Бирма: одиночество «страны-отшельника»

Стран, строивших социализм в ХХ веке, было множество, но этот термин понимался (и понимается сейчас) очень по-разному: от разнообразных вариантов социал-демократии до «арабского», «африканского» и многих других социализмов. Некоторые страны выбрали социализм «научный», т.е. взяли за основу его советский вариант, хотя всегда и везде национальный вариант социализма имел свои, порой весьма значительные, особенности. Далеко не все страны, объявлявшие себя приверженцами марксизма или марксизма-ленинизма, находились в дружеских отношениях с СССР, и, как результат, не все признавались Москвой социалистическими. Хорошо известно, как жёстко конфликтовал СССР с титовской Югославией, а затем – с маоистскими Китаем, Албанией и Кампучией. КНДР и Вьетнам (до 1978 г.) лавировали между Москвой и Пекином; сложные отношения были у СССР с Румынией Чаушеску, отнюдь не простые – с Кубой и Никарагуа. Однако все эти страны в той или иной степени признавались социалистическими, даже когда их лидеров клеймили как «фашистов» (И.Б.Тито при Сталине), «гегемонистов» (Мао Цзэдуна после 1960 г.), ревизионистов (Э.Ходжа, А.Дубчек). Но были страны, считавшие себя социалистическими, которых в СССР по разным причинам таковыми не признавали – Конго, Гайану, Бенин, Гвинею, Гвинею-Бисау, Танзанию относили к «идущим по некапиталистическому пути», т.е. ставили на ступеньку ниже «братских» социалистических государств.

И была ещё Бирма - Социалистическая Республика Бирманский Союз, существование которой СССР почти игнорировал на протяжении всех 26 лет строительства социализма в этой стране. Объяснить этот феномен нелегко, особенно на фоне пристального внимания, оказывавшегося Москвой таким маленьким государствам, как Кабо-Верде, Коморские и Сейшельские острова, и даже совсем крохотным Гренаде и Сан-Томе и Принсипи, с населением, равным небольшому городу.

Социалистический эксперимент в Бирме (1962-88 гг.) интересен тем, что существовавший там марксистский режим не получал никакой поддержки извне и не участвовал в идейно-политических спорах «братских» партий (он не считал их таковыми), хотя его отличия вполне укладывались в рамки различий между режимами т.н. «социалистического содружества». Т.е. Бирма отличалась от СССР или от Кубы не больше, чем Вьетнам от Венгрии или ГДР от Монголии. Поэтому бирманский социализм можно считать чистым марксистским экспериментом: именно в этой стране социализм строили, не получая ни дешёвой советской нефти, ни бесплатного оружия; там специалисты из «братских» стране не строили заводов и не учили загонять крестьян в колхозы, а офицеры КГБ или Штази не тренировали местные спецслужбы. Бирманские марксисты строили социализм, опираясь исключительно на собственные ресурсы – немалые, но не идущие ни в какое сравнение с советскими или китайскими; они опирались на собственный народ, национальные вооружённые силы и репрессивный аппарат. Поэтому результаты бирманского эксперимента, пожалуй, лучше остальных показали, насколько жизнеспособна марксистская система власти, эффективны экономика и социальная сфера, создаваемые марксистами, и гармоничны межнациональные отношения, ими регулируемые.

Проблемами Бирмы в СССР и России интересовались и интересуются мало. Поэтому большая часть информации о событиях в этой стране может быть подчерпнута только из двух книг: И.В. Можейко, А.Н. Узянов «История Бирмы (Краткий очерк)», Академия наук СССР, Институт востоковедения. Изд-во «Наука», Москва 1973, и В.Ф.Васильев «История Мьянмы/Бирмы ХХ век», Изд-во «Крафт+», Москва, 2009.

На окраине Азии

Бирма (ныне – Мьянма) – далеко не Гренада. Её территория – 678,5 тысяч кв/км, что гораздо больше любой европейской страны; население в 2015 г. – 60 миллионов человек, что больше, чем в Италии и лишь ненамного меньше, чем во Франции. Страна древней буддийской культуры, Мьянма граничит с Китаем, Индией, Таиландом и Бангладеш; она обладает немалыми природными ресурсами, в том числе большими запасами нефти и газа. При этом о Мьянме в мире известно гораздо меньше, чем о других странах Юго-Восточной Азии; только в последние годы она стала появляться в заголовках новостей в связи с демонтажем военной диктатуры и конфликтом вокруг беженцев-рохинджа.

Долина Баган в Бирме

Бирма (в дальнейшем в статье будет использоваться это привычное в России название), населённая несколькими народами, относящимся к тибетской группе сино-тибетской (в т.ч. собственно бирманцы), паратайской (тай-кадайской) и австроазиатской языковых семей. Большая часть населения исповедует буддизм: культура страны развивалась под сильным индийским влиянием.

В начале XIX века Бирма была закрытым от мира средневековым царством, в котором время остановилось – так же, как и в других странах Восточной и Юго-Восточной Азии того периода – Китае, Японии, Корее, Сиаме, Вьетнаме и Камбодже. И так же, как эти страны, была силой принуждена европейцами к открытию для торговли и колонизации. Проиграв три войны Великобритании, Бирма в 1885 г. превращается в английскую колонию.

Первая англо-бирманская война в 1824 г. началась с нападения бирманской армии на индийских раджей, бывших под британским протекторатом. В ходе Второй англо-бирманской войны (1852-53 гг.) англичане, возмущённые арестами британских торговцев в Бирме (было ли это спровоцировано незаконными действиями англичан или вызвано глупостью бирманских чиновников – вопрос до сих пор нерешённый), Британия захватила и аннексировала всю Нижнюю (Южную) Бирму, отрезав королевство от моря. Король Миндон, пришедший к власти после поражения в войне и потери Нижней Бирмы, энергично пытался модернизировать страну: в средневековом государстве были построены пороховой и ружейный заводы, проложена первая телеграфная линия и появилась первая газета. Модернизация, однако, упёрлась в противодействие консервативно настроенного буддийского монашества, феодалов и чиновников (во всех традиционных, отсталых странах модернизация сталкивалась с отчаянным сопротивлением – в Японии, Китае, Эфиопии, на Мадагаскаре). В отрезанной от моря, лишившейся основных рисовых полей Бирме началась анархия: горные племена (шаны, нага, качины и кая) вышли из повиновения; процветали разбои. Несчастный Миндон умер, оставив страну в тяжелейшем состоянии; к тому же он так и не признал переход Нижней Бирмы под английское владычество, что порождало напряжённость в отношениях двух стран и подталкивало англичан к мыслям о полном подчинении всей страны.

Король Миндон. Иллюстрация из Википедии

Под английской властью Нижняя Бирма начала бурно развиваться: приток английского капитала вкупе с организацией эффективного управления, административной, финансовой, налоговой, полицейской, судебной систем привели к быстрому превращению Нижней Бирмы в важного мирового поставщика риса. Даже при том, что большая часть доходов получали британские колонизаторы и их индийские контрагенты, уровень жизни бирманских крестьян повысился. Из независимой Верхней Бирмы начался массовый исход населения в зону британского контроля, что соответствующим образом влияло на отношение бирманцев к англичанам.

Смерть короля Миндона и восшествие на престол его сына Тибо Мина стало для Бирмы катастрофой. Первым делом новый монарх устроил небывалую резню принцев и других членов собственного рода. Уцелевшие скрывались в горных местностях, окружённые соратниками: их отряды оказывали вооружённое сопротивление родственнику-извергу, усугубляя хаос и анархию. Некоторые уцелевшие принцы бежали к англичанам – и, конечно, были теми приняты. Король постоянно провоцировал англичан – и те не оставались в долгу, считая, что Бирма, так и не признавшая южную часть страны английской колонией, должна быть завоёвана.

Тибо Мин. Фото: 1880 г.

В 1884 г. бирманская трагедия вступила в финальную стадию. На севере восстал народ шанов, и Китай – кстати, исторически считавший Бирму своим вассалом - ввёл войска в Шанскую область. Обезумевший король решил задобрить духов, принеся в жертву 100 мужчин, 100 женщин, 100 мальчиков, 100 девочек, 100 солдат и… 100 иностранцев. Так как Тибо имел глупость объявить о ритуальном жертвоприношении во всеуслышание, в столице страны Мандалае началась паника: горожане побежали в горы, но больше - в английские владения. Британия, отбросив дипломатию, приказала королю отменить зверский указ; он согласился, но было поздно: часть приговорённых уже замуровали заживо. Английские войска двинулись на Мандалай, и на сей раз бирманская армия не стала сопротивляться: в единственном бою потери англичан составили… четыре человека убитыми. 28 ноября 1885 г. население бирманской столицы с ликованием приветствовало колониальные войска. Король сдался и отправился в вечную ссылку в Британскую Индию, а вся Бирма была аннексирована Англией. При этом Бирма не стала отдельной колонией Великобритании, а была – для вящей простоты управления – включена в состав Британской Индии, став своеобразной «колонией колонии».

Мандалай сегодня

Особенности колониального завоевания Бирмы англичанами имели огромное моральное значение для бирманского самосознания. Да, бирманцы, были унижены тем, что их древняя независимая империя превратилась в колонию чуждой Англии, они не любили англичан, чурались их, не доверяли им. Но массовой ненависти к колонизаторам у бирманцев не было: за что ненавидеть тех, кто уничтожил империю, которая деградировала безо всяких колонизаторов, и избавил их от короля-психопата? И стоит ли ненавидеть тех, кто навёл порядок, даёт зарабатывать и лучше жить? После покорения Бирмы англичанами в новой колонии на протяжении нескольких лет продолжалось антианглийское вооружённое сопротивление. Однако постепенно оно затихло: свою роль сыграли жестокие меры подавления, но в большой степени - нежелание бирманцев воевать. Сопротивление возглавляли представители старой элиты, а она дискредитировала себя до такой степени, что англичане казались бирманцам во всяком случае не худшими правителями.

Английская колонизация Бирмы коренным образом отличается от завоевания, например, Судана, где население, фанатизированное исламскими экстремистами, оказало британским войскам ожесточённое сопротивление, приведшее к ужасной трагедии: примерно ¾ суданцев погибло или умерло от последствий войны (голод и болезни), а после завоевания суданцы сохраняли ненависть к англичанам вплоть до их ухода из страны. В Бирме же ничего подобного не было.

Англичане сформировали систему административного управления и местного самоуправления, создали полицию и суды, системы образования и здравоохранения, налоговую службу и прочие атрибуты современного государства. В 1915 г. в Бирме было уже больше 5000 современных школ, а в 1920 г. на основе Рангунского колледжа открылся первый университет.

Бирманская экономика при английском владычестве претерпела колоссальную трансформацию. Страна превратилась в крупнейшего мирового экспортёра риса; быстро осваивались новые земли, развивалась лесопереработка, прокладывались шоссейные и железные дороги, развернулось современное строительство. К 1916 г. в стране работало 424 современных предприятия, в основном рисоочистительных. Большую роль в развитии бирманской экономики сыграла добыча нефти: в начале ХХ века Бирма превратилась в одну из основных стран-нефтеэкспортёров. Безусловно, огромную выгоду от развития колониальной экономики Бирмы получали британцы, а также индийцы, сотнями тысяч прибывавшие в страну и занимавшиеся там коммерцией. Нашли применение своим способностям и китайцы, которые постоянно прибывали в страну.

Бирманские рисовые поля

Однако следует отметить, что колониальное правление дало импульс и для роста уровня жизни собственно бирманцев. В течение всего колониального периода доходы бирманских крестьян пусть медленно, но росли. В колониальном обществе появлялись и множились новые социальные группы – промышленные рабочие и интеллигенция, предприниматели и чиновники-бирманцы.

Тут следует кратко высказаться о европейской колониальной политике XIX века в странах Восточной и Юго-Восточной Азии в целом. Бирма, Вьетнам, Лаос и Камбоджа были превращены Англией и Францией в колонии; Китай, Япония, Сиам (Таиланд) и Корея – в зависимые государства (полуколонии). Европейцы и американцы военной силой заставляли эти страны открываться для свободной торговли. Без сомненья, они стремились получать выгоды от этого, и доходы «белых» и вправду были огромными. Однако колонизаторы стремились не только к обогащению: они искренне верили в своё предназначение открыть странам Востока дорогу к развитию, справедливости (как они сами её понимали) и свободе. Удалось ли европейцам достигнуть этих идеалов? Однозначно судить трудно. Но давайте посмотрим: Японию силой открыл для свободной торговли американский адмирал Перри в 1854 г. В результате социально-экономическое развитие страны, находившейся в статичной ситуации практически всю её полуторатысячелетнюю историю, получило мощное ускорение. После периода внутренних потрясений («Реставрация Мэйдзи») Япония начала развиваться такими темпами, которых не знала мировая история, пожалуй, нигде и никогда. В начале ХХ века Япония, ещё полстолетия раньше бывшая отсталой, средневековой страной превратилась в современную мировую державу. Китай, «открытый» для европейского проникновения «Опиумными войнами» 1840-60 гг., в результате вступил в столетний период гражданских войн и колоссальных социальных потрясений. Европейское проникновение привело к слому архаичной имперской системы, существовавшей без особенных изменений в течение тысячелетий. Такую же трансформацию, правда, куда менее болезненную, пережил и Таиланд; то же, хотя и в другой форме, произошло и в странах, лишившихся независимости и ставших колониями – Бирме, Малайзии, Индонезии и Вьетнаме. Европейское проникновение принесло метрополиям огромное богатство, а колониям и полуколониям – мощный импульс к развитию, который через тяжелейшие десятилетия трансформировал их (исключая Бирму) в современные, относительно развитые государства. Поэтому европейская колонизация – очень сложное, неоднозначное историческое явление, имевшее в Восточной и Юго-Восточной Азии свои особенности. Не погрешив против истины, неправильно мазать её сплошной чёрной краской: при всех издержках, жестокостях и несправедливостях колониальной политики Запада, она в конце концов открыла многим её народам (Японии, Китаю, Южной Корее, Тайваню, Сингапуру, в меньшей степени – и всем остальным) путь к развитию и благополучию. Следует отметить, что, исключая Японию, до начала Второй Мировой войны быстрее всего развивалась именно Бирма. И эта же страна во второй половине ХХ века трагическим образом превратилась в саму нищую и отсталую страну региона – в настоящего мирового изгоя. К этому печальному финалу её привела череда разнообразных событий, в огромной степени вызванных внешними факторами.

Британская Бирма

Британская Бирма, существовавшая с 1885 по 1946 (фактически – по 1942-й) гг., была, как и остальные английские колонии, «многослойным» сообществом. Англичане составляли класс управляющих, английские компании были основными эксплуататорами богатств страны – риса, тиковой древесины, нефти, драгоценных камней, транспортных артерий. Они же владели крупнейшими предприятиями банками, руководили армейскими и полицейскими подразделениями. Пришедшие с англичанами индийцы составляли костяк среднего британского чиновничества, клерков английских компаний, большую часть личного состава колониальных войск; они же владели множеством средних и мелких предприятий, были мелкими землевладельцами и арендаторами, но многие – и простыми рабочими и крестьянами (в Рангуне к 1930 г. индийцев проживало больше, чем бирманцев). Собственно бирманцы в первые десятилетия колониального господства Англии составляли крестьянство и низшее (в основном сельское) чиновничество, а также рядовой состав полицейских сил. Однако примерно к 1920-м гг., по мере развития образования и приобретения бирманцами навыков работы в бизнесе, появляются предприниматели и средние, а затем и крупные чиновники из их числа.

По мере социально-экономического развития Бирмы, бирманцы постепенно отошли от шока, вызванного крушением их независимого государства, и встроились в колониальную систему. Подчинённое положение, причём не только по отношению к англичанам, но и индийцам, порождало вполне понятное и растущее недовольство. Повышение культурного и образовательного уровня бирманцев естественным образом вызвало интерес к экономическим и военным успехам Японии, которая воспринималась как родственная в расовом, культурном и религиозном отношении страна. Японофилия в то время охватывала всю Восточную и Юго-Восточную Азию, в том числе мусульманские Малайю и Индонезию (Нидерландскую Индию) и христианские Филиппины, но самой сильной, разумеется, она была в буддийских Бирме и Сиаме (Таиланде).

После Первой Мировой войны отношение к колониальной системе в мире и в Великобритании начало меняться – Версальская конференция заявила на весь мир о равенстве народов и праве наций на самоопределение; то же декларировал и Советский Союз. Население колоний стало восприниматься в качестве таких же людей, что и жители метрополий, обладающее теми же естественными правами. Стало трудно оправдывать само существование такой системы, а объяснять её эгоистическими потребностями народов-колонизаторов – невозможно. Практически после 1918 г. начался, поначалу очень медленный, процесс деколонизации: в 1919 г. полной независимости от Англии после короткой войны добился Афганистан (показательно, что в войне англичане разбили афганцев, однако признали независимость их страны). В том же году партизанская война против английского господства началась в Ирландии, и в 1921 г. она завершилась признанием независимости большей части Зелёного острова (он стал английским доминионом). В 1919 г. в Конгрессе США впервые начались дебаты о предоставлении независимости Филиппинам.

В таких условиях британские власти были вынуждены, с одной стороны, демонстрировать благотворное влияние колониального владычества на колонии, а с другой – предоставлять народам колоний всё больше прав. В 1919 г. Законодательное собрание Бирмы стало частично выборным (не выбираемые депутаты назначалась губернатором). Оно, по сути, превратилось в парламент с ограниченными полномочиями.

По мере роста национального самосознания бирманцев они всё острее реагировали не несправедливости британского правления. Таковые были налицо: налоги росли, а крестьянские земли всё чаще переходили в руки индийских ростовщиков. Мировой экономический кризис 1929-33 гг. особенно болезненно ударил по слаборазвитым странам и колониям: уровень жизни бирманцев, в первую очередь крестьян, резко упал из-за падения мировых цен на рис.

В 1930 г. в Бирме произошло единственное значительное восстание за всё время британского колониального господства. Его возглавил буддийский монах Сая Сан, апеллировавший к бедным крестьянам, измученным налогами, поднимая их против сельских старост и индийских ростовщиков. Почти безоружные крестьяне, объединённые в «Армию галонов» (галон – мифическая птица, убившая в поединке дракона Нага), вели партизанскую борьбу против местной полиции и пытались противостоять регулярным англо-индийским войскам. Сая Сан объявил себя новым королём Бирмы: восстание под его руководством носило реакционный характер, его участники пытались восстановить традиционную феодальную монархию. Восстание «галонов» было аналогом реакционных восстаний в других странах традиционной культуры, направленных против модернизации и европеизации – восстаний самураев в Японии в 1868-м, «меналамба» на Мадагаскаре в 1895-1902 гг., «ихэтуаней» в Китае в 1898-1901 гг., «староэфиопов» в 1910-20-е гг. и др.).

Сая Сан на бирманской банкноте в 90 кьят 1987 г.

В Бирме к 1930-м гг. модернизация пустила глубокие корни и втянула в новые сферы деятельности значительную часть населения. И это устраивало большинство бирманцев. Поэтому не только горожане, но и большинство крестьян не поддержали восстание, и в 1931 г. оно было подавлено. Сая Сан и сотни его соратников попали в плен и были казнены.

Однако бирманцы, не приняв участия в восстании «Армии галонов», после её разгрома превратили повстанцев в мучеников национальной идеи, а Сая Сана – в национального героя. Впрочем, такое нередко бывает в разных странах. Адвокатом Сая Сана был адвокат Ба Мо, на долгие годы превратившийся в национального лидера №1. В 1934 г. Ба Мо впервые стал министром, назначенным Законодательным собранием, а в 1937 г. – первым премьер-министром – бирманцем.

Ба Мо. Фото: 1937 г.

Во время восстания в Бирме произошло не замеченное современниками событие, ставшее впоследствии решающим в истории страны: группа молодых бирманцев, в основном студентов Рангунского университета, основала организацию «Добама асиайон» («Добама» - жаргонное слово, обозначающее «наша», «своя», «асиайон» - искажённое английское association). Члены группы, представлявшей собой нечто среднее между молодёжным клубом и типично восточным тайным обществом, называли себя «такинами», т.е. «господами»; имелось в виду – господами на бирманской земле.

После восстания «галонов» англичане продолжили реформирование управления Бирмой. В 1935 г. Бирма стала отдельной колонией, в ней создается двухпалатный парламент, нижняя палата которого избиралась населением, а верхняя наполовину избиралась нижней палатой, а наполовину назначалась губернатором. Совет министров утверждался губернатором, но формально был ответствен перед парламентом. (И.В.Можейко, А.Н.Узянов «История Бирмы (Краткий очерк)», Академия наук СССР, Институт востоковедения. Изд-во «Наука», Москва 1973, https://webshus.ru/4389).

Во второй половине 1930-х гг. обстановка в Бирме была относительно спокойной. В стране появилась партийная система. Основных партий было три: «Добама», во главе которой встал молодой выпускник университета Аун Сан; партия «Синьета» («Пролетариат») во главе с адвокатом и многолетним премьер-министром Ба Мо; партия «Мьочит» («Патриот») во главе с У Со, объявившим себя «галоном» и наследником Сая Сана: он выступал с шовинистических позиций и опирался на наиболее консервативную часть буддийского монашества. В 1938 г. У Со организовал кровавые погромы индийцев, подавленные полицией и армией, большинство личного состава которых состояло из индийцев.

Хотя выступления тех лет не представляли угрозы для британского владычества, в общественном сознании бирманцев появились новые тенденции. Главной из них стала ориентация на Японию, развернувшую в те годы активную пропаганду среди народов Восточной и Юго-Восточной Азии: это была пропаганда своего рода «истории успеха» азиатской и буддийской страны, превратившейся в великую державу. Связи с Токио установили все три политические тенденции предвоенной Бирмы – отправленный в отставку с поста премьер-министра Ба Мо, лидер националистов У Со, и такины, набиравшие всё больший политический вес.

Такины: путь к власти

В конце 1930-х гг. «Добама асиайон» превратилась в уникальную организацию, выступавшую сразу в нескольких ипостасях. Её члены в 1939 г. создали Коммунистическую партию, а в 1940 г. – Народно революционную партию с социал-демократической программой (о ней известно крайне мало); в их состав вошли преимущественно одни и те же люди, причём они же сохраняли и членство в «Добама». В конце 1930-х гг. «Добама» объединила большинство рабочих профсоюзов и крестьянских союзов, превратившись в ведущую политическую силу Бирмы.

Следует учитывать, что новая в те годы элита Бирмы – люди, получившие образование в английских школах и вузах – была малочисленна, а старая, буддийская, практически сошла со сцены. Бирманская элита оставалась малообразованной и слабо знакомой с мировой политикой и вообще с тем, что происходило за пределами Бирмы. Возможно, поэтому «Добама» старалась закрепиться в первую очередь как современная партия, апеллируя одновременно к разным «прогрессивным» идейным течениям – либерализму, социал-демократии, коммунизму и национализму. Для бирманцев конца 1930-х гг. они не были несовместимыми, а представлялись чем-то единым, только выступающим под разными названиями, что бирманцы объясняли их сиюминутными политическими потребностями. Однозначно отвергались почти всеми бирманскими политиками того времени фашизм и нацизм (исключением был политически всеядный У Со), осуждавшиеся за расистские взгляды. При этом милитаристская Япония в сознании бирманцев никак не ассоциировалась с фашизмом и не считалась расистской, поскольку японцы в своей пропаганде на страны Азии не акцентировали внимания на расовом и национальном превосходстве.

В октябре 1939 г., через месяц после начала Второй Мировой войны, бирманские политики, прежде всего «Добама» и «Синьета», совместно с более мелкими группами сформировали Блок свободы Бирмы, потребовавший признания права страны на независимость как основу для дальнейшего пребывания в составе Британской Империи. В этом случае бирманцы соглашались поддержать военные усилия Англии в борьбе с фашизмом и отложить рассмотрение вопроса о независимости на послевоенные время.

Ответ Лондона был жёстким и политически близоруким: Блок свободы Бирмы был распущен, национальные организации запрещены, а их лидеры, не успевшие скрыться в подполье – арестованы. Премьер-министром англичане назначили фашизоидного политика, беспринципного авантюриста У Со, отказавшегося ради высокого поста от антианглийской риторики. В то же время Япония, уже имевшая кое-какие связи с бирманцами, обещала в случае войны с Англией предоставить Бирме независимость. Переход бирманского национального движения на сторону Японии стал неотвратимым, хотя бирманские лидеры испытывали по этому поводу тяжёлые сомнения. Ушедший в подполье Аун Сан (одновременно вождь такинов, Коммунистической и Народно-революционной партий), скрывшийся в подполье, в 1940 г. пробрался в Китай, чтобы наладить контакты с Гоминьданом и коммунистами, однако не сумел этого сделать – скорее всего, помешал языковый барьер, отсутствие связей и вообще хаос интервенции и гражданской войны. Аун Сан оказался в Гонконге, где японская разведка убедила его начать сотрудничество такинов с Японией. Вернувшись в Бирму, ему удалось убедить соратников в перспективности тактического союза с Японией ради независимости Бирмы. Категорически против высказались лишь двое видных такинов – убеждённых коммунистов: родственник Аун Сана Тан Тун и Такин Со. В феврале 1941 г. Аун Сан с группой в составе 30 такинов отправился в Японию, где от лица бирманского национального движения заключил с Японией официальный союз о совместной борьбе против британского колониализма, за независимость Бирмы. «30 товарищей», как их потом называли на Родине, прошли в Японии военную подготовку.

Аун Сан. Фото: 1940-е гг.

В декабре 1941 г. Япония напала на британские владения в Азии. Англичане были не в состоянии оборонять Бирму – как в силу малочисленности войск, так и из-за нелояльности бирманского населения. Колониальная армия в Бирме, помимо устаревшего вооружения и слабой подготовки личного состава, была этнически чужда бирманцам: её офицерский состав был английским, а рядовой комплектовался из индийцев и горных бирманских племён – чинов, качинов, нага, но больше всего - каренов. Этот воинственный народ в XIX веке частично принял христианство и выступал на стороне Британии ещё во время Англо-бирманских войн 1824-85 гг. Не имея сил для отражения японского наступления, англичане призвали на помощь китайские войска Чан Кайши; появление в Бирме голодных, оборванных, кое-как вооружённых и необученных китайских солдат привело к их ожесточённым конфликтам с бирманцами, сопротивлявшимся грабежам и насилиям со стороны гоминьдановцев.

Вместе с японскими войсками в Бирму вошла сформированная такинами Армия независимости Бирмы, состоявшая из 3-4 тысяч бирманских добровольцев, навербованных в Сиаме (Таиланде) и кое-как вооружённых японцами. Её роль в захвате Бирме японцами была незначительной; японцы не доверяли бирманцам и намеревались использовать их для привлечения симпатий населения, а также для формирования марионеточных структур в оккупированной стране. В мае 1941 г. англо-китайские войска в Бирме были окончательно разгромлены и отошли на территорию Индии (китайцы отступили в китайскую пограничную провинцию Юньнань).

Бирманская операция японской армии оказалась на удивление (для самих японцев) лёгкой – помощь бирманской АНБ не понадобилась. И Япония отступилась от обещаний посодействовать в провозглашении независимости Бирмы: бирманцам было заявлено, что до окончания войны страна будет оккупирована Японией и говорить о независимости преждевременно. Японцы создали оккупационную администрацию со всеми соответствующими «прелестями»: необеспеченными оккупационными деньгами, конфискацией и вывозом в Японию всего промышленного оборудования, отъёмом риса у крестьян и мобилизацией населения на принудительные работы (в тяжелейших условиях). Бирманцы столкнулись с крайней грубостью, высокомерием и жестокостью японцев, с грабежами, избиениями и насилиями над женщинами. Миллионное индийское население в основном бежало в Индию, десятки тысяч китайцев ушли в Китай. Плюсами японской оккупации для бирманских крестьян стало только бегство индийских землевладельцев, арендаторов и ростовщиков: крестьяне не только захватили земли индийцев, но и получили возможность не платить долги.

Города Бирмы в ходе военной кампании были разрушены. Вместо японских Бирму начали интенсивно бомбить английские самолёты; на бирмано-индийской границе японские войска вели ожесточённые бои с англичанами, на границе с Китаем – с китайской армией. Солдаты горных племён, поддерживавших Англию, особенно из числа каренов, скрылись в своих селениях, прихватив с собой оружие; горная Бирма не контролировалась японцами. Зато горцы, наладив контакты с английским командованием в Индии, развернули партизанскую войну. Это, в частности, привело к вооружённому конфликту каренов с АНБ: бирманская квази-армия, пополнившаяся уголовниками и авантюристами, попыталась взять под контроль каренские земли, но была отбита. После этого японцы разоружили и распустили АНБ, создав вместо неё Армию обороны Бирмы (АОБ) – трёхтысячное ополчение, предназначенное для исполнения полицейских функций.

В политическом плане ситуация в оккупированной японцами Бирме была уникальной: почти все политические силы сотрудничали с японцами – и все (с марта 1942 г.) вели переговоры с англичанами и готовились восстать против Японии. Правые группы (сторонники У Со – премьера Британской Бирмы, ухитрившегося вступить в переговоры с японцами, находясь в Лиссабоне и оказавшегося до конца войны в английской тюрьме) практически распались; в АОБ и местных администрациях полностью заправляли такины. При этом такины-коммунисты отказались сотрудничать с японцами и создали партизанские отряды, которые, впрочем, не столько воевали с японцами, сколько боролись с бандитами, поддерживали порядок и накапливали оружие. Вожаком партизан стал бежавший из британской тюрьмы в хаосе японского наступления коммунист Такин Со, хотя связей с большинством партизанских отрядов он не имел, и они ему не подчинялись. Партизаны поддерживали тесные отношения с прояпонской АОБ через такина-коммуниста Тан Туна.

В 1943 г. японцы наконец поняли, что оккупированные ими страны, в том числе Бирма, восстанут против них, если им хотя бы формально не предоставят независимость (так же Гитлер предоставлял призрачную «независимость» некоторым захваченным странам или их частям – например, Словакии, Хорватии и Греции).

«1 августа 1943 г. было создано первое правительство «независимой» Бирмы. Помимо соратников Ба Мо из партии «Синьета» и правых политиков в правительство вошли и бывшие такины. Аун Сан занял пост министра обороны, Такин Мья стал заместителем премьер-министра, Такин Тан Тун – министром сельского хозяйства, Такин Ну получил практически ничего не значащий портфель министра иностранных дел. Не получив в правительстве большинства, такины тем не менее заняли ряд ключевых постов.

Весьма важным следствием превращения Бирмы в формально независимое государство было преобразование армии с увеличением ее численности и улучшением вооружения.

Несмотря на то, что независимость Бирмы была оговорена рядом условий, полностью привязывавших ее к державам оси, психологическое значение этого факта было также значительным. Причем с результатами этого пришлось столкнуться не самим японцам, а вернувшимся после войны англичанам. Какой бы куцей ни была независимость 1943 г., получена она была помимо желания Великобритании, и о возвращении к старым методам и разговорам о предоставлении ее вновь в отдаленном будущем уже не могло быть и речи.

В новом правительстве Ба Мо старался обеспечить себе единоличную власть. В эти годы проявилось его тщеславие и как следствие этого – политическая слепота. Приняв титул «верховного правителя» («адипади»), Ба Мо, потеряв всякую связь с реальностью, пытался возродить обычаи старой, доколониальной Бирмы.

Вся страна представлялась Ба Мо громадным военным лагерем, расположенным пирамидой, на вершине которой находится «верховный вождь». Все население страны было поделено на «армии». Ближе к вершине находилась «армия руководства», далее шла «армия крови» – бирманские вооруженные силы, «гражданская армия» – чиновники, «трудовая армия». Организованы в отряды были и женщины, и монахи, и учащиеся.

Понимая, что своим назначением он обязан оккупантам, Ба Мо не шел с ними на открытые конфликты: когда требовалось подписать указ о создании новых рабочих лагерей или о вывозе из страны имущества, «верховный правитель» был готов выполнить любое или почти любое требование японцев. Со своей стороны, японцы считали Ба Мо «сильной личностью», а созданную им государственную структуру Бирмы – весьма удобной для управления страной.

Сложившаяся при Ба Мо обстановка до определенной степени устраивала и антияпонские силы, внешне сотрудничавшие с «верховным правителем». Используя слабости Ба Мо, они проводили свою политику, играли на национализме Ба Мо, укрепляли свои позиции в правительстве и армии. Ба Мо сотрудничал с японцами и в то же время не выступал открыто против Аун Сана и его сторонников.

Зная, что его министры руководят движением сопротивления, Ба Мо, однако, никаких мер против них не предпринимал и продолжал тешить себя надеждой, что является не марионеткой японской оккупационной армии, а действительным вождем страны, которому удастся удержаться даже в случае победы союзников» (И.В.Можейко, А.Н.Узянов «История Бирмы (Краткий очерк)», Академия наук СССР, Институт востоковедения. Изд-во «Наука», Москва 1973, https://webshus.ru/4389.).

Следует помнить, что занявший пост министра в прояпонском правительстве Бирмы Тан Тун был… официальным лидером компартии! В 1943-44 г. практически вся политическая верхушка Бирмы одновременно составляла коллаборационистскую администрацию – и состояла в антияпонском Сопротивлении. Эта уникальная ситуация стала возможной в результате полного доминирования на бирманской политической сцене движения «Добама», которое превратилось в единый национальный фронт, аккумулировав все правые, левые, либеральные, марксистские и социал-демократические тенденции. Впрочем, бирманские лидеры и в годы войны мало интересовались идеологией и плохо разбирались в теориях.

Такины, прекрасно сознавая, что подаренная японцами «независимость» призрачна, и учитывая, что англичане, явно одерживавшие победу во Второй Мировой войне, о будущем статусе Бирме говорить не намерены, сделали упор на армию, благо их лидер Аун Сан был министром обороны. Договорившись с партизанами - своими однопартийцами, бирманская армия начала готовить антияпонское восстание. С англичанами такины договорились о совместных действиях, отложив вопрос о независимости на послевоенное время, при этом не прерывая сотрудничества с японцами.

27 марта 1944 г. такины с примкнувшими в ним остатками мелких партий, буддийскими монахами, подпольными профсоюзами и крестьянскими союзами, втайне от японцев создали Антифашистскую лигу народной свободы (АЛНС), ставшую общенациональным фронтом борьбы за независимость. Её лидером стал 29-летний командующий армией Аун Сан, ставший общепризнанным национальным лидером; генеральным секретарём – руководитель компартии Тан Тун. Бирманская армия и партизаны к концу 1944 г. вместе уже насчитывали около 50 тысяч бойцов; несмотря на недостаток оружия и слабую подготовку, это была немалая сила. Премьер-министр Ба Мо в АЛНС не вошёл, но он знал о его деятельности и не раскрывал этого японцам.

В марте 1945 г. англичане, поддержанные партизанами и верными Британии горцами, начали быстрое продвижение вглубь Бирмы. Японская армия, отрезанная от Японии флотом союзников, не получавшая пополнения и испытывавшая острый недостаток оружия, техники и боеприпасов, откатывалась к Рангуну. Генерал Аун Сан предложил японскому командованию отправить бирманскую армию на фронт, и те, оказавшись в безвыходной ситуации, согласились. 17 марта 1945 г. бирманские части, пройдя парадом по улицам Рангуна, отправились на фронт, а члены АЛНС организованно ушли в подполье. Бирманцы ударили в тыл японским войскам, открыв фронт англичанам. Японская армия была рассечена; отдельные её части, яростно огрызаясь, пробирались через горы в Таиланд. Туда же бежал премьер Ба Мо, где скрылся в буддийском монастыре, притворившись глухонемым (в 1946 г. его арестовали американцы, и вернуться в политику он так и не сумел). 1 мая бирманская армия во главе с полковником Не Вином вошла в оставленный оккупантами Рангун. Англичане об этом узнали не сразу, и продолжали совершать разведывательные полёты над бирманской столицей. Чтобы избежать «дружественного огня», бирманские солдаты (явно с помощью освобождённых ими английских военнопленных) выложили огромными буквами обращение к британским союзникам: «Выньте палец из задницы. Япошки уже ушли»…

***

После разгрома японцев в Бирме сложилась ситуация двоевластия. Английская администрация вернулась, но бирманцы, опираясь на созданные в годы оккупации административные и общественные структуры, создали свою власть. АЛНС превратилась в правящий национальный фронт: она опиралась на массовые организации – Всебирманскую крестьянскую организацию, Конгресс профсоюзов, Молодёжную лигу, Женскую лигу, и Народную добровольческую организацию (НДО) – национальную милицию, созданную на основе распущенной армии (её пришлось распустить как из-за недостатка оружия и плохого обучения, так и не желая вступать в вооружённый конфликт с англичанами). Костяк партии составляли Коммунистическая и Социалистическая (бывшая Народно-революционная) партии; остатки партий «Синьета» и «Мьочит» также входили в Лигу, но не играли никакой роли. От провозглашённой при поддержке японцев независимость АЛНС отказываться не собиралась и требовала от Лондона её признать. Попытки британцев превратить Бирму в колонию с большей, чем до войны, степенью автономии наталкивались на жёсткое противодействие бирманцев. Лейбористы, пришедшие в конце Второй Мировой войны к власти в Великобритании, не собирались удерживать силой те колонии, которые активно выступали за независимость (в первую очередь Индию и Бирму).

В результате, посредством взаимных уступок, Бирма договорилась с Лондоном о предоставлении независимости. 24 сентября Учредительное собрание приняло конституцию Бирманского Союза – федеративной республики, объединившей собственно Бирму, три автономные государства - Шанское, Качинское и Каренни - и Чинского особого округа (в 1954 г. было создано Каренское автономное государство, а Каренни переименовывалось в Кая). В Бирме конституционно закреплялась парламентская форма правления, устанавливались демократические свободы. Государство становилось верховным собственником земли (частное землевладение при этом сохранялось). Частная собственность сохранялась, но запрещались картели и синдикаты, а контрольный пакет акций рудников и нефтепромыслов должен был принадлежать государству.

17 октября 1947 г. в Лондоне был подписан англо-бирманский договор, в соответствии с которым Англия признала Бирму «полностью независимым суверенным государством». Бирма сохраняла за Англией право пользоваться морскими портами, закрепляла статус британских военных советников в бирманской армии, обязывалась платить по долгам колониального правительства и выплачивать пенсии британским чиновникам.

4 января 1948 г. в Рангуне была торжественно провозглашена независимость Бирмы. Такины (АЛНС) одержали победу колоссального исторического значения: они добились независимости своей страны, сумев сохранить дружественные отношения с бывшей метрополией – и всё это бескровно.

Но кровь всё-таки пролилась: 19 июля боевики, нанятые авантюристом У Со, проникли в зал, где заседало руководство АЛНС, и расстреляли Аун Сана и ещё шестерых видных такинов. Гибель признанного лидера бирманцев стала тяжёлым ударом по АЛНС, но изменить уже ничего не смогла: У Со, да и все остальные оппозиционеры не имели в стране никакого влияния.

Коммунисты против социалистов

В независимой Бирме сложилась парадоксальная политическая ситуация: при демократической конституции (и при искренней приверженности демократии большинства национального руководства) в правящей АЛНС полностью доминировали марксисты – Социалистическая и Коммунистическая партии. Беспартийным был только глава Лиги и государства У Ну (Такин Ну), хотя и он, истый буддист, неоднократно апеллировал к марксизму, высказываясь за «диктатуру пролетариата» и употребляя другие коммунистические штампы. Отчасти дело было в том, что в Бирме отсутствовала крупная буржуазия и помещики (они были в основном англичанами, индийцами и китайцами, и покинули страну ещё в 1942 г.). Кроме того, термин «социализм» был чрезвычайно популярным в мире, хотя все понимали его по-разному. Преимущественно – и не только в Бирме – под этим термином имели в виду равенство граждан и сильную социальную политику государства. Героический ореол СССР, победившего нацизм и успешно пропагандировавшего свои (в основном мнимые) успехи в социально-экономическом развитии, переплетался в сознании бирманцев с борьбой китайских коммунистов с японскими агрессорами и с китайскими реакционерами.

Бирманские коммунисты отличались от социалистов прежде всего бóльшим вниманием к событиям во внешнем мире, особенно в СССР и Китае, а также большим знанием «классиков» марксизма и статей Сталина и Мао Цзэдуна. Они обрели собственную политическую базу в лице беднейшего крестьянства, восприимчивого к уравнительным лозунгам. Социалисты же апеллировали ко всему бирманскому народу, делая ставку в первую очередь на образованные слои и средний класс.

Отношения между социалистами и коммунистами начали накаляться ещё в 1945 г., в ходе борьбы за деколонизацию. Коммунисты требовали более жёсткой и радикальной линии в отношении англичан. При этом они сами не были едины: группа Такина Со, бывшего партизанского вожака, возмущённого тем, что на посту генерального секретаря партии его заменили на Тан Туна, отделилась от компартии и вышла из АЛНС. В феврале 1946 г. она образовала самостоятельную компартию «красного флага», намекая на то, что оставшаяся в составе Лиги компартия – партия «белого флага», т.е. капитулянтская. Прозвища закрепились, и с этого времени обе компартии так и стали называть – партии Красного и Белого флага. Партия Красного флага обвинила «белых» в «браудеризме» и соглашательстве с британским империализмом («Браудеризмом» в конце 1940-х гг. коммунисты называли курс, взятый генеральным секретарём компартии США Эрла Браудера. В 1944 г. он выдвинул за идею мирного сосуществования капитализма и коммунизма. Браудер предлагал распустить компартию, которая, по его мнению, становилась излишней. Позиция Браудера получила название «браудеризм», которую клеймили коммунисты во всём мире).

Коммунисты Белого флага оставались в Лиге, но категорически осуждали договорённости с Лондоном, а Тан Тун отказался от поста генерального секретаря Лиги. Это стало последней каплей: 10 октября исполком Лиги исключил коммунистов из своего состава.

После этого в Бирме по факту сложилась двухпартийная система: АЛНС-соцпартия и оппозиционная компартия Белого флага. Аун Сан, понимая, что противостояние социалистов и коммунистов может привести к трагедии, прилагал усилия для преодоления раскола, тем более, что идеологические разногласия для него были маловажными. Перед самым убийством Аун Сан вёл переговоры с Тан Туном о возвращении компартии в АЛНС, но гибель главного вождя бирманцев поставила крест на этих планах.

На удивление мирный и спокойный переход Бирмы к независимости не отменял того, что ситуация в стране была чрезвычайно напряжённой. Экономика лежала в руинах, государственное управление было в полном хаосе, обнищавшее население не имело работы, крестьяне – современных орудий труда; плохо работала финансовая система. Национальные меньшинства сохраняли полунезависимое положение, а самое многочисленное и отлично вооружённое меньшинство – карены – мечтали о независимости (или английском протекторате).

В этих условиях малочисленные коммунисты Красного флага (несколько десятков боевиков и несколько сотен сторонников), к тому же без внешних связей, сумели дестабилизировать ситуацию. «Красные» призывали крестьян к неуплате налогов и восстанию, и летом 1946 г. британский губернатор Бирмы Генри Найт запретил партию и связанные с ней крестьянские союзы. В июле 1946 г. Такин Со, опираясь на бывших партизан, начал повстанческую войну – формально против «британского империализма», фактически – против правительства АЛНС. Обладая незначительными силами, «красные» сумели заключить союз с группой этнических повстанцев Аракана, возглавляемых неким У Сейндом, и на долгие годы Аракан превратился в очаг нестабильности.

Видя, что компартия Белого флага вот-вот начнёт восстание и, вероятно, считая, что проблема – в личных амбициях Тан Туна и его соратников, АЛНС предложила коммунистам объединиться в «Марксистскую лигу» и войти в правительство, но встретила отказ. Пытаясь найти новую идеологическую опору, премьер У Ну объявил буддизм государственной религией (он заявил, что «Будда мудрее Маркса»), но за ним лично не было никакой политической силы: в АЛНС и правительстве полностью доминировали социалисты. Демонстративные реверансы премьера в сторону буддизма не вызвали понимания у населения, поглощённого проблемами выживания.

27 марта 1948 г. коммунисты Белого флага также начали восстание. Примечательно, что к тому времени у них всё было готово к войне: созданы партизанские базы и склады оружия, и они ушли в леса и в подполье по одному сигналу – значит, уже были явки и пароли, существовали поддельные документы. Тут вызывает интерес наличие внешнего фактора: какова была роль Сталина, Мао Цзэдуна или Коминформа (Информационного бюро коммунистических и рабочих партий)? На этот вопрос вряд ли удастся когда-нибудь дать ответ: компартий Бирмы уже нет, документы Коминформа в основном либо исчезли, либо надёжно хранятся в неизвестном месте где-то в России (в московском РГАСПИ хранится лишь малая толика того, что должно быть архивом бюро).

Остаётся только строить предположения. Выступление Жданова, кремлёвского куратора Коминформа, на учредительной конференции этой организации многие расценивают как приказ компартиям начать вооружённые восстания по всему миру; есть неподтверждённые данные и о существовании некоего «Меморандума Жданова», прямо приказывающего коммунистам начать всемирную партизанскую войну. Как бы то ни было, в 1948 г. сразу в нескольких странах Юго-Восточной Азии коммунисты начинают восстания: они произошли в Малайе, Таиланде, на Филиппинах и в Индонезии (там в городе Мадиун даже провозгласили Советскую республику!). Локальные восстания коммунисты подняли также в Индии, и даже в Японии коммунисты призывали к вооружённой борьбе. Безусловно, успехи китайских коммунистов, одерживавших победы в гражданской войне, не могли не вдохновлять их единомышленников в других азиатских странах. Так или иначе, череда одновременных восстаний, поднятых сразу пятью компартиями в одном регионе, наталкивает на мысль о внешней режиссуре.

Военной силой в начале гражданской войны в Бирме с обеих сторон были отряды НДО, расколовшиеся на «белых» (как ни странно звучит – коммунистических) и «жёлтых» - проправительственных ополченцев, названных так по официальному цвету буддизма. Правительственная армия находилась в стадии формирования и была очень слаба. Части, сформированные из горных народов (а это было большинство армии) долго не могли выбрать сторону, которую стоит поддерживать, и в войне поначалу не участвовали. Поддержка коммунистов частью сельских бедняков (преимущественно долине Иравади), а главное – бывших бойцов антияпонского Сопротивления давали восстанию немалые шансы на победу.

В январе 1949 г. гражданская война перешла в новую фазу: восстали карены, заключившие с коммунистами договор о совместных действиях. Это вызвало фактический распад армии: 40% её личного состава – карены, моны и часть шанов – перешли на сторону повстанцев. В феврале коммунисты при помощи каренов захватили Мандалай – древнюю столицу и второй по величине город Бирмы, и «южную столицу» - Моламьяйн. Одновременно карены подступили к Рангуну и осадили его. Осаждённое правительство в Рангуне потеряло контроль над страной. Казалось, власть АЛНС доживает последние дни.

Моламьяйн сегодня

Однако «жёлтые» ополченцы, плохо вооружённые и обученные, в боях за столицу проявляли большое упорство и стойкость – в основном из-за того, что город осаждали этнически и религиозно чуждые карены и примкнувшие к ним совсем презираемые моны (Моны, относящиеся к мон-кхмерской языковой семье и создатели самой древней в стране культуры, были самым ненавистным для бирманцев национальным меньшинством). Помощь, позволившая армии переломить ситуацию, пришла со стороны горских народов – качинов и чинов. Эти племена, не менее воинственные, чем карены, опасались доминирования последних в случае победы восстания. В мае 1946 г. хорошо вооружённые отряды чинов и качинов обрушились на повстанцев в Мандалае и окрестностях Рангуна, нанеся коммунистам и каренам серию жестоких поражений. Мандалай и Моламьяйн были отбиты, осада столицы снята. Карены отступили в свои земли, превратив их в огромный укрепрайон – «государство Котулей», а коммунисты отошли в горные джунгли на севере страны, причём бóльшая часть их бойцов бросила оружие и вернулась в свои деревни.

Дело в том, что восстание бедного крестьянства – это всегда пугачёвщина, и коммунисты не сумели придать ей организованные формы. Повстанцы представляли собой неуправляемые и кое-как вооружённые толпы, погрязшие в грабежах, насилиях, бессмысленных убийствах и непрерывном пьянстве. Они враждовали с куда более мотивированными и дисциплинированными каренами, которые в результате были вынуждены уйти из Мандалая ещё до прихода качинских отрядов. Укрывшиеся на горных базах остатки коммунистов были в сотни раз малочисленнее огромных орд, бесчинствовавших на улицах Мандалая и в предместьях Рангуна, но зато гораздо дисциплинированнее и боеспособнее, так что война продолжалась.

Правительство социалистов энергично начало аграрную реформу, привлекая на свою сторону крестьян, восстановило органы управления на местах и принялось восстанавливать экономику. Его основная проблема заключалась в том, что Бирма оказалась в международной изоляции, что в условиях раскола мира на два противоборствующих лагеря лишало её военной и финансово-экономической поддержки, столь необходимой для восстановления. Марксистские симпатии бирманских социалистов ослабели после коммунистического восстания, которое к тому же получило поддержку Мао Цзэдуна и мирового коммунистического движения. Запад, со своей стороны, не испытывал особых симпатий к режиму в Рангуне, считая его «почти марксистским». Отношения с Западом ещё более ухудшились после того, как в 1949 г. на территорию Бирмы (в Шанский район) начали переходить остатки гоминьдановской армии (93-я дивизия генерала Ли Ми) из Китая, разбитых коммунистами. Хорошо вооружённые, закалённые в боях гоминьдановцы захватили обширный район, примыкающий к границам Китая. Интервенты не церемонились с бирманским населением и местными племенами – шан, палаун и ва. Гоминьдановское правительство на Тайване и США оказывали гоминьдановцам в Бирме помощь через Таиланд, игнорируя протесты Бирмы. Тем временем карены, укрывшиеся в своей горной крепости, продолжали взывать о помощи к Великобритании, которую они всё ещё считали своей метрополией, и к христианским организациям. И если Лондон не оказывал каренским повстанцам официальной помощи, то частные британские структуры, а также христианские сообщества в Англии и США – оказывали вплоть до XXI века.

Так Бирма превратилась в «страну-отшельника», в одинокое в мире государство: и Восток, и Запад оказались если не её врагами, то как минимум неприятелями.

В 1952 г. власть бирманского правительства была восстановлена на большей части территории страны, и АЛНС смогло провести парламентские выборы: Лига, продолжавшая использовать марксистскую терминологию и фактически слившаяся с соцпартией, получила 60% голосов и 85% мест в парламенте. Страной управляла троица: премьер-министр У Ну, генсек АЛНС У Чжо Нейн и лидер соцпартии У Ба Све. Они приняли восьмилетний план развития (план «Пидота» - Земля изобилия); в ходе его реализации было построено множество школ, больниц, дорог и мостов, кооперирована большая часть крестьянства, однако приступить к строительству современной экономики и начать выбираться из отсталости Бирма не могла. Для этого просто не было средств – никто не давал ей крупные и долговременные кредиты; не было собственных специалистов практически ни в одной отрасли экономики и планирования, и нанять их было не на что.

Огромные средства и силы пожирала война: коммунисты создали несколько обширных «освобождённых районов», преимущественно близ китайской границы, и выбить их оттуда из-за военной помощи им со стороны КНР не удавалось. Карены оставались непобедимыми в своём огромном укрепрайоне; в Аракане продолжали партизанить коммунисты Белого флага и их этнические и исламистские союзники. Запутанная ситуация сложилась с гоминьдановцами, построившими в Шанском районе укреплённые колонии. Гоминьдановцы занялись производством опиума, положив начало знаменитому «Золотому треугольнику» - неподконтрольной никаким властям территории массового наркопроизводства. Освоившись в новой стране, наладив опиумную коммерцию и взяв в жёны туземных женщин, большинство гоминьдановцев в 1953 г. отказалось уезжать на Тайвань, когда США предложили им эвакуацию, угрожая свернуть помощь. Бирме пришлось заключить военный союз с Пекином: бирманские войска нажимали на гоминьдановские части с юга, Народно-освободительная армия Китая (НОАК) – с севера. Против отрядов генерала Ли Ми воевали также партизаны-коммунисты, которые, получая помощь от НОАК, одновременно сражались с бирманскими войсками. В этой кровавой головоломке Китай для Бирмы оказался, с одной стороны – союзником, а с другой – противником.

Интересно, что в этой сложной ситуации блок АЛНС-соцпартия даже не думал о ликвидации демократических институтов, отмены многопартийности или тотальной национализации. Несмотря на остаточную марксистскую риторику, бирманские социалисты однозначно представляли собой местный вариант социал-демократии, и идеологически чрезвычайно отдалились от коммунистов, с которыми ещё в 1948 г. казались малоразличимыми. Можно предположить, что идейная трансформация социалистов являлась на самом деле просто политическим «взрослением» этой партии. Одно дело – бросать хлёсткие лозунги, и совсем другое дело решать конкретные управленческие, экономические и дипломатические задачи. Поэтому бирманское правительство в начале Корейской войны однозначно судило агрессию КНДР. Поэтому оно национализировало только брошенные хозяевами и заведомо убыточные предприятия, и только неиспользуемые земли: не могло же оно подрывать и без того хлипкую экономику! А отменить демократию, по-видимому, бирманским социалистам просто не приходило в голову – ведь они были воспитаны в британской, демократической системе.

Поэтому многопартийная система в стране продолжала развиваться, невзирая на войну и экономические неурядицы. В 1950 г. из соцпартии выделилось левое марксистское крыло, образовавшее Рабоче-крестьянскую партию (РКП), вокруг которой был сформирован Национальный объединённый фронт (НОФ) – он стал легальной коммунистической организацией. Легально действовали и правые силы, образовавшие Бирманский национальный блок (БНБ), который, впрочем, не имел сколько-нибудь массовой поддержки: буржуазия в Бирме была немногочисленна и политически пассивна. А вот легальные коммунисты из НОФ показали не парламентских выборах 1956 г. очень неплохие результаты, завоевав 47 депутатских мест из 240.

Во второй половине 1950-х гг. обстановка в Бирме начала накаляться. Экономика страны в силу крайнего недостатка внутренних и внешних инвестиций развивалась замедленными темпами; буржуазия оставалась крайне слабой. В таких условиях резко возрастала роль бюрократии, взявшей на себя роль основного социально-экономического актора. Результатом этого стала сильнейшая коррупция, создание бюрократических кланов, вступавших между собой в борьбу за контроль над ресурсами и финансовыми потоками. Как бывает в слаборазвитых странах, политика стала административным ресурсом, которым торговали чиновники. А это приводило к постоянным внутренним конфликтам в элите, что ослабляло экономику и озлобляло население: в демократической стране скрыть такое невозможно.

«Несмотря на сравнительно скромное жалованье, которое получали парламентарии и представители Лиги на местах, за годы господства АЛНС они настолько вросли в свои кресла, что не представляли иной жизни. В бирманских условиях это способствовало коррупции, ибо все, начиная от помещиков и торговцев, желавших приобрести привилегии или лицензии, и кончая представителями крупных иностранных корпораций, желали заручиться поддержкой того или иною министра, чиновника или члена парламента.

Уже в 1951 г. У Ну признавал, что за первые три года независимости было раскрыто около 500 случаев коррупции, которые обошлись стране в 16 млн. чжа. Образование специального бюро расследований не смогло изжить продажности чиновников, причем в Бирме существовало убеждение, что бюро, преследуя рядовых чиновников, куда либеральнее относится к видным членам Лиги. В 1954 г. в тёмной сделке с рисом было замешано имя одного из руководителей Лиги и лидеров Социалистической партии – У Чжо Нейна.

В конце 1954 г. У Ну посвятил многие выступления этой больной теме, ибо продажность чиновников и политиков сильно подрывала авторитет Лиги и была серьёзной помехой в экономическом развитии. Теме борьбы с коррупцией была посвящена и конференция АЛНС в мае 1955 г. Более того, была назначена комиссия по чистке Лиги от примкнувших к ней тёмных дельцов и честолюбцев, стремившихся использовать в своих целях неограниченную власть, которой пользовалась АЛНС. Недовольство Лигой начало проявляться и в армии, где часть молодых офицеров, а также некоторые высшие командиры высказывали разочарование деятельностью правящей элиты, отошедшей от заветов Аун Сана.

Паллиативные меры, принимавшиеся правительством, не могли спасти положения: должности, лицензии, подряды, распределение иностранных займов – всё это продавалось и покупалось» (И.В.Можейко, А.Н.Узянов «История Бирмы (Краткий очерк)», Академия наук СССР, Институт востоковедения. Изд-во «Наука», Москва 1973, https://webshus.ru/4389.).

В 1956 г. АЛНС и соцпартия раскололись. Т.н. «образованные» - сторонники У Чжо Нейна – выступали за ускоренную индустриализацию за счёт более тесных связей с Западом и развития капитализма; «необразованные», возглавлявшиеся Такин Тином, выступали против индустриализации, связей с капиталистами и Западом, за развитие административно-командной системы. При том, что обе группировки отстаивали клановые, групповые интересы коррупционного характера, нет сомнений в том, что «образованные» всё-таки преследовали более рациональные цели, разрабатывали более реалистические программы и стремились к благополучию страны. Политические цели «необразованных» представляли собой смешение безграмотных идей с неприкрытыми коррупционными устремлениями.

Конфликт обострился вплоть до кровавых столкновений на улицах Рангуна, и 27 апреля 1958 г. АЛНС официально разделилась на две организации – Чистую лигу («необразованных») и Стабильную лигу («образованных»). Обе Лиги провозгласили «отказ от капитализма», но если Чистая Лига признавала марксизм «руководящей политической философией», то Стабильная лига, включив в свою идеологию некоторые марксистские постулаты, объявила буддизм основой своей политики. Раскололись профсоюзы и крестьянские союзы по всей стране: между ними развернулась борьба (зачастую кровавая) за контроль над предприятиями и территориями. Соответственно раскололось парламентское большинство, а премьер У Ну, больше симпатизировавший «необразованным», не мог сформировать эффективное правительство. Власть в стране оказалась парализована, возникла угроза хаоса и распада.

В сложившейся ситуации властям было естественно опасаться активизации повстанческого движения. Но если армия, за 10 лет привыкшая воспринимать коммунистов и этнических мятежников как непримиримых врагов, готовилась к усилению боёв (в этом она опиралась на Стабильную Лигу), то Чистая Лига начала сближение с НОФ - легальным крылом коммунистов, а премьер У Ну объявил мятежникам широкую амнистию. Большая группа повстанцев, в основном из «белого» НДО, вышла из подполья и образовала Партию народных товарищей, сразу примкнувшую к легальным коммунистам из НОФ.

Над Бирмой нависла угроза новой гражданской войны, причём более ожесточённой и разрушительной, чем в 1948-49 гг.

Проба пера

Перед угрозой хаоса премьер У Ну добровольно передал власть армии. Главой правительства стал самый популярный военный в стране – генерал Не Вин, герой антияпонской войны и победитель повстанцев. Дело в том, что коммунисты, ободрённые предложениями о мире, потребовали от У Ну сохранения «освобождённых районов» и включения их отрядов в армию в качестве отдельных частей. На это власти, конечно, согласиться не могли, и намечавшийся блок У Ну – Чистая Лига – НОФ – компартия Белого флага не состоялся. Позиции У Ну оказались подорванными, а возможный приход к власти оппонентов из Стабильной Лиги означал для премьера и его сторонников в лучшем случае унизительное изгнание из власти. Возможны были и суды, и внесудебные расправы: ведь раздел АЛНС окропился кровью, а это не забывается. Во всяком случае, Чистая лига начала стягивать в стратегически важные пункты верные ей части МВД, партийную милицию и отряды легализовавшихся (но не разоружившихся) повстанцев. Армия, во всём мире очень болезненно реагирующая на нарушение своей монополии на оружие, начала силой разоружать полицейских и милиционеров.

Армейская верхушка, формально придерживавшаяся нейтралитета в конфликте между Чистой и Стабильной Лигами, симпатизировала Стабильной, имевшей внятную социально-экономическую программу и непримиримую по отношению к повстанцам. Однако офицерство не жаждало крови У Ну – уважаемого политика, участвовавшего в борьбе за независимость и неоднократно проявлявшего личную храбрость.

Армия во всех странах не выносит хаоса и анархии. В государствах Третьего мира, где то и другое возникает с печальной регулярностью, армия часто остаётся единственным организованным государственным институтом, способным восстановить порядок, и к ней в кризисной ситуации апеллируют как политики всех направлений, так и простые граждане, страдающие от неурядиц. Поэтому и происходят военные перевороты (те из них, которые совершаются из-за наполеоновских амбиций офицеров или под влиянием классовых или финансовых групп, очень редки и бывают в совсем маленьких и крайне отсталых государствах). Бирма в этом плане не стала исключением: если бы У Ну не призвал её к власти, скорее всего, она захватила бы власть сама – для предотвращения краха государства.

У Ну передал власть генералу Не Вину очень по-бирмански и по-буддийски: он попросил главу армии спасти страну от развала и потребовал пообещать, что после нормализации обстановки (планировался двухлетний «стабилизационный» период) тот проведёт честные выборы, уйдёт в отставку и вернёт власть гражданским политикам. И генерал – тоже истый бирманец и буддист – согласился. Надо сказать, что своё обещание он сдержал.

Генерал Не Вин

28 сентября 1958 г. парламент принял отставку У Ну и назначил главой правительства генерала Не Вина. Генерал объявил бирманскому народу, что главная задача военного правительства – обеспечить стране мир и стабильность, а также разгромить повстанцев: Не Вин предупредил, что намерен силой принудить их к капитуляции без всяких условий. Ещё одной целью режима он назвал искоренение коррупции.

Военное правительство обрушило репрессии на бывших повстанцев из ультралевой Партии народных товарищей и их симпатизантов из НОФ, арестовало ряд активистов Чистой Лиги и близких им профсоюзных и крестьянских руководителей. Одновременно армейские части начали наступление против повстанцев по всем направлениям. Стабильная Лига стала верной помощницей режима.

Согласно официальным данным армейского командования, за год пребывания у военных власти они уничтожили примерно половину активных повстанцев (4 тысячи из 9), и 1238 боевиков сдались в плен. К моменту возвращения к власти гражданского правительства в боевых порядках обеих компартий оставалось не больше 1 тысячи человек, в каренских отрядах – 1700. Однако война не прекратилась: режим Не Вина предпринял решительные меры по уменьшению власти феодалов горских народов, что воинственные горцы расценили как покушение на свои традиционные права и привилегии. Появились новые формирования этнических повстанцев – шанов и качинов, ранее лояльных Рангуну. Хотя в 1959 г. повстанцы явно не представляли опасности существованию бирманского государства, считать войну законченной было нельзя.

Военному режиму удалось лишь несколько улучшить социально-экономическую ситуацию. Коррупция, разумеется, не была сломлена, но её масштабы всё же уменьшились; в результате несколько снизились цены на самые необходимые продукты. Улучшению в экономике способствовали и послабления для бизнеса, а также получение небольших иностранных кредитов.

В феврале 1960 г. Не Вин, как и обещал, провёл выборы в парламент, и они были честными: о нарушениях не заявляли ни национальные, ни иностранные комментаторы. Результатом стала победа Чистой Лиги, связанной с экс-премьером У Ну; Стабильная Лига, чью линию фактически проводил военный режим, потерпела поражение. Чистая Лига, переименованная в Союзную партию, получила в новом парламенте 160 мест, а Стабильная Лига – всего 44. НОФ, ослабленный репрессиями военных и внутренними конфликтами, в парламент не прошёл. Правительство вновь сформировал У Ну; в его составе оказались в основном те же люди, что и двумя годами раньше.

Новое-старое правительство У Ну получило власть над страной, проблемы которой не были решены военными. Гражданская война ослабела, но не прекратилась, экономика продолжала развиваться крайне медленно, не решались и социальные проблемы. ВВП Бирмы в 1961 г. превзошёл уровень 1941 г. всего на 12%, а на душу населения был существенно меньше довоенного.

Правительство, осознав, что госкапитализм неэффективен и неизбежно порождает коррупцию, перешло к поддержке частного капитала, передавая ему убыточные предприятия и выдавая кредиты для создания новых производств. Правительство создало Инвестиционный комитет, занявшийся привлечением иностранного капитала в бирманскую экономику. Особую активность проявлял японский капитал, что неоднозначно воспринималось бирманцами: после войны прошло всего 15 лет, и отношение к японцам оставалось негативным. И вообще рост частного сектора раздражал левонастроенных бирманцев, с 1945 г. привыкших к левой фразеологии. Эти настроения распространялись и на армейскую верхушку, которая за короткое время пребывания у власти ощутила себя важнейшей государственной структурой. Офицеры, преувеличивая успехи военного режима 1958-59 гг., с неодобрением взирали на усиление буржуазии и борьбу гражданских политиков, которые, как считали военные, погрязли в интригах и коррупции и не были способны решить проблемы страны. По-видимому, на армейскую верхушку определённое влияние оказывало появление в странах Третьего мира левых военных режимов – в первую очередь Насера в Египте и Абдель Керима Касема в Ираке. Эти режимы исповедовали радикальную социалистическую идеологию и выдвигали амбициозные социально-экономические планы; бирманские офицеры размышляли над тем, не пора ли последовать их примеру. Наверняка определённое влияние на бирманское офицерство оказал и опыт социалистического строительства в таких буддийских странах, как Демократическая республика Вьетнам (Северный Вьетнам) и, возможно, Монголия; их «успехи», гораздо больше мнимые, чем реальные, всячески превозносились левой пропагандой.

Внутри Союзной партии разгорелась борьба между группировками; У Ну всё менее успешно балансировал между ними. Но смертельный удар по бирманской демократии был нанесён с неожиданной стороны - лидерами национальных меньшинств, причём не только вечно мятежными каренами, а качинами, чинами и шанами, отряды которых спасли Бирму от коммунистическо-каренского восстания 1948-49 гг. В июне 1961 г. в городе Таунджи состоялась Всебирманская конференция по вопросам федерализма, на которой неожиданно два министра, представлявшие национальные меньшинства, выступили за право автономных регионов на самоопределение. Конференция оказалась сорванной.

У Ну решил упорядочить ситуацию в стране тем, что… провозгласил Бирму первым в мире буддийским государством. Несмотря на приверженность бирманцев буддизму, в стране преобладали светские взгляды, и идея не получила поддержки бирманцев. А национальные меньшинства восприняли её как покушение на религиозные свободы, т.к. они частично исповедовали христианство (карены, чины, часть кая и качинов), ислам (часть араканцев) или местные языческие культы (большинство качинов). 26 августа 1961 г. под сильнейшим давлением (парламент был окружён войсками) депутаты проголосовали за объявление Бирмы буддийской республикой, что привело к смуте в Рангуне и появлению новых этнических повстанческих группировок на национальных окраинах. Если раньше против правительства воевала только часть каренов и араканцев, то теперь взялись за оружие качины, чины, моны, шаны, нага, ва и др. Напомним, что горцы в Бирме издавна были хорошо вооружены и имели боевой опыт.

В начале 1962 г. У Ну утратил контроль над госструктурами и собственной Союзной партией (она распалась на враждующие группировки), и объявил о сложении полномочий лидера партии. Влиятельнейший политик Бирмы оказался без политической опоры.

В ночь с 1 на 2 марта 1962 г. бирманская армия заняла стратегические пункты в столице и по всей стране, арестовав премьера У Ну, президента У Вин Мауна (в Бирме он был номинальной фигурой, как в ФРГ или Италии), министров и вождей горских племён, прибывших в Рангун для продолжения переговоров о федерализме. К власти в стране пришёл Революционный совет во главе с генералом Не Вином. Эпоха демократии в Бирме закончилась, и страна быстро двинулась по пути строительства социализма.

Социализм в изоляции

Генерал Не Вин в обращении к народу объяснил военный переворот опасностью раскола страны, и пообещал строить социализм, регулировать цены на основные товары и «бороться с империализмом». С каким «империализмом» он собирался бороться, генерал не уточнил: по-видимому, это было стандартное для левых всего мира ритуальное заклинание. Во всяком случае, те, кто обычно понимается под «империализмом» - США и страны Запада в целом – поняв, что Бирма не собирается бросаться ни в советские, ни в китайские объятия, успокоились. В самой стране также поначалу переворот был воспринят скорее положительно (разумеется, исключая повстанцев, понявших, что война против них усилится).

Опубликованная 30 апреля 1962 г. Революционным советом декларация «Бирманский путь к социализму» во многом суммировала идеологию правителей всех послевоенных лет, провозглашавших социалистические цели, однако она наполнила лозунги конкретным содержанием. «Путь» провозглашал запрет «эксплуатации человека человеком», национализацию основных средств производства в экономике, сельском хозяйстве и торговле. Бирма становилась страной «социалистической демократии», опирающейся на власть рабочих и крестьян с плановой экономикой. «Авангардом трудящихся» становилась созданная Революционным советом Партия бирманской социалистической программы (ПБСП), созданная по тем же принципам, что и КПСС, КПК и правящие партии стран Восточного блока. Буддизм как государственная религия отвергался; вместо него объявлялась свобода совести при уважении ко всем религиям. Показательно, что ни одна партия, исключая повстанческие группы, не высказывали недовольства: ПБСП, в общем, декларировала примерно то же, что и партии прежних лет - за исключением отвергнутого ею парламентаризма, но он дискредитировал себя в глазах большинства бирманцев своей неустойчивостью, неэффективностью, политиканством и коррупцией.

28 марта 1964 г. все политические партии, кроме ПБСП, распускались: в Бирме воцарилась однопартийная система. Революционный совет предложил всем активистам других партий вступить в ПБСП, и большая часть легальных коммунистов последовала его совету. Так же поступили многие члены Союзной партии и Лиги.

Революционный совет национализировал иностранную собственность, горную отрасль, банки, внешнюю торговлю, оптовую торговлю рисом и лесопереработку; было объявлено, что новые частные инвестиции допускаться не будут. В 1964 г. национализация затронула большинство торговых заведений; поскольку большая их часть принадлежала индийцам и китайцам, бирманцы в основном отнеслись к ней позитивно, а вот десятки тысяч иностранцев были вынуждены покинуть Бирму: в 1963-1967 гг. Бирму покинуло более 170 тысяч человек.

Национализация экономики и торговли привела к тому же, к чему всегда приводила во всех странах: к росту цен, разгулу спекуляции, дефициту всех товаров и появлению чёрного рынка. Ужесточение борьбы со спекулянтами (опять же как и везде) лишь ухудшало ситуацию. В сельском хозяйстве Революционный совет уничтожил крупное землевладение, в национальных районах лишив феодалов традиционных прав, а в собственно бирманских – запретив им изменять условия аренды и отбирать у крестьян землю, скот и инвентарь за долги. Старые долги крестьян были списаны, а социалистическая банковская система обязывалась выдавать им дешёвые кредиты. Эти меры принесли временное облегчение крестьянам, однако они не обеспечивали стабильного роста аграрному производству: сельскохозяйственная техника в стране производилась в кустарных мастерских в незначительных количествах (например, тракторов – от 1 до 1,5 тысяч штук в год в 1960-70-е гг.), столь же мизерным было производство удобрений. Кооперативы, получавшие недостаточное кредитование, оставались малоэффективными, и крестьянство оставалось бедным. Государство, превратившееся в единственного арендодателя земли, получателя различных платежей, кредитора и поставщика товаров, не могло обеспечивать сельское хозяйство всем необходимым, и само получало крайне мало в виде налогов и прочих поступлений. Задолженность крестьян перед государством непрерывно росла (в 13 раз в 1962-65 гг.); возродилось и официально запрещённое ростовщичество. При этом производство риса выросло с 6,73 млн. т в 1962 г. до 8 млн. т в 1970-м, что не позволило ни улучшить снабжение населения, ни обеспечить экспорт.

Индустриализация Бирмы в период социализма также не состоялась: промышленность в 1962-71 гг. росла в среднем всего на 2,5% в год. Основой промышленности так и остались мелкие пищевые, лесопильные, текстильные и табачные фабрики; крупные предприятия – цементный, фармацевтический, сталепрокатный и нефтеперерабатывающий заводы, железнодорожное депо, судостроительные верфи, предприятия по сборке автомобилей и радиоприемников – остались с колониальных времён, причём национализация не сделала их ни более рентабельными, ни более мощными. Свинцовые, оловянные, цинковые и вольфрамовые рудники, до Второй Мировой войны приносившие Бирме (а ещё больше – Англии) существенные доходы, запустить так и не удалось: они находились в зонах действий повстанцев и оставались заброшенными. Определённый успех был достигнут только в нефтепереработке: к 1968 г. Бирма сумела обеспечить себя нефтепродуктами. Однако наладить экспорт этого ценнейшего сырья страна не смогла, да и самообеспечение стало возможным не столько в силу развития нефтедобычи и нефтепереработки, сколько из-за крайней малочисленности автомобильной и сельскохозяйственной техники (автомобилей в 1970-е гг. полукустарно производилось в пределах 1,5-2,5 тысяч штук). Основой энергетики оставались маленькие дизельные электростанции и всего одна относительно крупная ГЭС, построенная в 1960 г. японцами в счёт военных репараций.

Не способствовали развитию страны и личные качества, точнее - причуды генерала Не Вина. «Генерал прославился множеством непонятных инициатив: он не раз зачем-то приказывал разрушать мосты, а потом строить их заново, а однажды издал указ, который сменил левостороннее движение в стране на правостороннее. (…) Надеясь обрести бессмертие, он купался в дельфиньей крови, имел множество любовниц» (У Не Вин. Информационно-новостной блог «Неспокойный ХХI ВЕК», 21.10.2014.).

Таким образом, в течение первого периода социализма (1962-74 гг.) никаких успехов Бирма не достигла. Все проблемы, свойственные «прото-социалистическому» периоду 1948-62 гг., сохранились в полной мере: бедность населения, отсталость сельского хозяйства и крайняя неразвитость промышленности. Бирманские авторы социалистического периода объясняли медленное развитие страны «противодействием буржуазно-помещичьих элементов», хотя, как отмечалось выше, буржуазия и помещики в Бирме были очень слабы и малочисленны, не имели политических структур и неспособны на сопротивление.

При власти социалистов Бирма развивалась замедленными темпами в первую очередь по той же причине, что и другие страны, шедшие по этому пути: финансово-экономическая система советского образца не создавала накоплений, которые могли бы стать инвестициями. И если СССР всю свою историю черпал инвестиции из экспортных доходов, которые, благодаря его гигантским природным ресурсам, были очень велики, то «братские» социалистические страны получали средства на развитие в виде иностранных кредитов, причём преимущественно западных – и лишь отчасти в виде советской помощи, которая оказывалась лишь в крайних случаях и была малоэффективна. Бирма же была лишена доступа к этим возможностям, и ей оставалось опираться лишь на собственные ресурсы. Но сама социалистическая система не позволяла эффективно использовать ресурсы, и экономический рост в Бирме вплоть до крушения социализма отставал от роста населения. Страна всё сильнее отставала от других стран Юго-Восточной Азии, которые имели по сравнению с ней худшие стартовые условия и меньшие ресурсы, но, выбрав свободную экономику, развивались несравненно быстрее. Полного экономического краха Бирма избежала только благодаря сохранению мелкой частной промышленности и торговли, а также менее жёсткой, по сравнению с СССР, кооперации крестьянства.

Попытки Бирмы диверсифицировать внешнеэкономические отношения большими успехами не увенчались: 1/3 внешней торговли и в 1970-е, и в 1980-е гг. приходилась на Великобританию. Контакты с США искусственно ограничивались Рангуном в основном из-за неприятия американской политики в Индокитае. Из «стран социализма» с 1950-х гг. относительно крупным партнёром Бирмы была Югославия, которой бирманские руководители симпатизировали как социалистической, но нейтральной и независимой стране. Доля стран СЭВ, включая СССР, никогда не превышала 17% внешнеторгового оборота Бирмы. После ввода советских войск в Афганистан в 1979 г. Бирма резко осудила действия СССР и потачки его союзников, начав сворачивать отношения с ними (как ранее осуждение Бирмой действий США во Вьетнаме ухудшило отношения Рангуна с Вашингтоном).

Отношения Бирмы с Китаем оставались сложными. С одной стороны, КНР помогла бирманской армии разгромить гоминьдановские силы, с другой – поддерживала коммунистических повстанцев. Пекин несколько раз предоставлял льготные кредиты Бирме и построил в этой стране десятки небольших экономических объектов. Но во время «культурной революции» в Китае китайские граждане и этнические китайцы устраивали беспорядки на улицах бирманских городов, спровоцировавшие полицейские репрессии. Осенью 1967 г. власти КНР отозвали китайских специалистов из Бирмы, разорвали сотрудничество с этой страной и призвали к свержению «военно-фашистского режима» в Рангуне. Впоследствии отношения между двумя странами в определённой степени наладились, но взаимное недоверие осталось.

Отношения Бирмы с КНДР долго были формальными, но дружественными. Всё изменил чудовищный теракт, совершённый северокорейскими диверсантами 9 октября 1983 г. во время визита в Мьянму тогдашнего президента Южной Кореи Чон Ду Хвана. Сам президент не пострадал, но 17 членов делегации погибли. Бирманцев возмутил как сам факт пхеньянского терроризма на своей территории, так и то, что взрыв был осуществлён в мавзолее Аун Сана – национальной святыне Бирмы. Отношения с КНДР, разумеется, были прерваны.

После теракта, в котором чуть не погиб южнокорейский президент. Фото: 9 октября 1983 г.

Таким образом, Бирма не только не могла интегрироваться ни в «мир капитализма», ни в «мир социализма», но и всё сильнее отдалялась от того и другого. Положение «страны-отшельника» с конца 1940-х гг. оставалось неизменным.

При этом Бирма становилась всё более «социалистической»: в 1974 г. в стране была принята новая конституция. Страна стала называться Социалистической Республикой Бирманский Союз: её государственное и социально-экономическое устройство мало чем отличалось от СССР или Югославии. Однопартийная система, руководящая и направляющая роль марксистской партии, «общенациональная собственность» и «борьба с империализмом» - все эти атрибуты на долгие годы стали основой государственного устройства Бирмы.

Война без конца и без смысла

Установление в Бирме социализма советского образца не привело к прекращению гражданской войны, хотя Не Вин пытался это сделать. 1 апреля 1963 г. была объявлена широкая амнистия, распространявшаяся на всех участников подпольных вооруженных организаций и левых политиков; последние вышли из тюрем. Не Вин надеялся на мир прежде всего с коммунистами, с которыми его режим не разделяла идеология, но тщетно: переговоры с повстанцами шли четыре месяца и закончились ничем (только небольшая группировка Революционный каренский совет согласилась сложить оружие). Араканские, качинские, шанские и большинство каренских сепаратистов отказались от мира – в основном потому, что его не поддержала главная сила повстанческого движения - коммунисты. Более того: коммунисты объединились с большинством националистических группировок в Национальный демократический объединенный фронт (НДОФ), что позволило националистам также получать помощь Китая.

За годы войны бирманские коммунисты (как Красного, так и Белого флагов), по сути, превратились в вооружённых сектантов, рекрутировавших бойцов из деклассированных элементов и насильно мобилизованных подростков из отсталых племён. Марксистские лозунги, под которыми воевали коммунисты, превратились в набор ничего не значащих словосочетаний: «народная борьба с военно-фашистским режимом», «война за власть рабочего класса» и т.д. были непонятны никому, в том числе самому коммунистическому руководству.

Разумеется, обе компартии поддержали Мао Цзэдуна в его конфликте с СССР: ведь красный Китай являлся единственным источником средств ведения войны. Однако «верность делу Мао» требовала жертв, и бирманские коммунисты начали «культурную революцию» в своих рядах и на контролируемых ими территориях. Если суть и смысл «культурной революции» и в самом Китае остаётся до сих пор не вполне понятными, то, предпринятая в рамках повстанческого движения в Бирме, она стала кровавой пародией на политику.

В 1967 г. генсек Тан Тун провёл «чистку» рядов компартии в сталинско-маоистском стиле: сотни ветеранов партии, в том числе первый заместитель лидера Ба Тин (Гошал) были расстреляны. После этого генсек объявил о «генеральном наступлении», и плохо вооружённые, почти необученные, малочисленные повстанцы (большинству из них было 13-18-20 лет) атаковали правительственные силы по всей Бирме. Большая часть повстанцев-коммунистов погибла в боях, а сам Тан Тун в 1968 г. был застрелен собственным телохранителем; осталось неизвестным, мстил ли он за казнённых в ходе «культурной революции» друзей или решил перейти на сторону властей. Показательно, что генерал Не Вин, узнав о гибели коммунистического лидера, высказал не радость, а скорбь (всё же они вместе боролись с японцами): «Некоторые могут утверждать, что я испытываю радость, услышав о ликвидации врага. Но я знаю и верю, что определенная часть коммунистов является истинными патриотами. Смерть каждого из них – утрата для страны» ( И.В.Можейко, А.Н.Узянов «История Бирмы (Краткий очерк)», Академия наук СССР, Институт востоковедения. Изд-во «Наука», Москва 1973, https://webshus.ru/4389).

Остатки отрядов компартии Белого флага сосредоточились вблизи китайской границы – в Шанской области, в районе проживания народности ва. Это племя на долгие годы оказалось в положении то ли рабов, то ли крепостных коммунистов: горцы рекрутировались в повстанческие силы, обрабатывали землю, производя рис и опиум, ставший основой коммунистической экономики, строили укрепления. Женщины, часто без их согласия, превращались в жён или наложниц коммунистов. Освободить район проживания несчастных ва правительственные войска не могли, так как угнетатели-марксисты получали помощь со стороны Китая – вплоть до отражения армейских наступлений артиллерийским огнём с китайской территории. Район Ва, по сути, превратился в уменьшенную копию «демократической Кампучии» Пол Пота, только просуществовала она гораздо дольше.

Компартия Красного флага, базировавшаяся вдали от красного Китая, в Аракане, в 1970 г. была окончательно разгромлена армией и перестала существовать. В местности под названием Пакхуоку солдаты окружили и уничтожили последний отряд «параллельной» компартии; её лидер Такин Со попал в плен. Не Вин проявил снисходительность к старому соратнику: Такин Со 10 лет просидел в тюрьме, а в 1980 г. вышел по амнистии, и на закате жизни даже успел вновь заняться политикой - уже на стороне демократов.

Военными противниками социалистического режима были и националистические формирования, отказывавшиеся от сотрудничества с коммунистами. «Зонтичную» организацию, объединяющую эти силы, попытался создать неутомимый У Ну. В 1969 г. режим Не Вина, окрепший в результате побед, одержанных над коммунистами, и снисходительный к старым товарищам самого генерала, отпустил экс-премьера за границу, где тот немедленно объявил о создании Партии парламентской демократии (ППД) и Национального фронта освобождения Бирмы (НФОБ), в состав которого вошли Каренский национальный союз и Партия нового монского государства. У Ну получил определённую поддержку со стороны правительства Таиланда и неправительственных антикоммунистических организаций в странах Запада. У Ну пользовался некоторыми симпатиями в среде образованных бирманцев – сторонников демократии. Большой военной силой НФОБ так и не стал (ею оставались только карены), но его отряды всё же причиняли бирманскому режиму беспокойство. Отдельно от коммунистов и рыхлого НФОБ свои войны с правительством вели Организация независимости качинов (ОНК), Армия каренни, Объединённая армия государства Ва, Монско-тайская армия и Южная армия шанского государства. В Аракане, после уничтожения действовавших там коммунистов Красного флага, борьбу продолжили исламисты из Араканского фронта независимости рохинджа и Организации солидарности рохинджа; сегодня им помогают Бангладеш и монархии Персидского залива (раньше большую помощь им оказывал ливийский лидер Муаммар Каддафи). Вмешательство КНР, Таиланда, Бангладеш и мусульманских стран (в первую очередь Саудовской Аравии и Ливии) не давало правительству возможности изменить ход войны в свою пользу.

В 1970-е и 1980-е гг. война на окраинах Бирмы не прекращалась: у бирманской армии не хватало сил для уничтожения повстанческого движения, а повстанцы уже не могли надеяться на победу. Создалась патовая ситуация: противники не могли не только одолеть друг друга, но даже серьёзно «подвинуть» фронты.

Опиум-миротворец

В 1970-80-е гг. важнейшим фактором гражданской войны в Бирме становится производство и продажа опиума. В течение этого периода его роль постоянно росла, постепенно превратившись в основную. Опиум определял положение дел и на фронтах, и в экономике. И он же со временем поспособствовал угасанию войны.

Опиум в шанских районах Бирмы (как и в сопредельной китайской провинции Юньнань) выращивали много столетий - оттуда он экспортировался по всему Китаю. В 1950-е гг. появившиеся там гоминьдановцы поставили производство опиума на промышленную основу: им требовались деньги для войны с коммунистами. В начале 1960-х гг. бирманская армия при помощи КНР вытеснила гоминьдановцев в Таиланд, где они создали новые опиумные плантации. Но и брошенные чанкайшистами поля в Шанской области не были заброшены: их начали обрабатывать и повстанцы-коммунисты, и местные племена, и различные отряды сепаратистов и просто бандитов.

В середине 1960-х гг. весь Индокитай оказался охваченным войной: вторжения северовьетнамских коммунистов в Южный Вьетнам привели к вмешательству США и полномасштабной войне. Армия ДРВ (Северного Вьетнама) вторгалась и в Лаос и Камбоджу, пестуя в этих странах местные коммунистические силы. Для противодействия «красным» американцы начали вооружать лаосских горцев - хмонгов, которых возглавил генерал Ванг Пао. Хмонги, как и шаны в Бирме, исторически возделывали опиум, и партизаны «Чёрного генерала» (так его называли), естественно, не оставили древний промысел. В Северном Таиланде производили наркотик не только гоминьдановцы: в 1965 г. компартия Таиланда, при помощи северовьетнамцев и китайцев, подняла восстание. Она сформировала Объединённый патриотический фронт и Народно-освободительную армию Таиланда, начавшую партизанскую войну против армии и полиции. Разумеется, для финансирования войны таиландские коммунисты тоже начали выращивать опиум. Воюющие армии всех политических направлений к концу 1960-х гг. в Индокитае насчитывали миллионы человек (Северного Вьетнама – 2,5 миллиона бойцов, Южного – 1,1 миллион, США – более 500 тысяч, Таиланда и Бирмы – примерно по 300 тысяч каждая) – это огромный рынок наркотиков; плюс повстанцы всех мастей наладили каналы экспорта опиума в США и Европу. Тогда-то и начали называть стык границ Бирмы, Лаоса и Таиланда «Золотым треугольником» - и действительно, деньги текли в главный мировой район наркопроизводства мощнейшими потоками. Бóльшая часть «треугольника» располагалась на территории Бирмы – в Шанском районе.

На долгие годы некоронованным королём «Золотого треугольника» стал шанский сепаратист Кхун Са.

Кхун Са в джунглях Бирмы. Фото: 1988 г.

«В молодости Кхун Са примкнул к одному из отошедших в Бирму отрядов Гоминьдана, но затем решил сформировать собственную армию. Однако в 1963 г. тридцатилетний командующий пошел на сделку с центральными властями Бирмы и превратил свою армию в народную милицию «Ка Кве Йе», которая получила от правительственных войск оружие и деньги на борьбу с другими шанскими вооруженными формированиями. Но сотрудничество Кхун Са с властями Бирмы было непродолжительным. Судя по всему, молодой шанский лидер попросту решил кинуть своих патронов из Рангуна.

Кхун Са взял под контроль ряд районов в области Шан, где традиционно выращивали опийный мак. Шаны назвали опиум «черное лекарство», в выращивании опийного мака была задействована значительная часть шанских крестьян. Но именно Кхун Са превратил выращивание опийного мака в главный источник доходов шанского освободительного движения.

Главными конкурентами Кхун Са были его вчерашние сослуживцы по гоминьдановской дивизии. В 1967 г. противоречия Кхун Са с командованием гоминьдановцев вылились в открытый вооруженный конфликт, вошедший в историю как «Опиумная война в Индокитае». Сначала Кхун Са решил пересмотреть свои отношения с подпольными героиновыми заводами в Таиланде, после чего гоминьдановцы перекрыли дороги и попытались воспрепятствовать действиям подручных Кхун Са. Тогда шанский лидер решил вывезти опий-сырец в Лаос, где также существовали подпольные героиновые заводы. Это и стало причиной трехстороннего столкновения между отрядами Кхун Са, бойцами Гоминьдана и лаосскими войсками под командованием генерала Раттикона.

Во время боев шанские войска Кхун Са потерпели серьезное поражение. Этим воспользовались власти Бирмы, которые в 1969 г. арестовали шанского командующего. В заключении Кхун Са находился до 1973 г., пока его соратники не захватили заложников, которые были обменяны на наркобарона. Несмотря на то, что почти четыре года Кхун Са пришлось провести под арестом, он быстро вернулся в «большой наркобизнес» и стремительно восстановил свои позиции. Кхун Са создал Объединенную армию Государства Шан и обосновался на севере Таиланда, где продолжил контроль над выращиванием и экспортом опия-сырца. Заодно Кхун Са подчеркивал свою приверженность идее национального освобождения области Шан и ставил главной задачей подчиненной ему армии борьбу против бирманских правительственных войск - за национальное освобождение.

В 1985 г. подконтрольная Кхун Са Шанская объединенная армия вступила в альянс с Революционным советом Таи, которым руководил Мон Хэнг - еще один полевой командир, имевший свои интересы в наркобизнесе. Так была создана новая военно-политическая организация - Армия Мон-Тай. Под контролем этой силы оказались обширные районы на стыке границ Бирмы и Таиланда. Армия Мон-Тай превратилась в самую сильную вооруженную организацию в «Золотом Треугольнике». Периодически бойцы Кхун Са воевали не только с бирманскими правительственными войсками и конкурентами из других повстанческих группировок, но и с войсками Таиланда, который пытался прекратить массовое производство наркотиков на своей территории. В конце концов, таиландским правительственным войскам удалось вытеснить людей Кхун Са с территории страны и уничтожить значительную часть плантаций опийного мака. Одновременно реализовывалась программа по переориентации крестьянских хозяйств Северного Таиланда на выращивание чая и каучука вместо опийного мака. Надо сказать, что определенный результат она действительно дала и масштабы производства наркотиков в стране значительно снизились. Кхун Са сосредоточил свою деятельность на территории более слабой Бирмы. К началу 1990-х годов численность Армии Мон-Тай достигла 20 000 бойцов.

Как и положено, в армии были введены военная форма, воинские звания. В 1993-1995 гг. Армия Мон-Тай вела постоянные бои с бирманскими правительственными войсками, а до 1996 г. - и с Объединенной Армией Государства Ва, которая была главным конкурентом Армии Мон-Тай за влияние в регионе и контроль за наркобизнесом. Но одновременно в Армии Мон-Тай нарастали и внутренние противоречия. Средний и младший командный состав, представленный шанскими офицерами, был очень недоволен деятельностью китайской верхушки Армии Мон-Тай. Дело в том, что солдат и младших офицеров Кхун Са привлекал в свою армию, опираясь на шанский национализм. Но в действительности все националистические лозунги Кхун Са и его соратников оборачивались сплошной демагогией - руководители Армии Мон-Тай в большей степени интересовались торговлей наркотиками, превратившей их в миллионеров, чем созданием независимого шанского государства. Ослабление Армии Мон-Тай в результате временных противоречий привело к тому, что обширные районы вблизи бирманско-таиландской границы оказались под контролем Объединенной Армии Государства Ва. 7 июля 1995 г. свыше 8000 солдат и офицеров Армии Мон-Тай под командованием полковника Йод Кана отступили в селение Хсипау, которое превратилось в центр оппозиционной фракции шанских сепаратистов. Так появилась Шанская национальная армия, которая выразила желание провести с командованием правительственных войск Бирмы переговоры о прекращении огня.

Оппозиционеры обвинили Кхун Са в том, что все доходы от торговли наркотиками шли только ему и его ближайшему окружению, а рядовые шаны практически ничего от этого не получали, но их селения становились объектами нападений правительственных войск. Примечательно, что в свое время Кхун Са даже предлагал американскому правительству выкупить у него весь имеющийся опиум. Разумеется, руководство США не стало соглашаться с этим предложением шанского магната.

Тем временем, Кхун Са вышел на связь с бирманскими спецслужбами и «выторговал» для себя выгодные условия. Он прекращал вооруженную борьбу, а взамен бирманские власти гарантировали ему иммунитет от уголовного преследования. Вскоре люди Кхун Са сложили оружие. Сам Кхун Са не только был прощен бирманскими властями, но и получил возможность жить в столице Мьянмы Янгоне, где провел последнее десятилетие своей жизни в роскошном особняке.

В отличие от Кхун Са, более радикальные шанские националисты, создавшие несколько новых повстанческих группировок, продолжали вооруженную борьбу за создание независимого шанского государства. Одной из наиболее мощных повстанческих армий стала Шанская государственная армия - Юг, которой командовал полковник Йод Серк. К ней присоединились около 15 тысяч человек, в основном - шанских крестьян из горных деревень, которые больше всего пострадали от карательных операций бирманских правительственных войск. Кроме того, в Шанских горах были сформированы Шанская государственная армия - Север, Шанская национальная армия, Восточная армия Шан. Однако затем Восточная армия Шан и Шанская государственная армия - Север подписали перемирие с центральными властями Мьянмы. Вооруженное сопротивление оказывали только Шанская государственная армия - Юг и Национальная армия Шанского государства. Решающий удар по их позициям правительственные войска нанесли только весной 2005 года, заручившись поддержкой давних оппонентов шанов - Объединенной армии Государства Ва. В Мьянме прошли репрессии против шанских политических деятелей. Одновременно правительственные войска и вооруженные формирования Государства Ва атаковали позиции шанских повстанцев.

В конце концов, 21 мая 2005 г. командующий Шанской государственной армии - Юг полковник Йод Серк, позже произведший сам себя в генерал-лейтенанты, и командующий Национальной армии Шанского государства Сай Йи провели совместную пресс-конференцию, на которой объявили о воссоединении подконтрольных им вооруженных формирований для дальнейшей борьбы за создание независимого шанского государства. Судя по всему, объединение сил осталось для шанских националистов единственным возможным вариантом сохранения своих позиций в Шанских горах. В конце 2008 г. был сформирован Государственный конгресс Шан под руководством Йод Серка. В его состав вошли не только шанские вооруженные организации, но и военно-политические организации национальных меньшинств Шана - Демократический союз лаху (лаху - тибето-бирманская народность в округе Шан), Национально-освободительная организация па-о, Национальная организация Ва, Координационный комитет Таи, Совет по восстановлению Государства Шан. Столицей непризнанного Государства Шан сейчас является Лои Тайленг, где находится штаб-квартира Шанской государственной армии - Юг.

Сейчас шанские националисты заявляют, что наркоторговля осталась в прошлом. Но, на самом деле, в области Шан просто нет иного источника доходов, кроме выращивания и экспорта опийного мака. Это прекрасно понимают и сами лидеры шанских националистов. Но они связывают проблему наркобизнеса в регионе не столько со своими действиями, сколько с политикой правительства Мьянмы». (Илья Полонский «Опиумный король «Золотого треугольника». Наркобизнес и борьба за шанскую независимость». Военное обозрение, 21 сентября 2016.).

Приведённый выше краткий обзор гражданской войны и шаткого примирения в самом неспокойном, Шанском районе Бирмы – это отражение общей ситуации в стране. Повстанцы с конца 1960-х гг. всё активнее втягивались в наркоторговлю, теряя интерес к войне за коммунизм или национальные интересы того или иного народа. Наркоторговлей занялась и армия, и государственные структуры Бирмы – слишком уж велик соблазн быстрого обогащения, особенно в нищей стране. Не остался в стороне и сам Не Вин: «[Генерал] был одним из самых богатых людей Юго-Восточной Азии. Злые языки утверждают, что его состояние было нажито преступным путём - Ло Хсинг Хан, героиновый король, был вначале назначен У Не Вином командиром отряда, боровшегося с повстанцами-коммунистами на территории «Золотого треугольника». Генерал разрешил Хану торговать наркотиками и поддерживать транзит героина, за что якобы получал от него свою «долю» (У Не Вин. Информационно-новостной блог «Неспокойный ХХI ВЕК», 21.10.2014.).

Наркоторговля превратилась не только в основную отрасль экономики и социальной жизни Бирмы – она привела к постепенному угасанию войны. Боевые действия мешают бизнесу, и наркоторговцы (в данном случае повстанцы и военные) всё больше тяготились необходимостью вести войну за полузабытые идеалы; им хотелось примириться и полностью посвятить себя доходному бизнесу.

Главный спонсор повстанческой войны, Китай, к концу 1980-х гг. разочаровался в маоистских повстанцах, продолжавших бесперспективные войны в Бирме, Камбодже, Таиланде, Малайзии и на Филиппинах. Они требовали немалых затрат, не имели победной перспективы и, что стало для китайцев главным – сильно мешали китайскому бизнесу в регионе. Вкусившие благодаря реформам Дэн Сяопина прелесть бизнеса, китайские чиновники, не расставаясь с партбилетами, решили закончить бесконечную войну у своих южных границ. К началу 1990-х гг. когда-то мощные партизанские формирования Малайзии и Таиланда внезапно исчезли; «красные кхмеры» вступили в переговоры с вьетнамцами и провьетнамским режимом в Пномпене; резко ослабели и неукротимые филиппинские «хуки» - боевики тамошней компартии.

Бирманская компартия Белого флага рассыпалась в один момент, который наступил в 1989 г. Как отмечалось выше, её отряды с 1960-х гг. контролировали часть Шанского района, населённого народностью ва. «1989 г., когда социалистический лагерь находился в кризисе, а Китай заметно снизил поддержку зарубежных повстанческих формирований, в том числе и в Бирме, в рядах Коммунистической партии Бирмы наметились внутренние противоречия. Они завершились расколом и конфликтом, в результате которого ряд высших руководителей компартии предпочли эмигрировать в Китай. От Коммунистической партии откололась самая внушительная часть - вооружённые формирования народа ва. 17 апреля 1989 г. была официально создана Объединённая государственная армия ва. Её командующим стал пятидесятилетний Чао Нги Лай (1939-2009), а «вторым лицом» в армии - сорокалетний Бао Юсян (род. 1949). Несмотря на то, что лидеры ва пошли на раскол с Компартией, они продолжали придерживаться коммунистических взглядов в их маоистском варианте.

9 мая 1989 г. Объединённая государственная армия ва подписала с властями Бирмы соглашение о прекращении огня. (…) В настоящее время Объединённая государственная армия ва насчитывает свыше 30 000 солдат и командиров. В состав армии входит пять дивизий, которые дислоцируются в джунглях на границе Мьянмы и Таиланда. Это: 778-я дивизия под командованием генерала Та Марна, 772-я дивизия генерала Та Нсонга, 775-я дивизия генерала Ян Чжойонга, 248-я дивизия генерала Та Хсанга и 518-я дивизия генерала Ли Хсарма. Кроме того, на границе Мьянмы с Китаем размещаются еще три соединения Объединённой государственной армии ва - 318-й дивизия, 418-я дивизия и 468-я дивизия. Вооружённые формирования ва комплектуются из крестьянской молодежи, благо рождаемость у горцев-ва очень высокая и у многих молодых людей в селениях просто не остаётся иного пути, как идти в вооружённые формирования, где хотя бы выдают оружие и гарантирована еда.

Американские эксперты называют Китай главным поставщиком оружия для Объединённой государственной армии ва. Впрочем, это практически не скрывают и сами руководители Ва. Так, известно, что Китай оказывает и финансовую, и техническую, и организационную помощь этому политическому образованию. В Объединённой государственной армии ва находятся китайские военные советники и инструкторы, которые обучают повстанцев обращению с современным оружием. В качестве официального языка используется китайский язык, а на территорию Государства Ва транслируется вещание китайских телеканалов. Внутренняя жизнь в Государстве Ва также устроена по образцу соседнего Китая, вплоть до копирования партийных и государственных титулов.

В декабре 2008 г. американская разведка сообщила, что в Государстве Ва открылась собственная линия производства АК-47. В 2012 г., по сообщениям американских разведчиков, Объединённая государственная армия ва приобрела китайскую бронетехнику и артиллерийские орудия (включая гаубицы и ПТУР), ракеты класса «земля-воздух», а в 2014 г. американские спецслужбы сообщили о том, что Объединённая государственная армия ва приобрела зенитно-ракетные комплексы китайского производства. Также Государство Ва обвиняют в том, что оно играет роль посредника между китайскими производителями оружия и многочисленными повстанческими группами Мьянмы. Командование ОГАВ закупает у китайской стороны оружие и перепродает его другим партизанским формированиям. Торговля оружием, таким образом, является одним из главных источников доходов армии, наряду с контролем за производством и транспортировкой наркотиков. (…)

Еще в 2005 г. территория Государства Ва была объявлена свободной от производства и продажи наркотиков. Но, разумеется, подобное заявление в большей степени носит демонстративный характер, чем отражает реальную ситуацию в этом отдалённом бирманском округе. Американские спецслужбы обвиняют Объединённую государственную армию ва в том, что она в настоящее время является крупнейшим производителем наркотиков в Индокитае. Утверждается, что в 2000-е годы, следуя за изменениями рынка, повстанцы ва организовали многочисленные лаборатории по производству метамфетамина. (…)

В 2013 г. мирный договор между центральным правительством Мьянмы и руководством Государства Ва наконец был подписан. Однако это не означало ликвидации вооружённых формирований и установления контроля Янгона над территориями компактного проживания народа ва. Государство Ва продолжает оставаться фактически независимым от властей Мьянмы. Официально руководители Государства Ва признают суверенитет центрального правительства Мьянмы над всей территорией страны, но самоуправляемый район Ва живёт в соответствии со своим укладом и во внутренних вопросах практически независим от центральных властей». (Илья Полонский «Государство Председателя Бао. За что воюют люди ва и почему их поддерживает Китай». Военное обозрение, 20 сентября 2016).

В 1990-е гг. подобных фактически независимых районов в Бирме стало несколько. Начиная с 1988 г. власти страны начали переговоры с повстанцами, предлагая им прекратить военные действия, сохраняя не только вооружение, но и контроль над теми территориями, где они действовали. От повстанцев требовалось только одно: не настаивать на смене режима (что после разгрома коммунистов и распада Национального фронта освобождения Бирмы уже их самих не интересовало) и не декларировать стремление к отделению от страны. Т.е. на наркоторговлю полевых командиров власти обещали не покушаться. И тех это устроило. Помимо неверия в победу и утрату интереса к политике, повстанцы чётко понимали, что бирманская армия, закалённая в боях и численно превосходящая их во много раз, непобедима, и, если предлагает договориться – лучше соглашаться.

Мир с властями заключили шаны, ва, Организация независимости качинов, Партия Нового Монского Государства и Фронт национального освобождения каренни. Самые упорные борцы за выход из состава Бирмы, карены (единственное национальное движение, принципиально не занимавшееся наркоторговлей), потерпели жестокое поражение: против них были брошены основные силы бирманской армии. Армию пополнили многие тысячи молодых людей – студентов, силой забранных прямо из университетских аудиторий, и просто схваченных на улицах, в кафе и кинотеатрах. Новобранцев бросали на минные поля каренов, и они устилали своими телами леса и горы Котулея. В 1996 г. армия взяла штурмом городок Манепло – столицу каренов, и остатки повстанцев отошли в Таиланд, где были интернированы. Мир в призрачном каренском государстве Котулей официально наступил только 12 января 2012 г., когда лидер Каренского национального союза генерал Нердах Мя подписал мирный договор с правительством.

В настоящее время военные действия в стране продолжают только исламские экстремисты-рохинджа, но это другая война, связанная с бирмано-бангладешским пограничным конфликтом и общемировым террористическим движением «Исламское государство». Полунезависимые анклавы, созданные бывшими повстанцами, время от времени конфликтуют с армией и друг с другом из-за контроля над путями опиумных караванов, дележа опиумных плантаций и денежных споров – в общем, обычные мафиозные разборки, совершенно не похожие на гражданскую войну 1948-89-х гг.

Кровь и баксы: «перестройка» по-бирмански

С известной долей условности «застоем» можно назвать всю историю бирманского социализма: слава Богу (в местном варианте – Будде), Бирма избежала ужасов коллективизации и раскулачивания советского образца, а на индустриализацию и гигантоманию хрущёвского типа (типа целинного безумия и эпопеи Братска) у неё не было денег. Социализм в Бирме представлял собой автаркию без развития - общую деградацию социальной и экономической сфер.

Когда в 1980-е гг. опиумная торговля начала одолевать войну, повстанческие районы превратились в зоны свободной торговли, где свободно обращались доллары, таиландские баты и китайские юани, и караваны доставляли в горные селения любые товары со всего мира. Естественно, туда, презирая опасности, потянулись подпольные дельцы из Рангуна и других городов, и вообще все, у кого водились деньги и нужны были импортные товары. Понятно, что на первом месте среди спекулянтов были военные, имевшие возможность делать бизнес, прикрываясь войной.

Представим себе: где-нибудь в 1970-80-е гг. на просторах СССР появляются зоны, где спекулянты и фарцовщики могут свободно менять рубли на доллары/марки/иены, покупать джинсы, кроссовки и двухкассетники. Понятно, что никакие угрозы получить пулю или подорваться на мине, не говоря уже об ограблении, их бы не остановили. Не стоит и говорить, что очень быстро все «конвертируемые» советские изделия типа титановых лопат и медных труб оказались бы разворованы и обменены на вожделенные джинсы и магнитофоны.

Именно это и произошло в Бирме. Товарный голод там был не меньшим, чем в СССР, номенклатура и качество местных товаров ещё ниже, а местная валюта кьят (чжа) – столь же неконвертируемой, как «деревянный» рубль. Повстанческие зоны превратились в насосы, выкачивавшие из остальной Бирмы деньги и всё мало-мальски ценное, в ответ накачивая местные рынки дешёвым импортным ширпотребом. И, точно так же, как в СССР в перестроечное время впереди армий спекулянтов, цеховиков и фарцовщиков маршировала армия самая настоящая в лице Западной, Южной и Северной групп войск (ГДР, Венгрия и Польша), в Бирме мотором первоначального обогащения стали вооружённые силы.

В 1980-е гг. бирманская экономика и социальная сферы стремительно разлагались, подтачиваемые войной и нелегальным, но мощным развитием «капитализма» в самом диком и преступном варианте. В те годы нечто похожее происходило в Колумбии, Боливии, Перу и Мексике, где наркокартели разлагали государство и общество. Но в этих странах им кое-как противостояли социально-экономические и государственные структуры, основанные на частной собственности и политической демократии; в Бирме же этих противовесов наркокапитализму не существовало.

Во второй половине 1980-х Не Вин и его окружение поняли, что бирманский социализм агонизирует: средств на развитие страны не было, гражданская война (как и в Колумбии) превратилась в нарковойну, население нищало, и выхода не было видно. Бирманцы внимательно следили за тем, что происходит в других социалистических странах: СССР, скрученный санкциями, разорённый войной в Афганистане (а больше – безграмотным «планированием» экономики), начинал заваливаться в бездну, подобно торпедированному кораблю. Его сателлитов явно ждала та же участь: «страны народной демократии» погрязли в непосильных долгах Западу; режим в Польше держался только на штыках; в городах зимой уже не включали отопление (то же происходило и в чехословацких и восточногерманских городах). Китай, в свою очередь, с 1979 г. начал неторопливо, но последовательно развивать «острова капитализма», всё быстрее пожиравшие умирающий социалистический сектор. Бирманские марксисты понимали, что нужно как-то спасать умирающую экономику, и выбрали для этого самый разрушительный путь: в 1987 г. государственный секретарь Сейн Лвин объявил об изъятии из обращения банкнот в 25, 35 и 75 кьят, уменьшив денежную массу на 80%. «Были сообщения, что денежная реформа была (по меньшей мере – отчасти) вызвана астрологическо-нумерологическими причудами Не Вина, якобы стремившегося продлить свою жизнь до 90 лет и в предзнаменование этого решившего ввести денежные купюры достоинством в 90 чжа и кратные к нему, как благоприятные для него цифры» (В.Ф.Васильев. История Мьянмы/Бирмы ХХ век. Ин-то востоковедения РАН, Москва, Изд-во «Крафт+», 2009, с.320).

Через четыре года подобную операцию произвёл советский премьер-министр Валентин Павлов, но результаты оказались совершенно разными. Советские люди отреагировали на циничный грабёж государства матерной руганью и инфарктами в очередях, а бирманцы, поначалу в основном студенты, вышли на улицы. Огромные толпы протестующих – к студентам примкнула молодёжь, рабочие, служащие и многочисленные деклассированные элементы – прокатились по улицам Рангуна и других городов, громя правительственные учреждения, поджигая магазины и виллы чиновников. Студенческие протесты происходили в Бирме и раньше (самыми масштабными они были в 1974 г. в связи с похоронами генерального секретаря ООН бирманца У Тана), но ни закрытие университетов и колледжей, ни аресты и полицейские репрессии на сей раз не привели к восстановлению спокойствия. Беспорядки стали постоянными; по прошествии нескольких месяцев, 18 марта 1988 г., войска расстреляли и подавили бронетехникой протестующих, убив около 3000 человек. Однако через несколько дней беспорядки возобновились: теперь группы молодёжи, вооружённые ножами, палками и «коктейлями Молотова», нападали на солдат и полицейских в узких переулках; в ответ люди в форме беспощадно расстреливали бунтовщиков. Участие в восстании приняли немногочисленные коммунисты (их поддержали и престарелые экс-премьер У Ну, и бывший лидер компартии Красного флага Такин Со), уцелевшие сторонники Партии парламентской демократии, буддийские монахи и сложившие оружие, но не смирившиеся мятежники-карены. Протестующих поддержали бывший начальник штаба армии генерал Тин У и экс-бригадный генерал Аун Джи, заявившие о крахе социализма и призвавшие к демократическим реформам.

С 23 июля 1988 г. в охваченном скорбью и ненавистью Рангуне собрался внеочередной съезд ПБСП. На его открытии генерал Не Вин неожиданно объявил о том, что он сожалеет о «страданиях и крови» народа, понимает, что партия лишилась доверия бирманцев и уходит с поста руководителя партии. Диктатор призвал других руководителей ПБСП последовать его примеру и предложил провести в сентябре 1988 г. референдум, на котором граждане должны были решить судьбу однопартийной системы, а значит – и социалистического пути развития страны. Однако съезд отклонил идею референдума, понимая, что он означает политическую смерть партии, и назначил президентом страны и председателем партии Сейн Лвина – соратника Не Вина. В ответ 8 августа на улицы Рангуна вновь вышли огромные толпы, наэлектризованные ненавистью, и вновь войска стреляли по ним из всех видов оружия – эта бойня дала название событиям того года в Бирме, оставшимся в истории как «восстание 8888». Сотни трупов усеяли улицы, но схватки не прекращались: протестующие пускали в ход любое оружие, которое могли достать – от отобранных у солдат автоматов до старинных мушкетов, луков и рогаток. 12 августа Сейн Лвин, не выдержав психологического давления, ушёл в отставку с обоих постов; после нескольких дней безвластия, 19 августа президентом и лидером партии стал единственный гражданский член руководства ПБСП Маунг Маунг – журналист и писатель, автор апологетических книг про Не Вина. Ответом рангунцев стали ещё более ожесточённые уличные бои. В Мандалае, втором по величине городе страны, в беспорядках под лозунгами демократизации участвовали даже полицейские и члены ПБСП. Президент Маунг Маунг в отчаянии заявил, что ПБСП потеряла доверие народа…

Маунг Маунг

Следует учитывать, что ушедший в отставку Не Вин продолжал контролировать партию, госаппарат и армию. 10 сентября, явно под его давлением, ПБСП объявила о том, что референдум о будущем страны всё же состоится, но бои в Рангуне не прекращались. Организационной структуры у восставших так и не сложилось, и военным просто не с кем было вести переговоры; отдельные отряды и группы сражались автономно, выдвигая совершенно разные лозунги. Престарелый экс-премьер У Ну 19 августа попытался сформировать временное правительство, но из этой затеи ничего не вышло. Оппозиционное движение представляло собой полный хаос и анархию, которые угрожали существованию государства и угрожали новой масштабной гражданской войной.

18 сентября 1988 г. бирманская армия, сосредоточив в Рангуне и других крупных городах все силы и проведя жестокую чистку в своих рядах, совершила переворот. К власти пришёл Государственный совет мира и развития (ГСМР) под руководством генерала Со Маунга. 24 сентября ПБСП преобразовалась в Партию национального единства (ПНЕ), но она была лишь ширмой военной диктатуры.

Восстание 1988 г. привело только к одному результату: Бирма отбросила все социалистические лозунги. Военный режим, избавившись от надоевшей (прежде всего ему самому) марксистской шелухи, консолидировался, официально позволил всем (прежде всего собственными функционерам в погонах) заниматься любым бизнесом, отбросив демагогию о «благе трудящихся», «всенародной собственности», «власти рабочих и крестьян» и т.д. Военные воссоздали в Бирме традиционную восточную деспотию, опирающуюся на силу и апеллирующую к национализму и буддийским ценностям (буддийская церковь при этом была поставлена под жёсткий контроль и подвергнута беспощадным чисткам). Для идеологического закрепления государства нового типа в 1989 г. военные переименовали Бирму в Мьянму и Рангун в Янгон, а также объявили о строительстве новой столицы Нейпьидо в географическом центре страны.

Бирманский социализм, ничего хорошего стране и народу не сделавший, никому не нужный и всеми проклинаемый, умер в сентябре 1988 г. – за три года до крушения советской власти. В Бирме социализм не пустил таких глубоких корней, как в России, не породил нескольких поколений, ничего, помимо социализма не знавших; поэтому в «стране-отшельнике» не появилось ни возрождённой компартии, ни реплик ПБСП. Призрак социализма, в отличие от России, в день военного переворота 18 сентября 1988 г. навсегда покинул эту страну.

Конец – и вновь начало

Надо отметить, что Бирма – не Чили, а генерал Со Маунг – не Пиночет: военное правительство сразу объявило, что намеревается провести всеобщие выборы и передать власть демократически избранному правительству. Военные не препятствовали созданию 27 сентября 1988 г., всего через 9 дней после переворота, объединения протестантов под названием Национальная демократическая лига (НЛД), лидером которой стала дочь Аун Сана Аун Сан Су Чжи – доктор философии, всю жизнь проведшая в Индии и Англии.

В 1989 г. в Бирме началась предвыборная кампания, и мало кто сомневался, что победит НЛД, и Аун Сан Су Чжи возглавит страну. Однако военные отдавать власть тем, кто сражался против них на улицах Рангуна в 1988-м, не собирались, как не намеревались отдавать пост главы правительства женщине, прожившей всю жизнь в Англии, да ещё имевшей мужа-англичанина. Но в первую очередь, конечно, Не Вин, продолжавший руководить страной из-за кулис, и генералы не желали отдавать власть и всё, с ней связанное – нелегальные доходы, право на произвол и т.д. Армии, захватывавшие власть в других странах (часто вынужденно), и поначалу обещавшие отдать её гражданскому правительству, отказывались от этого намерения. В Бразилии, например, вооружённые силы, по необходимости свергнувшие гражданский режим в 1965 г., поначалу планировали провести выборы и вернуть страну к демократическому правлению, но не смогли удержаться от соблазна «рулить» страной и дальше. Пиночет, кстати, тоже сразу после переворота, свергнувшего Сальвадора Альенде, обещал (и, возможно, искренне) провести новые выборы и вернуть армию в казармы, но власть оказалась слишком уж сладкой. Отказались и бирманские военные. Аун Сан Су Чжи отказалась покинуть Бирму, была посажена под домашний арест и провела в таком качестве почти 20 лет.

Аун Сан Су Чжи. Фото: 2017 г.

После крушения социализма в Бирме сохранился военный режим, которым из-за кулис долгие годы управлял тот же Не Вин и члены его семьи. Так продолжалось до 2002 г., когда генерал, которому исполнилось 91 год, начал выпускать руль управления из старческих рук. Оказалось, что подчиняться престарелому национальному герою армия готова, а вот слушаться его детей – нет. 5 марта 2002 г., после очередных попыток родственников Не Вина вмешиваться в государственные дела, власти отправили старика, уже плохо понимавшего, что происходит, под домашний арест вместе с родственниками. 5 декабря 2002 г. герой нескольких войн, национальный лидер, спаситель демократии и военный диктатор, марксист и буддийский мистик, скончался в забвении и был скромно похоронен без официальных церемоний. Целая эпоха канула в вечность…

Партия ПНЕ, наследница ПБСП, была малоинтересной кому бы то ни было ширмой военной диктатуры, и её влияние упало до почти нулевых отметок – она превратилась в нечто столь же ничтожное, как советские профсоюзы или университеты марксизма-ленинизма. Идейной основой военного режима был буддизм, поставленный под жёсткий армейский контроль, основой экономики – наркоторговля.

С 1992 по 2011 г. Бирмой правил генерал Тан Шве. Идеологией его режима был крайний национализм: общение с иностранцами было запрещено законом, а Аун Сан Су Чжи официально обвинялась в том, что она «нарушила чистоту бирманской расы» (!!). Тан Шве разрешил свободное развитие частного сектора (если можно считать свободой существование при тотальной наркоторговле, армейской тирании и повстанческих движений) и подал заявку на вступление Бирмы в АСЕАН. Прагматичные члены этого союза в 1997 г. приняли несчастную страну в свои ряды, понимая, что нарко-военный режим не вечен.

Тан Шве. Фото: 2010 г.

Тан Шве создал некое подобие монархии: официальные СМИ открыто подчёркивали, что в его жилах течёт кровь бирманских королей, а «подданные» за глаза называли «царём». Помимо почти официальных доходов от наркоторговли, Тан Шве собирал «дань» с подчинённых, причём в невероятных масштабах: в 2004 г. сумма «подарков» ему и его семье составила €700 миллионов – и это в одной из беднейших стран мира!

Впрочем, стоит ли удивляться? Страны «позднего социализма», как и отбросившие социализм, но не ставшие на путь демократии страны просто не знают бедных и честных правителей. В одной когорте с Тан Шве можно назвать и Ким Чен Ына с его роскошествами, и семьи Назарбаевых в Казахстане и Алиевых в Азербайджане, и золотую статую Турменбаши, и миллионные счета Даниэля Ортеги, и самую дорогую в Англии квартиру, принадлежащую дочери экс-президента Украины Леонида Кучмы, и ельцинскую «семью», и выходцев из пресловутого кооператива «Озеро»…

«Паранойя, коррупция и сумасшедшая деспотия – главные признаки бирманской, мьянмарской, диктатуры. (…) Его [Тан Шве – прим. авт.] 19-летнее правление отметилось худшими примерами военных диктатур: нарушением прав человека, репрессиями политических оппонентов, преследованием нацменьшинств. И среди главных достижений почти пятидесятимиллионная страна получила уничтоженную экономику и международную изоляцию. Кроме того, режим прославился зависимостью от астрологии буддийского разлива, которая довела всё до абсурда. (…)

Частица "Шве" в его имени – значит золото или роскошь. Но больше о характере генерала говорит прозвище – "бульдог". Так его окрестили за умение идти напролом и равнодушие, какой будет цена поставленной цели. Еще одна кличка, которая досталось от оппонентов – подкаблучник.

Даже кадровые политические вопросы Тан Шве обсуждал со своей женой Кьянг Кьянг. Именно она сделала из боевого генерала суеверного человека, который принимал решения руководствуясь не здравым смыслом, а учитывая астрологию. Всё началось с того, что однажды провидцы предсказали женщине, что её муж возглавит страну. Вскоре пророчество начало сбываться. В 1992 г. неожиданно из-за проблем со здоровьем ушёл с поста предыдущий руководитель хунты и власть вместе с президентским "мерседесом" перешла к Тан Шве.

Астрология и нумерология в Мьянме, это, на самом деле, одна из основных форм буддистской религиозности. Страна роскошных пагод, где царит Будда. Его фигурки здесь повсюду. Буддисты ищут в "звёздах" и "числах" подсказки, как обойти невзгоды жизни. В 70-х тогдашний диктатор страны по подсказке астрологов изменил правила движения транспорта в Мьянме с правостороннего на левостороннее. И страна на длительное время погрузилась в транспортный хаос с частыми авариями.

У самого Будды 9 признаков, а буддийский порядок имеет 9 атрибутов. Банкноты 90 и 45 должны были освятить и поднять из руин мьянмарскую экономику, но вогнали ее в еще больший коллапс. Благодаря астрологии Мьянма - единственная страна на планете где 8-дневная неделя. Наша среда разбита на два дня. До обеда - один. После – другой. Хотя эта особенность остается формальностью, на которую в реальной жизни мало кто обращает внимание.

На этом безумие хунты не ограничилось. Генералы взяли курс на изоляцию страны от остального мира. Выгнали всех иностранных экспертов, журналистов и советников. Не принимали даже туристов и представителей международных донорских организаций. Оппозиционеры сидели в тюрьмах. (…)

Мьянма едва ли не единственная страна, где мирный буддизм приобрёл жестокие черты и подкармливает идею преследования местных мусульман.

В 2007 г., когда интересы монахов и хунты разошлись – Тан Шве подтвердил репутацию "безжалостного бульдога".

Акции протеста спровоцировали новое подорожание энергоносителей и продуктов. Основными двигателями неповиновения стали буддийские монахи. Несмотря на большую набожность военных, солдаты смиренно выполнили приказ и растоптали неприкосновенность протестующих в оранжевых саронгах.

Жестокость к протестующим не поссорила "мьянмарского Большого отца" с Буддой. В главной пагоде страны, в Янгоне, поставили нефритовую фигуру божества с лицом генерала.

Пагода Шведагон в Янгоне

Желание подражать Будде и жить по-королевски постепенно укоренилось в личной жизни Тан Шве. В 2006 г. в сеть слили видео с роскошной свадьбы дочери "бульдога". Среди гостей – родственники и чиновники из окружения диктатора.

Бриллианты в волосах невесты, пышный прием в ресторане и потраченные на церемонию 2 миллиона долларов были "плевком в глаза" простых мьянмарцев, жизнь большинства которых далека от состоятельности.

Кошмарная паранойя и тотальная коррупция стали неизменными атрибутами режима Тан Шве. В 2008 г. по Мьянме ударил ужасный циклон Наргис. Более 200 тысяч человек погибли, миллионы остались без крыши над головой, продуктов и без медикаментов. Хунта, опасаясь шпионов, отказалась от предлагаемой гуманитарной помощи из-за рубежа. Правда, после некоторого времени, понимая масштабы гуманитарной катастрофы отказ отозвали. В страну впустили представителей ООН и Красного Креста. Военные не хотели допускать иностранцев к распределению помощи – из-за чего и были огромные задержки. Контролируя гуманитарные грузы самостоятельно, никто бы им не мешал разворовывать продукты и средства первой необходимости.

Главным делом своей жизни Тан Шве стал перенос столицы. По совету астрологов он построил целый город посреди джунглей. С 7 ноября 2005 г. военное правительство Мьянмы начало процесс передислокации министерств и ведомств с Янгона в Нейпидо. Точный момент начала переноса столицы выбрали по астрологическим советами – ровно в 6:36 утра. Стройка века высосала из бюджета $7 миллиардов.

Впоследствии по советам астрологов Тан Шве сменил военный китель на гражданский костюм. В новостях объявили о конце военной хунты и переходе к демократии. То что это не просто слова стало понятно после освобождения Аун Сан Су Чжи. Оппозиционерка провела под домашним арестом почти 15 лет.

"Тех, кто еще не может спокойно дышать и наслаждаться свободой в моей стране, к сожалению, больше, чем один. Их еще очень много. И я прошу вас не забывать о них и помочь им получить свободу", – заявила оппозиционерка Аун Сан Су Чжи.

Затем в стране прошли выборы. Тан Шве, как по команде, передал власть человеку из своего окружения – Тейн Сейну. Так генерал обеспечил себе иммунитет от преследования и смог спокойно доживать век. Он отстранился от борьбы с сепаратистами на востоке и не занимается этническими чистками мусульман на юге. "Вчерашний правитель" лишился всей политической силы. Лечит диабет и дальше слушает астрологов. Проводит много времени в медитациях в пагодах перед Буддой, растворяется в нём и ни о чём не жалеет». (Параноидальный диктатор Мьянмы, который опирался на астрологов и религию – Тан Шве. 24 Канал, 16 сентября 2017).

***

Постсоциалистический военно-буддийский наркорежим просуществовал почти четверть века. За это время из задавленной марксистской диктатурой теневой экономики вырос в более или менее организованный частный сектор; армия и повстанцы окончательно потеряли желание воевать; появилось новое поколение военных и чиновников, тяготившихся ситуацией в Бирме – стране-изгое, где властвует коррупция вперемежку с средневековой мистикой, где правит опиум, от которой шарахается весь мир. Новое поколение бирманской элиты, так же, как и в других постсоциалистических странах, видело себя полноправными членами мирового сообщества, дети которых учатся в Англии, а сами они вхожи в европейские и американские клубы. Плюс ещё санкции Запада и давление со стороны стран АСЕАН, толкавших Бирму если не к демократии (в странах этого сообщества с демократией в основном дело обстоит не очень хорошо), то уж точно к прекращению наркоторговли, отказу от мистических чудачеств и более-менее упорядоченному правлению. Того же требовал и Китай, превратившийся в крупнейшего торгово-экономического партнёра Бирмы и основного инвестора.

Кроме того, все эти годы над Бирмой витал несломленный дух новой национальной героини, практически живой богини – Аун Сан Су Чжи, которую власти не смогли выслать и боялись убить. Её тихий голос всё время звучал: она отзывалась на все события в стране; её хрупкую фигуру бирманцы постоянно могли видеть в окнах её дома. И её партию, НЛД, военный режим, хотя и всячески преследовал, но опасался уничтожить, и партия жила, поскольку жила и действовала Аун Сан Су Чжи. Молодое поколение, вошедшее во взрослую жизнь в 1990-2010-х гг., в прямом смысле выросло под звездой дочери Аун Сана.

В 2010 г. в стране прошли первые с 1990 г. года парламентские выборы; участия в них Аун Сан Су Чжи военная хунта не допустила, ссылаясь на то, что она замужем за иностранцем и долго жила за границей. В знак протеста НЛД выборы бойкотировала, но, под сильнейшим давлением со стороны Запада и общественности внутри страны, была вынуждена окончательно освободить национальную героиню и разрешить ей политическую деятельность. В 2012 г. состоялись довыборы в парламент, на которых НЛД получила 41 мандат, правящая ПНЕ – 1(!), и ещё 1 - Демократическая партия шанского народа. В 2011-12 гг. Запад снял с Бирмы санкции, и в страну потянулись иностранные инвесторы и туристы. Первым президентом США, посетившим эту страну, в 2012 г. стал Барак Обама. На парламентских выборах 2015 г. НЛД одержал сокрушительную победу на новых выборах, получив абсолютное большинство мест. Из-за законодательных ограничений, придуманных военными для недопущения Аун Сан Су Чжи к власти, она не смогла ни стать президентом, ни занять пост премьер-министра, и парламент ввёл для неё новую должность – государственного советника, который наделили фактически полномочиями главы правительства. Президентом стал соратник национальной героини, писатель и учёный, один из основателей НЛД Тхин Чжо.

Барак Обама и Аун Сан Су Чжи. Официальная встреча на бирманской земле. Фото: 2012 г.

Бирма завершила более чем полувековое путешествие от колониализма к социализму, от социализма к тирании, и далее – к демократии современного типа. Результаты социалистического эксперимента в Бирме оказались не менее плачевными, чем в других странах, шедших этим же путём: крайняя бедность жителей страны, которая до Второй Мировой войны была самой богатой в регионе; огромные жертвы гражданской войны; предельно отсталая экономика и наименее грамотное в Юго-Восточной Азии население. В 2017 г. ВВП на душу населения Бирмы составлял всего $1,5 тысяч, в то время как на Филиппинах, где гражданская война продолжается с 1948 г., но не было социалистического эксперимента - $3,25 тысяч; в Индонезии, пережившей и гражданские войны, и недолгий период социализма, и страшный террор - $3,9 тысяч; в соседнем Таиланде, где тоже были и повстанцы, и наркоторговля, и нет ни нефти, ни газа - $6,2 тысяч; в Малайзии, которую коммунистические мятежники пытались завоевать с 1948 по 1990 г. - $10,7 тысяч. Бирма, благодаря 26 социалистическим годам, далеко отстала от них, оказавшись рядом с «товарищами по несчастью» - Лаосом и Камбоджей, где реализация марксистско-ленинской утопии оставила не менее страшные следы (богатый ресурсами Вьетнам, пошедший по пути реформ китайского образца, тоже опережает Бирму – там ВВП на душу населения там превышает $2,5 тысяч).

История социализма в «стране-отшельнике» - это настоящая баллада о потерянном времени. Это история насилия, бедности, поразительной неэффективности во всех отраслях жизни и сферах экономики. Итог бирманского социализма и мучительного расставания с ним – полуразрушенная страна, где буквально всё нужно начинать сначала, со средневековья – как будто и не было всего ХХ века. Только теперь одна из богатейших стран Азии начинает выбираться их мрака и медленно превращаться из полудикого и опасного для самой себя и окружающих состояния, в современное, развитое государство, у которого есть будущее и которое достойно уважения в мире.

Автор: Трифонов Е. [email protected]

Обсудить статью на форуме

Новости истории

Поиск

Форум

Рассылка от Историка