Юлий Цезарь: преданный своими
В 44 г. до н. э . Юлий Цезарь в расцвете свой власти, которую он старательно укреплял долгие годы. Рим у его ног. Его победа в – 49 г. над самым главным соперником - Помпеем и ликвидация всех республиканцев у власти сделали его настоящим диктатором. В начале года он принимает титул «Божественного Юлия» и получает привилегию постоянно носить костюм триумфатора. Ни у кого не остается сомнений, что Цезарь стремиться восстановить монархическую власть.
Забавный случай происходит во время праздника Луперкалий в феврале -44 года. Слуга (без сомнения получивший приказ от Цезаря) как бы невзначай возлагает ему на голову диадему, однако, заслышав ропот толпы, правитель снимает ее и бросает прочь. Подобный стремительный взлет Цезаря вызывает недовольство и в среде римской аристократии, и среди бывших партизан Помпея, и, самое главное, среди поборников республиканского режима. Это недовольство и становиться предпосылкой заговора, сложившегося против диктатора. Заговорщики не имеют четкой программы, главари – Брут и Кассий, объединяют их одним желанием – избавиться от Юлия Цезаря.
Всего 24 человека готовят убийство, среди них бывшие сподвижники Помпея (Марк Юний Брут, Гай Кассий Лонгин, Квинт Лигарий, Понтий Аквила, Рубрий Руга, Секстий Насо, Марк Спурий, Цецилий Бусилан и его брат Цецилий), бывшие друзья Цезаря (Гай Требон, Децимий Юниус Брут Альбин, Сервий Сулпий Галба, Гай Сервилий Каска, Публий Сервилий Каска Лонгий, Люций Тиллий Цимбер и еще четверо, имена которых до нас не дошли), а также сторонники –центристы (Гай Кассий Парменсий, Пакувий Антистий Лабео, Петроний, Децимий Туруллий).
Тотчас же перед конспираторами встает вопрос о месте предполагаемого убийства. Стоит ли атаковать Цезаря во время спектакля гладиаторов, голосования комиций или возле его дома La Regia, расположенного близ Форума? Медлить нельзя, диктатор собирается покинуть Рим, для проведения экспедиции против гетов, и, в связи с этим, на мартовские иды (15 марта) встречается с сенаторами, которые должны предложить ему титул короля в Курии Помпея. Не правда ли удобный момент для нападения? Кроме того, Цезарь явиться на встречу без военного сопровождения, сенаторы также будут невооружены. Заговорщики же могли спрятать ножи в скриниях, цилиндрах для хранения и ношения документов. Они надеялись в случае чего и на помощь гладиаторов, которые в назначенный день тренировались в театре Помпея, расположенного недалеко от Курии. Разработана самая главная деталь операции: Тиллий Цимбер задержит Цезаря, Сервилий Каска нанесет тому первый удар, а затем и все остальные по очереди.
Цезарь, однако, знает, что многие приближенные желают его смерти. Плохие предзнаменования предшествуют дню мартовских ид. Накануне близ Курии королек нес в клюве лавровую ветвь, когда стая птиц, налетевшая неизвестно откуда, настигла его и разорвала в клочья. Спуринна гаруспик (жрец, изучающий внутренности жертвенных животных) предостерег Цезаря, чтобы тот был осторожен на мартовских идах. В ночь с 14 на 15 марта жене Цезаря, Кальпурнии, приснился сон, что конек кровли их дома сорвался и убил ее мужа.
Утром 15 мая Цезарь медлит отправиться в Курию. Несмотря на сильную волю, он озабочен плохими предзнаменованиями. К тому же вчера вечером он был на ужине у друга Лепида и, изменив своей умеренности в еде, много пил и ел. Всю ночь тиран мучался от живота и даже сейчас еще не в полной мере оправился. В продолжении всего утра он размышляет не последовать ли совету Кальпурнии, умолявшей его остаться, и не покидать жилища. Уже почти 11 часов, а сенаторы собрались и жду его и вовсе с 7 часов утра. Один из заговорщиков Децимий Брут разыскал Цезаря, чтобы узнать у того, чем вызвана задержка. Цезарь отвечает, что решил не покидать дома в связи с настойчивыми просьбами своей жены. Децимий обращается к нему полушутливым тоном: «Не собираешься же ты вот так поглумиться над Сенатом только из-за какого-то женского кошмара? Если сейчас ты отошлешь сенаторов, которые ждут тебя уже более 5 часов, под предлогом того, что пригласишь их после, когда Кальпурнию не будут одолевать кошмары, ты обидишь их и вызовешь в свой адрес нарекания. Чтобы не прослыть тираном пойди сам и объяви Сенату почему ты решил отложить заседание!»
Слова Брута задели Цезаря за живое, поэтому он решает наконец покинуть свой дом и отправиться в Сенат. Одетый в прекрасную пурпурную тогу триумфатора, отороченную золотом, с венком лавровых листьев на голове он выходит за порог. Его тут же окружает толпа просителей. Они подают свои жалобы и прошения, а Цезарь, едва взглянув на них передает их дальше, своим чиновникам. В толкотне он замечает Спуринну гаруспику, поворачивается к нему и бросает: «Ну что ж, вот и знаменитые мартовские иды, а я все еще жив!» «Да, вот и иды, но они еще не завершились» - спокойно отвечает ему жрец. Известный греческий мыслитель Артемидор из Книда тоже там и протягивает Цезарю листок, на котором записаны все имена заговорщиков, философ умоляет прочесть листок тотчас же. Несколько раз правитель пытается прочесть написанное, но его все время прерывает толпа просителей, наседающая все сильнее и сильнее. Именно с этим списком в руке, клочком, который мог спасти ему жизнь, Цезарь всходит в курию Помпея.
900 сенаторов, одетых в белые тоги, разместились в просторном зале. Они приветствуют Цезаря, усаживающегося на золоченный трон, установленный прямо под статуей Помпея. У входа в зал один из заговорщиков, Гай Требон под каким-то предлогом задерживает Антония, лучшего друга Цезаря, который силой может померяться с самим Геркулесом. С этого момента все события развиваются со стремительной скоростью, согласно плану заговорщиков. Они окружают трон Цезаря со всех сторон под предлогом прошения за Тиллия Цимбера. Цимбер просит помиловать своего брата, высланного из Рима. Цезарь отталкивает надоедливых попрошаек, однако Цимбер хватает его за тогу и тянет ее вниз, сковывая таким образом движения диктатора.
Это сигнал к атаке! Каска, а затем и все остальные заговорщики наносят Цезарю удары ножом. Жертва пытается защищаться. Цезарь прокалывает руку Каски шилом, которое служит ему для письма. Однако он понимает, что противостоять двадцати вооруженным людям не в силах, поэтому закрывает голову тогой и опускает полы ее на колени, чтобы достойно умереть. Он не говорит ни слова и только один раз, когда его любимец Брут нанес Цезарю удар в пах, слабо проговорил: “Kai su teknon” - « И ты, дитя мое!», а совсем не «И ты, Брут, сын мой!» (“Tu quoque mi fili” на латыни), как всегда утверждалось.
Это и были его последние слова. Цезарь умирает сраженный двадцатью тремя ударами ножа. Двадцать четвертый заговорщик – Требон все еще снаружи вместе с Антонием. В пылу убийства заговорщики умудрились поранить сами себя. И только один из всех ударов оказался смертельным, как заключил потом медик Антистий.
С первым ударом, нанесенным Каской сенаторы в страхе разбежались, даже не пытаясь помочь Цезарю. Поток убегавших в страхе захватил и свиту Цезаря, дожидавшуюся его вне Курии, и толпу собравшуюся вокруг нее. Паника распространялась по улицам Рима. Жители закрывались в своих домах, кто-то пытался влезть на крыши, чтобы спастись от толпы. Двум ближайшим друзьям Цезаря, Антонию и Лепиду удалось бежать, их жизнь была в опасности. Заговорщики, размахивая окровавленными ножами покинули Курию и направились к Капитолию, чтобы призвать римское население « к свободе». Однако речь Брута туманна и расплывчата, население Рима слушает его не выражая ни радости, ни горя. Вечером три раба Цезаря отнесли тело своего господина в его дом. В руке убитого зажат листок Артемидора. На следующее утро сенаторы должны принять решение относительно статуса и трактовки заговора. В их рядах смятение. С величайшей осторожностью выносятся противоречивые решения: с одной стороны воздать Цезарю все почести, как лицу, наделенному божественной властью, с другой амнистировать его убийц и признать за Брутом и другими заговорщиками выдающиеся заслуги перед государством.
Нерешительность сенаторов позволила семье и друзьям Цезаря укрепить свои позиции. Его отчим, Люций Пизо, зачитал завещание диктатора, где, кроме всего прочего, сообщалось, что римскому народу передаются в пользование сады близ Тибра, а также 300 сестерций на каждого гражданина. Народное мнение вновь благоволило Цезарю после публичного прочтения завещания. Люций Пизо организовал пышные похороны своему пасынку. Тело его сожгли на высоком постаменте на Марсовом поле. Перед кремацией тело Цезаря было выставлено на Форуме, перед трибуной для торжественных речей, заключенное в золоченую часовню, воспроизводящую храм Венеры Прародительницы, от которой и вел свою родословную род Юлиев. Тело покоилось на ложе из слоновой кости, покрытом пурпуром и золотом, в головах выложены окровавленный одежды, в которых смерть настигла усопшего.
В течение всего дня римские граждане проходили мимо катафалка, оставляя подле него подарки. Комедианты, согласно обычаю, изображали в пантомиме наиболее значительные достижения в жизни покойного и цитировали поэмы, призывающие к жалости и прощению убийц. Антоний, который должен был произнести надгробную речь, лишь повелел глашатаю зачитать сенатус-консульт, в котором Цезарю присваивалась божественная и человеческая власть, а в конце пробормотал несколько слов о вероломности преступления против диктатора. В виде заключения он потряс окровавленной тогой Цезаря. Накал эмоций достиг апогея, когда магистраты подняли катафалк и направились с ним к Форуму, чтобы затем перенести на Марсово поле. Из толпы слышатся крики, что Цезарь должен быть похоронен среди своего народа. Двое человек зажгли факелы и поднесли огонь к ложу. Толпа бросала в огонь все, что подворачивалось под руку, куски дерева, стулья и даже скамьи сенаторов.
Все хотят внести свою лепту в похороны Цезаря. Одни бросают в пламя подарки, которые принесли на похороны, актеры и музыканты срывают и бросают одежды, в которых исполняли похоронные игры, легионеры – оружие, женщины – украшения, их дети – золотые шары, носимые на груди. Здесь же и много иностранцев, пришедших отдать последнюю дань Цезарю, они стараются пробраться ближе к погребальному огню. Появление на небе кометы еще более убеждает народ, что Цезарь не просто человек, но божественное существо.
Заговор, организованный Брутом и Кассием, так и не смог воспрепятствовать трансформации политического режима, начавшейся за несколько лет до него. Он всего лишь на некоторое время отложил ее. Спустя тринадцать лет, прошедших в гражданской войне, преемник Цезаря – Октавий Август становится принцепсом, принцем римлян, не королем, но императором! Август не тронет основные республиканские институты, сохранив таким образом видимость республики. Убийство Цезаря совсем не изменило ход истории, а лишь на некоторое время замедлило его.
Автор: Жуковская Д.