Русская культура конца XV-XVI вв.
Для историко-культурного развития русских земель конец XV-XVI вв. был переломным. Продолжалось образование единого русского государства, страна окончательно освободилась от монголо-татарского ига, завершалось формирование русской народности. Это оказало существенное влияние на формирование культурных процессов.
В русской культуре усиливаются светские и демократический элементы. В литературе появляются произведения, поддерживающие новую государственную политику. Теория происхождения Русского государства нашла свое выражение в "Сказании о князьях Владимирских". В нем утверждалось, что русские государи ведут свое происхождение от римского императора Августа и, следовательно, имеют право на все русские земли. Эту идею поддержала церковь, которая к тому же связала ее с идеей о Москве как о "третьем Риме". Игумен псковского Елизарова монастыря Фиофей в своих посланиях великому князю Василию III писал, что прежде существовали два мировых центра христианства - Рим и Византия, которые пали из-за отхода от "истинного христианства". Правители Византии изменили истинному христианству, заключив унию (1439) (Уния (церк.) - объединение православной и католической церквей с признание главенства римского папы при сохранении своих обрядов и богослужений) с католической церковью, следствием чего было падение Византии и завоевание ее турками (1453). Москва же, не признав Флорентийскую унию, стала мировым центром христианства, т.е. "третьим Римом". А "четвертому Риму не бывать", так как, по мнению церкви, может быть только "три мировых царства", после чего наступит "конец света". Теория "Москва - третий Рим" была призвана служить обоснованием мирового значения Русского государства, а также исключительного значения церкви.
Хозяйственные и политические достижения России этого времени оказали заметное влияние на повышение уровня грамотности и просвещения, которые распространялись прежде всего среди феодалов и купечества. Встречались грамотные и среди крестьян. Грамоте обучали в частных школах в основном священники и дьячки. В школах изучали часослов (Часослов - церковно-богослужебная книга, содержащая псалмы, молитвы, песнопения и другие тексты богослужения) и псалтырь (Псалтырь - сборник псалмов, молитвенных песнопений, входящих в Ветхий Завет), а в некоторых - начальную грамматику и арифметику.
Большую роль в истории культуры России сыграло появление книгопечатания. Первые попытки его относятся к концу XV в., но началось оно в 1553 г. Первые издания не имели авторов и не датировались, до настоящего времени известно семь первых печатных памятников. Новый этап в книгопечатании наступил в 1563 г., когда на средства царской казны была устроена типография в Москве. Книгопечатание стало государственной монополией. Во главе типографии стояли дьяк Иван Федоров (1510-1583) и Петр Мстиславец. 1 марта 1564 г. была создана первая русская датированная печатная книга - "Апостол" (богослужебная книга, содержащая почти весь Новый Завет, за исключением Евагнелий), а в 1565 - "Часослов". Позже Иван Федоров и Петр Мстиславец переехали на Украину, затем в Литву, где продолжили свою деятельность. В Москве книгопечатание продолжили их ученики - Никифор Тарасьев, Тимофей Невежа и его сын Андроник Тимофеев Невежа. Всего до конца XVI в. было издано около 20 книг церковно-религиозного содержания.
Среди литературных памятников того времени - огромный 10-томный свод церковной литературы "Четьи-Минеи" ("Чтения Ежемесячные"). Это написанные митрополитом Макарием жизнеописания русских святых, составленные по месяцам в соответствии с днями чествования каждого святого.
Создаются обобщающие летописные произведения, например, Лицевой Летописный свод - своеобразная всемирная история от сотворения мира до середины XVI в. Памятником русской исторической литературы является также "Степенная книга", составленная в 1550-1563 гг. духовником царя Ивана IV (Грозного) Андреем. В ней излагается русская история от Владимира I (Святославича) до Ивана IV. Книга составлена по материалам летописей, родословных книг и др.
Свод житейских правил и наставлений, возникших в среде новгородского боярства и купечества, содержит памятник русской письменности XVI в. "Домострой". Он защищал патриархальный уклад в семье и деспотическую власть главы семьи над ее членами. В книге давались советы, как быть бережливым, приберегать запасы и др.
Архитектура конца XV-XVI вв. отразила возрастание международной роли русского государства. Наступает новый этап как в храмовом, так и в гражданском зодчестве. В строительстве наряду с русскими мастерами участвуют мастера из Италии, которая в то время была передовой страной Европы.
Создание русского централизованного государства со столицей в Москве было ознаменовано строительством на месте старого нового Кремля, ансамбль которого окончательно сложился в конце XV - начале XVI вв. В это время в строительстве стали использовать кирпич и терракоту. Кирпичная кладка вытесняла традиционную белокаменную. В 1485-1495 гг. белокаменные стены Московского Кремля были заменены кирпичными.
В 1475-1479 гг. был сооружен новый Успенский собор - по образцу Успенского собора во Владимире. Храм поражает красотой пропорций, лаконизмом художественных средств. Русские летописи писали об Успенском соборе, что он "чуден величеством и высотою и светлостью и звонностью и пространством". Успенский собор стал классическим образцом монументального храмового зодчества XVI в.
В 1484 - 1489 гг. псковскими мастерами был построен Благовещенский собор - домовая церковь Великих князей.
Итальянским архитектором Алевизом Новым в 1505-1508 гг. был построен Архангельский собор. В его внешнем виде уже ярко выразился светский стиль архитектуры. Основная конструкция - традиционная: крестово-купольный пятиглавный храм с шестью столбами, поддерживающими своды. Однако в наружном оформлении архитектор отошел от древнерусской традиции и использовал богатые архитектурные украшения (декор) итальянского Ренессанса. Архангельский собор был храмом-усыпальницей, куда перенесли гробницы всех Великих князей, начиная с Ивана Калиты, здесь хоронили всех Великих московских князей, а затем - царей до Петра 1.
В Московском Кремле возводились также и светские постройки, в том числе и Княжеский дворец, состоящий из отдельных построек, связанных между собой переходами, крыльцами, сенями. От этого дворца сохранилась Грановитая палата (1487-1491 ), построенная итальянскими архитекторами Антонио Солари и Марко Руффо.
Грановитая палата, названная так потому, что снаружи выложена большими гранеными камнями, предназначалась для торжественных дворцовых церемоний и приемов иноземных послов, служила в качестве тронного зала. Это просторное квадратное помещение с мощным столбом посредине, на который опираются четыре крестовых свода.
Архитектурным центром Московского Кремля стала столпообразная церковь-колокольня Ивана Лествичника ("Иван Великий", 1505-1508, надстроена в 1600).
Позже были построены Теремный дворец (1635 - 1636), Патриарший дворец (1653-1655) и ряд небольших храмов; в 1776-1787 г. - здание Сената, в 1839-1849 - Большой Кремлевский дворец, в 1844-1851 - Оружейная палата. В XVII в. башни Московского Кремля получили существующие ныне ярусные и шатровые завершения. Среди башен наиболее значительная - Спасская, на ней часы - Кремлевские куранты (часы с боем). На территории Кремля хранятся памятники русского литейного искусства "Царь-пушка" (XVI в.) и "Царь-колокол" (XVIII в.).
В законченном живописном ансамбле Московского Кремля воплотились идеи величия и силы единого русского государства. Продолжилось храмовое строительство и в других городах. Монументальные соборы воздвигнуты в Волоколамске, Дмитрове, Угличе, Ростове и в больших монастырях Кирилло-Белозерском и др.
Развивалось также и другое направление в зодчестве, связанное со строительством небольших посадских и вотчинных храмов. К этому времени была изобретена новая система кирпичных перекрытий - кресчатого свода, что позволило строить небольшие бесстолпные храмы. В архитектуре этих храмов более отчетливо выделялись светские элементы.
Наивысшим достижением русской архитектуры XVI в. стало строительство храма шатрового типа, в котором наиболее ярко выразилось национальное своеобразие русских традиций, основанных на деревянном зодчестве. Церковь Вознесения в селе Коломенском под Москвой (1532) стала первым на Руси новым типом строения и по форме, и по высоте. Храм был построен в честь рождения наследника престола Василия III - будущего царя Ивана Грозного. По типу шатрового был построен и собор Спаса-Андроникова монастыря, динамично устремленный вверх.
Вариантом шатрового храма стал Покровский собор (Покрова "на рву"), получивший название собора Василия Блаженного - по имени известного московского юродивого, погребенного под одним из его приделов. Собор был построен в 1555-1560 гг. русскими зодчими Бармой и Постником в честь взятия Казани Иваном Грозным. Собор представляет собой группу из девяти столпообразных (столпных) храмов, размещенных на общем постаменте - высоком подклете и объединенных внутренними переходами и наружной галереей - гульбищем. Центральный храм увенчан большим шатром, вокруг которого расположились купола восьми приделов. Все они имеют форму "восьмерика", идущего от традиций русского деревянного зодчества. Архитектурно-декоративное убранство собора богато и разнообразно. Живописность композиции и пышность наружного убранства, а также малая площадь отдельных приделов, где одновременно могут находиться пять-шесть человек, свидетельствуют о том, что собор замышлялся как храм-памятник. Он рассчитан в основном на внешнее восприятие.
В XVI в. огромный размах получило строительство крепостей, так называемое "крепостное строительство". Были построены кремли в Нижнем Новгороде (1508-1511), Туле (1514), Коломне (1525-1531), Зарайске (1534), Серпухове (1566) и других русских городах.
В Москве в 1535-1538 гг. была возведена вторая линия укреплений, которая опоясала торгово-ремесленную часть столицы - Китай-город. В 1585-1593 гг. была воздвигнута третья линия каменных укреплений Москвы - Белый город. Работами этими руководит известный мастер Федор Конь. В 1595-1596 гг. он построил Смоленский кремль, в архитектуре которого сочеталось техническое совершенство и изящество оформления.
Мощные стены и башни были выстроены и во многих монастырях, ставших укреплениями. В окрестностях Москвы такими были монастыри: Новодевичий, Пафнутьево-Боровский, Троице-Сергиев, Иосифо-Волоколамский, на Севере - Кирилло-Белозерский, Соловецкий и др. Живопись конца XV-XVI вв. представлена произведениями талантливого русского мастера Дионисия (ок. 1440-1502/03). Он обладал огромной силой художника и неистощимой творческой фантазией. В 70-е гг. XV в. Дионисий создал росписи и иконы в соборе Пафнутьево-Боровского монастыря под Москвой. Совместно с группой мастеров он расписывал Успенский собор в Московском Кремле. Эти росписи сохранились фрагментарно. Их сюжеты - образы мучеников, погибших за веру, отражают идею защиты Отечества. Позже Дионисий работал в Иосифо-Волоколамском монастыре, в последние годы жизни вместе с сыновьями Владимиром и Феодосием расписал собор Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря в Белозерском крае (1500-1503). Его работы - иконы и фрески - отмечены утонченным рисунком, изысканным колоритом, пышной декоративностью, отличаются праздничностью и нарядностью, светлой радостью.
Постепенно расширяется круг тем живописи, возрастает интерес к нецерковным сюжетам, особенно историческим. Развился жанр исторического портрета, хотя изображение реальных лиц носит все еще условный характер. Интересна в этом плане роспись галереи Благовещенского собора (1563-1564). Наряду с традиционными изображениями святых и московских князей появляются портреты византийских императоров и "античных мудрецов": Гомера в русском платье, Вергилия - в мантии и широкополой шляпе, Плутарха, Аристотеля и др.
Живопись конца XV-XVI в. характеризуется растущим интересом к реальным историческим лицам и событиям. Эти же мотивы начинают проникать и в другие виды культуры.
Выдержки из книги академика Д.С. Лихачева "Культура Руси эпохи образования руского национального государства":
Из всех периодов истории российской культуры именно XIV-XV вв. являются особенно важными. Именно тогда происходит восстановление прерванного процесса создание единого государства и возрождение культуры. В дальнейшем этот процесс, несмотря на многочисленные кризисные моменты, уже более не прерывался, а лишь приобретал новые черты. XIV век можно по праву считать исторической основой того российского государства, которое существует сейчас.
Просвещение
... В тяжелые годы злой татарщины русские люди прятали книги в каменных церквах, где они могли надежнее всего уберечься от пожаров и грабежей. В 1382 г. при известии о приближении Тахтамыша жители Москвы и окрестных сел снесли, по словам летописца, в соборные церкви "толико множество" книг, что груды их лежали до самых стропил. Но каменные стены не спасли книг: их дочиста уничтожили вторгшиеся татары.
Лишь Новгород и Псков, куда не докатился опустошительный вал монголо-татарского нашествия, сохранили свою книжность и впоследствии в течение многих веков до самого XVIII в. снабжали русские города древнейшими рукописями. И сейчас еще большинство рукописей домонгольской эпохи, хранящихся в наших крупнейших библиотеках, - новгородские или псковские по своему происхождению. Именно такой (новгородской или псковской) была и рукопись величайшего литературного произведения древней Руси - "Слова о полку Игореве", погибшая затем в московском пожаре 1812 г.
Губительные последствия чужеземного ига сказались не только на сохранности книжных богатств: резко падала и сама грамотность. Это заметно по тому, как уменьшается в XIII в. число образованных писателей, как беднеет и сужается летописное дело, как мало сохранилось от этого времени выдающихся литературных произведений. Лишь во второй половине XIV в., когда русские города постепенно оправляются от ударов кочевых орд, начинается необычайно быстрый рост русской образованности.
Во второй половине XIV в. в Константинополе и на Афоне существовали целые колонии русских, живших в монастырях и занимавшихся списыванием книг, переводами, сличениями русских богослужебных книг с греческими и т.д. Сохранился ряд рукописей, выполненных русскими книжниками в монастырях Афона и Константинополя. С другой стороны, греки, болгары и сербы посещают Новгород, Москву и другие русские города. Среди ученых, выходцев из южнославянских стран и из Византии, приезжают и такие выдающиеся писатели, как митрополит Киприян (по-видимому, болгарин), Григорий Цамблак (болгарин), Пахомий Логофет (серб). Последний и первый сыграли выдающуюся роль в развитии русской литературы.
Южнославянские рукописи и переводы наводняют русские монастырские библиотеки и распространяют мысли и настроения византийского предвозрождения. Одновременно русские книжники усиленно трудятся над возрождением собственной русской книжности, переписывают сочинения, созданные еще до татаро-монгольского завоевания. Вот почему именно в это время сказывается влияние многих произведений XI-XII вв.: "Повести временных лет", "Слова о полку Игореве", "Киево-Печерского Патерика", "Слова о законе и благодате" Илариона и др.
Среди книжных центров Руси, кроме уже упомянутых Новгорода и Пскова, особенное значение в конце XIV в. приобретают Тверь, Ростов и Суздальское княжество, в котором как крупный книжник выдвигается епископ Дионисий, удостоившийся особой похвалы летописи, признавшей в нем "мужа премудра, разумна, промышлена же и рассудна". Во время своего пребывания в Константинополе Дионисий удивил своими знаниями даже ученых греков, подвергших его экзамену по богословию и каноническому праву. По инициативе Дионисия была составлена в Нижнем Новгороде знаменитая Лаврентьевская летопись - ценнейший памятник русского летописания.
Рано становится крупным центром книжности и молодая Москва. Выдающимся образованием отличался митрополит Алексей - по происхождению москвич. Его переводы с греческого отличаются замечательною точностью. Уже Иван Калита был весьма сведущ в книгах; но впоследствии степень книжного образования московских великих князей весьма резко колебалась.
В Москве ведется огромная историческая работа, здесь создаются первые широко организованные государственные архивы, трудятся переводчики, составляются обширные библиотеки, как, например, библиотека Чудова монастыря в Кремле. Свои библиотеки имели бояре и купцы. В начале XVI в. славилась своими книжными богатствами библиотека великого князя, заключавшая в себе редчайшие латинские и греческие сочинения, частью не известные на Западе. Эта библиотека вызывала удивление бывавших в Москве иностранцев. По словам пастора Веттермана, она состояла из еврейских, греческих и латинских книг и хранилась подле княжеских покоев под двумя каменными сводами. Максим Грек, долго живший в Италии, лично знакомый со многими учеными-гуманистами и знавший центры европейской книжности, увидев библиотеку Василия III, воскликнул: "Государь! Вся Греция не имеет такого богатства, ни Италия, где католический фанатизм обратил в пепел многие творения наших богословов, спасенные моими единоверцами от варваров магометовых". В великокняжеской библиотеке хранилось до 800 древнейших рукописей. Здесь были в подлинниках сочинения Тита Ливия, Цицерона, Светония, Юлия Цезаря, Саллюстия, Полибия, комедии Аристофана, сатиры Сира, своды законов римских и византийских и многих других.
В XV и XVI вв. тысячи писцов занимались в стране переписыванием книг. "Нет, кажется, ни одного народа, который столь много занимался и трудился бы над переписыванием, как русские", - писал посетивший впоследствии Москву академик Коль.
Выдающимися центрами книжности были монастыри, число которых на Севере чрезвычайно увеличивается в XV в. Первые основатели этих монастырей Сергий Радонежский, Стефан Пермский, Кирилл Белозерский, Иосиф Волоцкий, Мартиниан Белозерский, Кирилл Комельский сами занимались списыванием книг и ставили это занятие в обязанность своим ученикам. Многие из этих книжников отмечаются летописью. В сочинениях XV-XVI вв. нередко можно встретить специальные статьи о пользе чтения книг.
Монастырское образование не было только религиозным. Наряду с церковнослужебными книгами и богословскими сочинениями летописи были обычной книгой в монастырях. Крупные монастыри, как, например, Троице-Сергиев и Кирилло-Белозерский, вели собственные летописные записи. Авторы житий, монахи, в своих посланиях, епископы, игумены нередко ссылаются на летописцев. Зиновий Отенский был знаком с хронографами, т. е. с особыми сочинениями по всемирной истории, а в Кирилловом монастыре усердно читали знаменитого византийского историка Георгия Амартола.
Усиленно растет в XV и XVI вв. грамотность широких масс населения. По подсчетам подписей на документах полагают, что в начале XVI в. процент грамотных среди землевладельцев Дальнего Севера превышал 80; между помещиками Московской области был выше 65, а среди посадских достигал 25-40. Широко распространена была грамотность среди купечества посада: тверской купец Афанасий Никитин, отправляясь на Восток, не только захватил с собою книги, но вел в пути записи, которые по его возвращении были включены в летопись.
Особым уважением пользовалось в древней Руси знание иностранных языков. В конце XV - начале XVI в. кроме переводов с греческого и южнославянских языков появляются переводы с латинского, польского, немецкого. Переводятся лечебники, космографии, хроники, сочинения по астрологии. В своеобразной нравственной энциклопедии русского средневековья, пользовавшейся чрезвычайным распространением в XIV-XVI вв. - так называемой "Пчеле", - встречаются изречения и отрывки из Плутарха, Филона, Исократа, Демокрита, Мосха, Диогена, Менандра, Эпихарма, Геродота, Эврипида, Пифагора, Демосфена, Сократа, Ксенофонта, Гиперида, Аристотеля, Диодора, Эпиктета, Платона, Катона, Эпикура, Лукиана, Либания, Питтака. Виаса.
Обучение грамоте начиналось в древней Руси с 7 лет. Сведения о школах XV-XVI вв. чрезвычайно скудны.
Как видно из жития новгородского архиепископа Ионы, училище, в котором он учился в детстве в Новгороде, отличалось многолюдством. Училища были не только в городах. Были школы и в таких удаленных от городов монастырях, как Кирилло-Белозерский. Училища бывали в XV в. и в деревнях, иногда весьма захолустных.
В житии Сергия Радонежского говорится об учителе, который учил его с братьями и других детей. В миниатюре к его "лицевому", т. е. иллюстрированному, житию изображена комната. В ней на лавке сидят рядом 5 учеников с книгами, сзади них помещаются еще трое, налево от них еще двое. На правой стороне учитель объясняет урок самому Сергию. Всего, следовательно, изображено 11 детей.
В древнерусских школах XIV-XVI вв. производилось, по-видимому, по большей части лишь начальное обучение: учили чтению, письму, читали часослов, псалтырь, апостола "и прочие божественные книги". Большое значение придавалось пению, обучение которому всегда упоминается рядом с обучением чтению и письму. Возможно, производилось обучение счету.
Такой порядок обучения обеспечивал широкое распространение грамотности, которая была не ниже, а порой и выше, чем на Западе; однако высокое гуманистическое образование составляло на Руси редкость.
Конец ХIV и XV в. характеризуются постепенным накоплением эмпирических знаний. Все больше отходят в прошлое языческие верования, анимистические представления - по крайней мере, в высших классах общества.
Исключительною точностью и мастерством описания отличается рассказ летописи о болезни и смерти отца Ивана Грозного - Василия III (1534). Перед нами почти клиническое описание течения болезни с точной регистрацией всех ее симптомов и хода лечения, завершающееся передачей отдельных физиологических деталей агонии.
В этом летописном повествовании нет и следа тех наивных народно-языческих представлений о болезни, которые приводили к магическим способам ее "лечения": заговорам, колдовству и т. д. Способы, которыми лечат Василия III, не заключают в себе ничего знахарского.
Непосредственное наблюдение явлений природы живо ощущается и в других случаях.
В одном из сборников библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря находим ряд статей об отдельных явлениях природы. Статьи эти пытаются решить различные сложные вопросы эмпирическим путем наблюдения.
Тот же кирилло-белозерский сборник предлагает своим читателям и другие статьи: "О широте и долготе земли", "О стадиях и поприщах", "О земном устроении", "О расстоянии между небом и землею", "Лунное течение" и др. Здесь нет уже представлений о земле - плоскости, как это было, например, в XI-ХIІ вв. Земля признается шаром, хотя по-прежнему ставится в центр вселенной. По своему положению она подобна "желчи" (желтку) яйца, где белок — воздух, а "черепка" (скорлупа) — небо. Трезвым, деловым характером отличаются фактические цифровые сведения о расстояниях и величине объектов. Указываемые размеры солнца, луны хотя и далеки до действительных, но все же очень значительны. В обильной монашеской литературе, проникшей в XIV и XV вв. из Византии по вопросам исихии (молчальничества), встречались сложные психологические наблюдения, посвященные разбору таких явлений, как восприятие, внимание, разум, чувство и т. д.
Сложные динамические задачи возникали в связи с быстрым развитием артиллерии, впервые упоминаемой очень рано - еще под 1382 г., и достигшей высокого уровня к концу XV в. Только наличием сложных наблюдений может быть объяснено изобретение пушек, заряжавшихся не с дула, а с "казенной" части и обладавших выдающимися динамическими качествами. На Западе этот вид орудий был изобретен значительно позднее.
Глубоких естественно-научных и математических знаний требовало церковное и крепостное зодчество. Трудно предполагать отсутствие теоретических расчетов при строительстве огромных каменных сооружений конца XV-XVI вв., как, например, церковь Вознесения в селе Коломенском 1532 г. Чтобы сохранить равновесие постройки под давлением огромных каменных масс церкви, строители должны были точно рассчитать толщину стен. По словам исследователя русской архитектуры М. Красовского, "даже современные зодчие, во всеоружии тайн строительной механики, не рискнули бы сделать эти стены более тонкими, раз только осталась бы та огромная высота храма, над которой, однако, не задумался зодчий XVI века".
Примером точного знания русскими строителями условий равновесия архитектурных сооружений может служить сложная работа по обновлению "сдвинувшихся" сводов обгоревшей во время пожара церкви Вознесения в Москве, произведенная мастером В. Д. Ермолиным в 1467 г.
Упорная, настойчивая работа исторической мысли Москвы подготовила новый грандиозный расцвет русского летописания, начавшийся несколько позднее - в царствование Ивана Грозного.
Этот новый подъем русского летописания начинается с 30-х гг. XVI в., когда последовательно один за другим создаются грандиозные многотомные своды, иногда иллюстрированные тысячами превосходных миниатюр. Эта летописная работа была обставлена генеалогическими и хронологическими разысканиями исключительной тщательности. Они подводили итоги истории объединения русского народа, сводили воедино все исторические сочинения, касающиеся Руси, вводя ее в сферу всемирной истории. Это был грандиозный патриотический апофеоз Русского государства.
Литература
Несмотря на общий упадок русской культуры в эпоху татаро-монгольского ига, нить литературного развития ни разу не прерывалась. Традиции литературы киевского периода жили в Москве, то притухая, то вспыхивая вновь, и сыграли решающую роль в идеологической подготовке создания русского национального государства. Даже в самые тяжелые для Руси годы литературная работа продолжала теплиться по различным городам и, замирая в одном городе, подхватывалась в другом.
В исходе XIV в. Москва постепенно становится крупнейшим средоточием литературных сил еще раньше, чем она стала средоточием русской государственности. Конец XIV и первая половина XV в. были временем идеологической подготовки создания русского национального государства. Возрождение всех сил русского общества, его культурных традиций шло под знаком восстановления произведений времени национальной независимости. Куликовская битва, роль которой в этом возрождении была подобна роли Полтавской победы, была настоящей вдохновительницей этой эпохи. Неслучайно, что именно вокруг нее создаются лучшие литературные произведения того времени.
В поисках героического стиля для этой темы книжники Москвы обращаются к "Слову о полку Игореве" и к народной поэзии.
Вместе с тем со все более и более нарастающей силой русская литература пронизывается единой темой государственного и национального строительства. Ни одна литература народов Западной Европы никогда не была так властно подчинена задачам растущей государственности, как литература русская. В этом ее пафос и величие.
Новая литературная школа привела к усиленному развитию литературного языка, к усложнению синтаксиса, к появлению многих новых слов, в особенности для выражения отвлеченных понятий. В этом росте русского литературного языка стираются местные, областные различия и создается конкретная почва для объединения всей русской литературы. С трудами представителей нового литературного направления литература и книжность окончательно теряют черты феодально-областной ограниченности и приобретают общенародный русский характер.
Ряд исследователей культуры Древней Руси видят в новой литературной школе отражение идей и настроений Предвозрождения. Интерес к человеческой личности, к ее переживаниям и психологии, типичный для писателей Предвозрождения, дает себя чувствовать в новых произведениях XIV-XV вв. Писатели этой поры считают необходимым давать внутреннюю психологическую мотивировку действий своих героев. В длинных вымышленных речах действующие лица раскрывают перед читателем свое душевное состояние.
Сама биография святого (его "житие") рассматривается как история его внутреннего развития.
Наконец, важною особенностью новой литературной школы явился своеобразный сентиментализм. Произведения почти всегда рассчитаны на создание известного настроения. Отсюда многочисленные повторения "умилительных" мест, обычно шаблонных, переходящих из произведения в произведение. Отсюда обилие в произведениях этой поры плачей, частых молитвенных обращений, трогательных сцен прощания перед смертью, описаний дружбы, привязанностей, картин идиллической простоты скитской жизни и т. д. Этот условный психологизм и сентиментализм литературы конца XIV - начала XV в. тесно связан с аналогичным явлением в области русской живописи той же эпохи. Условная психологичность образов живописи Феофана Грека явилась выражением тех же предвозрожденческих идей, что и "психологичность" новой литературной школы. "Умильности" московской литературы начала XV в. соответствует "умиленность" произведений величайшего живописца русского средневековья Андрея Рублева.
Куликовская битва, принесшая с собой общий народный подъем, вызвала большое число различных произведений: летописных, житийных, повествовательных, фольклорных. Четыре произведения одно за другим возникли в конце XIV - начале XV в. на основе песен и рассказов о "Мамаевщине".
Первоначально возникли две летописные повести о Куликовской битве: краткая и пространная. Затем, после смерти Дмитрия Донского (1389), создается слово "О житии и преставлении великаго князя Дмитрия Ивановича, царя Русьскаго". Цель составления ее - окружить ореолом святости род московских великих князей и тем способствовать укреплению его престижа. Она помогала идеологически закрепить уже достигнутые успехи московской политики. В пространной похвале, составленной в новой литературной манере, Дмитрий называется "высокопаривым орлом", "огнем, попаляющим нечестие", "ветром, плевелы развевающим", "трубой спящим", "воеводой мирным", "венцом победе", "кораблем богатству" и т. д.
Крупнейшее произведение концаXIV в. о Куликовской битве - "Задонщина", названная так по месту битвы на Куликовом поле "за Доном".
Уже первые повести о Куликовской победе, возникшие вскоре после событий 1380 г., характеризуются поисками героического стиля, способного отобразить величие события, и поиски эти привели к лучшим произведениям домонгольской эпохи - эпохи национальной независимости: к произведениям Илариона, к народной поэзии, к "Повести временных лет". В "Задонщине" этот героический стиль был найден: он явился как сочетание художественной манеры "Слова о полку Игореве" и народной поэзии. Автор "Задонщины" верно ощутил поэзию "Слова о полку Игореве", не ограничившись только поверхностными заимствованиями, сумев изложить героические события Куликовской победы в той же художественной системе, в том же художественном замысле, создав произведение большой эстетической силы.
Однако использование "Слова о полку Игореве" сказывается не только в литературной манере автора "Задонщины". Обращение к "Слову о полку Игореве" стоит в связи с исторической концепцией "Задонщины", свидетельствует о чрезвычайной интенсивности исторической мысли начала XV в., о глубине и оригинальности художественного замысла "Задонщины". Автор "Задонщины" имел в виду не только использование художественных сокровищ величайшего произведения древней русской литературы, но вполне сознательное сопоставление самих событий прошлого и настоящего, событий, изображенных в "Слове о полку Игореве", с событиями современной ему действительности. С точки зрения автора "Задонщины", "Слово о полку Игореве" повествует о начале татаро-монгольского ига, кончившегося после Куликовской победы.
События "Слова" и события "Задонщины" во многом схожи между собой, но битва на Калке противостоит битве на Дону как начало обширного периода чужеземного ига его концу. Начало и конец "жалости земли русской" (так называет автор "Задонщины" татаро-монгольское иго) во многом схожи, но во многом и противоположны. События сопоставляются и противопоставляются на всем протяжении "Задонщины". В этом сближении событий прошлого и настоящего - пафос исторического замысла "Задонщины", отразившей обычное в исторической мысли конца XIV - начала XV в. сближение борьбы с половцами и борьбы с татарами как двух этапов единой, по существу, борьбы со степью, с "диким полем", за национальную независимость.
Центральный момент и в "Слове о полку Игореве" и в "Задонщине" - битва с "погаными". И в "Слове", и в "Задонщине" битва драматично развернута в двух эпизодах, но в "Задонщине" последовательность этих эпизодов обратна последовательности их в "Слове". В Слове о полку Игореве исход первой половины битвы счастливый, второй - печальный. В "Задонщине" наоборот: первая половина грозит разгромом русскому войску, вторая приносит ему победу. В "Слове о полку Игореве" грозные предзнаменования сопровождают поход русских войск - волки грозу сулят по оврагам, орлы клектом на кости зверей зовут, лисицы лают на багряные щиты русских. В "Задонщине" те же зловещие знамения сопутствуют походу татарского войска: птицы под облака летят, вороны часто грают, а галицы свою речь говорят, орлы клекочут, волки грозно воют, а лисицы на костях брешут.
В "Слове о полку Игореве" "дети бесови" (т. е. половцы) кликом поля перегородили; в "За до ищи не" же русские сыны широкие поля кликом огородили.
В "Слове" черна земля под копытами была посеяна костьми русских; в "Задонщине" же черна земля под копытами костьми татарскими была посеяна.
Начало того исторического периода, с которого русская земля "сидит невесела", автор "Задонщины" относит к битве на Каяле, в которой были разбиты войска Игоря Северского. "Задонщина" повествует, следовательно, о конце эпохи "туги и печали" чужеземного ига, о начале которой повествует "Слово о полку Игореве".
Центральная идея "Задонщины"- идея отплаты. Куликовская битва рассматривается в "Задонщине" как отплата за поражение, понесенное войсками князя Игоря на Каяле, сознательно отождествляемой автором "Задонщины" с рекой Калкой, поражение на которой в 1224 г. явилось первым этапом завоевания Руси татарами. Вот почему в начале своего произведения автор "Задонщины" приглашает братии, друзей и сынов русских собраться, составить слово к слову, возвеселить русскую землю и ввергнуть печаль на восточную страну, на страну исконных врагов русских - татаро-половецкую степь, провозгласить победу над Мамаем, воздать похвалу великому князю Дмитрию Ивановичу.
Куликовская победа послужила толчком для создания ряда литературных произведений о борьбе с татарами. Тема борьбы с чужеземным игом становится излюбленной темой русской литературы. В XV в. перерабатываются в сложные литературные произведения многочисленные народные предания о борьбе с татарами, сохранившиеся в Твери, Рязани, Смоленске и в других русских городах.
В переработанном виде древние рязанские предания о татаро-монгольском нашествии сохранились в "Повести о приходе Батыевой рати на Рязань" второй половины XV в.
"Повесть" представляет собою соединение нескольких сказаний, более или менее разнохарактерных по содержанию и стилю. Она открывается сказанием "О приходе чудотворного Николина образа Зарайского", представляющем собой типичное сказание о местной святыне. Вторая часть "Повести" рассказывает о происхождении названия города Зарайска и сразу вводит читателя в обстановку "Батыевой рати".
К тому же типу литературных произведений второй половины XV в. о борьбе с татарщиной, представляющих собою переработку местных преданий, относится и "Повесть о Меркурии Смоленском". Повесть эта рассказывает о нападении Батыевой рати на Смоленск и о мужественной защите города юношей Меркурием. Как орел, по воздуху летая, проносится Меркурий по полкам Батыя, посекая его войско. Одержимый страхом, Батый бежит от города. Разбив врагов и исполнив тем свое назначение в мире, Меркурий гибнет от меча "прекрасного воина" - ангела, отсекающего ему голову.
Конец XV - начало XVI в. - время великих географических открытий. Это время Христофора Колумба и Васко де Гама. Тот же интерес к открытию еще не изведанных стран был характерен и для России. Русские "землепроходцы" еще в XV в. проникли в Персию, в Сибирь и в Китай.
Особенно интенсивны были в конце XV в. поиски торгового пути в Индию притягательный центр средневековья. Мечтою об "Индии богатой" жило все европейское средневековое общество. В Западной Европе и на Руси бытовало много сказаний об Индии, о ее богатствах, о ее фантастическом идеальном государстве. Десятки предприимчивых людей стремились открыть путь в Индию. В Индию же пытался проникнуть и Христофор Колумб. Морской путь в Индию был открыт португальцем Васко да Гама в 1498-1502 гг. Однако еще в 1466-1472 гг. тверской купец Афанасий Никитин, кратчайшим, сухим путем прошел в Индию и оставил о ней деловитые и обстоятельные записки: "Хождение за три моря".
На основании небольшой заметки историко-изыскательного характера, которая обычно помещается в летописи перед записками Афанасия Никитина, и сведений, имеющихся в самих записках, можно установить следующее: купец Афанасий Никитин выехал в 1466 г. из Москвы вместе с русским послом Василием Папиным в Шемаху.
Афанасий Никитин спустился вместе с посольством вниз по Волге до Астрахани, где один из его кораблей был захвачен разбойниками, а другой разбила буря у берегов Каспийского моря. Несмотря на потерю кораблей и товаров, Никитин с товарищами продолжал путешествие "голыми головами". Сухим путем Никитин добрался до Дербента, перебрался в Персию и морем проник в Индию. В Индии Афанасий пробыл три года и через турецкие земли (через Трапезунд) и Черное море вернулся в 1472 г. в Россию, но, не доезжая Смоленска, умер. Его записки ("тетради") были доставлены купцами в Москву к дьяку великого князя Ивана III Василию Мамыреву и включены в летопись.
Персидские земли описаны Афанасием Никитиным кратко: по-видимому, они были хорошо известны русским купцам и не представляли особого интереса для путешественника. В Чувиле (Чауле), куда Афанасий Никитин прибыл морем, он получил первые впечатления от Индии: люди ходят нагие, не покрывая ни головы, ни фуди, волосы заплетают в одну косу. Князь их носит покрывало на голове и на бедрах; бояре ходят с фатой на плече, а другой на бедрах; слуги княжеские с фатой на бедрах, со щитом и мечом в руках, а иные с копьями, с ножами или с луками и стрелами. Жонки не покрывают волос, ходят с голыми Фудями, все голы, босы и черны: "яз хожу куцы, ино за мною людей много, дивятся белому человеку".
Афанасий Никитин объездил всю Индию. Он побывал и в священном городе Индии Парвате, описал местные религиозные обычаи.
В записках Никитина имеются также расспросные сведения о других местностях, где он сам не побывал: он упоминает Каликот (Каликут, в то время главная гавань на западном берегу Индии), Силян (остров Цейлон), Певлу (область Пегу на Индо-Китайском полуострове), Чин да Мачин (южная часть Китая) и Китай.
Умной и разносторонней наблюдательностью записки Афанасия Никитина выделяются среди других европейских географических сочинений XV-XVI вв. Выдающийся востоковед И. П. Минаев, рассматривая труд Никитина, находит в нем "не один драгоценный факт, важный для понимания старо-индийской жизни и просмотренный его современниками, заходившими в Индию".
Замечательною особенностью русской литературы эпохи образования русского национального государства была ее исключительная идеологическая острота и целеустремленность. Это была литература одной темы - темы русской земли. Мысль о русской земле не покидает Афанасия Никитина в Индии, русских путешественников в Италии и в "святой земле". Она ощутимо присутствует в описании последних дней Константинополя, независимость которого восстановит в будущем "русый" народ - русские. Она живет полной силой в повестях о Куликовской победе и в сказаниях о борьбе с татарщиной.
Зодчество
Дух историзма, столь свойственный древнерусской политической мысли, литературе, фандиозно развившемуся летописанию, пронизывал собою и русское средневековое искусство. Зодчество и политика, зодчество и историческая мысль были тесно объединены между собою. Возведение крупных архитектурных сооружений всегда имело в древней Руси определенный исторический смысл, с ними связывались перемены в политическом положении княжеств, к ним приурочивалось создание новых летописных сводов. Вот почему древнерусские города не знали городских скульптурных монументов в память тех или иных событий и героев: их заменяли самые архитектурные сооружения, знаменовавшие собою целые исторические этапы и всегда овеянные роем исторических воспоминаний.
С созданием первых летописных сводов были связаны София в Киеве и София в Новгороде; к созданию владимирско-суздальских соборов были приурочены многие из летописных сводов северо-восточной Руси; с построением каменной соборной церкви в Твери было соединено начало тверского летописания и т. д.
Так было и в Москве. Постройками Московского Кремля при Дмитрии Донском и Иване III были ознаменованы крупнейшие изменения в политическом положении Москвы. Строительство Успенского собора в 1471 и 1478 гг. было связано с новгородскими походами Ивана III и отмечено составлением летописных сводов. Дьяковская церковь и церковь Вознесения в селе Коломенском, как и впоследствии Покровский собор на рву (церковь Василия Блаженного), были также своеобразными памятниками исторических событий.
Тесно связанная с ростом Русского государства, русская архитектура достигла стремительного подъема в конце XV в. - в эпоху образования русского национального государства. Может быть, отчетливее, чем какое-либо другое искусство, зодчество конца XV - начала XVI в. отразило возросший международный авторитет Руси, явилось живым воплощением идей эпохи, широких и дальновидных надежд русских людей на блестящее будущее русского народа.
В 1366 г. (по другим сведениям, в 1367 г.) началось строительство нового каменного Московского Кремля на месте деревянных укреплений Ивана Калиты.
Каменный Кремль Дмитрия Донского был значительно больше прежнего дубового. Он был расширен почти до пределов нынешнего.
Построение каменного Московского Кремля тотчас же отразилось на внешней политике Дмитрия Донского, и это было замечено современниками. Москва становилась неприступной для врагов. Нашествия Ольгерда на Москву и в 1368 и в 1370 гг. были безуспешны. Ее авторитет коллосально возрос. И не случайно, когда в 1375 г. Дмитрии Донской двинулся к Твери, к его полкам примкнуло 19 русских князей.
С княжения Дмитрия Донского начинается усиленный интерес к памятникам владимирского зодчества. Дело, конечно, не в том, что Москва училась на памятниках владимирско-суздальского зодчества строительным приемам; интерес к архитектуре Владимира был обусловлен в первую очередь все той же политической идеей владимирского наследства, которая направляла и меч московской политики. Архитектурная мысль следует политическим идеям своего времени. В течение всего XV в. московские архитекторы воплощают заветы владимирского зодчества так же точно, как московские великие князья воплощают в своей политике идеи владимирского великого княжения.
Интерес к владимирскому зодчеству становится особенно интенсивным в годы княжения "великого князя владимирского и московского" Дмитрия Ивановича Донского.
По-видимому, именно в княжение Донского ремонтируется Успенский собор во Владимире. Владимирский Дмитриевский собор становится княжим; в 1380 г. из него перевозится в Москву икона Дмитрия Солунского.
Супруга Дмитрия Донского Евдокия и его сын Василий вносят богатые вклады во владимирский Рождественский собор, связанные с памятью Александра Невского. Евдокия строит в 1393 г. в Московском Кремле церковь Рождества Богородицы, отдельные архитектурные детали которой приводят на память формы церкви Рождества Богородицы в замке Андрея Боголюбского.
В княжение сына Донского - Василия Дмитриевича - открывается и первая в русской истории эпоха архитектурных реставраций. В 1403 г. обновляется древний собор в Переяславле-Залесском. В 1408 г. Андрей Рублев и Даниил Черный, по приказу Василия Дмитриевича, возобновляют древние росписи владимирского Успенского собора. Полоса этих реставраций тянулась в течение всего XV в. Она захватила собой Ростов, Тверь и Новгород, где восстанавливались "на старой основе" архитектурные сооружения эпохи национальной независимости.
Архитектура эпохи Возрождения на Западе значительно запаздывала в своем развитии сравнительно с живописью. Лишь с середины XV в. наступает период, когда архитектура, по преимуществу итальянская, начинает быстро двигаться вперед и достигает, наконец, в XVI в. грандиозного развития, соответствовавшего масштабам эпохи.
Идея величия - основная идея зодчества итальянского Возрождения. Она находит себе воплощение сперва в архитектуре отдельных зданий, а затем, в начале XVI в., в первых сооружениях целых городских ансамблей. В самом начале XVI в. папа Юлий II задумывает коренную перестройку своей резиденции. Все лучшие архитекторы, скульпторы и живописцы приглашаются в Рим. Римские зодчие ищут решения больших задач. Браманте создает грандиозные проекты Ватикана и собора св. Петра. Впервые западная архитектура принималась за создание целых ансамблей подобного размаха и за реконструкцию целых районов города.
Москвичи раньше, чем архитекторы Запада, становятся на путь грандиозных перестроек, принимаются за создание ансамбля, размах которого превзошел европейские.
Создание русского национального государства было ознаменовано грандиозным строительством Московского Кремля. При этом объединительной политике московских великих князей и объединительной политике московских летописцев, соединивших в обширных сводах разрозненное летописание различных русских областей, соответствуют объединительные тенденции в области московского искусства. В грандиозной строительной деятельности Москвы приняли участие зодчие и художники из Пскова, Новгорода, Твери, Владимиро-Суздальского княжества, а также архитекторы самой передовой в архитектурном искусстве страны тогдашней Европы - Италии. Москва становится столицей большого европейского государства.
В 1474 г. в Москву приезжает выдающийся инженер Северной Италии Аристотель Ридольфо Фиораванти. Приглашение его было чрезвычайно удачным: это был необычайно разносторонний и сведущий в различных областях человек и вместе с тем лишенный резко выраженных индивидуальных вкусов архитектор, послушный выполнитель воли своих заказчиков.
На родине Аристотель прославился главным образом как мастер инженерного искусства. В документах архива Болоньи он называется "удивительным гением", его творения объявляются "невероятными" и утверждается, что нет человека, который бы знал в архитектуре что-либо, чего бы не знал Фиораванти. Впервые в истории строительного искусства Аристотель Фиораванти осуществил передвижение огромного здания. Он передвинул в Болонье на 35 футов колокольню церкви св. Марка со всеми колоколами. Передвижение это было выдающимся событием. Он стал известен, получил награду от папы Николая V и свел личное знакомство с кардиналом Виссарионом, впоследствии сносившимся с Иваном III по поводу брака его с Софьей Палеолог.
В Ченто Аристотель Фиораванти выпрямил колокольню церкви Власия; в Венеции он выпрямил башню при церкви св. Ангела: в Болонье он занимался исправлением и постройкой городской стены, он исправлял арки моста в Павии, строил Пармский канал, выпрямлял башню в Мантуе, выпрямлял городскую стену в Парме, исправлял крепостные сооружения в Аббиятеграссо, Бойеда, Сартирано, выпрямлял русло реки Кростоло. В 1467 г. он возводил для венгров укрепления на Дунае против турок, за что венгерский король возвел его в сан рыцаря и приказал отчеканить монету с изображением Аристотеля. В Ченто Аристотель строил водопровод, в Неаполе поднимал со дна моря тяжелый ящик и т.д.
Как специалист по исправлению технических недочетов зданий и как выдающийся военный инженер своего времени Аристотель Фиораванти и был приглашен в Москву русским послом в Венеции Семеном Толбузиным в связи с неудачей, постигшей русских мастеров при постройке Успенского собора.
В 1470 г. московский Успенский собор, построенный в 1326 г., пришел в чрезвычайную ветхость. Иван III решил выстроить новый Успенский собор. По распоряжению митрополита Филиппа московские зодчие Мышкин и Кривцов обмерили Успенский собор во Владимире с тем, чтобы воспроизвести его в Москве в еще больших размерах. Начав свою грандиозную постройку, Мышкин и Кривцов устроили внутри северной стены лестницу, ведшую на хоры. Стена не выдержала давления сводов и рухнула, чему способствовало еще и землетрясение. Крупнейший московский строительтого времени - В. Д. Ермолин, специалист по исправлению технических недочетов зданий, разошелся со строителями Успенского собора. Поэтому были приглашены эксперты со стороны - псковичи, которые определили плохие качества извести и кладки с забутовкой. Приехавший затем Аристотель Фиораванти подтвердил определение псковичей, но, впрочем, одобрительно отозвался о гладкости работы московских каменщиков.
Аристотель разобрал неудачную постройку Мышкина и Кривцова, сохранил некоторые части здания, относившиеся к 1326 и 1459 гг., и приступил к постройке нового Успенского собора, отказавшись от слишком смелых размеров проекта Мышкина и Кривцова.
Замечательно, что Аристотель Фиораванти подпал в Москве под мощное влияние русского искусства и сохранил в постройке Успенского собора лишь немногие новые для Руси архитектурные приемы. Прежде чем приступить к постройке Успенского собора, Аристотель совершил обширное путешествие по русским городам. На Успенском кремлевском соборе сильно отразилось воздействие архитектуры Успенского собора во Владимире и Софии Новгородской. Русские заказчики поставили Аристотелю за образец Успенский собор во Владимире, и Аристотель с чрезвычайною похвалою отозвался о его архитектурных качествах, признав близость его к архитектуре Италии.
Аристотель добросовестно учился у русских мастеров. В своем письме к герцогу Миланскому он писал, что "находится в великом государстве, в городе славнейшем, в богатейшем и торговом".
Но кроме Успенского собора, возможно, Аристотелю был дан в образец и Софийский собор в Новгороде, - городе, воссоединение которого с Москвой было самым грандиозным событием в жизни Русского государства того времени. Во всяком случае, в облике Успенского собора несомненно отразились и архитектурные формы владимирского Успенского собора, и благородная простота Софии Новгородской.
Нововведением для Москвы явились 4 круглых столба - колонны внутри церкви, поддерживающие купол и когда-то имевшие фигурные капители. Летописец говорит об этих колоннах, что верх храма покоится "аки на четырех древах". Аристотель применил при построении собора новые технические приемы: изменил размеры кирпича, состав извести, ввел железные связи вместо деревянных. Кровлю собора делали новгородские мастера, покрывшие его сперва деревом, а затем белым железом. В 1514 г. собор был расписан внутри фресками русских художников.
Таким образом, в Успенском соборе сочетались строительные традиции Москвы, Италии, Владимира и Новгорода. Но сочетание это не повело к эклектизму форм. Наоборот, Успенский собор поражает строгою простотою пропорций, лаконизмом своих художественных средств. Элементы итальянской, владимирско-суздальской, московской и новгородской архитектуры слиты в нем с необычайной свободой. Такая благородная простота постройки говорит не только о совершенстве зодчего, но и о хороших вкусах заказчиков, которые, требуя построения нового центра православного христианства и вмешиваясь во все детали архитектуры храма, не загромоздили его, в поисках грандиозного, ненужными деталями.
В 1482-1490 гг. мастера-псковичи построили в Московском Кремле Благовещенский собор, в основном сохраняющий старый тип московской архитектуры. В 1485-1486 гг., возможно, теми же псковскими мастерами выстроена нарядная Ризоположенская церковь Московского Кремля на запад от Успенского собора.
В 1487 г. началось строительство грандиозного дворца Ивана III. Марко Руффо и Пиетро Антонио Солари построили в Кремле Грановитую палату, сохранившуюся до нашего времени в сильно измененном виде. Снаружи палата была выложена белыми гранеными камнями (рустами), от которых и получила свое название. Грановитая палата предназначалась для торжественных приемов и празднований: здесь впоследствии Иван Грозный праздновал покорение Казани, а затем Петр - полтавскую победу.
В Кремлевском дворце яснее всего проявились русские принципы строительства. В древней Руси дворцовые постройки создавались как комплексы отдельных палат, соединенные крыльцами и переходами и увенчанные разнообразными кровлями. Так и в строительстве Кремлевского дворца: фасад его выходил на Соборную площадь, здесь были Грановитая и Золотая палаты, связанные между собою Красным крыльцом. Южное крыло дворца составляли Большая, Средняя и Малая Набережные палаты; северное крыло - Наугольная, Постельная, Проходная, хоромы самого великого князя и его приемная. Между южным и северным крыльями помещалась древняя церковь Спаса на Бору. Нижние этажи этих зданий служили подклетями. Вторые этажи были связаны между собою переходами и крыльцами. Высокие многочисленные кровли дворца поражали разнообразием форм и составляли его самую примечательную часть. В записке Растрелли, перестроившего остатки этого дворца в XVIII в., сказано: "в оном Кремлевском дворце всего покоев и с погребами находится до тысячи номеров и немалое количество открытых площадок и галерей".
В 1505 г. на старом основании постройки Ивана Калиты был заложен Архангельский собор, законченный через четыре года и, так же как и Успенский собор Аристотеля Фиораванти, сохранивший общий тип пятиглавого русского храма и другие типично-русские архитектурные черты.
Наконец, при Иване III были начаты и самые важные строительные работы - постройка стен и башен Московского Кремля.
Ансамбль Кремля, располагаясь на крутом берегу Москвы-реки, открыто обращен во внешнее пространство; он чужд ре нес сане ной замкнутости, исполнен открытой, властной и покоряющей красоты.
Создание различных архитекторов - русских, итальянцев, англичан - он русский по своей архитектурной идее, русский по самому своему духу. Торжественный и жизнерадостный, классически спокойный и интимно лиричный, Московский Кремль - живая история русского народа.
Стены его лишены самодовлеющего значения: они обрамляют выступающие из-за нихтипичным русским "кустом" строения; своею суровостью они повышают ощущение полноты жизни, свойственное яркой, живописной и праздничной русской архитектуре.
В русской архитектуре нет диссонанса между старым и новым, чужим и своим. Русский архитектурный ансамбль легко включает и подчиняет себе резко противоположные формы. Вот почему кремлевский ансамбль продолжал органически развиваться и после своего создания - в XVI, XVII вв. Продолжает он жить и до сих пор. К итальянским стенам прибавились русские и английские затейливые островерхие завершения (Английский архитектор Христофор Галловей построил, например, верх Спасской башни Кремля). К зданиям XIV-XV вв. прибавились строения XVI, XVII, XVIII, XIX и XX вв.
Однако заботы об общем национальном русском облике Москвы построением Кремля не ограничились. Национальные задачи, которые стояли перед Русским государством, поставили перед архитектурой проблему перенесения в каменное зодчество форм народного деревянного зодчества, наиболее, может быть, национального в своем типе. Русская архитектура первой половины XVI в. шла по пути создания каменного шатрового храма - деревянная церковь, в которой сплошь и рядом восьмигранный сруб увенчивался высокой кровлей с одной главой наверху. Этот новый тип каменного храма заимствовал свои формы из народного деревянного зодчества; постепенно усложняясь, он достиг необычайной декоративности, отвечавшей народным вкусам. Вознесенская церковь (1532) поставлена на фоне безбрежной дали на высоком холме над Москвой-рекой. Она идеально гармонирует с окружающей природой и словно вырастает из поддерживающего ее холма, с которым связана раскидистыми открытыми лестницами.
Это в полной мере русская во всех своих формах постройка, хотя и использовавшая в декоративном отношении некоторые итальянские мотивы, внесенные, однако, в постройку с отступлением от правил итальянской архитектуры. Легко стремящийся вверх огромной высоты "столп" смело увенчан высоким каменным шатром исключительной красоты. Высота Коломенской церкви превышает 60 м и превосходит многие самые высокие постройки тогдашней Европы (Высота собора в Бове - 47.5 м. собора в Амьене - 42 м.: только собор Парижской богоматери имеет в высоту 69 м). Основную часть постройки составляет типично русский, стремительно взлетающий двадцатиметровый восьмигранный шатер. Кокошники смягчают уступы ярусов; мощные стены лаконично и выразительно украшены "стрелами" готического типа.
Коломенская церковь произвела на современников сильнейшее впечатление. Освящение ее было отпраздновано Василием III с необычайной торжественностью. Летопись отметила ее красоту и "величество": "допрежь такой не бывало на Руси".
Итак, образование русского национального государства было ознаменовано постройкой Московского Кремля, центральной святыни русского государства - Успенского собора и кристаллизацией нового национального, отвечавшего народным вкусам, архитектурного стиля, стиля, отчетливее всего воплотившегося в строгом и мощном взлете Вознесенской церкви села Коломенского.
Живопись
Подъем русской живописи во второй половине XIV в. идет под знаком внимания к человеческой психологии.
Византийские и русские ученые монахи XIV-XV вв., так называемые "исихасты", обращают внимание на роль внешних чувств в формировании личности человека. Они учат, что чувственные образы происходят от тела, хотя сами и не тела. Эти чувственные образы являются отображениями внешних предметов, их зеркальными отражениями. Посредством фантазии, стоящей на грани между чувствами и умом, отражения внешнего мира становятся мыслями и силлогизмами.
В одном из ученых трактатов XIV в. говорится о том, что человеческая душа "при помощи слуха узнала арифметику и гармонию, посредством зрения - аналогию чисел, геометрию и астрологию; осязание и вкус дают знание биений пульса и врачебное искусство". Таким образом, все человеческие знания имеют своим источником человеческие чувства. Это учение о значении внутренней жизни человека и о роли внешних чувств в образовании идей высоко подняло представление о ценности человеческой личности, ярко отразившееся в учении византийского монаха Григория Паламы об ангелах. Последних Григорий Палама считал стоящими по своей природе ниже людей.
Новые представления о человеке и его чувственном опыте резко сказались в изобразительном искусстве. Живопись XIV в. обогатилась новыми темами, новыми наблюдениями. Человек и все человеческое становится центральною темою искусства. Изобразительное искусство широко открывается для воспроизведения сложных человеческих переживаний. Художники подчеркивают человеческие страдания Христа на кресте, стремятся передать чувство материнства в богоматери и психологические переживания святых. Они очеловечивают образы Христа, богоматери, лишая их торжественной репрезентативности предшествующего периода. Божественное сводится к человеческому, становится личностным и понятным. В "священных" сюжетах художники раскрывают уже не абстрактно-идейный и догматический смысл изображаемого, как раньше, а психологические переживания действующих лиц, иногда с поразительной экспрессией.
В трактовке человеческого образа сказалось живое наблюдение. Человеческие фигуры строятся в рельефе. В противоположность неподвижности человеческих фигур предшествующего периода они начинают изображаться в сильном движении, складки их одежд ложатся более естественно и как бы колеблются ветром. Все большую роль начинает играть непосредственное наблюдение природы. Усиливается значение пейзажа. В орнамент проникают натуралистические детали: листва, почки, цветы и т. д. Новое искусство живее, искреннее прежнего. Оно полно движения, внимания ко всему индивидуальному. Краски новой живописи, сияющие и жизнерадостные, ближе воспроизводят цвета природы, менее условны и строже согласуются друг с другом. Это был переворот офомной значимости, в равной мере захвативший собою Византию, Италию и Русь. В России новое направление охватило собою Псков, Новгород, Москву, а возможно, и другие русские города. Лучше всего живопись второй половины XIV в. была представлена в Новгороде. Здесь обильнее, чем где бы то ни было в Европе, сохранились прекрасные, ярко светящиеся красками фрески, свободно передававшие движение, человеческие переживания, скалистый античный пейзаж, отдельные, идущие еще из античности, архитектурные мотивы. Легко стремящиеся друг к другу человеческие фигуры в развевающихся по ветру одеждах, неспокойный пейзаж в молниевидных изломах скал наполняли собою внутреннее пространство архитектурных сооружений второй половины XIV в., как бы охваченных единым движением цельной живописной композиции.
Среди обильно представленных в Новгороде различных живописных школ и направлений особое место занимает гениальный мастер - Феофан Грек. Его необыкновенный талант живописной импровизации, мудрая расчетливость мазка, необычайная уверенность письма, умение достигать огромного живописного эффекта скупым и средствами, мудрость и глубина содержания, умение проникать в тайны человеческой психологии и характеризовать человеческую личность немногими штрихами справедливо заслужили ему прозвание "философа".
Из Новгорода Феофан Грек был приглашен в Москву, где он работал до конца жизни. В Москве вокруг Дмитрия Донского сосредоточился обширный круг лиц, связанных с идеями эпохи Предвозрождения. Близость их к Дмитрию Донскому опровергает ходячие представления о якобы необразованности этого крупнейшего политического и культурного деятеля возвышающейся Москвы. Человеком нового культурного склада, покровителем нового искусства и новой образованности был близкий к Дмитрию Донскому митрополит Алексей. Представителем новых идей был деятельный сторонник и "кум" Дмитрия Донского - Сергий Радонежский, в монастыре которого зародилась новая литературная школа, связанная с идеями Предвозрождения. Замечательным книжником был и друг Донского - Михаил - Митяй, которого Дмитрий пытался одно время сделать митрополитом всея Руси. В эпоху Донского в Москве работают многие живописцы, в том числе греческий художник Игнат. Неизменный соратник Донского, герой Куликовской победы - князь Владимир Андреевич Серпуховский оказывает особое покровительство Феофану Греку.
В 1395-1396 гг. Феофан Грек совместно с Симеоном Черным расписывает в Москве церковь Рождества богородицы с приделом Лазаря. В 1399 г. он расписывает Архангельский собор Московского Кремля. В 1405 г. вместе с Прохором из Городца и Андреем Рублевым он работает в кремлевском Благовещенском соборе. Занимался Феофан и светскою живописью: на стене одного из княжеских домов в Москве Феофан изобразил панораму Москвы, а на особом листе для Епифания Премудрого - Софию Константинопольскую.
Замечательно, что в том же кругу новой предвозрожденческой образованности вырос величайший художник древней Руси - Андрей Рублев. Его деятельность началась в центр русского предвозрожденческого движения - Троице-Сергиевом монастыре. Оттуда Андрей Рублев перешел ближе к Москве в Андроников монастырь, который был, так же как и Троице-Сергиев, близок Дмитрию Донскому.
Живописных произведений Андрея Рублева сохранилось немного, но то, что известно о его деятельности, свидетельствует, что все его творчество было неразрывно связано с Москвой. В 1405 г. Андрей Рублев вместе со старцем Прохором из Городца и Феофаном Греком расписывал Благовещенский собор Московского Кремля. В 1408 г., по приказанию московского великого князя Василия Дмитриевича, Андрей Рублев совместно со своим неразлучным другом Даниилом Черным расписывает Успенский собор во Владимире. В 1424-1426 гг. троицкий игумен Никон пригласил Андрея Рублева и Даниила Черного для росписи фресками и украшения иконами Троицкого собора в Троице-Сергиевом монастыре. Именно к этому времени относится, по-видимому, и самое совершенное из известных произведений Андрея Рублева - его знаменитая "Троица", ныне хранящаяся в Третьяковской галерее в Москве. До Великой Октябрьской революции "Троица" считалась единственным достоверно принадлежащим Андрею Рублеву произведением. Только после работ и экспедиций Государственных Реставрационных мастерских в 20-х гг. XX в. удалось составить более полное представление о творчестве Рублева. Была расчищена часть фресок, выполненных Андреем Рублевым и Даниилом Черным во владимирском Успенском соборе. В селе Васильевском около Владимира была найдена и реставрирована часть икон из того же Успенского собора (в том числе несомненно рублевские - апостол Павел, Вознесение и др.). В Саввино-Сторожевском монастыре в Звенигороде (основанном учеником Сергия Радонежского - Саввой) удалось обнаружить рублевские иконы: Архангел, Спас и апостол Павел. В том же монастыре были обнаружены фрески, возможно, принадлежащие Рублеву.
Частичным реставрациям были подвергнуты работы Андрея Рублева в Троицком соборе Троице-Сергиева монастыря, в Благовещенском соборе Московского Кремля и т. д.
Гениальное творчество Андрея Рублева всегда привлекало исключительное внимание последующих поколений. Оно стало предметом легенд и страстных споров. С именем Андрея Рублева соединялось все лучшее, что было в древнерусской живописи. Его живописным произведениям дивились современники и отдаленные потомки. О судьбе его икон записывалось в летопись. Стоглавый собор Грозного ставил Андрея Рублева в образец всем иконописцам. Исследователи XIX и XX вв. сравнивали Андрея Рублева с Беато Анжелико, с Чимабуэ, с Перуджино, с Джорджоне, с мастерами сиенской и умбрийской школ, с мастерами античности, с Рафаэлем и Леонардо да Винчи. И действительно, в творчестве Андрея Рублева есть нечто, что роднит его с лучшими мастерами человечества: глубокий гуманизм, высокий идеал человечности, отличавший и гениев античности, и гениев Возрождения.
Но живопись Рублева ближе к античному искусству, чем искусство других мастеров XIV-XV вв. Творчество Рублева с необычайной силой оживлено дыханием античности. С нею роднит Рублева глубина и одухотворенность человеческих образов, античный ритм линий, античная грация движений человеческого тела, замкнутость и совершенство композиций, нередко как бы вписанных в круг, общая жизнерадостность живописи, исполненной блаженно ясных и глубоких чувств.
Сравнительно с искусством Феофана Грека живопись Андрея Рублева отличает большее спокойствие, движение сдержаннее, краски ярче; в тематике Рублева усилены мотивы прощения, заступничества за грешников; его творчество лиричнее, мягче, душевнее феофановского. От произведений Андрея Рублева веет сдержанным и тихим оптимизмом, внутренней радостью.
Андрей Рублев был первым русским живописцем, в творчестве которого с особенной силой сказались национальные черты. Высокий гуманизм, чувство человеческого достоинства - черты не лично авторские: они взяты им из окружающей действительности. В этом убеждает тот образ человека, который воплощен в произведениях Рублева. Он не мог быть выдуман художником; он реально существовал в русской жизни. Грубые и дикие нравы не могли дать той утонченной и изящной человечности, которая зримо присутствует в произведениях Рублева и его школы. Если бы от XIV-XV вв. не сохранилось ничего, кроме произведений Рублева, то они одни могли бы ясно свидетельствовать о высоком развитии на Руси XIV-XV вв. как человеческой личности, так и общественной культуры. Именно эти "общественные" корни человеческого идеала Андрея Рублева и делают его творчество глубоко национальным.
Замечательно, что русский национальный тип лица явственно ощущается в рублевском "Спасе" из звенигородского чина, в апостоле Павле на фреске Успенского собора во Владимире и др. При этом русский тип лица сочетается в творчестве Рублева с проявляющимся в нем национальным складом русского характера.
Творчество Андрея Рублева не может быть целиком объяснено особенностями средневековой русской живописи. Как и всякое гениальное мастерство, оно перерастает границы своего времени. Подобно "Божественной Комедии" Данте, лучшее из произведений Андрея Рублева - его знаменитая Троица" - сочетает в себе особенности средневекового символизма с высоким гуманизмом и простой человеческой правдой.
"Троица" Андрея Рублева написана на чисто религиозный сюжет. Она изображает бога-отца, бога-сына и бога-духа, явившихся к Аврааму в образе трех ангелов. Три ангела со странническими посохами сидят за низким столом и вкушают трапезу, которую предложили им Авраам и Сарра. Изображение исполнено средневекового символизма. Композиция вписана в восьмиугольник, образуемый табуретами и подножиями внизу, архитектурными деталями и горкой вверху. Этот восьмиугольник символизирует собою вечность (число 8, по средневековым представлениям, означает вечную жизнь: отсюда восьмигранная форма крещальной купели). Стол, за которым сидят ангелы, символизирует собою жертвенник, голова тельца - жертву. Босые ноги ангелов символизируют собою божественную сущность ангелов. Посохи в их руках означают грядущее земное странничество одного из них и т. д. Но средневековый символизм изображения не замечается зрителем.
Он скрыт и доступен только сведущему богослову. В этом сказывается исключительная художественная мудрость "Троицы". На первый план выступает иная - человеческая правда: светлая грусть ангелов, навеянная сочувствием к страдающему человечеству, их безмолвная беседа- раздумье о грядущих судьбах мира, их легкая усталость, сказывающаяся в тихом наклоне голов, и нежная любовь друг к другу...
Государственное величие Москвы наложило резкий отпечаток на монументальные произведения второй половины XV в.
В еще большей мере отражают рост Русского государства произведения Дионисия - мастера огромной силы и неистощимой творческой фантазии. Работы Дионисия относятся к концу XV - началу XVI в. В 1481 г. Дионисий совместно с Тимофеем Ярецом и Конем пишет иконы Успенского собора Московского Кремля. В 1488 г. эти же мастера работают для Ростовского собора. В 1484 г. целая артель живописцев, в которую входили Дионисий и его два сына, расписывает собор Иосифе-Волоколамского монастыря. Между 1500 и 1502 гг. Дионисий с сыновьями работал в белозерском Ферапонтовом монастыре.
Росписи последнего сохранились довольно хорошо. Пропорции человеческих тел удлинены в них еще больше. Головы невелики, контуры растянуты, движения пышны и важны. Людские фигуры кажутся гигантами, медленно реющими в широком и свободном пространстве.
Прекрасные нарядные фигуры святых воинов свидетельствуют о прочных представлениях о правах человека, достоинстве человеческой личности. Особенно замечательны женские образы Дионисия, исполненные благородства и утонченной женственности.
Тематически произведения Дионисия в основном посвящены культу богоматери - "покровительницы" Москвы. С этим культом богоматери связываются также темы семьи, рост значения которой характерен для русского общества XV-XVI вв. Таковы особенно темы росписей Дионисия: омовение младенца, рождение, радость родителей, ласкающих младенца, младенец, играющий на руках у матери, и т. д.
Таким образом, в тематике росписей Дионисия сливается влияние растущего государства с влиянием семьи и утверждением личности.