения, сомнительными, а его выводы надуманными, имеющими цель очернения России. Они поставили его выводы в один ряд с измышлениями западных и отечественных недоброжелателей России о т.н. «зверствах» и «мародерствах» русских войск в Первую и Вторую мировые войны.
Анатолий Гусев в своём блоге в «Живом журнале» 24 июня 2012 года отмечает, что статья Пахалюка не соответствует критериям научности. Она представляет собой простой набор негативных фактов о русской армии. «Это означает, что статья пропагандистская! Пропаганда - это тоже нужная вещь! У меня в ЖЖ почти все посты пропагандистские. Я пропагандирую позитивный взгляд на советское прошлое. А что пропагандируете в своей статье вы - я описал в своем основном посте!» Анатолий Гусев, проживает в городе Первоуральске Свердловской области. Он по образованию историк, работает редактором газеты, является автором живого журнала gusev-a-v.livejournal.com.
В ответ Пахалюк подчеркнул, что он против того, чтобы история была отлакирована для сегодняшнего потребления и употреблялась для утверждения чувства гордости за страну (вернее, за ее прошлое). Он де - историк, которому важна истина и стремление объективно писать о прошлом. Для него история - объективная наука, а не умение компилировать ряд фактов, чтобы доказать исходную теорию.
В полемику включился протоиерей Георгий Бирюков, настоятель Свято-Духова прихода Смоленско-Калининградской епархии в городе Нестерове. Этот подвижник много делает для увековечения памяти погибших в Первой мировой войне, ведёт огромную исследовательскую работу по военной истории. Морской офицер запаса, духовный наставник, он по крупицам собирает материалы о том времени, стремится, чтобы люди знали правду о героических битвах за Отечество.
Протоирей указал на практические последствия публикаций в духе статей Пахалюка. Подвергнув экспертной критике эти статьи и отметив их общественный резонанс в Калининградской области, он заключает:
«Таким образом, мы видим, как слово «объективных историков» не только появляется на страницах их статей и докладов, но и утверждается в камне. Вскоре Калининградская область будет осчастливлена появлением трёх памятных знаков в честь массового расстрела германских гражданских лиц русскими кавалергардами. О степени достоверности германской версии в её полном объёме было сказано…, но именно она будет доходчиво доводиться любопытствующим. И всё это преподносится как работа «Совета при губернаторе Калининградской области по увековечению памяти погибших при защите Отечества». Защита, какого Отечества? От кого?»
Объективизм и патриотизм разошлись в данной полемике на почве отбора свидетельств и фактов. Объективизм стремится возвыситься над постсоветским и советским патриотизмом, и убежден в том, что преодолевает ограниченность любого патриотизма. Дескать, последний одержим прославлением героических подвигов и игнорирует негативные стороны войны: насилие и жестокость «своих войск», кровь, грязь и т.п.
Целостная картина войны, без ограничений, и есть, с точки зрения объективизма, научная картина. Она необходима для справедливой оценки войны, определения, какая из сторон воюет правильно, скажем, в соответствии с Женевской конвенцией о защите гражданского населения во время войны. Объективная картина не лишена и морального значения. Она взывает к осуждению насилия и войн вообще. Она лежит в основе пацифизма – политического мировоззрения, отрицающего всякие войны, в том числе национально-освободительные и революционные.
Австрийские солдаты расстреливают сербских военнопленных. Фото 1917 г.
Стало быть, справедливое ведение войны неравнозначно понятию справедливой войны. Война же в защиту Отечества (оставим пока в стороне царя и веру), несомненно, справедливая война. Сторонники объективизма и постсоветского патриотизма не расходятся в оценке Первой мировой войны как Второй Отечественной войны русского народа. Но здесь объективистский подход дает слабину. Коллекционируя негативные эпизоды поведения царских солдат, Пахалюк как бы ставит под сомнение справедливость Второй Отечественной и становится в ряды недоброжелателей царской империи.
1-й батальон 14-го гренадерского Грузинского полка под шрапнельным огнем в 1915 году
Подсознательно ощущая это и стремясь реабилитироваться, он помещает в интернет-журнале «Белая Россия» другую статью под названием «Отражение героизма русских солдат и офицеров Первой мировой войны в мемуарной литературе советского периода». В этой статье «объективистский» подход страхует себя от обвинений в непатриотичности именно признанием войны царской России с кайзеровской Германией «Второй Отечественной». Таким образом, «непатриотичность» переносится на советский общественный дискурс, а автор получает возможность «растекаться по древу» в околонаучных рассуждениях.
Автору не пришлось бы так мучиться, если бы он честно и непредвзято оценил советский подход в оценке Первой мировой войны. Но ведь он ведет свои изыскания в условиях, когда усилия официальных медиа постсоветской России направлены как раз на развенчание оценок событий того времени, сложившихся в СССР.
Утверждается, что мнение советских ученых об этой войне как «империалистической» было ошибочным. Дескать, в советскую эпоху замалчивались «всеобщее воодушевление», с которым встретил богоносный русский народ весть о начале войны, его решимость постоять за веру, царя и Отечество. Дескать, советские историки старательно воздерживались от упоминания героических подвигов русских солдат и офицеров, от оценки интернациональной миссии России, выступившей в защиту сербов и оказавшей помощь французским союзникам.
Французские солдаты вместе с русскими. Реймс, Франция. Март 1917 года
По версии нынешних политологов, советские историки выпячивали лишь факты «братания» солдат воюющих армий на русско-германском фронте и, естественно, замалчивали подрывную антивоенную деятельность большевиков на деньги германского генштаба, а также то обстоятельство, что большевистская революция помешала России воспользоваться плодами победы Антанты над державами «Тройственного союза». И, вообще, в Советском Союзе война 1914-18 г.г. считалась, якобы, «забытой» войной, хотя это была «Великая война».
Надо сказать, что термин «великая война» (Great War) почерпнут из западных источников. Значение «великая» можно толковать как «мировая». Впоследствии война так и стала называться. Но российским политологам это слово приглянулось больше в значении «величественная и судьбоносная».
Не могу согласиться, что Первая мировая война пользовалась в СССР меньшим вниманием, чем в постсоветской России. Советский режим тоже заботило патриотическое воспитание на примерах прошлого и настоящего. Однако прошлое его интересовало отнюдь не в интерпретации приверженцев лозунга «самодержавие, православие и народность». В СССР, действительно, знали только две отечественные войны – войну с Наполеоном 1912 года и Великую Отечественную войну советского народа против гитлеровской Германии 1941-45 г.г. Но я не стал бы утверждать, что Первая мировая война оказалась забытой.
Помнится, еще учеником начальной школы конца 40-х – начала 50-х годов я просматривал учебник истории старшей сестры. Меня поразило подробное описание хода и итогов Первой мировой войны по каждому году, причем без каких-либо идеологических оценок, просто перечисление сухих фактов и событий. И это происходило через 4-5 лет после окончания Великой Отечественной войны 1941- 45 годов! Но ведь была еще литература на эту тему. Почти каждый из знаменитых советских военачальников набирался военного опыта именно в этот период и описывал его в своих мемуарах.
В период Великой Отечественной войны 1941-45 г.г. известный советский российский писатель Сергеев-Ценский С. Н. написал роман «Брусиловский прорыв», как бы подчеркивая историческую преемственность военного мастерства и подвигов участников двух войн. Еще раньше советский военный инженер-фортификатор Хмельков С. А., отразил в своей книге «Борьба за Осовец» героическую оборону солдатами русской армии в 1915 году одноименной крепости, возведенной на реке Бобры у польского местечка Осовице. А «Хождение по мукам» Алексея Толстого? В этом романе немало страниц, посвященных Первой мировой войне.
Русские солдаты, защитники крепости Осовец
Естественно, Первая мировая война ставилась в советское время в исторический контекст. Война явилась причиной и прологом февральской, а затем и Октябрьской революции. Августовская контрреволюция 1991 года еще не просматривалась, и советские историки оценивали факты и события войны под углом зрения их влияния на последующий ход событий, ведущий к революционному перевороту. Военачальники царской армии характеризовались в соответствии с их позициями и судьбами в грядущей революции. Иной подход лишь вырывал бы войну из исторического контекста и открывал бы путь толкованию событий в сослагательном наклонении. Чем и занимаются сейчас российские политологи.
Главное же то, что советские историки руководствовались классовым подходом, исходя из которого войны делятся на справедливые и несправедливые. Справедливые войны - те, которые ведутся за национальное и социальное освобождение, против колониального гнета и эксплуататорских классов. Несправедливые войны являются продолжением капиталистической конкуренции иными средствами, они имеют целью порабощение народов и государств, захват чужих территорий и материальных ресурсов. Такие цели преследовали воюющие державы в Первую мировую войну, и потому она характеризовалась как империалистическая.
Признание войны справедливой вовсе не означает оправдания насилия, но лишь констатацию того, что принцип справедливости распространяется и на насилие, неизбежное зло в мире капитализма. В то же время большевики отвергали буржуазный пацифизм, в основе которого, по определению Большой советской энциклопедии 1926 года, «лежит не отрицание капиталистического строя, порождающего войны, а общее, отвлечение и, стало быть, безжизненное отрицание насилия как средства политики».
Тесная связь милитаризма с капитализмом была совершенно ясна социалистам еще в эпоху I Интернационала, но вожди «желтого» II Интернационала отказались от трактовки борьбы против милитаризма и войны как одной из форм классовой борьбы. Вопреки решениям довоенных международных конференций европейских социалистов, зовущих к борьбе против подготовки войны капиталистическими хищниками и превращению империалистической войны в случае ее развязывания в гражданскую, эти вожди поддержали милитаристов своих стран. Лишь партия большевиков во главе с Лениным сохранила верность общему делу антивоенной борьбы социалистов, несмотря на бешенную клеветническую кампанию по обвинению большевиков в пособничестве кайзеровской Германии.
На мой взгляд, анализ советскими историками причин и движущих сил войны внушает больше доверия, чем нынешние фанфары царизму, ввязавшемуся в войну не по своей воле. Проследим за ходом рассуждений советского писателя Лисовенко Д. У. в его книге «Их хотели лишить Родины».
Царская Россия, - пишет он, - лишь номинально считалась равноправным членом Антанты, т. е. членом того военного союза, который был создан Англией, Францией и Россией в предвидении войны с Германией и Австрией. На самом же деле царская Россия была по рукам и ногам связана кабальными займами с Францией и занимала в Антанте подчиненное положение. Эта подчиненность сказывалась и на военных планах России.
Еще задолго до первой мировой войны, когда генеральные штабы России и Франции координировали свои военные планы, французские банкиры потребовали от России гарантий, что не позднее, чем на пятнадцатый день после начала мобилизации на границах Восточной Пруссии, будет сосредоточена 800-тысячная армия и осуществлено вторжение в пределы Германии. Это требование французских банкиров явно противоречило основному стратегическому плану России, нацеленному на Галицию, тем не менее, требуемая гарантия союзникам была дана.
17 августа две русские армии, не закончив сосредоточения, перешли в наступление против немецких войск, развернутых в Восточной Пруссии. Наступление началось раньше, чем было закончено полное отмобилизование русских армий. Это не могло не сказаться на боевой готовности русских войск. Как известно, наступление русских армий в Восточной Пруссии было неудачным. Одна из наступавших армий понесла тяжелые потери. Однако это наступление имело большое значение для Франции: оно оттянуло на себя значительные силы немецкой армии, заставило немецкое военное командование ослабить свой кулак, занесенный над объединенными франко-английскими армиями и столицей Франции — Парижем.
Призыв резервистов в Санкт-Петербурге. 1914 год
Таким образом, Россия честно выполнила свои союзнические обязательства. В результате наступления русских войск в Восточной Пруссии усилия немцев были рассредоточены на западе и на востоке. Немцы проиграли на западе сражение на Марне. Угроза разгрома Франции была предотвращена. Но война, задуманная ее организаторами как короткая и быстротечная кампания, превратилась в войну длительную и затяжную и потребовала от каждой воюющей стороны напряжения всех сил.
Солдаты из Французского Индокитая чистят оружие в районе Марне, Франция
Лисовенко, используя архивные документы и личные впечатления, рассказывает трагическую историю пребывания русских войск во Франции в годы первой мировой войны. Эта история преподносится сейчас официальной пропагандой как пример братства по оружию союзных держав Антанты, видимо, в укор Западу, нагло вмешивающемуся в дела соседней Украины и подвергающему Россию санкциям.
Посланные правительством царской России в начале 1916 года во Францию русские войска, - напоминает писатель - принимали участие в боевых действиях на франко-германском фронте в 1916–1917 гг., проявив мужество и стойкость в обороне, героизм в наступлении. Но в книге широко показана и борьба, которую начали русские солдаты во Франции вскоре после Февральской революции в России, требуя отправки их на Родину. Эта борьба закончилась для них трагически.
Генерал Палицын выступает перед восставшими солдатами в ля-Куртине, 1917 г.
В сентябре 1917 года во французском лагере ля-Куртин по приказу Временного правительства России и французского правительства была учинена жестокая расправа над солдатами 1-й русской бригады, которые отказались от дальнейшего участия в боевых действиях и требовали отправки их в Россию. Более трех тысяч человек было убито, а остальные разосланы по тюрьмам и лагерям. В обороне восставшими российскими солдатами лагеря ля-Куртин принимал участие пулеметчиком Родион Малиновский, будущий маршал Советского Союза. Таким образом, еще до начала Гражданской войны это было первое сражение русских солдат с русскими.
Через много лет Родион Малиновский написал в художественной форме мемуары под заглавием «Солдаты России». В них он объяснил причины мятежных настроений присланных во Францию русских солдат. Одна из них, в частности, такова:
Общение с французскими солдатами становилось все более тесным. Простым мужикам из Смоленщины, Черниговщины, Тамбовщины была по душе сердечность и доброта вчерашних пахарей и виноградарей. С ними можно было сговориться, не зная языка, — мысли одни, интересы одни, кругозор один, поэтому «туа муа, камарад» — и все ясно. Русские были удивлены демократическими отношениями французских офицеров и солдат. Их можно было встретить в кафе вместе за одним столиком, они запросто подавали руку друг другу, что абсолютно не допускалось в русской армейской среде. Французы-солдаты просто обращались к своим офицерам: «господин капитан», даже «господин генерал», а непосредственно к своему командиру роты или командиру дивизии еще более располагающе, с оттенком некоей интимности: «мой капитан», «мой генерал», без всяких там «высокоблагородий» и «высокопревосходительств». Ни о каких телесных наказаниях не могло быть и речи; любой французский офицер, позволивший себе ударить солдата, сполна, а то еще и с лихвой получал сдачи — на том дело и кончалось. А ведь в русской армии били направо и налево, а в последнее время, чтобы укрепить пошатнувшуюся в русских войсках во Франции дисциплину, были введены на законном основании, то есть по указу его императорского величества, телесные наказания розгами. Сразу повеяло духом экзекуций времен Павла Первого...
Не могли также не видеть русские солдаты, что французы в массе своей живут лучше, чем крестьяне и рабочие России, что у французов нет царя, что у них существует хотя бы подобие свободы. Во Франции почти не встретишь неграмотного, дома в деревнях каменные, дороги почти все вымощены камнем или шоссированы. Русский человек от природы наблюдателен и всегда немного философ. Все увиденное вызывало среди солдат много оживленных толков.
Русские солдаты не переставали отбиваться от беспрерывных попыток русского командования во Франции и французских властей использовать их на фронте в составе различных «добровольческих» и национальных легионов, на военных работах в тылу, в шахтах и рудниках Северной Африки. Вскоре после Октябрьской революции Советское правительство обратилось к русским солдатам во Франции с приветствием и выразило уверенность, что освободит их и вернет на Родину. Благодаря его усилиям тысячи русских солдат были возвращены в Советскую Россию.
Первая мировая война явилась следствием острых противоречий капиталистических держав в борьбе за колонии и рынки сбыта. По окончании войны эти противоречия частично разрешились в пользу США и ведущих держав Антанты. Однако кризис капитализма не закончился. Он перешел в новую фазу с появлением более глубокого противоречия между капитализмом и социализмом.
Кризис продолжается после крушения СССР и, надеюсь, временного отступления социализма. Нынешнее состояние кризиса отражается в общественном сознании постсоветской России, которое мечется в попытках определить вектор исторического развития и тщетно пытается найти замену подлинно научному методу анализа истории – методу исторического материализма.
Автор: Мальцев С. В., [email protected]
Понравилась статья? Отправьте автору вознаграждение: