Правда факта и правда образа
Основные положения марксистско-ленинской эстетики о партийности искусства, о единстве содержания и формы целиком относятся и к фотоискусству. К сожалению, эстетическая методология художественной фотографии еще не разработана с должной полнотой. Между тем творческая практика советских фотомастеров нуждается в теоретическом осмыслении.
Фотография — искусство техническое, но технология, не подчиненная замыслу, омертвляет тему. Снимать на уровне высокого искусства невозможно без вдохновения и развитого художественного вкуса. Вкус зовет искать поэзию в любом сюжете. И он же напоминает нам, что недооценка изобразительной формы ослабляет идею снимка. Вкус — чувство соразмерности, такта, выработанное воспитанием в себе ощущения прекрасного. Недаром древние греки говаривали, что последний и высший дар богов человеку — чувство меры.
Эстетическое воспитание — неотделимая часть духовной культуры советского человека. Развитый художественный вкус способствует правильному пониманию произведений искусства. Он помогает также различать всякую фальшь, инсценировку, приспособленчество.
Надо признать, что творческая практика наших фотохудожников не всегда отвечает возросшим требованиям, предъявляемым сегодня к фотоискусству. Что греха таить, еще немало встречается снимков, актуальных по теме и новых по сюжету, но оставляющих зрителя равнодушным. Почему? Только потому, что их исполнение не превышает среднего уровня. А ведь у многих авторов были все возможности дать работы высокого художественного качества. Здесь сказался недостаток мастерства, под которым понимается умение находить замыслу наиболее свойственное ему выражение.
Наивно тешить себя надеждой, что мастерство придет с опытом. Верным спутникам творчества — таланту и вдохновению — легко остаться частными качествами автора, если их не подтверждает правильное, партийное понимание своей роли художника. Идейные убеждения, разумеется, не могут заменить талант, но они определяют направление творчества. Пренебрежение идейной содержательностью ведет к распаду образа, к искажению действительности и в конечном счете — к формализму.
Не менее чужд нашему социалистическому фотоискусству и натурализм, являющийся, по существу, скрытым антиреализмом. Своей имитацией действительности он принижает ее. Натуралист не способен на проникновение в сущность явления, на обобщение и типизацию. Увлекаясь фактографией, он низводит необходимое до степени случайного. Так, на практике формализм и натурализм смыкаются в своем бессилии создать правдивый образ и раскрыть ведущие закономерности жизни.
Нельзя отрицать идеологическую природу искусства и отказываться от принципа единства содержания и формы. Мы же знаем, что они неразрывны, что форма способна прикрывать и враждебное содержание и полную бессодержательность. Трудно понять, что нашел фотохудожник в данном образе, если не исходить из того, что он искал в нем. Если форма совершенна и отражает глубинные процессы жизни, то снимок дает нам эстетическое наслаждение, вызывает восхищение самим умением автора постичь и показать новое.
Под выразительностью формы надо понимать такой уровень применения изобразительных средств, при котором возникает глубокий интерес к произведению. Сила портрета — в правде характеров и чувств, в той правде, когда изображенные люди, по определению Ф. Энгельса, «действительно являются представителями определенных классов и направлений, а стало быть и определенных идей своего времени...».
Всякое художественное творчество — радость открытий. Искусство социалистического реализма открывает в буднях неприкрашенной жизни величие ее внутренней красоты. Только метод социалистического реализма, основанный на принципах народности и партийности, обладает самыми объективными средствами изображения. Только он дает возможность создавать художественное произведение высокой гражданственности и гуманизма.
Искусство социалистического реализма выдвигает требование такой художественной правды, которая раскрывает правду самой объективной реальности, вскрывает диалектику ее развития.
Правда одна, но аспектов ее пластического выражения столько, сколько творческих индивидуальностей. Может, конечно, случиться, что «форма правды» осталась, а художественного образа нет. «...Художественная правда и правда действительности — не одно и то же, — замечал писатель И. А. Гончаров. — Явление, перенесенное целиком из жизни в произведение искусства, потеряет истинность действительности и не станет художественною правдою» (И. А. Гончаров. Собрание сочинений, т. 8, М., изд-во «Правда». 1952, стр 170).
...Что бы ни изображал советский фотохудожник, он должен на все смотреть глазами передового человека эпохи. Без широкого политического кругозора, без внутренней гражданской убежденности ему не создать правдивого художественного образа. Хорошо эту мысль выразил передовой деятель русской культуры —живописец И. Н. Крамской:
«В искусстве свобода ограничена необходимостью художественной правды, и потому свобода автора есть только понимание этой необходимости. Он обязан отчетливо выражать свое отношение к действительности. При всех условиях он — гражданин и человек — всегда что-нибудь любит и что-нибудь ненавидит. Остается быть только искренним, чтобы стать тенденциозным...»
И тот же страстный поборник реализма разъяснял молодому Репину:
«Не в том еще дело, чтобы написать ту или другую сцену из истории или из действительной жизни. Она будет простой фотографией с натуры, этюдом, если не будет освещена философским мировоззрением автора и не будет носить глубокого смысла жизни...» (И. Е. Репин. Далекое близкое, М., "Искусство", 1953. стр. 166)
Действительно, «простая фотография с натуры», то есть одна добросовестная передача всего зримого, — еще не искусство. Протокольная фиксация без сознательного авторского вмешательства приводит к натурализму, обедняющему образ и выхолащивающему содержание. Механический копиист в нагромождении случайных подробностей одинаково бесстрастен и к теплой улыбке и к числу бородавок.
Самое трудное умение — умение отбросить лишнее. Между тем суть творческого фотографирования — в обобщении. Синтез, типизация явления составляют основу всякого реалистического изображения. Обобщение, сохраняющее достоверность частных деталей, дает верность «типических характеров в типических
обстоятельствах» (Энгельс). Прибегая к обобщению, автор даже может задаться целью создать символический фотопортрет, выражающий идею красоты человеческой личности. История фотоискусства знает немало таких попыток.
Однако из той же истории известно, что увлечение образами-символами нередко приводило авторов к абстрагированию. Символика, оторванная от реальности, противна самой природе фотографического изображения, сила которого в неоспоримой достоверности. Никакая аллегория не способна нас взволновать так, как зримая правда жизни, воплощенная в живом конкретном образе.
Я. Довидзон. После операции. Профессор М. С. Коломийченко
Нет снимков несуществующего. При этом каждый несет свою функцию. Один служит прикладным целям, другой рассчитан на эмоциональное восприятие.
Как показывают выставки последних лет, наши талантливые фотомастера умеют находить в частном, хроникальном общее и типичное. В таких работах сосуществуют факт и образ.
Элемент неожиданного, случайно подсмотренного всегда остается важной привилегией фотографа. Но когда речь идет о большой теме, сюжету нужна еще мысль, несущая заряд идейного воздействия. Такие работы мы с полным основанием называем произведениями искусства.
Нельзя пользоваться техническими средствами, не думая об их применении в эстетических целях. «Художник, который рисует так, как видит глаз, без участия разума, напоминает зеркало, которое отражает любой поставленный перед ним предмет, не познавая его». Это справедливое замечание Леонардо да Винчи должен помнить каждый художник.
За минувшие полвека изобразительные возможности фотоискусства неизмеримо расширились. На Международной выставке художественной фотографии в Москве (1961) демонстрировалось немало интересных работ, осуществленных различной техникой: изогелией, съемкой в инфракрасных лучах, применением псевдосоляризации, двойной экспозицией и т. п.
Неуклонное совершенствование фотографической технологии — факт весьма знаменательный. Однако какое бы практическое применение ни получили в дальнейшем перечисленные средства, роль фотохудожника-творца останется по-прежнему решающей. Всякий художественный снимок — результат авторского отношения к изображаемому явлению. Ни в чем ином, как в осознанном стремлении создать выразительный кадр, проявляется уровень культуры и профессионального мастерства.
Еще в 1912 году выдающийся русский фотохудожник-портретист Н. А. Петров доказывал, что хотя на первый взгляд в создании фотографического произведения участвуют бездушные факторы — фотоаппарат, физические явления и обусловленные ими химические процессы,— на самом деле, снимок создает человек, стоящий за аппаратом, его воля, его творчество, его индивидуальность, его миросозерцание.
Фотоаппарат — только исполнитель воли мастера. Оценивая художественные достоинства снимка, мы определяем и степень авторского преодоления автоматизма фототехники.
Художественный фотопортрет — продукт сложного творческого труда. Создать его таким, как хочется, — значит предварительно изучить и понять свою модель. Вот как говорит по этому поводу наш старейший мастер фотопортрета А. П. Штеренберг:
«Если период вынашивания темы у художника или писателя ни в ком не вызывает сомнения, то в отношении фотографии на этот счет можно предвидеть некоторый -скептицизм. Я беру на себя смелость сказать, что фотографический портрет создается не в несколько минут, а требует длительной подготовки, близкого знакомства с человеком, я бы сказал — вживания в его мир» (А. Штеренберг. Встреча с Джамбулом.— «Советское фото». 1941. № 1, стр. 14).
В. Калмыков. В музее
Создать художественный фотопортрет, конечно, нельзя в долю секунды, как это неосторожно утверждается в предисловии к переводной книге «Портретная фотография». Спуск затвора —только мгновенное претворение итога долгих и подчас мучительных исканий и раздумий.
Ни в одном виде изоискусства не ощутимо так воздействие технологии на замысел, как в фотографии. Однако если замысел не продуман в своей основе, то никакими техническими ухищрениями его не выразить яснее.
Надо не только хорошо знать фототехнику, но и то, что хочешь сказать своим произведением. Никого не убеждают торопливые снимки-однодневки, легковесно и узко отражающие действительность. Поиск, отвлеченный от реального содержания сюжета, неизбежно ведет к стилизации, схематизму, упрощенчеству.
Фотохудожник видит натуру в совокупности всех ее элементов. Процесс наблюдения включает как собственное эстетическое восприятие, так и сумму практических навыков. Совмещая в себе режиссера, оператора и технолога, фотомастер стремится сполна использовать техническое оснащение. Но идейно-художественная ценность избранного сюжета зависит прежде всего от способности проникать в сущность явления.
Сюжет — конкретное изобразительное претворение темы. Внутренняя логика его развития помогает показать в портретном снимке какую-то новую грань человеческого характера. Если это новое присуще людям нашего общества и раскрывает их типические черты, то такое изображение воспринимается как истинное произведение искусства.